Письмо 11 25 декабря 1882 г. Мадрас

Дорогой князь!

Как видите, пишу вам из нового дворца, куда мы, то есть Теософское Общество (27 человек) недавно переселились[365]. Я чуть с ума не сошла после трехнедельного празднования нашей годовщины и переезда сюда, за тысячу миль, всех домочадцев с хозяйством. Уповаю на Будду и молю Его, чтобы он наполнил ваше доброе сердце пониманием и сочувствием к моему преклонному возрасту и чтобы вы простили мне задержку с отправкой посылок.

Но теперь, слава Богу, все позади. Я отправила вам три коробки, застраховав их на 200 фунтов, и теперь все их содержимое принадлежит вам. Посылаю вам также счет то ли за погрузку, то ли за разгрузку — черт знает, как называется эта бумага. Больше всего я волновалась за то, чтобы не разбились в дороге изделия из мрамора; их упаковывали в моем присутствии, и все время, пока упаковщики трудились, я не переставала их пугать тем, что если они не сделают все как надо, то вы тут же пойдете на них войною прямо из Тифлиса, переберетесь через горы и захватите Индию, во что им было легко поверить вследствие их страха перед вашими генералами на Кавказе и в Азии. Местные Джоны Булли[366] глуповаты!

Теперь я смогу спокойно спать только тогда, когда вы мне напишете, что получили все в целости и сохранности.

За что, скажите на милость, дорогой князь, вы так обидели нашего доктора музыки — раджу Сурендранатха Тагора?[367] Еще в июне (с моей помощью) он отправил вам из Мадраса диплом «Почетного члена и основателя Бенгальской филармонии» и жалуется, что до сих пор от вас нет ответа: соблаговолили вы принять оный диплом или попросту отправили его в корзину для мусора? Он говорит, что император Бразилии и король Баварии уже приняли его диплом. Поэтому, чтобы утешить беднягу, я объяснила, что русский князь и генерал — это нечто большее, чем марионеточный император Бразилии или немецкий король-колбасник и что радже не следует суетиться, а нужно просто терпеливо подождать. Так вот — он ждет! Сжальтесь над бедным индусом и примите его диплом. Прикажите одному из ваших секретарей проверить, действительно ли диплом получен, и распорядитесь официально подтвердить факт получения.

Этот человек — первый раджа Бенгалии и Кавалер Ордена Звезды Индии. Он не какой-то там выдуманный раджа, а самый настоящий, хотя и дурак, и если вы примете его диплом, то раджа может в знак признательности, любви и дружбы прислать вам старинную вину —вы наверняка ничего подобного не видели ни в России, ни в Европе. Если вы не знаете, что это такое, то я вам ее опишу. Вина — это музыкальный инструмент, изобретенный самим богом Брахмой, сын которого был первым музыкантом, игравшим на этом инструменте в начале трета-юги (487 миллиардов лет назад). Вина напоминает допотопную гитару, вернее, гусли; из нее можно извлекать такие звуки, что слушающий их достигает своей цели и из человека превращается в божество. Должно быть, это правда, поскольку так говорится в «Рамаяне» — индийской «Илиаде». Вот только у англичан эти звуки вызывают головную боль. Но мой друг раджа утверждает, что британцев просто душат слезы от волнения. Может, оно и так, но, пожалуйста, примите предложенный вам диплом — хотя бы из любви к искусству.

Сегодня я услышала, что в Дарджилинг приехал Верещагин[368] и что за ним уже бдительно следит полиция Бенгалии: боятся, что он мог тайком провезти в кармане несколько русских казаков или какую-нибудь магическую пушку. А все это из-за позиции либерального кабинета Гладстона[369] и из-за конституции. Нет, в Америке как-то получше. Там каждый считает себя первым, а здесь даже самый первый гораздо ниже тех людей, кого у нас в Америке считают последними. Бог с вами, аристократы России и Англии, но я уже давно стала прожженным демократом. Я потешаюсь над «сильными мира сего» в этой стране и не понимаю, за что их ценить. Они гроша ломаного не стоят. При этом я по-братски отношусь к бедным и обездоленным; я строго веду себя с брахманами, но запросто общаюсь с отверженными и объясняю им санскритскую теологию и философию.

