Три вселенских творящих луча

 

Рассмотрение восприятий чувств с их феноменальной стороны необходимо должно быть дополнено рассмотрением со стороны сверхчувственной. Тогда данные Духовной науки начинают держаться непротиворечивой связью своих частей, а мы получаем целостный образ исследуемой действительности. Учение об эволюции — это азбука Антропософии. Не апеллируя к нему, невозможно достаточно далеко продвинуться ни в одном вопросе. В полной мере сказанное относится и к изучению восприятий чувств. Мы говорили, что некоторые предпосылки к образованию органов чувств были заложены уже на древнем Сатурне. Это касается чувства тепла, зрения, вкуса и обоняния. Кроме того, тогда возникли некоторые процессы, приведшие в дальнейших эонах к образованию других органов чувств. То, что на Земле, еще до развития всей системы органов восприятия возникло как противоположность между чувством "я" и чувством осязания, на древнем Сатурне свой первофеномен имело в макрокосмическом разделении Божественной Воли на ее сущее и прафеноменальное: жертву Духов Воли. Стоявшее выше той жертвы было миром космического Я, Божественной Троицей. Благодаря Духам Воли, Я мира пришло в соприкосновение с иным. Их противостояние образовало высшее, космическое лоно прачеловечества. Далее следует вспомнить деятельность Духов Мудрости, благодаря которой лишенный качеств прафеномен, еще представлявший собой единство сущего и ничто, приобрел свойство отражать жизнь. Таков, по сути, был первофеномен того, что ныне образует содержание чувства понятия, мысли. Деятельная в себе божественная мысль через Духов Мудрости становится мысле-жизнью в феномене, сущностной мыслью. К ней, собственно, мы и восходим в чувстве мысли, к ней, а не к абстрактной оболочке.

 

Выступление Духов Движения приводит субстанцию древнего Сатурна в состояние "одушевленного существа", проявляющего симпатии и антипатии. Божественное мысле-воление обретает индивидуализирующий принцип. И в нем следует видеть прафеномен чувства слова. Все существо Сатурна принимает характер органа слуха. Оно внемлет творящему космическому Слову. Но чтобы Сатурн мог откликнуться на деятельность, идущую из космоса, в работу должны были вступить Духи Формы, дифференцировавшие общее проявление ощущения. Бытие Сатурна распадается на отдельные монады, и каждая, по сути, есть некий род органа слуха.

 

Развитие описанных процессов, как мы видим, носило инволюционный характер. Дух, переходя в инобытие Сатурна, испытывает некое стеснение, сужение и тем рождает "широту" сатурнической жизни. С вступлением в работу Духов Личности внемлющие Мировому Слову монады сгущаются до теплового состояния, в котором, как говорит Рудольф Штайнер, еще отсутствует физический носитель тепла, в нем "без впечатления извне можно было бы почувствовать внутренне: здесь та или иная степень теплоты" (13; с. 158). В феномене тепла противостали друг другу макрокосмическое Я и "Я" Духов Личности, доведших к тому времени свое астральное тело до ступени, на которой оно действовало как земное человеческое "я".

 

Благодаря этому бытие Сатурна приобрело характер множественного проявления "видимости" личности в тепловых монадах.

 

Далее, с выступлением Архангелов, на Сатурне вспыхивает световая игра, что приводит к возникновению эфирных зачатков человеческих органов чувств; монады тогда не имеют в себе ничего, "кроме световых праобразов органов чувств" (13; с. 165). Ни душевной, ни духовной жизни тогда в монадах не было; в них закладывались лишь основы физического тела человека. Оно же и поныне все есть лишь носитель органов чувств: "и этот носитель органов чувств и называется физическим телом человека" (45; с.59). Это, на наш взгляд, самое значительное из всех данных Рудольфом Штайнером определений физического тела.

