Судьба в Йоль. Нулевая ночь Йоля

После последнего почти домашнего разговора с Малфоем—старшим, Гарри около полумесяца его не видел. Причина этого выяснилась только второго декабря: сердитый малфоевский филин принес эскиз рукояти, имеющий все-таки форму дракона.

Усмехнувшись, Гарри переслал эскиз своему знакомому ювелиру и снова погрузился в работу: помимо Люциуса у него были и другие клиенты. Кроме того, необходимо было пополнить запас палочек для первокурсников. Хотя, конечно, особой нужды в товаре Гарри не испытывал: начиная свое дело, он выкупил у племянника Олливандера весь оставшийся еще к тому времени ассортимент и отправил его в запас. Гарри доставал эти палочки только тогда, когда среди его собственных не было подходящей или когда клиент специально просил палочку легендарного мастера. Но такое случалось редко.

В преддверии Рождества у Гарри всегда было довольно много заказов. В основном, конечно, из-за границы. Именно ими гриффиндорец был теперь занят. Еще было необходимо пополнить запасы древесины, ведь некоторые деревья набирались наибольшей силы именно зимой. И как же не купить подарки друзьям! Поттер также долго раздумывал, но все же решил, что и Малфоям он тоже купит подарки. Ведь Рождество, вернее, несколько дней Йоля Поттеру придется пробыть у них.

Рон, когда узнал, что Гарри не сможет провести все праздники с ним, сильно расстроился. Если, конечно, так можно было сказать о безобразном скандале, который устроил вспыльчивый аврор.

В то утро, где-то через полчаса взаимных упреков и обвинений, Гарри просто-напросто сбежал. Визит Люциуса, пришедшийся на тот же день, настроение не поднял. Особенно потому, что Малфой пришел, чтобы отвести Поттера к Снейпу за зельем.

Впрочем, после разговоров с бывшим профессором, оставивших после себя ощущение успешно пройденного минного поля, Гарри немного взбодрился. Но когда гриффиндорец уже возвращался, Люциус вдруг придержал его за локоть и сообщил:

— Гарри, я хотел бы пригласить вас на Йоль в поместье.

— Конечно, я приду, как мы и договаривались.

— Я хочу пригласить вас на <i>весь</i> Йоль.

Гарри резко обернулся и смерил Малфоя взглядом. Уверившись, что тот не шутит, гриффиндорец серьезно задумался, а потом пожал плечами и ответил в официальной манере:

— Ваше предложение — честь для меня. Я с радостью приму его.

Люциус улыбнулся:

— Замечательно. Тогда буду ждать вас девятнадцатого декабря.

Гриффиндорец кивнул, высвободил руку и аппарировал домой. До даты, названной Малфоем, оставалось чуть больше недели.

Это время пролетело быстрее, чем снитч. И вот — Гарри, собрав чемодан с вещами, стал на порог своего дома. Перевернув табличку на двери в положение “Закрыто”, он вышел и запер дверь.

Аппарировав к территории поместья и шагнув за невидимую черту охранного барьера, Гарри тут же подумал, что попал не туда. Его словно закинули внутрь рождественского шара: на земле аккуратными сугробами лежал белоснежный снег, он же медленно, красиво кружась в воздухе, падал крупными хлопьями на очищенную утром, а сейчас уже слегка запорошенную тропинку, которая заканчивалась у крыльца занесенного снегом особняка.

Едва Поттер успел сделать несколько шагов вперед по дорожке, как из-за ближайшего огромного сугроба вышел Драко. Он был без шапки, и его светлые волосы свободно спускались на плечи, покрываясь снегом. Челка была зачесана назад точно так же, как и в Хогвартсе. Слизеринец кутался в теплую черную мантию, которая вместе с прической и школьным шарфом навевала определенные воспоминания. Гарри ощутил острое чувство ностальгии. Соблазнительная идея, подкинутая снегом, навязчиво замельтешила в мозгу гриффиндорца. Оставалось только подгадать время для ее исполнения.

Драко, сделав еще один шаг навстречу гостю и поправив зелено-серебряный шарф, с ленцой протянул:

— Поттер... — И как мог тихо буркнул себе под нос: — Чего и следовало ожидать.

— И чего же следовало ожидать?

