Бегство от реальности в психоз

Не имея возможности воплотить свои фантазии в жизнь, субъект погружает жизнь в фантазии.

Омутов все больше, они все глубже. Все больше объектов идут по легкому пути, сбрасывая свой запас либидо в искусственные водоемы. Зеркальный пруд превращается в отстойник. Психика вступает в эпоху большого Застоя: ее элементы не могут свободно обмениваться либидо. Целостность нарушается. Личность распадается, утрачивая доступ к таким функциям, как речь, мотивация, память, мышление, деятельность… Все объекты, образы, воспоминания, желания, мысли теперь сами по себе. Нарастает распад, схизма, схизис, шизис френоса. Здесь мы прекращаем моделирование и передаем эстафету психиатрам и нейрофизиологам. Кончается искусство, и дышат почва и судьба. Чистые психозы, к коим относятся разнообразные виды шизофрении, невозможно остановить аналитическими методами: можно только затормозить распад психики с помощью традиционных таблеточек, прописанных психиатром.

А вы как думали? Я могу только смоделировать эти ужасные процессы на уровне таких абстрактных категорий, как либидо, представления, принцип удовольствия и прочего шаманства. Но любое моделирование рано или поздно натыкается на непреодолимую границу применимости. Можно, конечно, и дальше моделировать, но применять намоделированную теорию на практике — нельзя. Работал на Физтехе такой Аркадий Иосифович Цирлин (1923 -— 2018), который спрашивал студентов: «Можно ли такой-то транзистор подключить в эту схему туда-то и туда-то?». Невозмутимо выслушав шквал версий, Цирлин выдерживал паузу и открывал секрет: «Вообще-то можно. Можно-можно. Только ничего работать не будет».

К сожалению, сейчас набирает силу секта Шпотница. Это шайка психоаналитиков-самозванцев — или самодуров? — которые на полном серьезе заявляют о необходимости психоаналитического «сопровождения» клинических шизофреников. Они берут немалые деньги с несчастных родственников инвалида, рассказывая после «сеансов» сказки о богатом внутреннем мире стремительно разлагающегося безумца. По степени цинизма такой развод можно сравнить с деятельностью печально известного господина Грабового, который обещал воскресить детей Беслана. Впрочем, многие современные «аналитики» сами страдают от ряда психических расстройств, поэтому могут вполне искренне проецировать свои больные фантазии на бессвязную шизофреническую речь. Нашли, так сказать, родственную больную душу.

Неподготовленный читатель может возмутиться. Зачем тратить столько времени, рассказывая о творчестве и психозах, если ни то, ни другое не имеет прямого отношения к нарциссизму? Читатель подготовленный не возмущается, потому что привык к отборной чибисятине и терпеливо ждет, когда из табакерки выскочит Воланд. Пожалуйста! Вот он и выскочил. Мы рассмотрели всего лишь две крайности, два возможных варианта развития событий. Либо психика полностью тонет в омуте и распадается, либо омут успешно воплощается в реальном мире с помощью творчества и рассасывается. Самое интересное, как всегда, где-то посередине, где-то рядом. Рядом, я сказал!

Реституция

Психика любопытна. Застой либидо интересен ей как новый источник бесплатной энергии, которую можно использовать для опасных экспериментов. Есть глубокий омут, есть крутая мельница нового поколения. Грех не попробовать полить воду на эту мельницу — и плевать, что мельница ветряная.

Больше не актуальна задача воплотить застой в реальность или разобрать его по косточкам. Психике интересно: что будет, если напоить ее жителей водой из омута. Не хотят пить? Заставим. Примем закон о реституционной реформе.

Реституция — это интенсивный отток либидо из застоя к случайным объектам, не принадлежащим застою. Внезапное землетрясение вызывает цунами в спокойном омуте. Волна затапливает близлежащие деревни. Помогает? Зависит от силы застоя. Если воды (либидо) там не так много, то местные крестьяне получат бонус к плодородию почвы. Если волна слишком мощная, то она отхлынет обратно, увлекая за собой в омут новые элементы, и застой усугубится.

Психика, ты довольна? Посмотрите-ка: довольна. Она обязательно попробует повторить эксперимент, уменьшив объем либидо, извергающегося из застой. В ее оправдание скажем, что при отсутствии клинических патологий она старается перемещать либидо малыми порциями, экономя когнитивные ресурсы. Напротив, в случае настоящего бредового расстройства омут стремительно разрастается как раз с помощью череды неудачных реституций.

