Окончательное противостояние между Христом и самозванцем

Католическая церковь и Церковь адвентистов седьмого дня — самые распространенные церкви на земле. Большинство других церквей не представлены так широко по всему миру или представляют собой системы государственных церквей, разрозненных между собой. Священное Писание описывает противоборство, которое произойдет в конце времени между двумя всемирными церквами.

Главное отличие между ними заключается в их отношении к Христу. Католическая церковь является антихристом, действующим против Христа, потому что она действует вместо Христа. Месса заменяет Голгофу, священники заменяют роль Христа в Его теперешнем служении, совершаемом в настоящее время, а Мария заменяет Христа в геополитической схеме последнего времени, чтобы взять управление миром в свои руки.

 

А. Миссия Церкви адвентистов седьмого дня

В противоположность тому, чему учит Католическая церковь, «жертва Христа, принесенная для искупления наших грехов, является великой истиной, вокруг которой находят свое место остальные истины. Для того, чтобы правильно понять и по достоинству оценить каждую истину Библии — от Книги Бытие до Книги Откровение, ее нужно изучить в свете Голгофского креста»[277]. Божья церковь последнего времени представит все основные убеждения в свете Голгофы. К тому же Елена Уайт сравнивает проповедование истин без креста с жертвой Каина без агнца. Она утверждает: «Из всех, называющих себя христианами, адвентисты седьмого дня должны быть первыми в возвеличивании Христа перед миром»[278].

Если Католическая церковь делает акцент на мессе, то Церковь адвентистов седьмого дня в конце времени стремится сосредоточивать внимание на Голгофе. Печатью Божьей церкви последнего времени является не только суббота в противовес воскресному дню, но и Голгофа в противовес мессе. Христос должен быть всеохватывающим центром адвентистов седьмого дня.

Первое видение, данное Елене Уайт, показало Божьему народу его путь к небесам[279]. Они шли узким путем. Те, кто не отрывал взора от Иисуса, были в безопасности. Другие поступали иначе и падали вниз. В конце времени сатана использует продуманную стратегию: он отвлекает внимание христиан от Христа и направляет его на все, что угодно, лишь бы успешно скрыть Его от них. Это может быть поглощенность житейскими заботами, зарабатывание на жизнь, даже совершение добра. Все, что встает между христианином и Христом, становится антихристом, потому что заменяет место Христа, по праву принадлежащее Ему.

Христос предупреждал о шоке, в котором окажутся люди при Втором Его пришествии: «Многие скажут Мне в тот день: „Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?“ И тогда объявлю им: „Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие“» (Мф. 7:22, 23). Они считали, что их пророчества и чудеса — подлинные. Они полагали, что совершаемое ими служение является доказательством того, что они находятся на стороне Христа. Им не хватило единственного доказательства, которое имеет значение: они не знали Христа, познание Которого есть жизнь вечная (см. Ин. 17:3). Было что-то: месса, предание, Мария, святые, бесчисленное множество других вещей, что скрыло от них Христа.

Такое может случиться и в Божьей Церкви последнего времени. Лаодикия заявляет: «Я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды». Христос ответил: «Не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откр. 3:17). Христос стоит вне церквей и каждого из нас, надеясь войти (см. Откр. 3:20). В лаодикии в изобилии было все, что угодно, но она была лишена Христа. Современные церкви заменяют Христа чем-либо, но, поступая таким образом, они ставят человеческое на место Христа. Последнее противостояние произойдет между Церковью, исполненной Христом, и церковью, исполненной человеческим.

 

Глава 9

Экуменическое движение

 

Термин «экуменизм» происходит от греческого слова oikoumene, означающего «вся населенная земля» (см. Деян. 17:6, 7; Мф. 24:14; Евр. 2:2—5). Если говорить предметнее, это означает попытку объединить всех христиан[280]. Но пророчество говорит нам, что экуменизм охватит не только христианство, но и весь мир (см. Откр. 13:3, 4), распространяясь на другие религии.

