Кто говорит о Дакии, доброй Мальвенде

(8)

был удовлетворен тем, что просто
повторил версию Тьерри из Апольдии, приостановив комментарий к ad Marchias, который он отчаялся
объяснить,

(9)

и упомянул о путешествии во Францию и в Италию. Но Речак был настроен гораздо
более позитивно. Все несвязности более ранних рассказов были легко разрешены для него
рукописью, которую он случайно нашел в монастыре Святого Иакова в Павии (?). Это действительно касалось
дипломатической миссии и брака Фердинанда, как сказал Винсент де Бове, с мадемуазель де Лузиньян, дочерью
Хьюга Лебрена, графа Марша. Диего и Доминик, таким образом, отправились в
территория Лимузена (Марши) до некоего замка Гейс, откуда произошла ошибка в некоторых рукописях
, которые, перепутав G и D, указали Дакию.

(10)

Тем временем в Испании официальный цистерцианский летописец Манрике

(11)

процитировал рукописную книгу, с которой он
консультировался в Осме, в которой кастильский рассказ был дополнен элементами из Тьерри и
Винсента. Они включали в себя отчет о посольстве в Марках, визит к Бланш
Кастильской, упоминание королевского двора о молодоженах, визит к папе и т. Д. В
очень остроумном повествовании: епископа, который должен был предстать перед Суверенным понтификом
, попросили его повелел королю остановиться в Марках, чтобы навестить Бланш Кастильскую и принца
Людовика. Манрике не указывает происхождение рукописной книги (и не говорит, что она древняя);
несомненно, что эта работа имеет любопытное сходство с работой Хиля Гонсалеса Давилы,

(12)

который был в процессе
печати, когда цистерцианец сочинил свой собственный том.

Наконец, была обращена апелляция к третьей рукописи, и на этот раз она была опубликована Дж
. Тамайосалазаром.

(13)

Болландист Кайпер был осторожен, принимая это как подлинное, потому что он сказал, что у него

Часто замечал, что Тамайо для древних документов давал свои собственные сочинения.

(14)

Более того,
почти во всех отношениях эта работа была всего лишь воспроизведением работы Тьерри Апольдийского.

Краткий обзор, который мы только что сделали, показывающий огромное количество неотредактированных записей и неожиданных
документов, которые были добавлены в XVII веке к материалам предыдущих эпох
, позволяет нам понять, как Лоперраес, возможно, был несколько смущен в 1788 году и, наконец, нашел
убежище в состоянии смятения, о котором говорилось в начале этот маленький набросок. Тем не менее
историк вместе с Кастильо, к счастью, преуспел в организации вклада века.
Лоперраес также был кастильским писателем, историком церкви Осмы. Он превосходил своего соперника
современники благодаря основательной критике и искренней заботе о том, чтобы построить историю Диего только на
официальных работах, многие из которых будут опубликованы, в то же время исправляя эпитафию, данную
Кастильо. Можно сказать, что он в большей степени, чем кто-либо другой, был помещен туда, где он мог извлекать
на свет божий новые документы и судить о ценности источников, которые его
современные предшественники считали открытиями. Если, подобно Кастильо, он ничего не нашел и не нашел ничего оригинального по этому вопросу
в нашем интересе это должно означать, что кастильские архивы, которые сами по себе могли содержать что-то
неопубликованное, в то время не могли дать ничего нового.

РЕКОРД ДЖОРДАНА

Теперь мы в состоянии судить. К доминиканской традиции XIII века последующие
столетия не добавили ничего достоверного, кроме даты смерти Диего. Предполагаемый инцидент, не
имеющий исторического основания, такой как визит к Бланш Кастильской, вставленный в контекст духовной сокровищницы
об использовании Розария, по своей природе не рассчитан на то, чтобы убедить историка. Традиция
XIII века добавила к летописи Иордании лишь неясность и упоминание Дакии. Наконец,
мы считаем, что заявление о посольстве Диего сегодня не может быть исторически основано ни на каком другом
источнике, кроме Клеветы преемника Святого Доминика. Является ли это, следовательно, безнадежным вопросом? Вовсе
нет. По нашему мнению, этот источник заслуживает полного доверия, в частности, по этому вопросу.

В книге Джордана посольство Диего из Осмы - это не просто случайная деталь, гипотетический переход,
мимолетная мысль или намерение, в которых можно ошибиться, даже не желая этого; в нем излагается
конкретный факт с разнообразными и обширными последствиями.

(15)

Спустя тридцать лет после этого события был
написан отчет, хотя Джордан не был свидетелем, разве у него не могло быть надежных информаторов? Об их
личности можно легко догадаться: такие кастильцы, как Маннес, брат святого Доминика, или монах Доминик
Испанский, или какой-нибудь каноник из Осмы, становятся монахом-проповедником и сыном Иордана. Свидетели
процесса канонизации привели несколько деталей, приведенных в этих канонах.