Остановимся на развитии бреда подробнее — так нам будет легче понять процессы, которые происходят в здоровой психике. Воспользуемся терминологией Карла Теодора Ясперса. Человек продолжительное время ходит, переполненный смутной тревогой, все вокруг ему кажется подозрительным. Затем наступает кристаллизация — пациенту вдруг «все становится ясно и очевидно», отдельные подозрения и предчувствия сплетаются в единый бредовой сюжет. Выбирайте: заговор масонов, эксперименты инопланетян, измена жены (мужа), соседи травят газом, власти скрывают. Сюжет разрастается, в него вплетаются все знакомые, коллеги и особенно лечащие врачи; многие детали тайного заговора обретают конкретики; всплывают ужасающие подробности. Наконец, мозг растрачивает все когнитивные ресурсы, бред распадается и наступает уже полная мешанина: жена изменяет с инопланетянами, масоны снимают это на камеру и продают властям в обмен на газ.

Нас интересуют те случаи, когда бред разрастается не постепенно, а рывками. Человек тихо бредит несколько месяцев, потом наступает кратковременное «буйство» с галлюцинациями и прочей психической продукцией. Это как раз пришла большая волна из застоя. Когда вода уйдет обратно в омут, беседа с пациентом покажет, что бред усложнился, болезнь усугубилась. Это в застой затянуло несколько новых психических объектов. После очередного приступа у пациента наблюдается явное ухудшение памяти, речи, мышления, восприятия. Это застой разросся настолько, что занял большую часть психики.

Психиатры вообще склонны рассматривать психическую продукцию как хороший знак. Продуктивными называют симптомы, которые добавляют что-то лишнее в нормальную психическую активность. Их можно трактовать как отчаянную попытку психики бороться, как огонек среди сгущающейся тьмы негативных симптомов. Соответственно, негативная симптоматика — это отказ или нарушение нормальных психических функций: памяти, воли, мышления и т.д. Самый неблагоприятный клинический прогноз имеет «чистая» шизофрения, которая характеризуется неуклонным нарастанием именно негативной симптоматики и не сопровождается продуктивными феноменами.

Простите, если надоедаю вам этими отсылками к психиатрию. Они преследуют вполне конкретную цель — показать, что психоаналитические модели не претендуют на переосмысление или отрицание традиционной медицины. Фройд с помощью своей теории пришел к тому же результаты, что и психиатры путем клинический наблюдений. Психическая продукция, даже явно патологическая и бредовая, является побочным эффектом психического самоисцеления.

О каком самоисцелении идет речь? От чего пытается исцелиться психика? От застоя либидо. Для здоровой психики ликвидация застоя является приоритетной целью. Заниматься творчеством имеет возможность далеко не каждый, поэтому превратить омут в полноценный объект (тем самым уничтожив застой) — роскошь. Приходится осушать гниющее водохранилище порциями, малыми волнами. То есть выбрасывать либидо из застоя на головы проходящих мимо нейтральных психических объектов. Сразу предупреждаю: объекты будут возмущаться.

Почему нейтральные объекты страдают при реституции? Работает принцип удовольствия. Каждый объект стремится к разрядке, пытается избавиться от излишков либидо при первой возможности. Обратный процесс (получение дополнительно либидозной нагрузки) вызывает локальное неудовольствие.

Представьте, что Оксинья обходит окрестности Онежского омута. Отец Онуфрий обнаруживает обольстительную Оксинью… и вместо домогательств вручает Оксинье два ведра с водой из злосчастного водоема. Каково бедной девушке? Ни отдаться, ни озолотиться, ни отрубить отцу Онуфрию окаянный отросток, ни оглоблей отоварить! Отныне обычные объекты огибают озеро огромным овалом.

Так возникает смутная тревога (по Ясперсу всегда предваряющая кристаллизацию бреда). Омут нереален и именно факт его нереальности вызывает у психики не конкретный страх, а беспредметную тревогу. Более важно, что тревогу испытывает не психика в целом, а только локальный участок психических объектов. Давайте для простоты предположим, что всю тревожную нагрузку испытывает только один нейтральный объект. Что с ним происходит?

