Лемниската системы восприятий чувств

Всё сказанное о круге восприятий чувств представим себе в образе. Существо Ангела, действуя в человеке, как бы погружает в него обе руки. При этом одна из них обусловливает действие внутренних чувств, другая — внешних.

За деятельностью Ангела в органах чувств встает существо Духа Формы. Его роль выражается в том, что благодаря ему органы чувств развиваются по имманентным законам. Чтобы понять, что это означает для восприятий чувств, необходимо представить себе их онтогенез в виде цепи метаморфоз, что, как и прежде, лучше всего выразить с помощью лемнискаты (рис. 27).

Пусть в ней малый круг соответствует внутренним восприятиям чувств, а большой — внешним. Вдоль линии лемнискаты идут действия Я высшего и низшего "я". В точке А совершается переход от внутренних чувств к внешним. В ней же происходит рождение человека в чувственном мире, а если он идет путем посвящения, то духовное рождение в высшем мире. До рождения в мире чувств высшее пребывает во внешнем духовном мире, после рождения оно входит внутрь я-ощущений. Отметим как существенный момент, что за я-ощущениями внутренних чувств стоит макрокосмическое Я. Оно излучает свое существо внутрь микрокосма и получает его обратно, рождая этим содержание "я".

Пройдя через области чувства жизни, движения и равновесия, Я претерпевает метаморфозу и между осязанием и обонянием переходит на внешнюю сторону внутреннего мира души. В этой (II-ой) четверти лемнискаты Я, придя в соприкосновение с внешним веществом и взяв его внутрь себя, противостает самому себе, но как Я — не-Я или Я — "я". Во внешнем оно узнает себя как макрокосмическое Я, объективированное в мире природы, весть о чем несет "я" в виде обоняния, которое есть один из его образов.

В первой четверти лемнискаты Я заявляло о себе непосредственно, но там "я" пребывает в наибольшей смутности. При переходе из второй четверти лемнискаты в третью Я просто остается во внешнем мире, а метаморфизируются восприятия чувств: они все более открываются вовне. От этого возрастает противоположность между Я и "я" — "я" становится все более самосознающим и поэтому отдаляется от Я; как эго оно строит свой микрокосм. В результате восприятия чувств утончаются. В чувстве тепла между "я" и Я возникает первая ступень подобия (но только в деятельности восприятия). Далее "я" и Я меняются местами: интеллигибельный мир входит в восприятия чувств субъекта, а субъективное "я" — в интеллигибельный мир. Так возникают высшие, или совершенно внешние, восприятия: чувства понятия, слова, "я". В них "овнутряется" внешний духовный мир. Так в душе зарождается дух.

Переход из четвертой четверти лемнискаты в первую означает для человека двоякое: для предметного сознания круг восприятий замыкается в единое целое, и в дальнейшем происходит все углубляющаяся проработка его, что влечет за собой развитие "я", а усиление душевного развития с помощью эзотерической практики выводит "я" в сферу сверхчувственного. Выйти туда можно двумя путями. Один путь ведет в сверхчувственное при переходе от внутренних чувств к внешним, когда я-сознание уходит от опыта чувств и проникает за покров внешнего мира, созерцает его духовную основу. В древности таким путем шли в аполлонических Мистериях. Другой путь ведет за покров внутренних чувств. Таким путем шли христианские мистики, а в более древние времена его практиковали в хтонических и дионисийских Мистериях. Ныне оба пути должны быть сведены воедино, но, как следует из рис.27, практика их прохождения должна быть различной. Внутрь души необходимо погружаться с укрепленным "я", иначе можно оказаться не на внешней, объективно духовной, а на ее внутренней стороне и созерцать, хотя и сверхчувственно, собственные физиологические процессы, которые все имеют великолепные духовные праобразы, поскольку в них работает Я. Но Я здесь всецело погружено в физическое, умирает в нем, чтобы ожить в индивидуальном мышлении, что выражается в восхождении биологических структур до наивысшей — нервной системы, которая в высшей нервной деятельности умирает, порождая сознание. Чтобы посвятительно выйти на внешнюю сторону внутреннего мира, необходимо научиться в точке инкарнации Я (в точке А; рис. 27) низшим "я" соединяться с ним, но двигаться не внутрь души, а по ее внешней стороне. Тут нужна огромная сила концентрации, которой овладевает лишь очень развитое "я". Многие мистики, не имея такой силы, просто преграждали "я" путь в мир внешних восприятий. Тогда в точке А оно соприкасалось с высшим Я, покидающим внутренние чувства, и совершало некоего рода "подглядывание" за его деятельностью в них (см.точечную линию на рис. 27).