Однако боюсь надоесть вам своими шутками. Да благословит вас наш русский Бог — Бог, которого я еще не забыла, но который, судя по всему, от меня отрекся и не желает иметь со мною ничего общего. Не забывайте, милый князь, носить талисман (тот, из нароста под слоновьим хоботом). Он в конверте в одной из коробок. Клянусь, он принесет вам счастье, и особенно долгожданное облегчение. Попробуйте.

Ваша верная слуга до самой смерти, всегда готовая вам услужить Е. Блаватская

Письмо 12 7 августа [1883 г.] Адьяр, Мадрас

Недавно получила от вас два письма, милый князь, но отвечаю на них лишь сегодня, потому что дважды на меня обрушивались, так сказать, муки Иова: из-за жары, совершенно убийственной, да еще из-за болезни, которую у нас называют фурункулезом (а здесь более изящно именуют «тропическим лишаем») и во время которой невозможно ни сидеть, ни писать, ни двигаться, ни спать.

Вы пишете: «Седина в бороду — бес в ребро»? Ох, ну и грешник же вы! Вы и в нирване останетесь таким же Дон Жуаном? Вы никогда не состаритесь, мой дорогой князь, ибо это не свойственно вашей природе. Вы — «дворянин старой закваски», потомок древних русских бояр. На святой Руси у нас таких осталось немного, а вашего калибра — и того меньше. Увы, мне думается, что нынешнее молодое поколение никуда не годится. Все они, по выражению дьячка у Лескова, «корни корневильские», «хилые Артуры».

Но вы сильно грешите, позволяя себе заявлять, что наша философия глупа, ибо именно эта философия, в которую вы не верите, учит сохранять «молодость и половую силу» до ста пятидесяти лет. Однако в действительности сохранить ее можно лишь при условии, что о ней полностью забываешь и не используешь, что вам, видимо, не подходит. Но посмотрите на наших братьев — йогов, адептов священной науки. С одним из них я знакома уже тридцать лет. Сейчас ему 82 года, а на вид ему не дашь больше тридцати: высокий, весьма привлекательный, без единого седого волоса, без единой морщинки, гораздо красивее, чем прежде. А почему? Да потому, что он всю жизнь оставался девственником и при этом никогда не ощущал себя мучеником. Хотите, пришлю его фотографию?

Вы смеетесь над моей педантичностью! Вспомните, была ли я такой в юности? И я все беспокоюсь о тех вещах, которые я вам послала: довольны ли вы ими? Была у меня, например, мысль отправить вам старинное оружие, хотя оно уступает кавказскому оружию, которое гораздо изящнее, и я замучилась в поисках его. Вскоре во всей Индии не останется ни одного кинжала или меча, кроме манчестерских перочинных ножей, а прославленные клинки из гибкой стали — индийские китика — уже стали легендой.

Вы пишете, что ваш «сын» служит в военно-морском флоте. Но какой сын? Разве у вас есть сыновья? Я думала, что нет. Да и какой смысл их иметь? От них одно только горе. Весьма любопытная новость. В Киеве, помнится, у вас своих детей не было — только сыновья княгини. Или я ошибаюсь? Если так, то прошу прощения. Я старею, и память меня порою подводит. Как радостно было бы увидеться здесь с кем-нибудь из вашей семьи. Я бы устроила ему такой радушный прием (конечно, в индийском стиле), что он бы потом часто меня вспоминал. Я полностью была бы в его распоряжении. Я бы показала ему здесь все самое интересное. Но ваш «сын» сюда вряд ли заглянет, да к тому же я навсегда покинула Бомбей и обосновалась в Южной Индии.

 Боже мой, если бы вы только могли прислать ко мне кого-нибудь из России! Как хотелось бы перед смертью увидеть и услышать русского человека! Я поистине начинаю тосковать по родному дому, ужасно хочется увидеть свою страну. Но вы не бойтесь, я никогда, никогда больше не ступлю на родную землю. Я навеки разлучена с Россией.

  Кто в вашей губернии издает «Кавказ»? Какой-нибудь маленький безвестный армянин? Впрочем, кто бы он ни был, хочу, чтобы он знал, что пишет про меня абсолютную ложь. Он лжет обо мне нагло и неслыханно. Хотите знать, что он наплел про меня в статье от 17 сентября 1882 года, которую опубликовали в февральском номере? Что госпожу Блаватскую попросили покинуть страну, что она совершила то-то и то-то и, наконец, что она отреклась от христианства и так далее.