У объекта внезапно стало гораздо больше либидо, чем у его соседей. Объект начинает щедро раздавать либидозные пинки своим товарищам. Они недовольны и начинают избегать разбушевавшегося гражданина или гневно возвращают ему либидо. В первом случае перегруженный объект превращается в источник страха. Говорят, что предлога опредмечивается: было смутное ощущение надвигающейся беды, стал реальный опасный объект. Во втором случае объект, к которому человек раньше относился безразлично, вызывает просто дикую агрессию (напомню, что при агрессивных влечениях либидо фокусируется на объекте агрессии — этому процессу посвящено несколько глав книги «Вся фигня от мозга»).

Независимо от того, какие эмоции вызывает новый счастливый обладатель двух ведер либидо, важно другое: до реституции объект не вызывал никаких сильных эмоций, но внезапно стал средоточием аффектов. Это основной критерий реституции, который позволяет отличить ее от невротической фобии или истерии. При неврозах объект уже был ценным (принадлежал Сверх-Я), при реституции объект не обладал особой ценностью, это простой элемент реальности(поскольку принадлежит Я).

Что происходит после того, как объект в процессе реституции приобрел повышенную ценность? Возможны три варианта.

1. Черты объекта сплетаются в причудливый узор, в фантастическое животное, в незнакомое лицо. Происходит ложное распознавание знакомого в незнакомом, искусственного в естественном, упорядоченного в хаотическом — то есть парейдолия (см. следующий параграф).

2. Либидо разряжается с помощью привычных действий, которые человек до этого неоднократно совершал с объектом. Внимание фокусируется на том, что можно сделать с реальным объектом здесь и сейчас. Обычные действия приобретают эмоциональную ценность, превращаются в ритуал (см. параграфы «Ритуализация», «Гиперопека» и главу VIII).

3. Объекту приписывается грандиозная биография (акцент на прошлое) или с объектом связываются завышенные, в том числе негативные, ожидания (акцент на будущее). Реальное взаимодействие с объектом (в настоящем) избегается. Психика рефлексирует на тему судьбы и смерти, оценивает способность объекта противостоять потоку времени. Субъект демонстрирует такую черту характера, как фатализм (см. одноименный параграф главы VII).

Классические парейдолии

Кому неведомо удовольствие отождествления гор, барханов пустыни, скал с гигантскими животными? Точно так же узелки кремня обрисовывают торс, или акулу, или медведя. Конкреции пещер, как и стремительные облака, изображают то прыжок хищника, то корабль-призрак, взъерошенную сову или астронома, приникшего к своему телескопу, битву при Мариньяно или Рокруа (чтобы ее представить, не нужно ничего, кроме тумана) — словом, все, что пожелает угадать жадное до узнавания воображение.

Чем сложнее сцена, чем точнее сходство, тем упоительнее иллюзия. Это касается и рисунков, которые угадываются или прочитываются в трещинах на стене, размазанных чернильных кляксах, на коре деревьев. Поэтический образ, высвечивающий новое отношение между двумя далекими явлениями, использует то же свойство разума испытывать удовольствие при констатации или открытии сходства — либо неявного, либо бросающегося в глаза — там, где он (разум) этого ожидает меньше всего. Похоже разум устроен так, что его неудержимо тянет отыскивать узнаваемый образ там, где ничто не может быть изображено, и вместе с тем ему не терпится придать значение тому, что не может ничего означать.

Разум вынужден интерпретировать, пытаясь проецировать знакомую форму на любую систему линий или объемов, соотношений света и тени, не содержащих, по-видимому, ничего постоянного или поддающегося определению.

Так Роже Кайуа («В глубь фантастического») описывает парейдолический источник творческого наслаждения. Психика, будучи ленивой, радостно соглашается на такой обходной маневр. Больше нет нужды искать способы воплотить застой в реальность. Внешний мир сам подкидывает уже готовый образ, сотканный из случайных элементов, получивших запас либидо после очередной реституции.

Глаз видит повторяющийся регулярный узор на обоях. Посылает сигнал мозгу. «Скука смертная» — думает мозг и тренировки ради заставляет нейроны распознавать несуществующие образы. Из цветочков складываются страшные морды. Человек пугается, приглядывается. надеясь, что иллюзия рассеется. Но мозгу только этого и надо! Вот он, заветный адреналин! Нейронная сеть получает команду громовым голосом из Откровения: иди и смотри! Зафиксируй случайный образ — уж больно он страшный и красивый.