(16)

Они могли бы снабдить
Джордана желательными подробностями по поводу миссии. Если бы король бельгийцев отправил
епископа Турне и приора Ле-Саулшуара с официальным посольством, которое заняло бы много
времени и в конце концов закончилось учреждением нового религиозного ордена, полностью изменив
жизнь некоторых монахов монастыря, привлекая их к новому учреждению, разве не правдоподобно, что
тридцать лет спустя эти монахи и другие свидетели смогут рассказать об обстоятельствах любому, кто
спросит о цели путешествия? Официальное посольство не было бы тайным или малоизвестным. Джордану
не нужно было придумывать историю: королевская миссия была знаменитым делом.

Кроме того, учетная запись, созданная им, может быть проверена на предмет проверки более чем по одному
важному пункту. Там упоминался некий Фердинанд Кастильский. На самом деле у Альфонсо IX было два сына с таким
именем: один, родившийся в 1184 году, умер менее чем через четыре года; другой родился 9 ноября 1189 года.

(17)

Второй, очевидно, и есть тот, о котором здесь идет речь. В результате ранней смерти
предшествовавших ему потомков мужского пола (Генриха и Фердинанда) он стал наследником престола при рождении. В
1203-5 годах ему было около пятнадцати лет; по обычаю того времени это был возраст для
заключения брака. Переговоры, на которые ссылается Иордан Саксонский, по общему признанию, были очень важными.

Более того, многие обстоятельства делают особенно примечательным упоминание о молодом принце в
Libellus. Он умер преждевременно, конечно, до 1214 года, поскольку в то время наследником престола стал не он, а маленький
Генрих, родившийся только в 1204 году. Таким образом, эта короткая карьера не
обеспечила ему места в истории и даже не обеспечила того, чтобы он когда-либо был известен за пределами Испании. Лишь с большим трудом
современные историки Кастилии смогли обнаружить его существование (если только они не знали также текст Иордана).
Далее Джордан был немцем, который приехал в Италию из Парижа не ранее 1220 года, по крайней мере, через десять лет после
смерти Фердинанда. Следовательно, он никоим образом не мог бы знать о мимолетном существовании мальчика,
если бы не получил прямой и подробной информации. Все это подтверждает историческую ценность
Клевета по обсуждаемому вопросу.

DACIA

Марши были назначены Иорданией местом брачной миссии. Chronica prima
указывает на Дакию. Изучение текста Libellus покажет, что, хотя летописец
, возможно, не располагал независимой информацией, он лишь одним конкретным словом идентифицировал то, что
написал Иордан. На самом деле, ни Марши Анконы, ни Тревизо, ни Пуату не кажутся
правильными. Если бы существовала хоть малейшая возможность отождествить последнюю названную территорию со страной
, упомянутой Иорданией, Жерар де Фраше (если он действительно является авторомChronica prima) и Бернард
Гвидонис, которые оба были уроженцами этого района, не преминули бы заявить о своей родной земле
честь быть пройденными в первом путешествии Святого Доминика. Более того, термин "Марши"
в настоящее время не используется для обозначения этой местности; ни разу Фраше в своей работе не использует его, говоря о
Лимузене. Иордан говорит о расстоянии между Тулузой и Маршами, куда
направлялся епископ, в сильных выражениях: "наконец, прибыл, утомленный многими трудами"; и далее:
"снова предпринимаю трудное путешествие." Он не использует таких терминов при описании перехода
через Пиренеи, или для перехода через Альпы, или для путешествия в Рим. Более того, для магистра
Ордена, человека XIII века и неутомимого путешественника, короткие путешествия из Франции в
Италию или Испанию не заслуживали бы такого пристального внимания. Таким
образом, естественная интерпретация текста Джордана наводит на мысль о далеких Походах: походах Бранденбурга или Дакии, Дании или
скандинавских стран.

И здесь снова возникает замечательный исторический контекст. В первой половине XIII века
между Кастильским домом и скандинавскими странами было заключено не менее четырех союзов
. Бланш Кастильская, сестра юного Фердинанда, благодаря своему французскому браку стала чем-то вроде
невестки Ингеборг, сестры Вальдемара II Датского. Урраке, еще одна сестра Фердинанда,
вышла замуж за Альфонсо II Португальского и стала свояченицей Вальдемара II Датского,
который женился на Беренгарии, сестре Альфонсо II. Позже она стала свекровью Вальдемара
III, муж ее дочери Элеоноры. Наконец, Альфонсо X Кастильский в 1254 году женился на Кристине
Шведской. Поэтому в начале века для Альфонсо IX было бы естественно,
подыскивая жену для наследника престола, думать о княжеских домах Скандинавии.
Таким образом, текст Иордана не только, по-видимому, имеет прочную историческую основу, но и интерпретация Chronica prima
также представляется вероятной. Таким образом, летопись Иордании, сделанная таким образом точной, представляется
лучшим описанием посольства Диего и Доминика, которое даже сегодня может дать историк.