 

В возникающих на древнем Сатурне органах восприятия нет собственной деятельности, но ими широко пользуются Иерархии. Например, в чувстве зрения на стороне (или вместо) человеческого "я" выступают Архангелы. Сознание их более смутно, чем сознание Духов Личности. Духи Личности лишь касаются границы материализации, но не переступают ее, давая, однако, ей своим касанием закон развития во времени, что выражается в распадении, дифференциации этого акта на бесконечное множество качественно различных состояний. Архангелы теснее связываются с зарождающейся вещественностью, образуют собой своего рода посредника между нею и более высокими Иерархиями, что и имеет своим следствием формирование органов чувств. Но пользуются этими световыми органами чувств Серафимы (см. табл. 1). С их помощью они созерцают духовные противообразы (то есть имагинации) происходящего на Сатурне и жертвенно переносят свои созерцания на Архангелов.

 

Так было на древнем Сатурне. А теперь вспомним сказанное выше о чувстве зрения, а именно, что в нем внешний мир, за которым стоит макрокосмическое Я, высылает часть себя во внутреннее человека и потом с этой же частью взаимодействует, т.е. взаимодействуют "я" и Я, перетекая одно в другое. На древнем Сатурне в акте зрения в соприкосновение приходят две Иерархии. И в их соприкосновении состоит отношение внутреннего и внешнего. Оно же есть отношение света сокровенного (Серафимы, или Воспламенители Огня) и явленного (Архангелы, или Духи Огня). Свет дает дискретному бытию тепла некое простирание. Свет, по сути говоря, есть сокровенная мысль Богов, явленная в пространстве, и само ее явление есть Архангелы. Этим светом, с одной стороны, озаряется пространство Сатурна, как теплового тела; возникает зрение без субъекта — откровение Архангелов в тепле; с другой стороны, им озаряется духовное "пространство" Иерархий, стоящих выше Архангелов и ниже Духов Воли. Образ их деятельности в том, потустороннем, свете есть сознание Архангелов. Позднее из явленных образов сгустится вся чувственная реальность и ее озарит посюсторонний свет. От пребывания же Архангела в тепловом эфире монад остается зачаток органа зрения.

 

Гете говорит: "Глаз создан светом и для света". В отношении условий древнего Сатурна мысль Гете, вероятно, можно было бы перефразировать так: Архангелы-свет созданы сокровенным светом Серафимов для сокровенного света и для того, чтобы он стал откровением. В земном эоне сокровенный свет несом световым эфиром, элементарными существами, которых древние греки называли сильфами. А место Архангелов в акте зрения заняло человеческое "я"; у зрения появился субъект.

 

Когда на древнем Сатурне возникают вкусовые переживания, то они есть не что иное, как явление Ангелов в тепло-световой субстанциональности. Как Архангелы были откровением Серафимов в астральности Сатурна, так Ангелы явились откровением Херувимов в его эфирности, которая вся была действием Духов Мудрости. В эту эфирность Архангелы внесли отпечатки органов чувств, следы грядущего субъекта. Ангелы как бы подводят под образовавшиеся отпечатки жизненное начало, жизненные процессы. Ангелы, по сути, являются откровением сокровенной жизни Херувимов. В Архангелах и Ангелах сознание и бытие впервые выступают не в единстве, а двойственно, но на эфирном плане: как бытие сознания — световой эфир, и бытие бытия — жизненный эфир. К некоему единству они сводятся в деятельности Духов Воли, когда те напечатлевают тепловым монадам зачатки Духочеловека. Возникают запахи, открывающиеся внутрь Сатурна. В них "Я" Духов Личности противостает — в монаде — Я Духов Воли. Духи Личности берут часть субстанции Духов Воли внутрь Сатурна. Так возникает прафеномен чувства запаха. Существенным в нем является опосредующая роль уже не иерархических существ, а монад.

 

Так совершилось некое "овнутрение" бытия древнего Сатурна. Все оно явилось антитезой иному "овнутрению", имевшему место в первые три дотепловые периода развития древнего Сатурна. Рудольф Штайнер уподобляет первое из них душевному теплу. Еще более ранее состояние Сатурна представляло собой чисто духовный сокровенный свет, который "внешне есть тьма". Первоначальное состояние Сатурна — "духовно сущностное".