Психика убивает двух зайцев: и тревогу опредмечивает, и приписывает себе творческий акт. Чем дольше вы концентрируетесь на узоре, тем крепче становится иллюзия. Чем больше застой либидо и чем активнее происходит реституция, тем выше вероятность словить парейдолию.

Механизм этот довольно древний. Кошки тоже склонны испуганно вглядываться в простыни с невинными узорами — а потом яростно нападать на ткань или же спасаться бегством. Собаки более чувствительны к вращающимся объектам вроде спиннера. Вращение с постоянной скоростью — разновидность регулярного периодического движения. Возможно, псы таким образом отдыхают, ведь в тесной квартире животные мучаются от невозможности выплеснуть высокую эмоциональную активность. Созерцание чего-то очень подвижного, но информационно нейтрального, позволяет им помедитировать, позалипать и потупить.

Психика получает удовольствие, создавая себе маленькие иллюзии. Главное преимущество парейдолий перед обычными застоями либидо — иллюзии не нужно воплощать, они уже готовы, спроецированы и впечатаны в объективную реальность. Их можно просто созерцать и радоваться.

Вы можете не дожидаться случайного прихода парейдолии, а изготовить ее самостоятельно. Возьмите скетчбук с чистыми листами без разметки. Подойдет и обычный блокнот, но только в клетку, ни в коем случае не в линию. Начертите регулярный геометрический узор. Методично и аккуратно заполните узором всю страницу. Сохраняйте сосредоточенность и концентрацию на процессе.

Сбросьте оковы концентрации. Возьмите цветной фломастер или кисточку с краской. Одним махом нарисуйте поверх регулярного узора что-нибудь сумбурное, с завитками, с изломами, с кляксами. Смените цвет. Нанесите еще несколько вольных штрихов. Повторять, пока процесс доставляет вам удовольствие.

Взгляните на ваше творчество. Заметили новый образ? Уловили парейдолическую иллюзию? Обведите ее черным маркером. И покажите вашим друзьям, пусть восхищаются или попробуют спроецировать на ваш рисунок свои иллюзии. Заодно спросите себя: какой из трех творческих слоев вам нравится больше (регулярный, спонтанный или парейдолический). Чего вам не хватает в данный момент? Упорядоченности и концентрации? Творческого раздолбайства? Смутных предчувствий и оккультного опыта?

Лень рисовать — воспользуйтесь готовой искусственной нейронной сетью. Математический алгоритм парейдолии сравнительно прост. Умельцы уже давно создали нейронные сети с обратным обучением. Это компьютерные программы, которые берут обычное изображение, находят на нем определенные гладкие кривые и обращаются с ними, как с узорами на обоях. В памяти нейросети лежит набор базовых образов — они-то и проецируются на сложную картинку. Задача сети: любой ценой распознать как можно больше известных ей гештальтов на входном изображении. Даже если никаких гештальтов там нет. Так и возникают фотографии известных политиков или пейзажи Ван Гога, испещренные трехглазыми безногими собаками, синими розами и картонными человечками. Иллюзии, которыми страдают искусственные нейронные сети, нравятся мозгу, потому что алгоритм их создания позаимствован прямиком из современной нейропсихологии.

Я рискну предположить, что парейдолии — это будущая основа нейрохакинга, то есть взлома и скрытого управления нейроподобными компьютерами. Допустим, кто-то изобрел робота, который сканирует местность, ищет и утилизирует мусор. Поиск и распознавание мусора происходит с помощью обучаемой нейронной сети, встроенной в программу робота. Совсем необязательно «пересаживать» роботу живые нервные клетки — достаточно программного алгоритма, который имитирует работу нескольких слоев нейронов. Если хакер внедряет в ИИ робота паразитную нейросеть вида «deep dream», роботу везде мерещится мусор, который нужно утилизировать…

Ритуализация

В психоанализе важен количественный фактор. Либидо — единственный вид энергии, который течет от одного объекта к другому. Набор объектов тоже фиксирован в пределах малого временного промежутка. Разнообразие психической активности обеспечивается структурой связей между объектами: с какими соседями обменивается энергией каждый объект и насколько интенсивен этот обмен.

