Мистерия вочеловечения Христа

 

Об эволюции тройственной души, а вместе с нею и индивидуального "я", с приближением Мистерии Голгофы следует говорить в плане человеческой истории. Но без понимания их предшествующей эволюции исторического процесса не понять. Он тогда, подобно жизни души в конце Атлантической эпохи, рассылается на множественность несвязных проявлений человеческих мыслей, чувств и волеизъявлений. Учение об эволюции вскрывает истинную прафеноменологию истории. Особенно существенную роль играет здесь момент перехода тройственной души от непосредственного водительства 3-й Иерархией к самоопределению в человеческом индивидууме. Чтобы это понять, необходимо еще раз вернуться к одному моменту древнего лунного развития. Вспомним, что Духи Движения действовали тогда в астральном теле человеческих существ, и оно благодаря этому выработало себе "душевную подвижность и исполненное мудрости жизненное тело", как зачаток души рассудочной, а также зачаток души ощущающей. Обе души стали тогда выражением Самодуха; он, по сути, в ту эпоху "означает их высшее единство и гармонию" (13; с.212—213).

 

В земном эоне астральное тело расчленилось на три души, и когда третий член, душа сознательная, продвинулся настолько, что образовал подходящее себе физическое тело, Духи Формы одарили человека искрой Я. Таким образом, в земном эоне свое высшее единство три элемента души обретают не в Самодухе, хотя даруемое Духами Формы Я на первой стадии тождественно Самодуху, а в субстанционально новом начале, которое имеет тенденцию перелиться в тройственную душу как организующий ее в самой чувственной реальности центр. Самодух при этом, в отличие от состояния на древней Луне, встает в отношение к душе сознательной, а не к ощущающей.

 

Духочеловек, воздействовавший прежде на физическое тело непосредственно и тем приводивший его к консолидации, в земном эоне оказывает свое действие на него через эфирное тело. Это по прежнему "сдавливающее" действие, ибо физическое тело и Духочеловек в наибольшей мере антиподы. Духочеловек стремится сдавить физическое тело в ничто, но, будучи опосредован эфирным телом, выдавливает из него астральное тело, что приводит к переживанию чувства жизни. Самодух, напротив, действует на человеческую душу расширяюще. Возникает следующая картина:

 

 

Атма и Манас, подобно двум рукам творца, лепят человека изнутри и снаружи. Буддхи приводит их деятельность к равновесию. А результатом является индивидуальная душа, оживающая, в первую очередь, в восприятиях чувств.

 

В предшествующие эоны действием Атма, исходящим от Духов Воли, от Отчего начала, физическое тело велось до эона Луны, а затем дух сгустился до материи нервов, застыл в ней и вызвал умирание. Действием души ощущающей дух был приведен к воскресению в форме понятия, чем был образован первый зачаток индивидуального "я". Но это "я" подпало люциферическому искушению, действующему в душе через астральное тело. Под его влиянием "я", достигая души сознательной, должно бы было потерять связь с Отчей основой мира, с Отчей волей, образовавшей физическое тело, и перейти в мир абстракций, как в форму бытия. Но, поскольку Манас в земном эоне действует из сферы Сына, он пронизывается принципом любви, жизнью, и потому "я", ширясь в нем, ширится в Христовом Я. т. е. не теряет себя, а оживает в Боге [*При этом продолжает действовать и древний, лунный принцип Манаса. Он не ведёт к развитию души сознательной, а прямо одаряет мудростью, как откровением. В астральном же теле и душе ощущающей свободно гнездится тогда Люцифер. Таким ныне явлен человек Востока.]. Христос связует душу сознательную с Отчей волей и делает это этически. Необходимые для этого предпосылки Он создал еще до Мистерии Голгофы, соединив космически Духа Мудрости и Духа Любви — поместив Буддхи в линию действия Импульса Святого Духа. С другой стороны. Он направил действие Своего Импульса на Атма и Манас. Таким сложным путем Христос стал основанием отношения между Отцом и Святым Духом.