 

 

Так приближаемся мы к зарождению нашей лемнискаты, выражающей суть самых разных метаморфоз, в том числе и метаморфозы чувств, — к методологической лемнискате. Обращаясь к праистокам мира, ее, вероятно, следует изобразить так, как показана на рис. 28. Там где-то происходит выступление Духов Воли. Но над ними еще стоят Херувимы и Серафимы. А еще выше находится мир Божественной Троицы, откуда "все начало быть". Эта сфера обусловливает все, сама при этом будучи не обусловленной ничем. Первая Иерархия является проводником ее намерений; она поэтому пребывает в состоянии, промежуточном между эволюционным и надэволюционным, — в "пребывающем". Обращаясь в сторону эволюции, Первая Иерархия творит Сатурн.

 

Далее нам предстает некое начало, одновременно единое и тройственное, в котором открывается сокровенное. Происходит это так, что, начиная с Сатурна, и во всех последующих эонах, сквозь созидающую деятельность Иерархий во всем физическом обнаруживается творческий импульс Бога-Отца, во всем эфирном — Бога-Сына, а во всем астральном — Бога-Духа Святого. Это подобно трем лучам, уходящим вверх, в сокровенное, и перекрещивающимся внизу на границе двух миров: ноуменального и феноменального (см.рис. 3). Все Иерархии движутся в этих трех лучах, порождая по ту сторону точки их схода — в инобытии — некие аналоги ноуменального: формы бытия с зачатками самодвижения и самополагания. Иерархии становятся проводниками то одного, то другого, то третьего из приходящих свыше импульсов, что напечатлевает самим иерархическим существам свойства высшего Триединства. В феноменальном мире сдвижение Иерархий по трем лучам вызывает колоссальные метаморфозы.

 

Таким образом, единый эволюционный принцип нашего цикла бытия охватывает все миры. Что прежде стояло над эволюцией, оживает в своих свойствах в эволюционирующих Иерархиях. Начальным выражением триединого Божества является 1-я Иерархия. О ней говорится, что она "лицезреет Бога". Другие Иерархии лишь со временем дорастут до такого состояния. В помощь им дано явление единого Бога в трех Ипостасях. Три Иерархии — это, по сути, и есть Тело Бога. Все они суть одно, и в то же время Бог выражает Себя в них троекратно и троично: каждая Иерархия состоит из трех родов существ, стоящих под водительством разных Ипостасей, кроме того каждая Иерархия служит отдельной Ипостаси. Аналогично высшему устроен и феноменальный мир, где три основных субстанции: физическая, эфирная и астральная — служат выражением и высшего Триединства, и тройственных Иерархий, почему и возник триединый человек тела, души и духа.

 

Нельзя обойти вниманием тот факт, что истины подобного рода и в прошлом были известны узким кругам людей, нашедших доступ к эзотерическому Христианству. В русской духовной истории свидетельством тому является "Троица" Андрея Рублева. Эта икона была написана им под духовным руководством Сергия Радонежского, которого называли "служителем Святой Троицы". За этими словами кроется та истина, что, как посвященный, Сергий Радонежский подошел к познанию того, с чем у нас идет речь: ему открылось действие Троицы в эволюции мира. И доступными его времени средствами он через Рублева поведал о своем познании.

 

Давайте внимательно всмотримся в рублевскую икону, дадим ей подействовать на нас, убрав все скороспелые суждения и все те, подчас даже весьма экзальтированные, но оттого нисколько не приближающиеся к истинному смыслу иконы, соображения, высказываемые в последнее время искусствоведами. И тогда, если мы сможем дать иконе заговорить к нашей душе, нам откроется, что на ней изображен именно триединый Бог, т. е. одновременно и трех-ипостасный и нераздельный. Это означает, что икону можно рассматривать в различных аспектах и каждый раз в ней будет раскрываться новый смысл. Иначе и быть не должно, если делаемый Христианству упрек в многобожии не имеет под собой основания.

 

Рублевская "Троица" называется новозаветной. Имеются иконы с изображением ветхозаветной Троицы. Гениальность Рублева и Сергия Радонежского заключается в том, что они нашли универсальное, а следовательно, динамическое выражение для высшего христианского Божества. Поэтому иконе можно дать несколько толкований и все они будут верны. Мы можем, например, в фигуре центрального Ангела видеть выражение Ипостаси Бога-Отца. И тогда перед нами ветхозаветная Троица. В ней лик Бога-Отца полон красоты вечной юности. Его взор погружен во внутреннее, в созерцание сущего. Во взоре этом поистине открывается вечность, которая не нуждается ни в каком внешнем выражении, а если все же прибегает к нему, то только из совершенной свободы и благости. Так можно пережить деятельное начало в среднем Ангеле, выраженное чисто художественными средствами невероятной тонкости и одухотворенности. В наклоне Его головы к левому Ангелу выражается движение божественной мысли, в жесте руки, указующем на правого Ангела, — движение Божественной воли.