Допустим, вы методом проб и ошибок нашли некую последовательность действий, которая приносит вам удовольствие без риска для жизни и репутации. Раз за разом эти действия оттачиваются, запоминаются, доводятся до автоматизма. В психике формируется канал разрядки — маршрут либидо в небольшом участке объектного пространства. Напомню, что каждый психический объект может отражать информацию как о конкретном предмете, так и о действиях с неким предметом. «Стучать» — такое же представление, как и «тыква». «Настучать по тыкве» — композиция из двух связанных представлений. Если субъект кому-то настучал по тыкве и получил удовольствие, то в психике возник соответствующий канал разрядки либидо.

Рутинные обязанности тоже вызывают формирование устойчивых маршрутов либидо, но удовольствия не приносят. Для этого не хватает напора — в буквальном смысле. Либидо течет вдоль нейтральных объектов нехотя, бесшумно, медленно и печально.

Внезапно какой-то объект из цепочки попадает под реституцию. Ленивая речка тут же превращается в горный поток. Под напором избыточного либидо обычная последовательность действий приобретает особую психическую ценность, то есть превращается в ритуал. Почему так происходит?

Когда вы открываете на кран на кухне, оттуда течет обычная вода, а не нарзан, как в пранке с Новодворской. Неважно, насколько сильно открыт кран: на химический состав вытекающей воды это не влияет. Однако под слабой струйкой неудобно мыть посуду, а сильная струя забрызгает полкухни.

Вот и весь фокус. В обычных условиях обычные действия помогают разрядить обычный объем либидо. Можно с помощью тех же обычных действий разрядить необычно большойобъем либидо, но обычные действия приобретут необычныйэмоциональный фон. Маршрут, по которому путешествует либидо, не изменился, действия не изменились, но градус неадекватности взлетел до небес.

Два друга спорили о политике, каждый приводил какие-то аргументы, оба получали удовольствие от интеллектуального поединка. Но вот на них навели телекамеры. Те же аргументы, те же слова, но почему они с такой яростью исторгаются из слюнявых пастей? Почему от этого зрелища начинает потряхивать?

 Ваш товарищ идет затариваться в супермаркет, вы просите его по пути купить пару бутылок газировки — обычная взаимопомощь, которой не стоит злоупотреблять. Теперь пусть вам понадобился не лимонад, а слон, флакон отравленных духов и зенитно-ракетный комплекс. Другу все равно по пути. И когда друг попытается воззвать к вашему здравому смыслу, вы искренне обидитесь. Психика нашла такой хороший канал разрядки, а его пытаются перекрыть.

Не стоит путать ритуализацию и невроз навязчивости.

Последний подразумевает возникновение бесполезных действий, которые субъект вынужден регулярно повторять в дополнение к привычной активности. Навязчивые действия мешают полноценной жизни. При ритуализации психика не изобретает нового действия, но использует уже устоявшуюся привычку для разрядки либидо.

При неврозе навязчивости можно с помощью психоанализа найти «первопричину» и «бессознательный смысл» повторяющихся действий. Например, герцогиня заставляла горничную по десять раз переставлять графин, потому что ревновала своего мужа ко всем молодым горничным в доме, а графин вызывал ассоциации с неудачной первой брачной ночью… И так далее, до посинения. При ритуализации цепочка действий (и объект этих действий) выбирается произвольно — на кого Гаусс пошлет. Психоанализ здесь бесполезен, потому что нельзя расшифровать последовательность случайных чисел.

Невроз навязчивости исчезает после того, как клиент при помощи аналитика осознает причину невроза. Ритуализация проходит сама вслед за реституцией, когда застой либидо успешно ликвидирован.

Невроз навязчивости проистекает из эдипальных отношений с ценным объектом. Для нарциссического ритуала люди представляют ценность разве что в качестве жертвы. Да, нарциссы любят приносить жертвы. Особенно охотно они приносят в жертву себя. Ритуал самопожертвования — типично нарциссический.

«Я отдала тебе всю себя». Молодец. А кто тебя просил? Оказывается, нарцисс не хвастается своей жертвой — он намекает, что вы следующий. Если вам предъявляют подобные претензии, то вы не ценный объект, вы жертва чужой реституции, вы так и не смогли внедриться в Сверх-Я партнера.