Я никогда ни от чего не отрекалась, и меня никогда не просили убраться из Тифлиса. Оба раза я сама, по собственной воле, уезжала оттуда, потому что на сердце была тоска и душа требовала простора. Никто никогда не понимал, да и не хотел понять, что творится в моей душе. Я никогда не строила из себя непонятую (!) и невинную женщину. Если я в чем-то провинилась, то открыто это признаю: не пристало Ивану на Петра кивать. В юности я казалась, да, наверное, и была ненормальной по сравнению с другими. В то время в свете добродетельных женщин было больше, чем недобродетельных, и сегодняшняя госпожа Блаватская в свои пятьдесят лет — и я знаю это наверняка — могла бы выиграть приз Монтиано в состязании с вашими московскими и петербургскими увядшими розами.

Далее, я никогда не отрекалась от Христа; я решительно отвергаю христианство попов — лжецов и лицемеров, которые активно лезут в политику. Не отрекалась я и от русского христианства, о котором знаю очень мало, но всегда открещивалась от христианства еврейского, насквозь прогнившего, пропитанного идолопоклонством и иезуитским двуличием; я буду насмерть стоять против всех его «армий спасения», против его миссионеров-«тартюфов», которые превратили свои библейские общества в рестораны и питейные заведения и из самых святых понятий делают ширмы для прикрытия своих грязных политических и коммерческих интриг. Что же касается редактора «Кавказа», то он свинья, да будет ему это известно.

Вы полагаете, мой милый князь, что моим письмам недостает яркости, что я утрачиваю чувство юмора? Хотела бы я, дорогой мой князь, чтобы вы хотя бы сутки побыли в моей шкуре, — тогда бы вы поняли, почему в таких условиях и при такой жизни трудно сохранять присутствие духа. Общественным и политическим истинам учить всегда легче, нежели проповедовать Божественную, духовную Истину, чем, можете быть уверены, мы занимаемся весьма основательно. До сих пор, милый князь, мы с вами смеялись и шутили, но в данный момент я говорю с вами серьезно, без всяких шуток.

Скажу вам, что на мои плечи легла ответственность за миллионы душ. Пять лет, проведенных мною здесь, потрясли всю Индию. Под влиянием Теософского Общества идолопоклонство, суеверия, кастовая система — все это стало исчезать, как туман под теплыми лучами солнца. Миссионеры, которым за несколько веков так и не удалось обратить Индию в христианство (если угодно, это подтверждает и статистика), ненавидят нас за то, что мы везде, где можем, стараемся разоблачать те грязные приемы, которыми они маскируют свои еще более грязные поступки, совершаемые под видом обращения к Христу.

За четыре года мы сумели заинтересовать теософией более ста тысяч человек (в настоящее время существует 57 обществ), а миссионеры не могут похвастаться и несколькими десятками новообращенных в год, хотя они и платят им от двух до десяти рупий в месяц со дня крещения, что не мешает обращенным носить определенные символы, поклоняться идолам и простираться ниц перед брахманами. А почему? Потому, что мы учим только этике, нравственным принципам и искренности и не вмешиваемся в личные верования. Этические ценности одинаковы во всех древних религиях, и Христос не учил ничему такому, что до него не проповедовали Конфуций[370] и Будда, а также другие, еще более древние учителя, мудрецы древнего Египта. Мертвая буква убивает дух, поэтому мы стараемся всюду, где только можем, убиваем букву, дабы возродить дух.

Впрочем, я вас, наверное, уже изрядно утомила. Только прошу вас, милый князь, во имя истины и справедливости: если вы услышите или прочтете нечто подобное (нередко авторы не понимают наших целей и сути того, чем мы занимаемся, выставляя в ложном свете нашу миссию), то вы уж, пожалуйста, встаньте на нашу защиту. Знайте, что в нашей общине состоят не только язычники, но и ревностные христиане.

Тот, кто не понимает, что лучше быть добрым и честным язычником, нежели испорченным христианином, недостоин звания христианина. На данный момент не десятки, а сотни и тысячи членов нашего Общества избавились от пьянства и других пороков. После двухлетнего изучения древних священных писаний мы сумели доказать, что в Ведах вовсе не одобряется вступление в брак пятилетних детей; там ничего не говорится о том, что маленькие девочки, ставшие вдовами, обречены на безбрачие и на общественный остракизм; выяснилось, что этот догмат — дело рук брахманов, которые выдумали его во времена гонений на буддистов; так были спасены тысячи маленьких вдов.