— Тебя, Поттер, тебя. Никак мне покоя не дашь. Отец пригласил тебя на весь Йоль?

— Да, на весь. Это месть, Малфой. Ты портил мне жизнь в школьные годы, теперь моя очередь.

— О, Мерлин! Горе-то какое! Сам Поттер решил мне мстить... Пойду и от безысходности повешусь на ели.

— Не огорчай родителей, Драко. Они расстроятся, если ты испортишь своей дохлой тушкой праздничный вид их елки.

Фыркнув, слизенринец молча спрятал нос под шарф. Гарри, помявшись немного, полюбопытствовал:

— Мое присутствие — это плохо?

— Ну, хуже, чем есть, уже не будет. Я, Драко Малфой, должен изображать перед Гарри Поттером домового эльфа и провожать его до комнаты — куда уж тут хуже?

— Всегда можно придумать что-нибудь.

— Вот уж в чем-чем, а в твоих способностях делать гадости, я не сомневаюсь. Да даже если вспомнить Темного Лорда: кто еще, кроме тебя, мог придумать использовать Экспеллиармус, скажи на милость? За всю историю волшебного мира это была, наверняка, одна из самых позорнейших смертей!

— Во-первых, он сам виноват. А во-вторых, ты что, имеешь что-то против его смерти?

— Успокойся, Потти. Не будь таким мнительным. Я просто высказал свое мнение.

— Не скажу, что я его понял, — последнюю фразу Гарри пробормотал как можно тише и замолчал. Но ненадолго.

Еще через десяток-полтора шагов по скрипящему снегу, гриффиндорец снова заговорил:

— Хм, кстати. Я тут подумал...

— Вау, а я, оказывается, присутствую при вековом событии. Думающий Поттер! Спешите видеть!

Гарри закатил глаза, поправил затянутой в теплую перчатку рукой сползшую на глаза шапку и продолжил гнуть свое:

— Кароче, Малфой. Где Люциус?

— О, вот ты какой, Поттер. Думать в такой момент о моем отце. Неужели ты мне не рад?

— Не особо.

— Как ты мог, Потти! Мое сердце разбито!.. Отец занят подготовкой к балу.

—... А вот теперь разбито уже мое сердце. Надеюсь, мне не нужно будет присутствовать?

— Как же приятно тебя обламывать. Мне даже начинает нравиться эта прогулка. Твое присутствие обязательно, даже не думай улизнуть.

Гарри издал мученический стон и замедлил шаг. Дождавшись, когда Драко сильно обгонит его, гриффиндорец незаметно достал палочку, поднял в воздух комок снега и отправил его прямо в затылок Драко. Воплю, который тот тут же издал, позавидовала бы и баньши.

— По-оо-отте-ее-ер!!!

Румянец злости, малосимпатичными пятнами окрасивший щеки разъяренного Драко, был ему не к лицу. Гарри хохоча отступал назад, провожаемый очень злобным взглядом. С трудом, но гриффиндорец все-таки смог выдавить сквозь смех свое впечатление о том, что же ему напоминала эта картина:

— Ахаха, сам виноват. Ты напомнил мне наш третий курс, и я не смог удержаться. Особенно после того, как ты так упорно выводил меня из себя.

Драко, разумеется, моментально понял, о чем речь. Злобно прищурившись, слизеринец почти прошипел:

— Я так и знал, что это был ты тогда. Но если в тот раз тебе удалось выйти сухим из воды, то сегодня ты так просто не отделаешься. — И, выхватив палочку, Малфой начал обстреливать снежками своего противника. Поттер, смеясь, тоже продолжил снежную войну.

К тому моменту, когда Люциус вышел на крыльцо, оба бойца белого фронта были насквозь мокрыми и даже успели по нескольку раз оказаться в сугробах. Малфой-старший мог бы еще очень долго после своего появления стоять и смотреть грозным взглядом на разошедшихся соперников, и его взгляд пропал бы втуне, если бы один из шальных снежков (выпущенных в воздух по принципу «ну а вдруг попадет») не врезался ему прямо в лицо. Оба бойца, всей шкурой почувствовав нешуточную угрозу, замерли, ме-едленно обернулись и одновременно ойкнули. Люциус молча протер глаза, стряхнул остальной снег и достал палочку.