Христос молился: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе» (Ин. 17:21). Поборники экуменизма утверждают, что апостол Павел также настаивал на этом: «Стараясь сохранять единство духа в союзе мира. Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф. 4:3—6). Апостол Павел в своем служении боролся против сил, стремившихся разделить Церковь. Т. Б. Вебер заметил: «На протяжении всего своего служения апостол трудился ради сохранения единства Церкви перед лицом богословских отступлений (послания к Галатам и Колоссянам) и внутреннего разделения (Первое и Второе послания к Коринфянам)»[281]. Как мы увидим, этот экуменизм совершенно отличается от современного экуменического движения.

 

Исторический обзор

Часто люди изучают экуменизм в свете расколов в Римско-католической церкви, которые привели к образованию следующих церквей: в древние времена Египетской и Сирийской, в 1054 году — Восточной Православной и с 1517 и до настоящего времени — протестантских. Многие полагают, что Христос и Петр учредили Католическую церковь и что она остается истинной благодаря апостольской преемственности, поэтому экуменическое движение подразумевает возвращение к единой Церкви Христа (католической). Однако не следует забывать, что Католическая церковь в том виде, в каком она существует сейчас, фактически образовалась в четвертом столетии по Р.Х., а не во времена апостолов. Важно отметить, что Англиканско-Римско-католическая международная комиссия в своем последнем отчете за 1982 год отметила: «Вполне ясно, что в Новом Завете не содержится точной записи о передаче руководства от апостола Петра; в нем нет никакой информации о передаче апостольской власти»[282].

Ниже представлен обзор экуменических попыток:

1. 325 г.: Никейский символ веры, подтвердивший веру в «единую, святую, католическую и апостольскую церковь».

2. 1054 г.: Восточные православные церкви откалываются от Западной Католической церкви.

3. 1517 г.: Протестантские церкви начинают оставлять Католическую церковь.

4. 1846 г.: Евангельский союз, образованный из более 50 деноминаций в Великобритании и Америке.

5. 1908 г.: Федеральный совет церквей, образованный из 31 американской протестантской церкви.

6. 1910 г.: Международный миссионерский совет в Эдинбурге.

7. 1921 г.: Международный миссионерский совет, Лейк Мохонк, штат Нью-Йорк. Предпринята попытка прийти к сотрудничеству в использовании миссионерских средств.

8. 1925 г.: Стокгольмская конференция о жизни и служении. Поиски единства среди церквей в разрешении социальных, политических и экономических проблем.

9. 1927 г.: Конференция относительно веры и порядка, штат Луизиана. Рассматривался вопрос теологической основы единства.

10. 1948 г.: Всемирный совет церквей создан в Амстердаме в присутствии 147 деноминаций из 44 стран.

11. 1954 г.: ВСЦ в Эванстоне, штат Иллинойс.

12. 1961 г.: ВСЦ в Дели, Индия.

13. 1964 г.: (21 ноября). Второй Ватиканский собор, Декрет относительно религиозной свободы и декрет относительно экуменизма.

14. 1964 г.: (21 ноября). Декрет папы Павла VI относительно экуменизма (Unitatis Redintegratio).

15. 1965 г.: (7 декабря). Папа Иоанн XXIII и патриарх Константинопольский отменили отлучение, которое папа Лев IX и патриарх Михаил Каруларий наложили друг на друга в 1054 году.

16. 1968 г.: ВСЦ в Уппсала, Швеция.

17. 1975 г.: ВСЦ в Найроби, Кения.

18. 1983 г.: ВСЦ в Ванкувере, Британская Колумбия.

19. 1995 г.: (25 мая). Энциклика папы Иоанна Павла II по вопросу экуменизма (Ut Unum Sint).

