Кир, выкормила жена пастуха. Они не называли его Киром, а дали ему другое имя.

Когда мальчику было двенадцать лет, истина открылась благодаря следующему случаю. Мальчик играл на дороге со сверстниками в деревне, где содержался скот. Мальчики играли в “царя” и выбрали царем предполагаемого сына пастуха*

Он одним велел строить дома, другим – носить пики одного сделал царским стражем, другого – посланником: короче говоря, каждому было определено его дело. Однако один из игравших мальчиков был сыном Артембара, уважаемого среди мидян человека, и когда он отказался делать то, что велел Кир, последний приказал остальным мальчи кам схватить его. Те повиновались, и Кир в наказание отстегал ослушавшегося. Мальчик сильно рассердился, что с ним так обошлись. И когда его отпустили, побежал в город и пожаловался отцу на то, как поступил с ним Кир. Он не упоминал имени Кира, ибо тогда его еще так не называли. Но сказал, что это был просто сын пастуха. Разгневанный Артембар отправился с сыном к Астиагу, чтобы пожаловаться на такое недостойное обращение с его отпрыском, и сказал следующее: “Великий царь, твой слуга, сын пастуха, возмутительно обошелся с моим сыном”, – и показал царю плечи своего сына. Выслушав и увидев все, Астиаг, дабы утешить Артембара, решил наказать юношу и послал за пастухом и его сыном. Когда их привели, Астиаг посмотрел на Кира и сказал: “Ты, сын простолюдина, имел наглость так недостойно обойтись с сыном человека, которого я глу‑

Такая же “игра в царя" встречается в индийском мифе о Кандрагупте родоначальнике династии Маурйя, которого его мать сразу после рождения оставила в корзине у ворот коровника, где его нашел пастух, он же его и вырастил. Позднее мальчик пришел к охотнику где как сын пастуха стал играть с другими детьми в “царя" и как царь приказывал отсекать кисти и ступни опасным преступникам. (Тема увечья встречается также и в сказании о Кире и в общем является широко распространенной.) По его же приказу отсеченные конечное ти возвращались на прежнее место. Когда Канакйя однажды увидел детей за игрой, мальчик ему очень понравился, и он купил его у охотника; дома он обнаружил что мальчик – это Маурйя. (Lassen Indische Altertumskunde,  II, 196, Annot. 1.)

мцФ О РОЖДЕНИИ ГЕРОЯ

боко уважаю!" И тот ответил: “Повелитель, он получил лишь должное. Ибо мальчики, среди которых был и он, играя в деревне, выбрали меня царем, считая, что я лучше всех справлюсь с этой ролью. И все они делали то, что им было велено, лишь один он не повиновался и не обращал на меня никакого внимания. За это и получил по заслугам. Если я заслужил наказание, то я готов принять его”

Когда мальчик заговорил подобным образом, Астиаг сразу признал его. Ибо в чертах его лица разглядел свои собственные, да и отвечал тот, как подобает юноше знатного происхождения; кроме того, время, прошедшее с тех пор, как он избавился от внука, отвечало возрасту мальчика. Это поразило сердце царя, и на какое‑то время он потерял дар речи. С трудом взяв себя в руки, он заговорил, дабы избавиться от Артембара и иметь возможность расспросить пастуха без свидетелей. “Мой дорогой Артебар, – сказал он, – я позабочусь о том, чтобы ни у тебя, ни у твоего сына больше не было никаких причин для жалоб" С этими словами он отпустил Артембара. Кира же, по велению Ас‑гиага, слуги повели во дворец, а пастуху пришлось остаться. Астиаг, оказавшись наедине с пастухом, стал расспрашивать того, откуда у него этот мальчик и кто передал ему этого ребенка. Но пастух сказал, что это его собственный сын, и что женщина, родившая его живет с ним, Астиаг же сказал, что пастух поступает очень неразумно, что его ждут самые суровые пытки, и велел стражникам схватить его Под угрозой пыток пастух сознался во всем и, рассказав всю правду, от начала до конца, стал просить и умолять о прощении и помиловании. Тем временем Астиаг пришел в ярость, гневаясь не столько на пастуха, открывшего ему истину, сколько на Гарпага; он приказал стражникам вызвать его, и когда тот предстал перед Астиагом, спросил следующее: “Мой дорогой Гарпаг, как ты лишил жизни сына моей дочери, которого я некогда вручил тебе?” Видя стоящего рядом пастуха, Гарпаг из страха тут же быть уличенным во лжи не решился прибегнуть к ухищрениям и рассказал правду. Астиаг умерил свой гнев, вызванный Гарпагом, и сначала рассказал ему все, что узнал от пастуха, а затем Упомянул, что мальчик жив и что все обернулось к лучшему