 

Левый Ангел в таком случае выражает Ипостась Святого Духа. Его взор излучает целенаправленную мысль, обращенную к правому Ангелу. Жестом руки он как бы передает ему импульс, полученный от среднего Ангела в сфере мысли.

 

Бог-Отец восседает под Древом Жизни, от которого в момент райского искушения не было дано вкусить человечеству. Над левым Ангелом возвышается строение. Это храм во многих смыслах; в одном из них — храм Мистерий, в которых изгнанное из Рая человечество искало до пришествия Христа способ вновь обрести связь с Богом в духе и истине.

 

 

Правый Ангел выражает Ипостась Бога-Сына в момент нисхождения на землю, когда "Отец послал Сына в мир", как об этом говорит Евангелие. Взор этого Ангела также погружен во внутреннее, но иначе, чем у среднего Ангела. В нем отражается созерцание будущего — полного противоречий и трагизма развития в каменной пустыне материального мира, куда Его направляет воля Отца, и где Ему предстоит испить горькую чашу, моление о которой Он вознес в Гефсиманском саду к Отцу. Лик правого Ангела обращен вниз, к творению; туда же направлен и жест его руки, как бы переносящий вниз благословение, исходящее от двух других Ангелов.

 

Таково одного рода видение "Троицы" Рублева. Но совершенно иное открывается нам, если мы обратимся к ней как к новозаветной Троице. Тогда Ипостась Христа следует видеть выраженной в фигуре среднего Ангела. Это Христос, прошедший через крестную смерть и победивший ее. Мистерия Голгофы есть центральное событие не только земного эона, но всей эволюции, протекающей в семи эонах. Поэтому Христос в ней — Регент жизненных, эфирных сил — есть главная Ипостась, пока будет длиться эволюция, в которой главенствующими принципами являются жертва и любовь. Сознание во Христе приходит, как это было уже в прошлом, в неразрывную связь с жизнью, но в индивидуальном "я", осуществляющем принцип: "Не я, но Христос во мне". По этой причине на иконе хитон (эфирное) у Христа дан в сложной гамме коричневых, охристых и красноватых тонов, а плащ (астральное) — голубой. Наклон головы Христа в сторону левого Ангела выражает евангельское: "И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя... Духа Истины..." (Ин.14; 16,17). Этот Дух Истины, Святой Дух, представлен на иконе правым Ангелом. Он готов низойти в ту часть заложенного Богом-Отцом еще на древнем Сатурне "храма" человеческого тела, в которой за счет отмирания, минерализации органической материи осуществляется понятийное мышление, чтобы в нее, а через нее и во весь "храм" тела, внести с помощью духопознания, оживляющего абстрактную мысль, новую жизнь, символ которой — святая Чаша Грааля. В ней — смысл творения, осуществляемого через жертву, претворение, пресуществление, что возводит человека в мир Иерархий, уподобляет Богу.

 

Движение внутренних импульсов, действующих в сфере триединого Бога и направленных в мир творения, в инобытие, обозначено на иконе тремя копьями, которые Ангелы держат в руках. В своей совокупности копья выражают макрокосмическое Я, действующее в эволюции так, что от него рождается многообразие новых микрокосмических "я", т. е. рождается бытие. Копья, по сути, и выражают те три линии действия высших импульсов, о которых у нас идет речь (см. рис. 3).