Теперь повторные браки вдов — дело привычное, повседневное, а брахманы, должно быть, чувствуют себя униженными и оскорбленными, но ничего поделать не могут, ибо не осмеливаются пойти против Вед.

Миллионы людей, принадлежащих к касте шудр[371], на которых брахманы всегда смотрели свысока и которые в присутствии этих дважды рожденных[372] не имели права сидеть (за подобный проступок их наказывали, выжигая каленым железом клеймо «там, где спина перестает быть спиной»), — миллионы шудр благословляют нас, а все потому, что мы доказали (опираясь в своих изысканиях на авторитет Вед), что брахман не рождается брахманом, а становится им благодаря своим заслугам, учености и добродетели и что великое множество тех, кто участвовал в написании священных писаний, и особенно Вед, родились шудрами и лишь впоследствии получили звание брахманов за свои знания и праведную жизнь.

Нет, милый князь, мое имя в Индии запомнят надолго. Теперь на наших встречах брахман сидит рядом с шудрой и называет его «братом». Мое имя не умрет, потому что, теряя себя, я избавляю людей от страданий, невежества и суеверий. Подобно Наполеону, провозглашавшему: «Государство — это я»[373], мне тоже впору заявить: «Общество — это я». Я создала его и возглавляю в настоящее время. Как Христос говорил, что Он пришел не разрушать, но исполнить то, чего требует закон, так и я, недостойная кающаяся Магдалина, могу сказать без лишнего хвастовства, что я вновь утверждаю в Индии торжество закона Истины, что я спасаю народные массы от рабства, учу людей уважать себя и больше не ползать в ногах у брахманов, и так далее. Вот чего не знает издатель «Кавказа».

Простите мне, дорогой князь, это скучное, но необходимое письмо. Про меня напридумывали достаточно всяческой лжи и клеветы; пора восстановить истину. Возможно, на ваш взгляд я сумасшедшая, зато я искренне и страстно служу своему делу. Это не утопия, которая умрет вместе со мною. Достаточно пролистать все туземные газеты от Гималаев до мыса Кумари, в которых меня благословляют каждый день. Поверьте мне, я посеяла семена, которые уже прорастают и вскоре дадут пышные всходы. Англичане все это уже осознали в полной мере, но они пока не знают, горевать им или радоваться; в любом случае они опасаются не выказать своего одобрения. И если народ Индии считает меня воплощением какого-нибудь божества, то со временем это забудется, подобно прочим суевериям. Пусть себе думают что угодно, лишь бы они меня слушали.

Но то, что мы знаем нечто такое, чего другим пока не известно, — это факт. Мой ученик, полковник Олькотт, президент Общества (почитайте апрельское приложение к журналу «Theosophist»), как вы увидите, мгновенно и окончательно исцеляет сотни людей от болезней, против которых медицина бессильна: от паралича, эпилепсии и прочих; он творит чудеса и за ним ходят толпы. На Цейлоне полковник за один месяц исцелил 119 хромых, парализованных, эпилептиков и слепых. А ведь он мой ученик! Что ж, если можете, рассудите сами.

Сегодня ничем интересным поделиться с вами не могу. Простите великодушно. Кстати, милый князь, что это еще за Пашков, основатель секты пашковцев[374]? Мне довелось в 1860 году познакомиться с одним гвардейским офицером, которого звали Владимир Сергеевич Пашков. Уж не он ли это? Если это так, то в 1860 году он был молод, весьма некрасив и не отличался особым мужеством — по крайней мере, помнится, он критически отзывался о тех, кто таковым обладает; любопытно было бы узнать наверняка.

Когда вы будете в Тифлисе? По правде говоря, не мешало бы слегка продвинуть по службе дядюшку Ростислава, он постоянно застревает на одном месте. Наверное, у нас в России судьба такая. Все в руках Божиих. Ну, да благословят вас все аватары и их земные воплощения. Не сердитесь, если письма мои покажутся вам глупыми. Что поделаешь? Как говорится, «самая прекрасная девушка на свете не может дать больше того, что имеет».

Вечно преданная вам Е. П. Блаватская