Функция и дисфункция космоса, социума. Индивида

 

 Все они гонятся друг за другом, точно времена года, но не изменяются... Дают полную волю своей телесной форме и характеру, погрязают во тьме вещей и до конца жизни не возвращаются к самим себе. Увы!

Чжуан-цзы (ок. 369 — 286 гг. до н. э.)

 

Корреляционизм и фольклор

 

Основное положение натурфилософов не может быть названо их изобретением. Идея корреляции между природными и социальными явлениями, чисто художественная в основе, многое определяла в фольклоре, прежде всего в «Песнях» («Ши цзине»). Суть этого явления, исследованного филологией и получившего наименование «параллелизм», заключается в проведении в рамках отдельного художественного произведения единого композиционного принципа, согласно которому картины, наблюдаемые в природе, обретают параллель в описании либо сценок бытового характера, либо состояния чувств лирического героя [81, с. 99]. Многие произведения, вошедшие в состав «Песен», построены именно по этому принципу.

 

У реки есть притоки. Невеста едет к жениху [42, с. 203]

Перевод Л. Е. Померанцевой

 

Этот простой художественный прием обладает огромной силой воздействия и сохраняется на протяжении тысячелетий как важнейшее выразительное средство народной, и не только народной, поэзии. Чтобы оценить его по достоинству, необходимо иметь в виду, что песня строится по вариационному принципу и повторение первой строки с небольшими изменениями в начале каждой следующей строфы заставляет слушателя предчувствовать и предвкушать новое раскрытие уже известной ему в целом ситуации, что и служит источником эстетического наслаждения. Приведенное выше двустишие—начало шутливой

 

 

86 ///. Красота и уродство.

 

песни, древнейшего варианта «дразнилки» типа «из кислого теста жених- и невеста»:

 

У реки есть притоки. Невеста едет к жениху. Не берет нас с собой, Не берет нас с собой,— Потом пожалеет [42, с.203]

Перевод Л. Е. Померанцево й

 

Один из основополагающих принципов народной песни— ситуационность, так что обстановку, в которой могла бы петься подобная песенка, нетрудно представить: подружки, а может быть, мальчишки дразнят девушку, отправляющуюся в дом жениха в другую деревню, и начало следующей строфы — «У реки есть островки»,—с вариационным изменением повторяющее первую строку предыдущей, разумеется, предполагает в последующих строках новые упреки в адрес невесты, якобы не желающей брать с собой старых приятелей. Неизвестно только, в какой именно форме выражается каждый раз стандартный упрек: об этом можно узнать, лишь прослушав до конца всю песню ¹.

Песня с первой строки настраивает на определенный лад:

веселый или грустный. При этом знание содержания конкретной песни для слушателя необязательно, достаточно знакомства с художественной системой в целом, чтобы уже по зачину определить настроение и содержание дальнейшего, тем более что в народной поэзии практически за всеми объектами природы закреплены определенные функции: само упоминание того или иного растения, животного или ландшафта может служить символическим выражением ситуации встречи, разлуки, опасности, веселья. Появление такого знакомого объекта в первой строке дает возможность слушателю сразу догадаться о последующем. Например, знаменитый зачин одного из произведений, также вошедшего в состав «Песен»,— «Разросся плющ и заглушил терновник.//Дикий виноград закрыл землю»—скорее всего вызовет предположение, что речь дальше пойдет о событиях драматических. Действительно, это—песня-плач по убитому мужу:

 

Разросся плющ и заглушил терновник, Дикий виноград закрыл землю. Мой любимый погиб, С кем разделю мой кров? [42, с 206].

Перевод Л. Е. Померанцевой

 

Важную роль, разумеется, играли тональность, ритм, настроение сопровождающей песню мелодии. Но и в отсутствие музыкального сопровождения семантика слов, составляющих текст поэтического произведения, просодические характеристи-

 

87 Корреляционизм и фольклор

 

 

ки, несущие отпечаток мелодического начала, вызывают отклик в душе читателя, даже отделенного от источника эстетического воздействия тысячелетним пространством и барьерами языка и культуры [81, с. 100—102].