 

Следует отметить, что в иконописи они нашли еще и более эзотерическое выражение (см. фото) в виде фигуры, понимание смысла которой в церковном Христианстве настоящего времени, кажется, утеряно целиком. [ Фрагмент иконы "Рождество Христово", Суздаль; традиционно трактуется как "луч Вифлеемской звезды"]

 

 

 

На иконе Рублева интересен благословляющий жест Ангелов. Мы не станем вдаваться в вопрос о крестном знамении, совершаемом двумя и тремя перстами. Скажем только, что два перста выражают необходимый принцип разделения мира надвое: на дух и материю, на "я" и мир и т. д. В двух перстах выражена тайна дуализма — неизбежной стадии развития на пути к триединству, к синтезу, который осуществляется через человека. Сам человек, как микрокосм, пятичленен. Комплекс действующих в нем сил символизирует пентаграмма. Вот почему жест десницы правого Ангела — раскрытая книзу ладонь: Святой Дух вносит спиритуальное познание, духовную науку о Христе во все существо человека. И это познание, как субстанция, как космическая интеллигенция, входит также и в эфирное тело человека.

 

Но человек еще представляет собой соотношение двух троичностей: высшей и низшей. Также и их находим мы выраженными на иконе. Во-первых, — это фигура на скатерти:

 

 

Во-вторых — треугольники, образованные линиями копий (вершиной вниз) и формой расположения Ангельских голов (вершиной вверх). Таким образом, на иконе отражены все главные ступени того принципа, согласно которому "Бог геометризирует": 1—2—3—4(2+2)—5—6(3+3). Двоичность многократно выражена отношением окружности и центра. Семеричность выявляется из общей композиции иконы: то же самое — и двенадцатеричность.

 

В сложной динамике иконы в первую очередь можно выделить круговое, гармоничное и нераздельное движение, в которое включены все три Ангела. Но из этого круга проистекает еще одно движение. Оно начинается от среднего Ангела и идет в обе стороны, сходясь в правом Ангеле и от него направляясь вниз.

 

 

В средней области царит высший покой чувств. Он как бы синтезирует в себе всю динамику иконы, хотя и сам не стоит на месте. Однако движение его находится как бы в пребывающем — вне пространства и времени, если можно так выразиться.

 

В нижней области господствует воля, что выражено в мощной динамике складок одежды, в положении ступней Ангелов. Движение это и круговое, и нисходящее. Последнее выражено ступнями, опирающимися на небесную твердь Тронов, которые являются подножием небесного Трона. Образы Серафимов и Херувимов на иконе не даны, но тем сильнее они присутствуют в духовной ауре иконы, образующей единый круг.

 

Закончив на этом наше рассмотрение иконы [* Но возможно еще одно ее толкование, относящееся, вероятно, к очень далекому будущему.], зададимся одним вопросом: а не имеем ли мы в гениальном творении Рублева и Сергия Радонежского ответ на все те богословские споры, что так трагично отразились на христианском мире? От Отца исходит Святой Дух, — до сих пор утверждают одни; "филиокве" (и от Сына), — возражают им другие. Эзотерическое Христианство предмета для спора здесь не находит. Мы должны сказать, что наивысшую духовную субстанциональность мира (пусть она называется звездной, астральной) следует мыслить исходящей от Отца к Святому Духу. Для взгляда, обращенного снизу вверх, она интеллигибельной природы. И в этом смысле Святой Дух исходит от Отца; он есть космическая, творящая Мысль Отца, достигающая человека в виде теневого, бессущностного мышления.

 

Всю икону можно разделить на три горизонтальных зоны и переживать их по отдельности. Тогда в верхней области, где расположены головы Ангелов, мы получим ощущение чистого золотистого сияния духовной мысли. Оно излучается радиально и в то же время течет по общему кругу, уходя затем вниз.

 

Из Бога-Отца исходит также мировая Жизнь. Она идет к Сыну или: Сын исходит от Отца. Начиная же с древнего Сатурна, в Мироздании творится третья, собственно Отчая, субстанциональность, выражающаяся в физической форме бытия. Принципом этого творения является жертва, совершаемая из любви, т. е. силой Ипостаси Сына. Благодаря ей, сонмы новых существ обретают бытие, индивидуальное сознание. Ради них космическая Мысль должна соединиться с космической Жизнью, а далее, в сотворенное бытие, должна войти индивидуальная Мысль. И в этом смысле Святой Дух исходит от Сына или: от Отца силою Сына. Он есть Дух Утешитель, Дух высшего познания, возвещающий о пронизанности бытия Христом.