Методично окуная двоих вроде бы взрослых и зрелых магов головой вниз в самый большой сугроб, Малфой-старший одновременно отчитывал их. Более-менее успокоившись только через десять минут, Люциус вытащил боевую парочку из снега, поставил на ноги и предупредил:

— Если устроите такое шоу перед гостями — запру в ваших комнатах. В остальное время делайте что хотите, но только не вмешивайте в свои разборки тех, кто этого не желает.

На лице Гарри отразилось сомнение. Люциус ответил на это пристальным взглядом.

— Как хозяин дома, я имею полное на это право. Даже если вы, Гарри, гость.

И после этого загнать обоих вояк в дом уже не составило особого труда. Драко с тяжелой руки Люциуса тут же был обсушен и отправлен по важным домашним делам, а Гарри, тоже в исходящей паром одежде, получил домовика в проводники и был развернут в сторону своей комнаты.

Идя по бесконечным, на первый взгляд, коридорам, Поттер не мог отделаться от мысли, что его запихнули в самый дальний угол поместья. Но домовик рассеял сомнения гриффиндорца, с достоинством сообщив перед исчезновением: «За этой дверью — ваши комнаты. Спальня хозяина Люциуса — дальше по коридору. Если вам что-то понадобится, зовите Пинки». Гарри уже жалел, что согласился, но отступать было не в его духе.

До самого вечера гриффиндорец осваивался в своих комнатах, а потом, после сообщения домовика о времени ужина, долго выбирал, что надеть. Домовику, пришедшему проводить гостя, пришлось помочь, иначе Гарри запросто мог бы опоздать. Выйдя из комнаты и дойдя до лестницы, гриффиндорец столкнулся с Нарциссой. Женщина тоже спускалась.

Отпустив домовика, леди Малфой сама составила компанию гостю. За светским разговором коридоры поместья больше не казались бесконечными. Проводив Гарри почти до самой столовой, Нарцисса попросила передать, чтобы с ужином подождали еще немного. Гость, которого пригласила сама Нарцисса, опаздывал, но должен был появиться с минуты на минуту. Леди Малфой как радушная хозяйка отправилась на крыльцо, чтобы его встретить. Оглянувшись вслед женщине, Гарри заметил за окном отблеск огня. Словно в саду снова, как на Самайн, развели костер. Гриффиндорец решил спросить об этом Люциуса, но только тогда, когда рядом никого не будет. Поттер подозревал, что это была одна из традиций Йоля, о котором он ни сном, ни духом...

В столовой, украшенной таким образом, что казалось, будто стены покрыты инеем, стояла большая ель. На дереве, перемежаясь с сосульками, висели лимоны, яблоки и конфеты. Все елочные украшения тоже были будто бы покрыты инеем. На камине лежал украшенный еловый венок с восемью незажженными свечами. За круглым столом, в центре комнаты, уже сидели Люциус и Драко с женой. Войдя, Гарри огляделся и затем передал просьбу Нарциссы, только после этого он перевел взгляд на стол. Домовик, прислуживающий хозяевам и их гостям, помог гриффиндорцу избежать конфуза: ушастое создание в белоснежной наволочке с гербом Малфоев отодвинуло нужный стул, подсказывая, куда Гарри сесть. По какой-то причине его место оказалось напротив Люциуса и справа от Астории. Гарри сел, хорошо скрывая появившееся так некстати смущение и неловкость, и постепенно включился в разговор. За неспешной беседой в ожидании Нарциссы прошло минут десять, а Гарри успел узнать шансы Министра на переизбрание, выслушал краткую биографию каждого из наиболее возможных кандидатов, а также о том, что Скорпиус приезжает завтра в обед и как не хорошо поступает директор, заставляя студентов в «нулевую» ночь Йоля оставаться в Хогвартсе.

Беседа была прервана возвращением хозяйки дома. Вместе с ней шел смуглый рыжеволосый мужчина, что-то бодро и весело вещавший на итальянском, столовая в этот момент наполнилась запахом мороза. При виде остальных итальянец перешел на английский, представился Жулем, отдал легкое пальто домовику и сел слева от Гарри.