Вот основные вехи экуменического движения. Римско-католическая церковь пыталась победить или вернуть силой Восточную Православную церковь после раскола. В течение трех столетий (с семнадцатого по девятнадцатый век) не предпринимались усилия по объединению церквей. Фактически, протестантские церкви все время продолжали разделяться вплоть до настоящих дней, когда существуют сотни различных вероисповеданий. Только в двадцатом веке экуменизм стал движущей силой среди многих церквей. Большую часть первой половины века протестантские церкви поддерживали любые экуменические усилия. Август Б. Хаслер говорит относительно Эдинбургской экуменической конференции 1910 года следующее: «Римская Католическая церковь представлена не была, но православные церкви уверили организаторов в их поддержке»[283].

В своей книге «Римский католицизм глазами современных протестантов» Пауль Г. Шротенбо обозначает четыре факта, влекущие церкви к объединению в настоящее время: 1. Рост и распространение секуляризма и антихристианских идеологий во все более враждебном мире. 2. Использование средств массовой информации Католической церковью и дары папы Иоанна Павла II «представили миру совершенно новый образ Римско-католической церкви как вполне привлекательной организации». 3. Огромный рост независимых протестантских церквей, которые «не имеют ясного представления о доктринальном наследии Реформации и, следовательно, об острых доктринальных различиях между католиками и протестантами». 4. Ясная антимарксистская позиция современного папы дала католицизму новый шанс быть принятым даже протестантами или евангеликалами в Северной Америке и в Европе. Это принятие на идеологической основе часто не учитывает требований евангельской истины»[284].

 

Второй Ватиканский собор

Только при правлении папы Иоанна XXIII Католическая церковь фактически начала играть ведущую роль в экуменическом движении. 25 января 1959 года он созвал экуменический собор, на который в качестве наблюдателей были приглашены «отделившиеся общины». Он также организовал Секретариат содействия Христианскому единству во главе с богословом из Остина кардиналом Би. Второй Ватиканский собор был созван с целью достичь «отделившихся братьев», оставивших Католическую церковь, таких, как Восточная Православная церковь и протестантов, появившихся в результате Реформации. Как подтвердил Уолтер М. Эбботт, «декрет по вопросу экуменизма отмечает полное вступление Римско-католической церкви в экуменическое движение»[285]. Второй Ватиканский собор пошел дальше протестантского экуменизма, привлекая к участию иудеев и все нехристианские религии. На Втором Ватиканском соборе Католическая церковь задалась целью привести весь мир в свое лоно. Она желала всеобщего единства, а не только христианского.

Второй Ватиканский собор — это двадцать первый вселенский собор. На первые восемь собиралась всемирная христианская церковь, но после отделения Восточной Православной церкви в 1054 году последующие соборы проходили в западной церкви. Во время первых шести защищались важные библейские истины, включая истину о Христе (против Ария, Нестора, Евтиха и монофелитства) и о Святом Духе. Но на них развились и небиблейские доктрины: Мария была возвеличена как Богородица (431 г. по Р.Х.); ввели поклонение изображениям (787), обязательное безбрачие священников (1139); пресуществление во время мессы (1215); осуждение протестантских религиозных верований (1545—1563) и непогрешимость папы (1869—1870)[286].

Документы Второго Ватиканского собора описывают Католическую церковь как «единственное Божье стадо»[287]. Кто же такие «отделившиеся братья»? В Декрете утверждается, что «люди, которые верят во Христа и были правильно крещены, приведены в определенную, хотя и несовершенную связь с Католической церковью»[288]. «Отделившиеся церкви» «черпают свою силу от полноты благодати и истины, вверенной Католической церкви»[289]. Ясно, что Ватикан считает экуменизм не просто единством церквей, но возвращением в Католическую церковь. Поэтому на Втором Ватиканском соборе была провозглашена надежда на то, что «все христиане объединятся в общем праздновании евхаристии с одной и единственной церковью, которая от начала имеет единство, дарованное ей Христом. Мы верим, что это единство пребывает в Католической церкви, она никогда не может его потерять, и мы надеемся, что оно будет постоянно возрастать до конца времени»[290]. «Только через Христову Католическую церковь, которая является универсальным средством спасения, можно обрести полноту спасения»[291]. Таким образом церковь заменяет собой Христа как средство спасения. Единство сосредоточивается на церкви, а не на Христе. Мы вновь видим продуманную стратегию сатаны, уводящую от Христа и заменяющую Его чем-то другим.

