Корова, которая первая его предупреждает, замещает саму раскаявшуюся жену; вообще большинство зверей сказки, в образе помогающего или вредящего существа, замещают близких людей.

ложениях его жены, клянется в своей невиновности и, в знак своей чистоты, кастрирует себя.  “Он вытащил после того острый нож,  отрезал свой фаллос и бросил его в реку, где его проглотила рыба” Когда Ануп начинает теперь в раскаянии плакать, Бата просит об одной милости. “Я возьму мое сердце и положу его на цветок кедра, если тебе подадут кружку пива и оно будет пениться, это будет для тебя знаком, тогда ищи мое сердце! "(мотив клятвы в верности). Ануп идет домой, убивает свою жену и бросает ее труп собакам; иосыпав голову пеплом он сидит и горюет о своем брате.

Тот же живет, между тем, в кедровой долине. Боги восхваляют его целомудрие и соглашаются выполнить одно его желание. Он просит дать ему девушку, которую они сообща и создают для него. Он живет с ней и доверяет ей свою тайну о сердце в кедровом цветке. Но ее легкомыслие, ее любопытство и чувственность заставляют ее преступить единственный запрет ее мужа, она подходит слишком близко к морю, волны отрывают у нее локон и доносят его до прачек короля Египта. Король приказывает сыскать девушку, делает ее в конце концов своей женой и, дабы избавиться от мести Баты, приказывает по ее желанию срубить кедр.

Бата падает мертвым ( смертный сон).  Его брат узнает о несчастье, как ему было предсказано по пене пива и спешит в кедровую долину. Три года ищет он сердце; на четвертый год он находит его, наконец, и дает выпить мертвому Бате. Тут Бата просыпается и обнимает своего брата (оживление).

Затем Бата превращается в быка Аписа, и брат приводит его к королю Египта. Королева узнает в быке Бату, пугается и добивается от короля приказа убить его. Две капли крови падают на землю у ворот дворца; два огромных дерева вырастают в одну ночь ( мотив гидры).  Королева снова узнает в них Бату и снова добивается приказа срубить деревья. Съев один побег, она понесла и родила Бату как сына (мотив вторичного рождения).  Король умирает, Бата наследует ему и приказывает казнить королеву. После тридцатилетнего царствования он, умирая, оставлю ‑ет корону своему брату Анупу.

Прежде чем мы приступим к исследованию отдельных мотивов в их сходстве с немецкой сказкой о двух братьях, мы попытаемся понять все содержание и построение этой странной истории, о которой Шнайдер* говорит: “Если совершенно оставить в стороне историческое и мифологическое ядро рассказа и рассматривать его совершенно изолированно и самостоятельно, то сначала в нем увидишь только внешнее соединение чуждых друг другу элементов, разбросанную и рассеянную игру фантазии. Не видно ни единства ни логики... Образы меняются как во сне... Место действия совершено неясно... Несмотря на это у меня все время было ощущение самого полного внутреннего единства, самого совершенного художественного искусства, самого полного логического развития. Только единство и необходимость заключаются не в пестрых картинах самих по себе, а скрыты за ними"

Если мы попытаемся с помощью нашего психоаналитического основопонимания выяснить этот скрытый смысл рассказа, то в различных эпизодах египетской сказки мы всякий раз снова распознаем удвоение одной основной ситуации: в отличие от немецкой сказки здесь сначала дана ее менее замаскированная вариация; более видоизмененная следует далее, пока, наконец, после все новых попыток не наступает удовлетворение преследуемого желания. Так, король оказывается социально высшим двойником старшего брата, а злая королева – такой ясный двойник злой жены Ащпа, что Шнайдер, в конце концов, говорит: “Обе эти женщины – одно и то же лицо” (S.260). Как в немецкой сказке ненавистный брат появляется все в новом виде – то как дракон, то как маршал, и наконец, в своей собственной роли – так и Бата появляется как бык, дерево и, наконец, в человеческом образе, вновь родившись, причем мать должна была понести от него самого. Его номинальным отцом является король, в котором мы узнали двойника старшего брата; последний, по словам сказки, в самом деле, замещает отца. Бата стремился, стало быть, с самого начала соблазнить “мать”, которую он во второй части, символи‑