Можно было смело сказать, что лишь благодаря итальянцу за столом царила непринужденная обстановка: Жуль вовремя вставлял в общий разговор шутку-другую или вовсе ловко переводил тему — все это очень сильно помогло гриффиндорцу продержаться до конца ужина и игнорировать обстрел взглядов, устраиваемый время от времени кем-нибудь из Малфоев. Гарри мысленно поблагодарил мужчину и замедлил шаг, желая остаться в столовой наедине с Люциусом. На удивление, у него это получилось. Словно все догадывались, что он именно так и поступит.

— Хм, Люциус?

— Да, Гарри? Что-то случилось?

Люциус придержал тяжелую створку двери, дожидаясь, пока гриффиндорец выйдет из столовой. Дальше мужчины пошли вместе.

— Не то чтобы случилось... Просто у меня есть к вам несколько вопросов. — Поттер, едва подумав, о чем он собирается спрашивать, несколько смутился и поспешно предупредил: — Хотя, наверно, мои вопросы покажутся вам глупыми.

— С чего вы так решили, Гарри? — Люциус удивленно приподнял бровь и тут же улыбнулся, как улыбался только он.

Гарри не смог не улыбнуться в ответ, хотя ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать охватившего его в этот момент волнения.

— Просто, так уж вышло, что я мало интересовался, хм-м... ритуалами, не связанными с изготовлением волшебных палочек. Поэтому я совершенно не имею понятия о том, что мне стоит делать и что не стоит.

Люциус опустил голову, скрывая лицо за распущенными в этот раз волосами, будто пытался рассмотреть что-то у себя под ногами. После минуты молчания, у Гарри создалось ощущение, что пол для Малфоя гораздо важнее, чем он сам. Однако хозяин дома всего лишь обдумывал ответ.

Вскинув голову, Люциус снова развернулся к своему гостю.

— Ничего необычного я от вас требовать не собираюсь, Гарри. Ритуалы Йоля не очень сложны. Если будет что-то, на что потребуется обратить особое внимание, я вам сообщу. Кстати, если хотите, могу предложить вам занятие на завтра.

— А если не хочу?

Вопрос вызвал у Люциуса беззлобную усмешку.

— Ну, тогда вам придется развлекать себя самостоятельно.

—...Что за занятие?

— О, все очень просто. Вам всего лишь надо будет развесить омелу во всем доме.

Глава опубликована: 17.08.2014

Судьба в Йоль. Первая ночь

Утром Гарри встал как смог рано и со всей ответственностью приступил к выполнению порученного ему Люциусом задания. Начал он с того, что разложил на подоконнике листы пергамента и принялся вычерчивать на них линии будущего заклинания. Поттер хотел, чтобы общение с венками омелы было незабываемо. Завтрак, принесенный домовиком, был незаметно им съеден. И только ближе к полудню Гарри наконец вывел единое заклинание и траекторию движения палочки. Повторив все элементы несколько раз и проверив заклинание на "венке" из шарфа (губы у подушки найти было сложновато, но Поттер справился и с этой задачей: стянул с балдахина ленту и обвязал ею часть подушки, а шарф намотал на один из столбиков), он зарылся в свои вещи, вызвав одновременно приставленного к нему домовика.

— Пинки? У меня к тебе есть два вопроса... Нет, три!

— Пинки внимательно слушает мастера Гарри.

— Во-первых, где мне взять венки с омелой? Во-вторых, покажи, в какие комнаты в течении всего Йоля кто-нибудь всегда заходит. И, в-третьих... Какая лучше: серебристо-белая или зеленая? — На последней фразе Гарри вынырнул из шкафа и обернулся к домовику, держа в руках две рубашки.

Пинки, потаскав себя пару секунд за уши в попытке разобраться с такой сложной задачей, пропищал:

— Зеленая, мастер Гарри. И черный жакет с длинными фалдами. Очень вам пойдет.

Кивнув и начиная переодеваясь, гриффиндорец напомнил:

— Спасибо, Пинки. Но что с остальными моими вопросами?

— Хозяин Люциус оставил вам венки еще утром. А про комнаты он ничего не говорил.

— Ну тогда спроси, куда мне можно заходить, а куда нельзя.

Домовик на несколько минут исчез. За это время Поттер успел застегнуть все то неимоверное количество пуговиц, которые были на нем, надеть мантию, пригладить стоящие едва ли ни дыбом волосы и снова проверить свои расчеты. Когда домовик наконец вернулся, Гарри был давно готов. Пинки, пропищав, что покажет мастеру Гарри нужные комнаты, перенес гриффиндорца вначале в бальный зал.