 

Единосущ ли Сын Отцу? В вечности — да, в эволюции — нет. И, значит, не так уж неправы были Арий и наставляемые Улфилой готы. А церковь напрасно величается победой Афанасия — не всякая пощечина к чести ее дающего. С другой стороны, можно понять и Афанасия, если упразднить вопрос об эволюции. Хотя в таком случае остается без ответа другой вопрос: как могло случиться, что змей искусил божье творение? Не по глупости же творения, в конце концов.

 

О том, что Святой Дух может исходить также и от Сына, говорит Сам Христос в Евангелии от Иоанна: "...придет Утешитель, которого Я пошлю вам от Отца" (гл.15, 26). И будь это иначе, разговор о единстве Трех утратил бы смысл, потому как была бы только Иерархия существ. И когда речь идет о творении, она действительно есть. Тогда от Отца исходят Дух Святой и Сын. Но будь только это, творение не смогло бы вернуться назад к Богу. Поэтому Христос говорит: "...да будет все едино, как Ты, Отче во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино" (Ин. 17,21). А если все едино, то "и Ты во Мне", "и Я в Тебе"; "Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас".

 

Когда мы говорим, что триединый Бог по свободному волеизъявлению — потому что он "благ" — сотворил человека, то это означает, что у Него было бесконечное число возможностей для иного творения. Но, начав нечто, Бог не может не довести начатого до определенного завершения. Поэтому Ангел Силезский говорит:

 

Бог без меня не сможет дня прожитъ,

 

Не поддержу я с Ним — не сможет жить и Он.

 

Лишь приведя человека к свободе, создав из него Иерархию свободной любви, Бог освобождается для другого творения. Однако эволюция человека не остается без определенных последствий и для Бога. И в Его Сущность привносится что-то новое, только мы не располагаем понятиями, с помощью которых могли бы составить себе об этом какое-либо представление.

 

В сферу провидения, или "пребывающего", уходит для разума человека значение духовного достоинства Серафимов и Херувимов. Несколько различимее эволюция Духов Воли. Еще заметнее она во Второй Иерархии. Но, с точки зрения человека, наиболее проявлена она в Третьей Иерархии. Эволюция человека приведет его в эоне Юпитера на иерархическую ступень, на ступень Ангела. Этим будет явлен первый плод того, что было начато на древнем Сатурне. Земной эон служит подготовлением к восхождению человека на иерархическую ступень. Здесь тройственность предыдущих эонов претворяется в грядущее единство (хотя далеко не все люди справятся со своей задачей).

 

До эона Юпитера эволюция протекает таким образом, что в высях движется сознание Иерархий, сами же они остаются как бы закрепленными на одних и тех же местах. Сфера Божественной Троицы остается вознесенной над всем мыслимым и как бы постоянной во всех своих проявлениях. Лишь с Духами Воли начинают проявляться признаки эволюции, присущие нашему циклу. Совершается первая жертва, в которой Отец и Сын — одно. Так это осталось и в дальнейшем, хотя приобрело иной смысл. Акт жертвы перешел к Сыну. Она стала средством обретения Я. Поэтому силой Ипостаси Сына Духи Личности на древнем Сатурне обретают "Я". На Солнце "Я" обретают Архангелы, на Луне — Ангелы. На Земле "я" обретает человек. Начинается это с того, что в Ипостаси Святого Духа действие Иерархий входит в астральную субстанцию человеческих существ, и тогда эфирные зачатки их органов чувств начинают производить индивидуальные ощущения. В Ипостаси Отца органы чувств закрепляются в физическом теле и открываются вовне. Поясним сказанное рисунком, который возникает, если развить то, что было изображено на рис. 3. Для каждого из предыдущих эонов мы тут получаем свою картину (рис. 29).

 

 

Как следует из рисунка, человек творится Иерархиями в некой, с их точки зрения, потусторонности, но, в то же время, сразу в высшем и низшем аспекте. Возникают зачатки его тройственного духа и одновременно тройственного тела, в чем мы опять находим выражение исходного тождества, благодаря которому возможно: 1) противопоставление Я и не-Я; 2) их последующее воссоединение. Если бы мы продолжили наш рисунок вниз, то далее последовали бы царства природы, а вверху остались бы все те же Иерархии. Они универсально связаны с творением, и связи эти следующего рода: с физическим связана 1-я Иерархия, с эфирным — 2-я, с астральным — 3-я. Их сложным взаимодействием ткется тройственная душа. Она, как средняя область между телом и духом, опосредует действия, идущие сверху вниз и снизу вверх. Так закладываются основы, во-первых, трех основных ингредиентов человеческой душевной жизни — мысли, чувства и воли; во-вторых, тройственного человека обмена веществ и конечностей, ритма и нервно-чувственной, головной системы. Эта последняя троичность, которую Духовная наука выявляет в физической организации человека, обладает поистине фундаментальным значением для всего остального в нем. Мы еще не раз будем обращаться к ней в дальнейшем. А сейчас продолжим разговор о восприятиях чувств.