Многие люди акцентируют свое внимание на словах: «отделившиеся братья» и «отделившиеся церкви» и радуются тому, что в Католической церкви якобы происходят изменения. Но что осталось неизменным — так это католические доктрины, которые в первую очередь послужили причиной отделения от Католической церкви. Они остались прежними. Документы называют их «важными отличиями». Они содержат взгляды по вопросам искупления, таинств, служения церкви и роль Марии в спасении. Со времени Второго Ватиканского собора ожидается, что «отделившиеся братья» будут праздновать евхаристию вместе в едином видимом теле, однако сама евхаристия является одной из причин, вызвавшей разделение[292]. По сути, Второй Ватиканский собор утверждает, что «в Своей церкви Христос учредил удивительное таинство евхаристии, которым выражается и достигается единство церкви»[293]. Очевидно, «отделившиеся братья» должны изменить свои доктрины. Второй Ватиканский собор не изменил ни единой католической доктрины, и это ни разу не делалось за всю историю католического богословия. Традиции церкви остаются неизменными. Папа Павел VI в своем труде «De Ecclesia» (1964) сказал: «В традиционном учении ничего фактически не меняется».

Объединение на почве общих интересов начало претворяться в жизнь. В этом объединении, видимо, не принимаются во внимание доктринальные различия. Католический теолог Карл Ранер говорит, что христиане «имеют больше общего, чем их разделяющего; перед ними стоит общая задача в отношении мира»[294]. Некоторые общие цели являются социальными, связанными с семейными ценностями и святостью жизни (запрет абортов). Силы, противодействующие таким ценностям, представляются общим врагом для всех христиан, и он толкает церкви на объединение. Фактически, «во второй половине двадцатого столетия изучение теологии все теснее было связано с экуменизмом, а это сопровождалось сотрудничеством и взаимодействием богословов различных традиций, так что… конфессиональные отличия неуклонно ослабевали». «Искали единодушия, а не истины», учитывалась «точка зрения церквей, а не Библия как их основа»[295].

«Трудно себе представить какую-либо из основных протестантских церквей, занимающую четкую доктринальную позицию в нынешнем теологическом обществе», — говорит Геральд Л. Брей. Он считает, что «акцент делается на неограниченном плюрализме и терпимости к любого рода вере или неверию»[296]. Карл Лехман и Вольфхарт Панненберг отмечают: «Ныне церкви по большей части разделяют общее, надконфессиональное толкование Священного Писания и общую осведомленность об исторической вероятности теологических формулировок. На этой основе наблюдается постепенное сближение в нашем понимании сущности веры. В этом процессе были исправлены односторонние акценты — акценты, которые частично являлись причиной разделения и частично возникли как его результат вслед за спорной теологией, которая развилась из разделения»[297].

Протестантизм готов изменить свои доктрины, чтобы удовлетворить общего врага, но не Католическая церковь. Говоря о протестантах и католиках, Майкл Хортон отмечает: «Если Рим не изменяет своей позиции в пользу Евангелия, значит, от своей прежней позиции отступает другой партнер»[298]. Джеймс Р. Уайт спрашивает: «Что привело многих протестантов к отказу от протестантизма?» и отвечает: «Реформаторы знали, как сопротивляться натиску Рима, но сегодня, кажется, многие забыли об этом. Библия. Только Библия и одна Библия. Принцип Sola Scriptura так же важен сегодня, как он был важен для Лютера, Цвингли или Кальвина во время Реформации»[299].