Огромное помещение, на первый взгляд бесконечное, поражало не только своими размерами, но и обстановкой. Гарри несколько минут просто топтался на одном месте, рассматривая интерьер и меблировку, выдержанных в каком-то сказочно-зимнем стиле, потом все-таки очнулся и потребовал у домовика венки. Расспросив подробно о том, в каких частях зала обычно больше всего людей, Поттер принялся за дело. Развесив почти два десятка венков, Гарри остановился, чтобы полюбоваться делом рук своих.

Гриффиндорец очень увлекся своим занятием и не заметил, как в зале появился Драко. Зато тот сам дал о себе знать, правда, немного необычным — но характерным для него — способом, громко высказавшись об умственных и моральных качествах Поттера. Гарри, обернувшись на ругань бывшего однокурсника, едва сдержал смех: Драко встал прямо под одним из венков, повешенных у входа в зал. Малфой-младший, так и не сообщив, чего он хотел, вылетел из зала, а Гарри задумался: что, если к нему еще кто-нибудь так же незаметно подкрадется, но только этот кто-нибудь будет уже с венком?

Единственная мысль, пришедшая Поттеру в голову, была зачаровать венки еще и на музыку. Поэтому несчастный Пинки отправился на поиски музыкальных шкатулок, а Гарри быстро переделал заклинание с учетом новых идей.

Первые, уже развешенные венки пришлось снимать и зачаровывать снова, зато дальше дело пошло на лад. К вечеру в поместье не было ни одного уголка, в котором бы не притаилась омела. На ужин Гарри шел полностью собой довольный.

Однако спокойствие гриффиндорца пошатнулось под давлением взглядов, которыми его встретили в столовой. А те были самыми разными: с вежливым интересом поглядывали Жуль и Нарцисса, беззлобно усмехалась Астория, пристально и внимательно смотрел Люциус, мрачное смирение выражало лицо Драко, а Скорпиус — о котором Гарри слышал накануне, но которому еще не был представлен — выглядел жутко заинтересованным. Малфой-старший негромко кашлянул, привлекая к себе внимание Гарри, и произнес:

— Знакомьтесь, Поттер. Это мой внук, Скорпиус. Скорпиус, это мистер Поттер.

Гарри слабо улыбнулся и нейтрально, но как со взрослым поздоровался с мальчиком. Тот тут же стал выглядеть очень довольным, однако быстро исправился, приняв бесстрастный вид, и с достоинством ответил на приветствие. Это детское стремление подражать взрослым вызвало у Гарри еще одну мимолетную улыбку, которая была опять же адресована юному Малфою.

Благодаря появлению Скорпиуса расположение за столом изменилось. Теперь присутствующие расселись так, что напротив каждого находилось пустое место. Однако это не помешало застольной беседе. К великому сожалению Гарри. Потому что гриффиндорец предпочел, чтобы его не подкалывали весь вечер по поводу зачарованных венков (благодаря Драко, помчавшемуся за “спасением” к жене, про задание Поттера узнала не только она, но еще и Нарцисса с Жулем), которые набрасывались на всех проходящих мимо.

Впрочем, было видно, что Малфои не против таких развлечений и уже заранее предвкушают тот сумбур, который будет царить на балу.

Но сильнее всего лишал Гарри покоя пристальный взгляд Люциуса. Причины такого внимания гриффиндорец понять не мог. А стоило ему только попытаться поймать этот взгляд, как Малфой-старший тут же нейтрально улыбался и отводил глаза. Затем все начиналось по новой. Оставалось только мучиться и размышлять: то ли с лицом что-то не так, то ли кое-кому просто хочется внести немного загадочности.

После ужина Гарри и Люциус снова шли в сторону спален вместе. На этот раз инициатором стал Малфой.

— Гарри, вы знаете, что завтра за день?

— Хм. Судя по тому, что вы спрашиваете, завтра должно быть что-то необычное. Так что мой ответ: “день проведения того ритуала, из-за которого я здесь”, очевидно, не подходит.