 

В человеке высшая деятельность выразилась в том, что наравне с материей нервов образовалась материя крови. Это совершенно разные образования. Кровь подвержена земной метаморфозе и постоянно видоизменяется, одухотворяется, эфиризируется; в ней действует сущностная воля Отца. Нервная материя умирает, но, благодаря действию Христова Жизнедуха на Самодух, уходящие из нерва жизнь и воля вносятся в мысль. Тогда смерть материи ведет к рождению духа, а чтобы дух не был абстрактным, нужно умереть во Христе, прийти к живым, созерцаемым мыслям. Этому, правда, препятствует жало искушения, грехопадения. Оно, как люциферически-ариманический дракон, действует в человеческой крови и нервах: насыщает кровь эгоистическими вожделениями, а нервы приводит к умиранию без воскресения.

 

Третье деяние Христа до Мистерии Голгофы означало вступление Натановой Души в борьбу с этим драконом, с его хаотизирующей душу деятельностью, что нашло свое выражение в мифах и преданиях о борьбе Аполлона с дельфийским драконом и Святого Георгия со змеем. Святой Георгий — это человеческая душа, берущая борьбу с драконом на себя. Но поскольку тройственная душа имеет и космический аспект, то указанная борьба ведется и там. О ней известно как о борьбе Архангела Михаэля с драконом. Копье Михаэля-Георгия есть не что иное, как христианизированный Самодух, истинное Я человека, дарованное ему Духами Формы. Оно живет в той же мировой сфере, где и человеческая воля. Это Отчая сфера, из которой формируется физическое тело. Поэтому земное "я" "свою полную деятельность и полное сознание сначала развивает только в физическом теле. В эфирном теле оно будет их развивать в эоне Юпитера" (158; 21.XI). И чтобы это могло произойти на Юпитере, Христос вызвал поворот в ходе эволюции на Земле, перенес в сферу Жизнедуха физическое тело Иисуса из Назарета, а Сам вознесся в Иерархию Ангелов, туда, откуда прежде человек руководился своим групповым Я.

 

Во время крещения на Иордане Христос как макрокосмическое Я вошел в тело Иисуса из Назарета, в четвертый раз соединился с безгрешной частью души Адама, которая была воплощена в мальчике Иисусе Натановой линии. А когда мы говорим о рождении Христа в Вифлееме в ночь с 24-го на 25-е декабря, то право на это нам дает то обстоятельство, что уже прежде Христос трижды в космосе осенил Натанову Душу, которая, по сути, и есть соборное человечество. С ним Христос соединен со времен древнего Солнца, когда Духи Мудрости принесли в жертву свое эфирное тело. Все, что обитает на Земле как отдельные люди, — это другая часть человечества, соблазнившаяся познанием добра и зла и потому распавшаяся на множество индивидуальных "я". Эти-то "я" Христос и воссоединяет с соборным человечеством, со своим Жизнедухом. В Нем каждое отдельное "я" обретает возможность возрасти до общечеловеческого Я, не теряя при этом индивидуального характера.

 

Рождение Натановой Души в Вифлееме было воплощением Христа как "ветхого Адама". Период времени в тридцать лет, протекший от Рождества до крещения на Иордане, был Мистерией, подготовившей встречу человеческого "я" с Я Христа, с несомым Жизнедухом Христа целокупным макрокосмическим Я Божественной Троицы. Чтобы такое могло произойти, было необходимо, чтобы в той части ветхого Адама, которая низошла в материю и прошла долгую эволюцию, хотя бы в единичном случае была одержана победа над драконом. Сделать это способно лишь высоко развитое "я". И такое "я" нашлось. Оно оказалось способным обитать в эфирном теле Натанова Иисуса вплоть до крещения на Иордане, хотя прямо воплотиться в нем оно не могло. Оно вошло в Него на двенадцатом году жизни, как повествует Пятое Евангелие. Таков был второй акт вочеловечения Бога. На Иордане произошел третий акт, когда Само Божественное Я заняло место человеческого "я".