Бойтесь приносящего себя в жертву. Пожертвовав свободой и развитием ради сомнительных подвигов, человек лишился личностной структуры. Его либидо гниет в омутах, а границы самости размыты. Он прилипчив и токсичен. Не пускайте в свою жизнь жертвующего собой. Он растечется по вашему жизненному пространству, словно едкая жижа. Вы — больше не вы, а часть его. Значит, вас тоже можно принести в жертву — на правах части себя. Жертвующий собой обречен жертвовать другими. Единственное, чем он не может пожертвовать — сакральным удовольствием жертвоприношения.

VII. Тест на бессмертие

Влияние Хроноса на застой либидо

Конфликты и комплексы

Каждый когда-нибудь участвовал или хотя бы наблюдал за конфликтами. Мы живем в мире, где все конфликтуют. И мир конфликтует с самим собой. Порой какой-нибудь локальный конфликт выходит за свои пределы, поднимается на новый уровень и — сам собой разрешается. Постоянное диалектическое развитие посредством разрешения конфликтов является отличительной чертой нашего мира, нашей вселенной. Через единству и борьбу противоположностей — к разрешению противоречий, через конфликт — к гармонии. Такова диалектика нашей вселенной. Реальность, в которой мы живем, предельно диалектична. Законы диалектики выполняются с завидным метафизическим постоянством.

Миром правят конфликты. Человеком правят конфликты. Психикой правят конфликты.

Но верно и обратное. Постепенно психика учится управлять с конфликтами. Человек учится управлять конфликтами. Мир… пока еще не учится, но уже записался на курсы конфликтологии.

Часто человек идет на поводу у эмоций, впадает в грех милосердия. Психика обожает ошибаться и лениться. Нужно срочно решить конфликт? Да пошли вы в бессознательное со своими конфликтами! И конфликты идут, «хотя им в принципе надо было ехать». Так рождаются комплексы.

Комплекс — это нерешенный психический конфликт. Иногда говорят «вытесненный конфликт», подразумевая, что щупальца комплекса тянутся из глубин бессознательного. Но мелкие комплексы вполне уютно чувствуют себя на поверхности сознания. Наиболее сложные и интересные конфликтные структуры застревают между сознанием и бессознательным. К тому же, вытеснение означает, что психика чем-то недовольна (и поэтому стремится вытеснить предмет недовольства в бессознательное); однако есть немало людей, осознанно наслаждающихся внутренними конфликтами. Поэтому предлагаю пока опустить слово «вытесненный», чтобы не ограничивать общность рассуждений.

Итак, комплекс — это нерешенный конфликт, но этого нам мало. Если конфликт просто повис в воздухе или спрятался в бессознательном, то он никак не проявляется. Психика очень экономна, она не будет конфликтовать на пустом месте. Нужен повод, нужна спорная территория, нужно пересечение интересов. Все значимые конфликты вертятся вокруг какого-либо ценного объекта. Потом этот объект физически покидает вас, но оставляет в психике глубокий след, слишком пустое место, шрам. Конфликтующие стороны никуда не делись, они уснули, потому что конфликтовать больше не за что (объект исчез). Но стоит только на горизонте появиться новому объекту, отдаленно похожему на старый, как конфликт вспыхивает вновь, уже вокруг «новичка».

В интернете много мемов с меткой «triggered». Персонаж мема (мини-комикса с несколькими уровнями символического кодирования) читает невинную фразу или слово. Внезапно внутри прочитанного слова обнаруживается другое (вложенное) слово, которое вызывает у персонажа лютую ненависть. Например, страшная красноволосая феминистка читает слово «Oxygen» (кислород), видит там «xy» (символ мужской хромосомы) и сильно злится, то есть ее «триггернуло». Или, если переводить буквально, у дамочки сработал «спусковой крючок». Чтобы у публики не возникало сомнений, к фотографии персонажа прифотошопливается табличка «triggered».

В этом и заключается разница между комплексами и конфликт. Для обострения конфликта нужна объективная причина; для пробуждения комплекса нужен случайный повод. Конфликт разворачивается в настоящем вокруг реальных объектов и интересов; комплекс опирается на воспоминания, фантазии, идеалы.