Со стороны Люциуса послышался негромкий смешок, и гриффиндорец повернулся к нему лицом как раз вовремя, чтобы увидеть его улыбку. Поттер резюмировал:

— Значит, я угадал.

— Угадать-то угадали. Но немного не то, о чем сейчас думаете. На самом деле завтра как раз и является днем ритуалов. Во вторую ночь Йоля происходит зимнее солнцестояние. Завтрашняя ночь — самая длинная в году. Солнце опустится в нижнюю точку, и властителями во всем мире станут духи. Завтра зажгут йольское полено, чтобы оно горело все следующие ночи, и будет проведено множество ритуалов. Так что вы не очень-то и ошиблись, Гарри.

Гриффиндорец вздохнул, отвернулся от Малфоя и пробурчал:

— Ну, я обо всем этом читал... в одной книге. Но, если честно, так до конца и не понял.

Люциус положил ладонь Гарри на плечо и, поймав его взгляд, ободряюще улыбнулся:

— Не волнуйтесь. Думаю, если вы будете присутствовать, то все поймете. Йоль — это то, что лучше увидеть своими собственными глазами. А еще лучше — поучаствовать в его праздновании.

Гриффиндорец улыбнулся в ответ, и ладонь Малфоя, прикосновение которой словно обожгло его даже через одежду, скидывать с плеча не стал. Вместо этого он тихо хмыкнул и весело, без претензии, но с наигранной печалью спросил:

— И поэтому мне надо быть на балу, да?

Малфой рассмеялся, убрал руку, оставив на плече Гарри ощущение холода и пустоты, вернул прежнюю дистанцию между ними и почти промурлыкал:

— О да, Гарри! Поверьте моему опыту, йольские балы — это одна из тех вещей, которые хоть раз в жизни, но стоит попробовать.

Гарри вопросительно глянул на Люциуса:

— И что же там такого особенного?

Люциус снова обаятельно улыбнулся и, наклонившись почти к самому уху гриффиндорца, негромко произнес:

— О, это... вы узнаете послезавтра, Гарри. Спокойной ночи.

Глава опубликована: 20.08.2014

Судьба в Йоль. Вторая ночь

Вчера, вернувшись после ужина в свои комнаты, Гарри попросил Пинки принести какую-нибудь книгу, чтобы нагнать на себя сон. Наверное, надо было уточнить, что книга нужна скучная. Потому что "Теория рунного плетения", которую Гарри уже давно искал, увлекла его до самого утра.

Открыв глаза и не увидев из-за задернутых штор света, гриффиндорец с помощью заклинания узнал время. Оказалось, что был почти полдень. Ужаснувшись, Поттер принял срочное решение — вставать. Потянувшись, взяв с пола скинутую во сне книгу и положив ее на прикроватный столик, Гарри поднялся с постели, умылся холодной водой, оделся и, позавтракав чем домовики послали, решил пройтись по поместью. Проходя мимо окна, открывающего вид на сад, гриффиндорец заметил скучающего Скорпиуса, уныло пинающего снег. Прикинув, что ему придется делать в обществе старшего поколения, а именно: сидеть в гостиной, обсуждать политику или погоду, играя в гляделки то с Люциусом, то с Драко — Поттер вызвал домовика и, закутавшись в тяжелую меховую мантию, спустился в сад.

Скорпиус при виде Гарри оживился. Было заметно, что мальчику очень хочется заговорить со взрослым, о котором в волшебном мире ходит столько легенд. Но или из скромности, или из-за воспитания он не решался. И Гарри начал первым. Улыбнувшись юному Малфою, Поттер поинтересовался:

— Ты гуляешь совсем один, тебе не скучно?

— Ну... Немного. Но это только до завтра!

— А завтра?..

— Завтра будет бал и приедут мои друзья. А потом мне уже можно будет ходить к ним в гости.

Гарри и Скорпиус неспешно шли по припорошенной поземкой тропинке, обходя заснеженные кусты. Найдя скамейку и стряхнув с нее белые хлопья, они присели, собираясь продолжить беседу. Но тут одна из веток, нависающих над их головами, неожиданно не выдержала тяжести снега, и сугроб рухнул прямо на Гарри. Скорпиус громко расхохотался, и весело смеялся все то время, пока Гарри ворча и отфыркиваясь стряхивал снег со своей головы.