Логика художественной системы, составляющей основу этих произведений, предполагает связь той или иной ситуации в природе с известной житейской ситуацией. Такая связь закрепляется в сознании слушателей и исполнителей и становится опорой устойчивых ассоциаций, образующих главный фонд выразительных средств поэзии и, шире, художественной культуры определенного типа. Часто такой ассоциативный ряд обусловлен временем года и соответствующим ландшафтом:

 

Слива уже опадает, Но много еще на ветвях. Юноши, которым мила я,— Счастливый день настал! [42, с. 207]

Перевод Л. Е. Померанцевой

 

Слива здесь—символ определенной ситуации—«весеннего праздника» (когда юноши и девушки в древнем Китае могли свободно общаться и выбирать себе пару). Праздник проходил во втором лунном месяце, когда созревали сливы, поэтому слушателю, знакомому с художественной системой, нетрудно уже по первым строкам получить представление о дальнейшем. Ассоциативный ряд выстраивается однозначно: слива опадает—вторая весенняя луна — ситуация гуляния — выбор пары.

Этот же ряд был использован и натурфилософами, правда, последовательность ассоциируемых образов была ими проинтерпретирована в несколько иной, «императивной» модальности:

время-момент—вторая весенняя луна,—значит, сливы должны опадать, а девушки и парни—отправляться на гуляния и там подбирать себе пару. Иными словами, акцентировалась уже не ситуация как таковая, а вытекающий из нее императив².

В результате такого, казалось бы незначительного, смещения акцентов события, происходящие в мире, согласно модели ЛШ, не случаются, а предписываются направляющим центром, который мы назвали дао -демиургом и который обнаруживает свой императивный характер, проявляя свою «жизненную силу», или доблесть (дэ) в разное время по-разному. Наблюдение над этими проявлениями привели натурфилософов к выводу об их закономерности и периодичности, что и выражалось зафиксированной в ЛШ системой признаков, параметров, имеющих преимущественно числовое выражение. При этом существовавшие испокон методы ориентации—описание трехмерного пространства в терминах сторон света, зенита и надира, а временного цикла—в терминах четырех сезонов и двенадцати лун,— были «согласованы» здесь в рамках «коррелятивной аксиомы»

 

88 ///. Красота и уродство..

 

так, что весне, например, в основной схеме ЛШ поставлен в соответствие восток, лету—юг, осени—запад, зиме—север³.

Теоретическое обоснование такого соположения единиц разных—временного или пространственного—планов выглядело следующим образом. Невидимая и неощущаемая тонкая ци проявляется в пяти основных состояниях—металл, дерево, вода, огонь и земля. В силу основополагающего принципа движения эти состояния ци постоянно переходят одно в другое в определенной последовательности—так называемом «прямом» или «обратном» порядке⁴. Представление об «обратных» переходах было тесным образом связано с алхимией и поисками бессмертия, поскольку предполагалось, что при изменении последовательности переходов изменяется также направление времени-цикла. Порядок же «прямых» переходов—дерево, огонь, земля, металл, вода—отражал обычный ход времени-цикла, нормальный порядок смены сезонов: весна, лето, осень, зима. Согласно концепции авторов ЛШ, жизненная сила (шэн-дэ)— обнаружение силы дао -демиурга в мире—закономерно проявляет себя весной—в дереве, летом—в огне, осенью—в металле, зимой—в воде. Ввиду того, что восток в мифопоэтическом мышлении, не отделяющем пространственные координаты от временных, ассоциировался с весной, натурфилософы, приняв такое отождествление времени и места за аксиому, положили тем самым основание протонауке, «методология» которой названа корреляционизмом.