Истинно посвятительное проникновение в мир внутренних чувств начинается по достижении ступени интуиции. Но подготовка к нему происходит уже и в обычном опыте восприятий, благодаря тому, что Я воплощается как физически, так и духовно. Его движению через восприятия чувств соответствует его же движение через тройственную душу, показанное в предыдущей главе. Со временем в человеке рождается я-сознание, ведущее самостоятельную, независимую от человеческой организации жизнь. В ней Я обитает духовно или, скажем, интеллектуально. При этом, если в первом случае по разные стороны организма чувств стоят Я и "я", где последнее следует понимать как сотканное из восприятий чувств, как смутное, но близкое к сущностному "я" — назовем его "хтоническим", — то во втором случае этому "я" противостоит (на стороне Я) я-сознание; назовем его "аполлоническим".

В опыте тройственной души "аполлоническое" "я" образует свой ряд метаморфоз, который начинается с чувства "я". Объединяя оба "я", мы приходим не только к целостному образу действительности, данному в единстве понятия и восприятия, но и к индивидуальному сущностному "я". Это не может быть иначе, ибо "хтоническое" "я" в конечном счете восходит к мировой Основе бытия, "аполлоническое" — к мировой духовной, интеллигибельной Основе. Соединяются же Отец и Дух Святой деянием Сына.

Голгофа означает нисхождение Христа в инкарнацию Я, совершающуюся в каждом индивидуальном духе. Благодаря этому древний процесс эволюции получил новое наполнение. Без Христа интеллектуальное "я" все далее уходило бы от опыта чувств, а чувствующее "я" все более зарывалось бы в субъективное. В конечном счете это завело бы процесс раздваивания личности до ее онтологической смерти. Абстрактное "я" наполнили бы люциферические сущности, найдя в нем компенсацию своего отставания, чувствующее "я" погрязло бы в подприродной магии, шаманизме ариманических существ. И в XX веке попытка жить без Христа уже рельефно обнаружила обе эти тенденции.

Мы не ошибемся, сказав, что природа "хтонического" "я" преимущественно эфирная, "аполлонического" — астральная. Встречаясь в физическом теле, как в единой основе, они получают возможность проникать друг в друга согласно принципу, показанному с помощью рис. 22, что в опыте восприятий носит характер синтеза эволюционного и инволюционного путей. Своим сознанием человек движется через шкалу чувств в обратном направлении, к тому смутному первоисточнику, в котором оно впервые зародилось. На макрокосмическом плане это выражается в движении астрального потока от будущего Вулкана к прошлому Сатурну. Встреча обоих принципов развития в индивидуальном опыте души и означает рождение индивидуального духа, т. е. начало становления человека иерархическим существом (подробнее об этом речь идет в седьмой главе). Животные также способны воспринимать, но они всецело стоят в потоке эволюции, а потому не индивидуальны.

Лишь в человеке природа обретает свою полноту и именно благодаря тому, что рождает индивидуальный дух. "Мы не желаем, — говорит по этому поводу Шеллинг в своей натурфилософии, — чтобы природа (лишь) случайно встречалась (совпадала) с законами нашего духа (ведь тогда — это имеет в виду Шеллинг — пришлось бы допустить существование надприродного, надчеловеческого существа), но чтобы она сама необходимо и изначально законы нашего духа не только выражала бы, но и сама реализовала, и чтобы она лишь постольку и была бы природой, поскольку выполняла бы это....Природа должна быть видимым духом, а дух — невидимой природой"[ 96 ].

В наших рассмотрениях мы имели случай непосредственно убедиться в правоте философской установки Шеллинга. Вполне созвучны они и с философской поэзией Гете. В стихотворении в прозе "Природа" он пишет: "...Она (природа) окутывает человека туманом и вечно подстрекает его добиваться света. Она делает его привязанным к земле, косным и тяжелым и все снова встряхивает его....Ее законам повинуются, даже когда противятся им; действуют заодно с нею, даже когда хотят действовать против нее.

Она превращает все, что дает, в благодеяние, ибо сначала делает это необходимым. Она медлит, чтобы жаждали ее; она спешит, чтобы ею не пресытились.

У нее нет ни языка, ни речи, но она создает языки и сердца, которыми она чувствует и говорит.

Ее венец — любовь... Она — все".