 

Их деятельностью создаются предпосылки для индивидуального воплощения высшего Я, дарованного Духами Формы. Почему именно Духи Формы даруют человеку Я, мы можем увидеть, проследив развитие тенденций, показанных на последнем рисунке. В четвертом эоне Духи Формы встают в среднее положение, где действует Ипостась Сына. Поэтому Элоим Ягве, будучи лунным Богом, отражал на Землю до Мистерии Голгофы солнечный свет Христа. Ягве одарил человека искрой Я, сущность которого — Христос. А поскольку Сын и Отец -— одно, то, как в первом эоне, Христос на Земле соединился со всеми царствами природы и извне предстоит восприятиям человека. Как Бог человеческого Я, Христос воссоединяет через человека идущее снизу (три тела, а потом три царства природы) с тем, что идет сверху (три духа, а далее — три Иерархии). С помощью анализа восприятий чувств мы проследили этот процесс в его непосредственном течении. При этом чувства выступили перед нами как аналог взаимодействия Иерархий между собой в прошедшие эоны в процессе обретения ими Я-сознания. Там, как мы помним, силой Импульса Христа, Регента древнего Солнца, человеческую ступень проходили Архангелы. Духи Личности, уже обладая "Я", встали под водительство Серафимов в сфере действия Импульса Отца и заложили в монады зачатки желез, опосредующих связь эфирного тела с физическим.

 

Ангелы, пронизанные жизненной силой Христова Импульса на древнем Сатурне (рис. 29), но в состоянии сознания сна без сновидений, каким на Земле обладают растения (оно обусловливает лишь процессы роста и размножения), на древнем Солнце вступили в сферу действия Святого Духа. Об Архангелах и Ангелах в их отношении к монадам мы можем здесь говорить как о высшем и низшем я, поскольку монады одаряются эфирным телом, с которым Ангелы имеют особенно большое родство. Извне, во втекающих в монады тепловых и воздушных субстанциях, действует "Я" Архангелов. Херувимы при этом рождают в Ангелах ощущение, что позволяет последним подняться к следующей ступени сознания, обусловленного как раз наличием ощущений.

 

Переживание Ангелами ощущений-образов не остается без последствий для эфирного тела монад. Они делаются способными сами вызывать в тепло-воздушных телах процессы роста и размножения, т. е. восходят на ступень сознания современных растений. Такого рода жизнедеятельность образует предпосылки к тому, что позже станет процессом обоняния. На древнем Солнце жизнь монад есть, по сути, лишь отблеск Духов Мудрости, вынесенный на внешнюю, физическую, сторону бытия как зачаток Жизнедуха в эфирных телах монад. И поскольку он перенесен на "ту сторону", то возникает отношение субъекта и объекта. Собственно говоря, оно возникает уже на древнем Сатурне с образованием зачатка Духочеловека. На древнем Солнце его пронизывают процессы жизни "в ином", "во внешнем", а через Ангелов — процессы ощущения. Они идут внутрь Солнца. Вся совокупность его монад есть один субъект, и в нем возникают внутренние ощущения, а вовне он выражает их в некоем подобии слова. Основа его речи — творящее в эфирном мировое Слово. Если обратиться к языку Аристотеля, то можно сказать, что Ангелы, как животная душа, действуют тогда в человеческой растительной душе. Вовнутрь их действие выражается как обоняние, вовне — как слово.