«Логика» корреляционизма естественным образом привела авторов ЛШ к решению расположить в соответствии с постулируемым порядком все существовавшие с глубокой древности ассоциируемые ряды символов. Порожденная в результате система связей, которые мыслилась не как ассоциативные, а как действительные, должна была казаться авторам ЛШ точным портретом Системы, всеохватывающей, полной картиной мира. Таким образом, мифопоэтическая, т. е. художественная парадигма архаики была трансформирована натурфилософами в протонаучную в рамках схемы:, заданной космогоническим мифом. Позицию Хуньдуня/Паньгу занял демиург- дао, а роль агентов Шуня—Чуна и Ли—взял на себя гармонический эфир, действующий во всех порядках бытия благодаря ритмической передаче динамической силы от неподвижного колеблющегося центра к периферии и обнаруживающий свое присутствие в мире в закономерных приращениях резонанса в объектах различной плотности. В конечном счете все определялось изменением состояния Системы, ходом времени-цикла. Поэтому самым важным в корреляционизме нам представляется то, что время не относилось натурфилософами к числу фундаментальных, неопределяемых понятий.

Вещественным проявлением времени считалось движение ви-

 

89 Корреляционизм и фольклор

 

 

димого небесного свода и небесных тел. Именно поэтому астрономические данные помещены авторами ЛШ в вершинну (или подножие) протонаучной модели мира. К концу предымперии в этой области были накоплены результаты наблюдений, сопоставимые с достижениями других древнейших астрономических культур: Египта, Вавилона, Индии [63, с. 128—157; 73, с. 16]. Поскольку архаика относилась к звездному небу как к месту обитания божеств-предков, астрономия (тяньвэнь, букв. «небесный узор») имела статус сакральной науки и способна была освящать другие, менее авторитетные сферы знания-практики, если они заимствовали ее символику и терминологию. Поэтому музыкальный космос, созданный авторами ЛШ, но имевший истоки в космогоническом мифе, получил великолепное оформление в виде трех светил (чэнь)— солнца, луны и созвездий,— образующих главные элементы «небесного узора», параметризация движений которых—календарь как конкретное проявление вещи-времени стал прочным основанием и единым организующим принципом протонаучной картины мира. Духовно-вещная природа составлявших корпус календаря чисел представлялась авторам ЛШ наиболее привлекательной и эстетически. Тесно связанная с числами духовно-вещная природа музыкального звука, в свою очередь, стала в их системе полуидеальным прообразом раздельнослитных ситуаций, выражавших гармонию и, как следствие, красоту мира в серии сменявших друг друга вещно-образных картин.

 

В луну тона хуанчжун не предпринимают земляных работ; следует быть осмотрительным, открывая закрытое, крепя небесное, удерживая земное и сохраняя тонкую ци, пребывающую в предельной разреженности.

В луну тона далюй число лун исчерпано; новое время-год еще не вошло в силу, у крестьянина нет дела.

В луну тона тайцоу начинает сильнее проявляться янная ци, деревья и травы оживают, земледельцам следует повелеть начинать пахоту, чтобы не упустить время.

В луну цзячжун наступает время щедрости, широты, согласия, равновесия в делах; нужно проявить человечность и отказаться от казней—не следует предпринимать ничего вредящего живому.

В луну гусянь — время прокладывать пути, проводить дороги, исправлять рвы, очищать канавы. Если это сделать вовремя, отовсюду будет притекать благотворная ци.

В луну чжунлюй не созываютбольших сборищ. Надзирают над состоянием земледелия. Бурно растут травы и деревья. Не следует смущать сердце.народное.

В луну жуйбинь тонкая ци стремится вверх. Нужно дать отдых сильным и напитать слабых. Если правление будет беспокойным, травы и деревья засохнут слишком рано.

В луну линьчжун деревья и травы в [полном] расцвете, поэтому сила инь уже готова приступить к [своим] губительным делам. Чтобы укрепить янную ци, не следует начинать больших работ.

В луну ицзэ исправляют кодексы, пересматривают меры наказаний, собирают и муштруют войско. Следует осудить изменивших долгу, чтобы обезопасить дальние рубежи.