Он сказал, что глубоко сожалеет о том, как поступил с ребенком, и что упреки дочери ранили его душу. “Но раз уж все закончилось хорошо, пришли своего сына приветствовать вновь прибывшего, а сам раздели трапезу со мной, ибо я намерен дать пир в честь богов, которые свершили все это”

Услышав такие слова, Гарпагупал в ноги царю, поздравляя себя с тем, что его непослушание обернулось столь удачно, и с тем, что он приглашен к царскому столу в ознаменование счастливого исхода событий. Он отправился домой и по прибытии тут же отослал своего единственного сына, мальчика тринадцати лет, велев ему отправляться к Астиагу и делать то, что прикажут. Затем Гарпаг радостно поведал жене, что выпало на его долю. Однако Астиаг убил сына Гарпага, когда тот явился к нему, расчленил его тело на куски и одну часть плоти зажарил, а другую сварил; когда все было исполнено, оставалось только ждать. Когда подошло время трапезы, явился Гарпаг и другие гости. Стол с яствами из баранины поставили перед Астиагом и другими; Гарпагу же подали плоть его собственного сына, лишь без головы, кистей и ступней. Недостающие части были спрятаны в корзине. Когда Гарпаг насытился, Астиаг спросил его, вкусным ли было мясо, и когда Гарпаг ответил, что оно ему очень понравилось, слуги, которым было велено сделать так, принесли в корзине голову его сына, кисти и ступни и, подойдя к Гарпагу, попросили его открыть корзину и взять то, что ему понравится. Гарпаг послушался и, открыв корзину, увидел останки своего сына. Но он не дал волю своему ужасу. Тогда Астиаг спросил его, знает ли он, что за дичь отведал; и Гарпаг ответил, что прекрасно знает, и что бы царь ни сделал, все сделано правильно. Сказав так, он собрал останки своего сына и отправился домой, очевидно, собираясь похоронить их.

Такова была месть Астиага Гарпагу. Что же касается Кира, то царь созвал совет и собрал тех же мудрецов, что толковали ему сновидение, и напомнил им о том, как они однажды объяснили виденное им во сне. И мудрецы отвечали ему, что мальчик должен стать царем, если остался жив, а не умер преждевременно. На что Астиаг им поведал:

МИФ О РОЖДЕНИИ ГЕРОЯ

«Мальчик жив и находится здесь. Когда он играл в деревне, дети выбрали его своим царем. И он делал все так, как делают настоящие цари, ибо он назначил для себя как для господина стражу, привратников, посланников и тому подобное. Как вы истолкуете это?" И мудрецы ответили: “Если мальчик жив и уже был избран царем без чьей‑либо помощи, то ты можешь больше не беспокоиться и воспрянуть духом, ибо царем он уже не будет Немало из наших пророчеств уже сбылось, обернувшись сущими мелочами, то, что основывается на сновидениях, часто оказывается вовсе пустым” На что Астиаг сказал: “Я полностью согласен с вами, прорицатели, что сон сбылся, когда мальчик стал царем лишь по имени, и что мне не стоит больше опасаться его. И все же для пущей предусмотрительности посоветуйте мне, что будет наиболее безопасным для моего двора и для вас самих” И тогда маги сказали: “Отошли мальчика прочь с глаз твоих, отправь его в землю персов, к его родителям” Услышав это, Астиаг остался очень доволен. Он послал за Киром и сказал ему: “Сын мой, введенный в заблуждение лживым сновидением, я причинил тебе великое зло, но твоя счастливая судьба спасла тебя. Теперь же не унывай и отправляйся в землю персов; я позабочусь, дабы дорога твоя была безопасной. Там ты найдешь совсем другого отца и совсем другую мать, совсем не похожих на пастухов, Митридата и его жену” Так сказал Астиаг, и Кир был отослан прочь. Когда он прибыл в дом Камбиза, его родители, узнав, кто он такой, приняли его с великой радостью, ибо они считали его погибшим, и им очень хотелось узнать, как ему удалось уцелеть. Кир рассказал им, что считал себя сыном пастуха, но узнал всю правду по дороге сюда от своих спутников, посланных Астиагом вместе с ним. Он поведал о том, что его спасла жена пастуха, и все время хорошо отзывался о ней. Спако занимала важное место во всем его рассказе. Родителям запомнилось это имя; спасение ребенка казалось, таким образом, еще более чудесным, так была заложена основа мифа о том, что брошенного Кира вскормила сука.