Развеселившись, мальчик не заметил брошенного исподтишка оценивающего взгляда Поттера. Поэтому для Скорпиуса стал неожиданностью еще один сугроб, упавший на этот раз уже ему за шиворот. Юный Малфой заверещал и вскочил со скамейки, задохнувшись от обиды, он возмущенным взглядом уставился на смеющегося взрослого.

— Ты... Вы... Это вы мне снег на голову уронили!

— Конечно, я. Не только тебе хочется повеселиться.

— Я... я... Я отомщу!

И у Скорпиуса слова не расходились с делом: выкрикнув свою угрозу, он тут же сделал снежок и бросил им в Гарри. Тот, еле увернувшись, вскочил на ноги и, громко провозгласив: “Это война!”, тоже стал лепить снежки.

Смеясь и шутливо угрожая друг другу, они перекидывались "снарядами", иногда попадая, иногда промахиваясь. Но идиллию прервали два одновременных удара: один снежок залепил лицо Гарри, второй попал в Скорпиуса. Поттер быстро протер очки и оглянулся. На тропинке, демонстративно подкидывая снежок, стоял Жуль. Гарри с Малфоем-младшим переглянулись... и безмолвно объединились против итальянца!

Еще немного — и быть бы Жулю в снегу с головы до ног, но подоспела Нарцисса. Платье и длинная шуба не помешали женщине самоотверженно вступить в бой.

Гарри и Скорпиус быстро спрятались за ближайший сугроб и вели дальнейший огонь из укрытия. Поттер взмахом палочки превратил сугроб в снежную стену и подтащил к ней побольше боеприпасов. По другую сторону тропинки происходило то же самое.

Снежная битва с переменным успехом шла несколько часов и закончилась лишь к вечеру. Сухим из нее не вышел никто. Скорпиус, смеясь и делясь впечатлениями со всеми сразу, позволил бабушке себя обсушить и сразу после этого вцепился в рукав Гарри. Гриффиндорец, как и остальные взрослые, уже высушил себя сам и не спеша направился в дом, выслушивая восторженный рассказ мальчика о его "военных" достижениях. Жуль и Нарцисса с легкими улыбками на лицах шли рядом и иногда комментировали и шутили.

В доме их уже ждали с горячим чаем и медом. Скорпиус, едва переодевшись, подбежал к родителям и уже им стал рассказывать про снежный бой. На лице Драко нет-нет, но мелькала теплая улыбка, а Астория и вовсе посмеивалась, не скрываясь.

Гарри, с благодарностью приняв из рук Люциуса горячую кружку чая, расслабленно сел рядом с ним на диван. Дав гриффиндорцу сделать несколько глотков и немного согреться, Малфой-старший наклонился к нему и тихо проговорил на ухо: "Когда выпьете чай, приходите в ритуальный зал. Я буду ждать вас там". Гарри кивнул, показывая, что понял, и Люциус вышел из комнаты. Однако, стоило Поттеру, отдав пустую и все еще теплую кружку домовику, отправиться вслед за Малфоем, как он был остановлен его энергичным внуком. Скорпиус нагнал Гарри уже в пустом коридоре и замер в нескольких шагах, не решаясь привлечь внимание. Гриффиндорец ободряюще улыбнулся и спросил:

— Что-то случилось?

Скорпиус, насупившись, неловко поинтересовался:

— А ты будешь еще со мной играть?

— Конечно.

— Обещаешь?

— Обещаю. Приходи, когда захочешь.

Юный Малфой просиял и убежал обратно в гостиную. Гарри, не совсем понявший, что именно от него хотел мальчик (не обещание же?), пожал плечами и продолжил путь, благо уже зная, куда идти.

Невысокий треножник с каменной чашей, на которую через несколько часов ляжет палочка, и шкатулка с зельями уже располагались на положенном им месте, почти у стены, но не выходили за пределы внешнего круга одного из выбитых на полу рунных колец. В середине зала с закрытыми глазами стоял Люциус. В руках он держал медную плошку, на которой лежали обугленные кусочки дерева. Гарри, стараясь не помешать хозяину дома, подошел к треножнику и взял в руки четыре пузырька, оставив в шкатулке лишь зелье, приготовленное Снейпом. На каменную чашу гриффиндорец наложил чары, должные постепенно нагреть ее, вылил зелья и положил в мерцающую смесь темно-серую палочку в виде крыла, перья которого были искусно превращены в чешую, идеально гармонирующую с рукоятью-драконом.