 

90 ///. Красота и уродство.

 

В луну наньлюй погружающиеся в спячку твари заползают в норки. Нужно поторопить крестьян с уборкой урожая, не допуская у них расслабленности и лени — все должны прилагать старания.

В луну уи выносят приговоры по закону, без послаблений. Не следует оставлять неразобранных дел, все [они] должны быть закончены производством.

В луну инчжун замирает движение-ток инь-ян. Все запирается, наступает зима. Следует привести в соответствие с рангами похоронные обряды, сосредоточивая мысли народа на конечности [жизни-существования] [ЛШ, 6,2].

 

В данном фрагменте луны перечислены в порядке порождения друг другом соответствующих им тонов начиная от звука-ориентира, Хуанчжуна, поэтому первым назван именно он. Этим выражается идея его центральности, гунности, внемирности его положения и роли—он в центре времени-пространства, космоса, находящемся вне наблюдаемого, явленного мира. Вернее, центр пространства и начало времени совпадают с источником звука, поскольку мыслятся космогонически как рождающиеся из небытия-пустоты в самый миг первозвука-грома и первообраза-вспышки⁵. Космос (юйчжоу) представляет собой лишь параметры, координаты независимого источника звука и света. Поэтому звук (а также и цвет) Хуанчжуна символизирует центр пространства и времени в том смысле, что он—их начало (юань)⁶. Как раскат первогрома, только гармонизованный, этот гун -звук запускает движение видимого мира, его годового цикла. Гун императивен, он предписывает случаться тому, что без этого предписания не могло бы случиться, хотя бы то было даже погружение в спячку, или пробуждение погружающихся в спячку тварей, или начало сева или уборки урожая ⁷.

Годовой цикл в ЛШ регламентирован во всех планах бытия, пронизываемых голосом Хуанчжуна— гармоническим эфиром. Вещи-картины выводятся на авансцену бытия из ненаблюдаемого небытия-отсутствия в строгой последовательности, чтобы, выполнив предписанные им функции, покинуть на время или навсегда сцену, освобождая место для новых актеров. Мир представляется гигантским театром, в котором события закономерно сменяют друг друга на сцене и, если все идет «правильно», никаких неожиданностей в спектакле быть не должно; это своего рода космическое действо, в котором участвуют все существующие (ваньу) и в котором каждый отлично знает свою роль.

Корреляционизм оформляет этот космический спектакль таким образом, что одновременно на сцене находятся только определенные участники. Смена их состава происходит не по принципу «все вдруг»: некоторые меняются ежелунно, другие же—только ежесезонно. Таково следствие совмещения в рамках системы ЛШ пятиступенного и двенадцатиступенного звукорядов: как видно из приведенного выше фрагмента, каждой

 

91 Ритуально-административный годовой цикл

 

луне приписан собственный тон из двенадцатиступенного; пять нот из пятиступенного — гун, шан, цзюе, чжи, юй— приписаны лишь соответствующим четырем сезонам, сторонам света и центру. Гун, естественно, помещен в центре, остальные соответствия тонов— цзюе (весна), чжи (лето), шан (осень), юй (зима) ⁸.

Наглядное представление об основных принципах корреляционизма дает уже первый абзац ЛШ, где перечисляются объекты, «появляющиеся на сцене» в первую луну весны, с которой, согласно принятому авторами ЛШ календарю, начинается годовой цикл.

 

В первую весеннюю луну солнце находится в [области созвездия] Инши. На закате восходит [созвездие] Шэнь. на рассвете—Вэй. [Первый] день обозначается знаками цзя-и. Божество-предок этой луны — Тайхао, [природный] дух—Вьющийся Тсрновник/Гоуман. Ее твари—чешуйчатые [рыбы и черепахи]. Ее нота— цзюе, тон— тайцоу. Ее число—восемь. Ее вкус—кислый. Ее запах—козлиный. [Место] жертвоприношений—у дверей, первой приносится селезенка [ЛШ, 1,1].