Комплекс разрастается гораздо быстрее, чем конфликт. Приходит новый участник. Чтобы включиться в конфликт, кандидат должен обладать ресурсами, интересами, мотивацией, опытом — иметь хоть какое-то реальное отношение к конфликтной плоскости. Комплекс, как губка, впитывает в себя все доступные ему психические ресурсы и бесконтрольно разрастается, если психика не находит противовеса. Можно сравнить два разных конфликта с металлическими шариками. Они сталкиваются и тут же упруго разлетаются со словами «ой, еще ваших проблем не хватало, со своими бы разобраться». Два комплекса при столкновении ведут себя, как куски пластилина (пусть будет пластилин) — слипаются, теряя скорость и желание решать проблему. Как два тюленя, объединившись, создают клуб тюленей и пишут манифест: «Целый день лежит тюлень, и лежать ему не лень» — и на первом же собрании получают аншлаг, плавно перетекающий в вечное лежбище.

Как следствие, разнится и реакция психики. Реагируя на конфликтную ситуацию, человек выбирает среди множества стратегий, ищет оптимальное решение. Реагируя на пробуждение комплекса, человек ничего не выбирает и ничего не ищет — он заложник ситуации, раб своей психики.

В случае психопатов любой рядовой конфликт имеет силу ядерного комплекса. Коммуникативные проблемы решаются не с помощью когнитивных ресурсов сознания, а путем бессознательного отыгрывания. У каждого психопата есть набор психических болевых точек. Стоит слегка надавить на одну из них — и психопат триггернется (отреагирует) так, как будто ему отдавали любимый комплекс.

С кем неприятнее и труднее всего конфликтовать?

Во-первых, с родителями, представителями власти, начальством, духовными авторитетами. Это самый очевидный и распространенный ответ, который отсылает нас прямиком к Эдипу. Из Эдипова комплекса вырастает опыт конкуренции за ценные объекты: за территорию, за место под солнцем, за партнера. Сами ценные объекты тоже могут конкурировать с вами, оспаривая ваше положение в семейной иерархии (кто главнее: муж, жена или теща?). Фройд называл Эдипов комплекс «ядром всех неврозов».

Во-вторых, с самим собой, со своим телом, с самооценкой, с границами самости, с отсутствующими объектами — комплекс Нарцисса, который и не комплекс даже, а клубок последствий трех независимых причин. Для удобства вы можете считать нарциссические качества компонентами весьма специфического комплекса. Но я в своих вычислениях предпочитаю рассматривать нарциссизм как оператор инверсии, действующий в двухмерном пространстве (где базисом служат Хронос и Эдип). Однако все эти детали сейчас малосущественны.

В-третьих, с детьми. Предлагаю обобщить и от конкретных биологических детей перейти к абстрактной категории порожденных объектов: это и наследники, и плоды творчества, и результаты тяжелого труда, и прибавочная стоимость, и даже повторяющиеся роковые ошибки. Эта обширная группа конфликтов до недавнего времени была лишена пристального психоаналитического внимания. Ваш покорный слуга посвятил несколько лет работе над более-менее целостной концепции, которая могла бы соединить самые разнообразные конфликты с порожденными объектами. Насколько мой труд был успешен? Пусть судят те, кто прочитал «Либидо с кукушкой» и «Лишнюю хроносому». Во всяком случае, разработанная концепция косвенно помогла создать удобную и эффективную методику управления психопатами, которая также представлена на читательский суд в «Путеводители по психопатам» и его чернового варианта «Психопат или мудак». Как бы то ни было, мне выпала большая честь ввести в психоаналитический дискурс новую обобщающую категорию — комплекс Хроноса.

Хроноса интересуют не объекты как таковые и не положение в иерархии, а время. Титан знает, что время есть самый ценный ресурс. Tempus tantum nostrum est. Только время принадлежит нам. Хронос следит, чтобы этот бесценный капитал был проинвестирован правильно, с максимальной выгодой. И всегда, даже при самом полезном и приятном времяпрепровождении, может промелькнуть мысль: «А не зря ли я трачу драгоценные секунды? Чего я достиг? Что после себя оставлю?» — это голос Хроноса. Таким образом, комплекс Хроноса базируется на конфликтном восприятии времени. Человек соревнуется с самой эпохой, с собственной смертью, с потоком истории.