Н.Schneider Kultur und Denken der alten Ägypter  Leipzig, 1909, S 257

чески замаскированный, беспрерывно преследует; это ясно показывает, что ложный навет на него в начале рассказа был только проекцией его кровосмесительного желания. Если египетский вариант вскрывает перед нами причину ожесточенного соперничества братьев, как влечение обоих к единственному незаменимому объекту кровосмешения",  то он знает и соответственное наказание за запрещенную реализацию этой склонности: кастрацию. Не только сравнительная история мифа но и сама египетская сказка, хотя и в смягченной и замаскированной форме показывает, что кастрация производилась первоначально ревнивым соперником (брат, отец), а не собственной рукой, в качестве своего рода признания в запретном желании. Быку Аписа, символу мужской силы, в который превратился Бата, отрубают голову, выросшие из капель крови, одаренные чудесной способностью к росту деревья, побеги которых оплодотворяют, – точно так же безжалостно срубаются. В обоих мотивах на основании многочисленных индивидуально‑психологических наблюдений и мифологических параллелей, мы видим символическое изображение совершенной уже в первой части кастрации, первоначальной мести ревнивого соперника. Отрубание головы уже по одной внешней детали аналогично кастрации, а именно, по тем плодоносным каплям крови, которые обычно вполне последовательно стекают с отрезанного фаллоса**

В одной албанской сказке, в которой говорится об освобождении принцессы, принесенной в жертву чудовищу (что соответствует битве с драконом в немецкой сказке), выясняется, что герой спасает свою собственную  мать и делает ее своей женой, тогда как короля, своего отца (= чудовище), он случайно убивает и наследует ему. (Hahn: Griech. u. alb.Märchen,  Leipzig, 1864, N98). Мы указываем здесь, кроме того, на то, что герои греческих саг: Персей, Аполлон, Беллерофон и др. всегда убивают чудовище (Горгону, Минотавра и др.), как Эдип своего отца.

При кастрации Ирануса возникает Афродита – так же, как "искусственная” девушка Баты. Явственные отзвуки египетской сказки сказываются в рассказе о межполом существе Армерисе, при кастрации которого из крови появляется гранатовое дерево  (=новый фаллос); Нана сохраняет плоды этого дерева на своей груди, беременеет от этого и рожает Аттиса; ревнующая его мать  насылает на него позже безумие, и он сам кастрирует себя под сосной  (как Бата). Из крови вырастают фиалки. На весенних празднествах богини‑матери, как

Если отсечение королем головы у быка Аписа является символическим (замаскированным) изображением выполняемой соперником кастрации, то мы можем тот же смысл придать и немецкой сказке; теперь мы находим вполне естественным, что молодой король отрубает брату “голову”, когда узнает, что тот замещал его на брачном ложе. Оживление в немецкой сказке соответствует вторичному рождению в египетской. Но и предшествующее отсечение головы брата маршалом мы понимаем теперь в том же смысле, как кастрацию нежелательного соперника; с другой стороны, отсечение головы дракона* и, еще яснее, вырезание языка дракона указывает на реванш. В этой связи мы видим и в мотиве клятвы в верности на воткнутом в дерево ноже последний, уже этически видоизмененный, остаток старого мотива кастрации. Нож соответствует тому, с которым Ануп преследовал своего брата, а также тому мечу, который брат позже положит между собой и женой брата. Втыкание в дерево является последним отзвуком срубания дерева (кастрация) и становится понятно, каким образом каждый из двух братьев может, если пожелает, узнать по этому оружию, что брат его умер.

Как в египетской сказке, так и в немецкой мы различаем последовательный ряд сцен, в которых снова и снова в различной маскировке изображается соперничество с братом из‑за общего кровосмесительного объекта любви и кастрация ненавистного соперника.