 

Вот почему было необходимо рождение двух мальчиков Иисусов — не только в натановой, но еще и в соломоновой линии, которая приведена в Евангелии от Матфея. В царской, соломоновой линии воплотилось "я" великого посвященного древности — Заратустры. К нему на поклонение пришли маги-цари с Востока, его былые ученики. Нигде в Евангелии не говорится, что они пришли в вифлеемский хлев, но: "войдя в дом, (они) увидели Младенца" (Мф.2;11). Кроме того, Ирод "...послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов" (Мф.2;16). А это означает, что волхвы приходили не в самую ночь рождения. Да и как могли бы они это сделать, живя в странах Востока?

 

Ни одному из богословов не удалось дать хотя бы более или менее вразумительное объяснение факта существования в Евангелиях двух родословных Иисуса Христа. Более того, церковь вообще избегает касаться этой тайны, атеизм же находит в ней один из наиболее веских аргументов в свою пользу. Но в эзотерическом Христианстве о существовании двух мальчиков Иисусов было известно всегда, о чем, кроме канонических Евангелий, говорят некоторые гностические тексты, изобразительное искусство. Мы приведем только три примера, два из которых нам посчастливилось найти собственными силами [* О множестве других примеров говорится в замечательной книге Г. Краузе-Циммер "Два мальчика Иисуса в изобразительном искусстве", Штуттгарт. 1969.]. Это картины художников-маньеристов Пармиджанино и Фиорентино и картина Боргоньоне. Следует заметить, что творчество художников, именуемых маньеристами, особенно характерно тем, что в нем впервые наметилось снижение, ослабление, а потом и упадок блистательной силы внешнего мастерства, присущего высокой эпохе Возрождения, но, наравне с этим, проявилось более углубленное и даже обостренное переживание сверхчувственного мира, чем, например, объясняется свойственная им тяга к чистому цвету. Полотно кисти Пармиджанино (Franchesko Parmidjanino), о котором у нас пойдет речь, называется "Мадонна дель коло лунго" ("Мадонна с длинной шеей",1535,Флоренция, галерея Питти). Первое, что обращает в нем на себя внимание, — это стремление художника всеми средствами подчеркнуть царское достоинство Мадонны. Трон, роскошные одеяния, жемчуг и большой драгоценный камень в волосах — все указывает на то, что не эта Мария искала вместе с мужем Иосифом ночлег в вифлеемских гостиницах. На коленях у Мадонны лежит младенец. Если мы внимательно всмотримся в него, то обнаружим, что он как бы соскальзывает вниз по голубому шелку плаща, теряет связь с матерью, ибо он не уснул, а уходит из жизни. Грудь Марии закрыта — прервана связь с источником жизни. Личико младенца мертвенно бледно. Наполнявшая его прежде жизнь — она уже рядом с ним, в группе изображенных слева детей с прекрасными ангельскими лицами. Лицо Мадонны можно назвать скорбным, но тут же возникает чувство, что этого слова недостаточно. Ее лицо выражает Мистерию скорби, из которой рождается новый мир [* Не случайно художник украшает волосы Мадонны жемчугом. Жемчуг образуется в раковинах в результате повреждения их необычайно чувствительной мантии. Если в ней застревает песчинка, раковина начинает обволакивать это чужеродное тело и образуется жемчужина: т. е.жемчужина — это, по сути, рана, вокруг которой долго шел процесс исцеления. Раковина, как пишет Фридрих Бенеш, использует силу своей оболочки на то, чтобы превратить боль от раны в целящее обволакивание. А "очищенная боль есть орган чувств для существ мира". Жемчужины образуют 12 врат грядущего Иерусалима, ибо из всего ранящего возникают силы "я". Из страдания рождается опыт и он становится духовным органом восприятия. Жемчуг — это "слезы Земли" (см. Ф. Бенеш "Апокалипсис". Штутгарт, 1981). Не случайно царевна в русских сказках плачет жемчужными слезами.]