 

В эоне древней Луны на линию действия Ипостаси Христа встают Духи Движения и жертвуют свое астральное тело. На древнем Сатурне они находились в таком же положении, но были еще не способны на жертву. Они, по сути, являются отцами ощущений, симпатий и антипатий, которые внедряли уже в бытие Сатурна. На Солнце движение ощущений (в астральном) вызвало эфирные движения в физических телах монад, подобные движению соков в растениях. Иными словами, их душевное действие вызвало в физических фантомах жизненные процессы. На древней Луне астральные тела человеческих существ приобрели душевные качества: процессы в эфирно-физической телесности стали вызывать в них чувства удовольствия и неудовольствия. Выступление Духов Формы преобразовало эти чувства в первые зачатки вожделений. Но поскольку Духи Формы своей субстанции человеческим существам не отдавали, то вожделения носили инстинктивный характер, ибо инстинкт — это деятельность, происходящая в человеке, но не являющаяся его собственной.

 

Далее на астральное тело начинают воздействовать Духи Личности, и оно приобретает благодаря этому способность относить к себе переживания удовольствия и неудовольствия. В такой констелляции (рис. 29, третья часть) Духи Движения и Духи Личности находятся в Импульсе Христа и насаждают в человеческие существа зачатки индивидуализированных ощущений, а между ними выступают действия, проистекающие из Импульса Святого Духа. Будучи опосредованными Духами Формы, они чисто астрально рождают инстинктивную сферу. В эоне Земли деятельность Духов Формы переходит в сферу Христова Импульса и одаряет человека искрой Я.

 

Действия, проистекающие на древней Луне из сферы Отца, опосредуются Архангелами: в эфирных телах человеческих существ они вызывают такую внутреннюю жизнь, которая в физических телах возбуждает движение соков и процессы роста, т. е. они имманентно вносят жизненный принцип в само физическое тело, в Отчее творение. Духи Мудрости, стоящие в этой же линии действия, вносят в эфирное тело зачатки души рассудочной, т. е. пронизывают часть человеческого эфирного тела зачатками индивидуального сознания. Такое сознание имагинативно и всеобще, но индивидуализированные ощущения, идущие из физического, позволяют человеческим существам переживаемые имагинации в какой-то мере относить на свой счет, чему способствуют Духи Формы. Действуя из Импульса Святого Духа, они насаждают в астральном теле зачатки души ощущающей. Однако личностный характер и душе ощущающей и душе рассудочной придают Ангелы, стоящие в линии действия Импульса Христа. Благодаря этим душам Ангелы находят отношение к Самодуху, что для человеческих существ равнозначно первому соприкосновению с духом.

 

Это состояние можно пояснить рисунком (см. рис. 30). С его помощью дано дополнительное раскрытие части того, что было изображено на рис. 29. Нам теперь становится понятнее совершаемая действием Иерархий метаморфоза высшего в низшее.

 

Тройственный дух, опускаясь вниз, закрепляет чувственную реальность, которая, действуя зеркально, обусловливает вверху возникновение тройственной души. Она рождается в "потустороннем" как новое творение и вначале всецело живет в существе Ангела.

 

В земном эоне, когда человек овладевает индивидуальным "я", перед ним встает задача овладеть обоими аспектами своей души: земным и небесным. А то положение, которое на древней Луне занимала душа, на Земле занимает человеческий дух.

 

Ангелы на Земле овладевают индивидуальным Самодухом и, как таковые, представляют собой человеческое высшее Я. По причине же того, что основой индивидуальной духовной деятельности — мышления — становится физический мозг, они действуют из сферы Отца (но в астральной субстанции). В человеке земного эона должен развиться еще третий член души — душа сознательная. А если к этому добавить ту опору земного человека, которую образуют три царства природы, то мы получим полный образ земного эона (рис. 31).

 

 

Напомним (для дополнительных размышлений), что в ряду великих метаморфоз Земля является четвертым эоном, которому предшествовал лунный эон, синтезировавший развитие первых двух эонов. По сравнению с земным состоянием, где в человеке, в центре двенадцати восприятий чувств, рождается и укрепляется низшее, но индивидуальное "я", на древней Луне его место занимало "Я" Ангела. Очевидно, по этой причине и сам круг восприятий чувств имел иной вид, и функционировал он по другому, но то состояние, в полном смысле слова, было предвосхищением земного. Однако, чтобы продвинуться в его понимании еще на шаг, необходимо подвести небольшой итог проведенных рассмотрений.