Libri Сarolini. Книга II.Глава 25.

О том, что апостолами нигде не установлено ни на примерах, ни в словах, как вздорно заявляют те, поклонение [adorare] образам.

Норма церковного установления препоручается нам пророками и апостолами или Самим Господом иногда словесно, иногда на примерах, явлена то в темных, то в ясных прорицаниях, преподана иной раз простыми речами. Среди всего этого они устанавливают поклонение только одному Богу [adoratio], запретив поклонение [adoratione] любой вещи, исключая молитву, с которой мы совершаем поклоны, взаимно приветствуя друг друга.

Но поскольку те, пылающие любовью к поклонению образам, утверждают, что такое их применение было передано апостолами, то необходимо, чтобы они сказали, в каких примерах оно было установлено или из каких поучений известно, что оно было распространено. Не Петр ли, который ласково удержал Корнилия от поклонения [adoraret] ему, установил его? (Деян. 10,25-26).Разве Иоанн, желавший поклониться [adorare] ангелу, не услышал, чтобы он этого не делал, а поклонялся Богу? (Апок. 19,10).Или Павел, ужаснувшийся, когда жители Ликаонии из суеверия хотели принести ему жертву? Или Варнава, бежавший от нее вместе с Павлом? (Деян. 14,14).Следовательно, если уж ангел и апостолы запрещают поклоняться [adorari] себе, кто столь безрассуден и столь безумен, чтобы осмелиться сказать, что они установили поклонение [adorari] образам; особенно те [ангел и апостолы], которые даже если и позволили бы, чтобы им поклонялись [adorari], то ни в коем случае не должны были бы служить предметом поклонения в виде образов, поскольку очевидно, что ангелы или люди обладают иной ценностью и иным назначением, нежели образы.

Следовательно, если ангелам или людям, как показывает содержание приведенного примера, менее всего должно поклоняться [adorandi sunt] за исключением поклонения [adoratione], совершаемого по долгу любви или приветствия, то образам, лишенным разума [способности мыслить], не достойным ни приветствования, ни поклонения из-за того, что они неразумны, поклоняться [adorande sunt] должно намного меньше. Если они не должны быть предметом поклонения, а они, конечно, не должны, то представляется, что поклоняющиеся им совершают двойную ошибку [букв. “двойной недостаток”]: тем, что поклоняются им или тем, что для совершения этого лгут, что это передано им апостолами. Наконец, апостол Павел – этот евангельский содержатель постоялого двора, который от зрения небесного отечества род человеческий ушедший … и злыми духами раненного от стража всех для лечения суровыми и кроткими словами проповеди принял, которому Искупитель предоставляет собственность двойного знания, то есть двух Заветов и, если он что-нибудь перерасходует, давая совет для обучения искупленного народа, обещает, что Он ему вернет – ни в тех, о которых он свободно дает наставление, ни в тех, о которых перерасходуя дает совет, ничего такого о поклонении [adoratione] образам, как те видят во сне, нигде не находят, чтобы он установил или предписал. Ибо и тот же самый учитель народов, когда писал ученикам Тимофею и Титу, наставляя их и уча устроению епископства, пресвитерства и диаконства и всего церковного порядка, то есть о духовном обращении и об избегании еретиков, потому меньше всего наставлял о поклонении [adorationem] образам, так как осознал, что оно чуждо христианской религии. Он и в других посланиях, которые он написал всему миру, уча, чего должно избегать и чему нужно следовать, это обстоятельство [вещь] считает совсем маловажным, и считает, что оно не препятствует ни одной ошибке и не устанавливает [statuere] никакой добродетели.

Следовательно, (все), кто безумно утверждают, что не поклоняться [adorare] им – преступление, а поклонение им установлено апостолами среди первых таинств веры, пусть взвесят, потому что один и тот же сосуд [поручитель] Собора не перечисляет, что их нужно презирать среди преступлений, когда говорит: “Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царства Божия не наследуют” (Гал.5,19-20); и не перечисляет, что им нужно поклоняться [adorare], среди плодов духа, когда говорит: “Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона. Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями”(Гал.5,22-24).

Но не в этом же изяществе красноречия, которым свои значения некими ручейками и члены и отсеченные и подобающие [красивые] периоды из риторического потока отводя от анафоры и через расположение имен существительных спускается и противное противным через доказательства с помощью общих мест, которое философы называют “от противного”, противопоставляя, прекраснейшими антитезами свою речь украшает, где он предвещает “время благоприятное” сей жизни, приспособленное, очевидно, к покаянию, и “день спасения”, то есть приспособленный к ‘bene agendum’ [хорошему поведению, поступкам], и (здесь) среди прочих, которые он перечисляет, не узнается, чтобы он сделал какое-нибудь, хотя бы легкое упоминание о поклонении [adorationis] им [образам]. А он говорит: “Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения. Мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке, в чести и в бесчестии, при порицаниях и похвалах: нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем (2 Кор.6,2-10).

В этом списке добродетелей, как мы сказали выше, этот же выдающийся проповедник вставил бы и поклонение [adorationem] образам, если бы решил, что оно есть спутник их [добродетелей] и полезно Церкви, которое [поклонение] он потому исключил из перечня, что ясно понял, что оно менее всего полезно.