В то время как многие не придают значения библейской истине в поисках единства, основанного на общих доктринальных пунктах, они не видят Католическую церковь такой, какая она в действительности есть, и ее эсхатологическая миссия остается непонятой ими. До тех пор, пока римский католицизм остается верным своим доктринальным убеждениям, он будет развивать точку зрения о том, что именно он является единственным и истинным телом Христа на земле. Энсгар Альбрехт заявил: «Католическая церковь не считает себя конфессией, то есть деноминацией среди других, но единственной церковью Христа»[300].

Рассмотрим вопрос «отказа от протестантизма». Протестантская и Англиканская церкви искали союза вне истины, «полагая, что вопрос истины не столь важен». «Отсюда девиз, звучавший в те дни: доктрина разделяет, а служение объединяет»[301]. Ныне экуменизм еще ставит на повестку дня общие, ключевые вопросы, в которых достигнута договоренность, позволяя определенным доктринам уйти с поля зрения (в некатолических церквах), в то время как Католическая церковь остается верной своим доктринам. На Втором Ватиканском соборе было заявлено: «Ничто так не чуждо духу экуменизма, как ложный примиренческий подход, который вредит чистоте католической доктрины и затемняет ее бесспорный подлинный смысл»[302].

Тимоти П. Вебер указывает на два рода экуменизма. 1. Всемирный конгресс по евангелизации (Берлин, 1966 г.; Луазиана, 1974 г.) провозгласил, что единство «основано на истине (присущей историческому Евангелию)». Обратившись к «кооперативной модели» единства, консервативные протестанты стремились «снова поднять евангелизацию на должную высоту в миссии церкви и надеялись, что последуют более зримые плоды единства». 2. «Федеративная модель Всемирного совета церквей вела к преуменьшению необходимости доктринального соглашения и евангелизации, а подчеркивала согласованную социальную и политическую деятельность во имя Христа»[303].

«Сегодня, хорошо это или плохо, границы, разделяющие протестантов и римских католиков, стираются, — говорит Дэвис Дагинс. — Все больше и больше людей с обеих сторон совместно трудятся над общими социальными вопросами, и многие из них описывают свою духовную жизнь похожими словами. Некоторые протестантские лидеры приветствуют эту меняющуюся картину. „Теперь для христиан настало время объединиться, независимо от различия в наших вероисповеданиях и традициях, и делать общее дело, распространяя христианские ценности в нашем обществе“»[304]. Иоганн Бросдер рассуждает об экуменической теологии. Он называет ее «теологией братства — теологией, которая показала, что общего гораздо больше, чем различий и расхождений»[305]. Чарльз Колсон в предисловии к книге Кейта Форниера написал: «Когда варвары взбираются на наши стены, у нас нет времени заниматься мелочными дрязгами»[306].

Но доктринальные вопросы имеют большое значение. И они не маловажны в сравнении с вопросами совместной деятельности. Различия связаны с основными положениями Евангелия. Например, молитва Марии как соискупительнице не является незначащим различием. Это, по сути, ставит под вопрос исключительное право посредничества нашего Искупителя Иисуса Христа. Как говорит Дж. Дарел Чарльз: «Нельзя игнорировать глубокие теологические различия, которые, например, разделяют протестантов и католиков, их нельзя обойти, они не могут быть предметом „торга“»[307]. Комментируя девиз «Доктрина разделяет, а служение объединяет», Джон М. Фрейм говорит: «Мы не можем отмести доктрину, как помеху единству, как хотели бы сделать многие сторонники этого девиза. Церковь, безразличная к доктрине, не заботится о евангельской вести, ибо Евангелие — это как раз доктрина, учение, повествование о том, что Бог сделал для нашего спасения»[308].