 

 

 

Вся картина, и в целом, и в деталях, дышит таинственностью, хранит в себе тайну. Тайны полна фигура, данная на заднем плане; она держит в руках развернутый древний свиток. Несомненно, о многом говорит колонна без капители, но с мощным базисом. — Художник хочет подчеркнуть, что изображенное на картине — лишь часть общего строения, основательно задуманного и подготовленного в прошлом и теперь ждущего своего завершения. Художник отодвигает перед нами завесу с того, что является не тайной, а таинством. И за завесой мы видим Изиду-Марию с умершим младенцем на коленях. Младенец этот, как мы теперь знаем, родился в царской линии Соломона. Он умер на двенадцатом году жизни, когда воплощенное в нем "я" Заратустры покинуло его и соединилось с душой Натанова мальчика Иисуса, в котором обитало до тридцати лет и на Иордане уступило свое место космическому Я Христа.

 

Нас не должно удивлять, что именно Заратустра сыграл столь значительную роль в Мистерии вочеловечения Христа, ибо он был первым, кто в послеатлантическое время возвестил в древней Персии о том,что Христос — Аура Маздао — уже воздействует на Землю из сферы Солнца. Духовному водительству Заратустры, как об этом сообщает Рудольф Штайнер, обязаны своим развитием и древнеегипетская, и древнегреческая культуры. Он их истинный духовный пестователь, и потому нет ничего удивительного в том, что он представлял собой наиболее зрелый плод человеческого я-сознания, которое смогло выйти навстречу космическому Я Христа. Оно готовилось к такой встрече в Мистериях многие тысячи лет.

 

Еще откровеннее о тайне двух мальчиков Иисусов повествует картина Россо Фиорентино(Rosso Fiorentino) "Святое семейство" (Лос-Анжелес, Кантри-музей).

 

 

На ней мы видим другую Марию, родившую Натанова Иисуса в превращенной в хлев пещере, в которой некогда, как сообщает Рудольф Штайнер, совершался культ, предвосхищавший пришествие Христа. Эта Мадонна — в простом платье. Она прижимает к груди младенца и, потрясенная, внимает тайне великой Мистерии, которую ей раскрывает вещая старушка — мудрость древних Мистерий, сибилла эпохи эллинизма [* Она рассказывает о том же, о чем читает в свитке мужчина на картине Пармиджанино.]. За отдернутым ею покровом открывается Соломонов мальчик Иисус, который умер после того, как "я" покинуло его. В позе этого мальчика есть что-то от позы другого, изображенного на картине Пармиджанино, только этот мальчик постарше, ему действительно лет двенадцать. Его душа — левый Ангел вверху — не скорбит о покинутом теле, ибо это "я" Заратустры, идущее "приготовить путь Господу". Оно воссоединяется с безгрешной душой человечества — душой Натанова Иисуса. 'Этими двумя Ангелами фактически дан образ грядущего человека, который воссоединит в себе обе части: и опыт воплощений, и не знавшую их совсем, впервые воплотившуюся в Натановом Иисусе безгрешную часть души. Интересно, что второй Ангел на картине полон трагизма, он идет навстречу страданиям ради искупления части в человеке, подпавшей греху. Первый же Ангел полон радости искупления, освобождения.

 

На картине Боргоньоне (Ambrogio Borgognone) "Двенадцатилетний Иисус, проповедующий в храме" (Сант-Амброзио, Милан) два мальчика Иисуса изображены с такой откровенностью, что тут и комментировать, собственно говоря, нечего.

 

 

На этом мы закончим рассмотрение тайны двух мальчиков Иисусов и только отметим еще раз, что, согласно Пятому Евангелию, астральное тело Натанова Иисуса было пронизано Самодухом Будды, или "телом преобразований", Нирманакайей, как его называют на Востоке [* Группа ангельских обазов на картине Пармнджанино, вероятно, имеет отношение к Нирманакайе Будды.]. Будда был той индивидуальностью человеческого рода, которая привела астральное тело, содержащее в себе первородный грех, на ступень, которой оно должно было бы достигнуть без искушения Люцифера. Будда учил о сострадании и любви. Во Христе Иисусе на Землю пришла сама Божественная Любовь. Чтобы воспринять ее, людям необходимо преодолевать в себе первородный грех, очищать астральное тело. Для этого Будда дал восьмичленную Тропу. Она есть не что иное, как первое выражение той семичленной метаморфозы, о которой у нас идет речь. И это, как мы теперь понимаем, не могло быть иначе.