В труде «Евангельское обновление в главных церквах» восемь ученых-богословов показывают, что происходит в основных конфессиях. Джеймс Гейдингер II отмечает «доктринальный компромисс и неверие» как «сущность трагического упадка объединенного методизма»[309]. Уальдо Дж. Уернинг поясняет: «Лютеранское братство основывается на согласии в доктрине, а не на человеческих обрядах, и на признании, что христианская жизнь является воплощением доктрины в жизнь»[310]. Гомер Трикулс говорит, что «знающие протестанты не приемлют заявления, что доктрина разъединяет, а евангелизация объединяет… Американским рядовым членам Баптисткой церкви необходимо быть утвержденными в основных положениях здравого учения»[311].

Подлинное единство может исходить только из полной истины. Только тогда, когда церкви примут все, что говорит Священное Писание, они исполнят молитву Христа о единстве. Объединение на основе общих доктрин и игнорирование отличительных доктрин является недостаточным основанием для единства. Джордж Карей говорит об «общей сути истины», подразумевающей шесть убеждений: Иисус Христос является Господом и Спасителем; Бог Триедин; вера в Иисуса и крещение во имя Его через исповедание веры в Троицу представляет собой возрождение и начальный обряд при присоединении к церкви; христианская церковь основана через Святого Духа и посредством всякого служения и даров в теле выражается полнота католической веры; вера открыта Богом в Священном Писании и выражена в древних вероучениях церкви; Иисус Христос придет снова во славе как Господь, Судья и Спаситель. Он продолжает внушать, что протестанты могут принять акцент, который католики делают на Марии, поскольку это не затмевает Христа[312].

Здесь мы встречаем небиблейские догмы, прибавленные к библейским истинам. Человеческие традиции не только приравниваются к Божественному откровению, но они даже затмевают уникальность Христа. Любое добавление к Божественному откровению есть дело человеческое, которое Божественное откровение обязательно ставит под сомнение. Шесть убеждений, приведенных Джорджем Кареем, представляют собой минималистскую основу для единства, но главные доктрины Католической церкви, такие, как приравнивание человеческой традиции к Божественному откровению, роль Марии в искуплении и необходимость добавления человеческих дел к дару спасения полностью разрушают его. Человеческое заблуждение никогда не служит библейской истине. Дела человека никогда не смогут быть добавлены к дару спасения Христа.

Парадокс же заключается в том, что реформаторы, которые стойко стояли за истину против заблуждения, через своих наследников ищут единства с заблуждением в ущерб истине. В то же самое время римский католицизм стойко противодействует любому изменению своих доктрин, несмотря на усилия привести обратно «отделившихся братьев». Что бы подумали Лютер, Кальвин и Цвингли? Как отреагировали бы мученики? Все, что они отстаивали и за что боролись, было бы потеряно при объединении на основе общих пунктов учения.

При всех усилиях объединить церкви римский католицизм не потеряет своей уникальности и влияния. Как заметил Ричард Джон Ньюхауз: «Даже когда, дай Бог, все церкви будут находиться в полном единстве в единой Католической церкви, это, вероятно, будет Римская католическая церковь. Благодаря ее численности, традиции, структуре, притягательной силе и энергии Римская католическая церковь будет играть необычайную роль в формировании всемирного исторического будущего христианства»[313].

Именно в христианском мире Христос подвергнется последнему нападению. Ложное христианство отвергнет истинное Евангелие. Это ложное христианство в силу своей природы соединится с остальным миром — или, как сказано в пророчестве: «Дивилась вся земля, следя за зверем… и поклонились зверю» (Откр. 13:3, 4). Г. Б. Свит в «Комментарии на Апокалипсис» тонко замечает: «Для тех, кто внимательно следит за тенденциями современной цивилизации, не станет невозможным допущение, что может наступить такое время, когда во всем христианском мире дух антихриста при поддержке государственной власти сделает последний выпад против христианства, которое остается верным Личности и учению Иисуса»[314].