После этого и Гарри, и закончивший медитировать над плошкой Люциус, вернулись в гостиную. За время их отсутствия она успела измениться: в центре появился укрытый тканью алтарь, на котором, кроме йольского венка со свечами, лежало полностью замотанное веретено, березовый прут, рог, кажется с элем, и чаша молока. Вокруг алтаря стояли стулья, ровно по количеству магов в доме. В камине лежало йольское полено. Люциус добавил к нему тлеющие угли от прошлогоднего полена и, взяв зажженный подсвечник, помог огню разгореться.

С тем же подсвечником Нарцисса пошла по специально затемненному дому, зажигая в комнатах заранее приготовленные свечи, расставленные так, чтобы не осталось ни одного неосвещенного уголка. Гарри вместе с остальными шел за ней. Конечно, весь дом они обходить не стали, ограничились только самыми важными и посещаемыми комнатами. В больших помещениях Нарциссе помогала невестка, а пару раз к ритуалу пришлось присоединиться всем мужчинам.

Обход комнат начался как раз тогда, когда село солнце, и закончился уже после того, как окончательно стемнело. Нарцисса, поменяв подсвечник на фонарь и накинув поверх вечернего платья тяжелую шубу, вышла в морозную, но ясную, безветренную ночь. Трижды обойдя дом и сказав что-то у порога, вернулась в тепло, чтобы собрать всех у алтаря звоном колокольчика.

Сев, как и остальные, на свое место, Гарри вслушивался в звонкий голос Нарциссы, приветствующий и взывающий ко всем собравшимся. Гарри держал в руках свои инструменты и волшебную палочку. У Люциуса, так же как у Драко с Жулем, символом работы стали бумаги и мешочек с золотом. Астория положила себе на колени веретено.

Закончив с приветствием, Нарцисса встала и, взяв с алтаря полностью замотанное нитью веретено, стала обходить всех собравшихся по кругу, вознося хвалу богам. Она упомянула и Хлинн, и Герд, и Гевьон, и Сунну, и Фригг, а также вспомнила дис и Нертус. Затем Нарцисса зажгла свечи на венке и снова развернулась лицом к присутствующим.

Настал черед клятв. Годовые труды сейчас были завершены, и каждый, пообещав на время праздников не возвращаться к своей работе, положил ее символ на алтарь, прося благословение и милость покровительствующих богов.

Затем женщина поблагодарила всех домовиков, представленных всего одним, но таким дряхлым эльфом, что было удивительно, как он еще не рассыпался. Ему досталась чаша эля, миска с едой и чистая, новая белая ткань (хотя, может, это была и простыня, Гарри точно не разглядел).

В колеблющемся тусклом свете свечей каждое слово и движение, показавшееся бы наивным в другое время, приобретало какую-то мистическую силу. Гарри был заворожен всем этим, ему казалось, будто богини и впрямь приглядываются и прислушиваются к происходящему.

Тем временем, пока Гарри предавался своим мыслям, настала очередь и березового прута. Очистив им всех и призвав к каждому защиту и достойное награждение, Нарцисса раздала присутствующим небольшие подарки — символы того, что самые заветные их желания сбудутся. Гарри посмотрел на лежащую у него в руке серебряную фибулу в виде дубовой ветви и почувствовал, как колотится и рвется прочь из груди сердце, одолеваемое ноющей тоской по мечтам, которым вряд ли суждено сбыться. Перед глазами как наяву был такой же семейный вечер, но только рядом с ним стоят уже его дети, а веретено качается уже в руке его жены... Гарри, глубоко вдохнув запах плавящихся свечей, смешанный с запахом дыма от тлеющего йольского полена, отогнал от себя нереальную картинку, прекрасно понимая, что его мечты о семье мало осуществимы.

За прутом последовал рог с элем, первой из которого отпила Нарцисса, а потом поднесла его и остальным. Остатки эля были вылиты в жертвенную чашу и объявлены даром матерям. За дар леди Малфой попросила благословение для всех домочадцев и вынесла жертвенную чашу вместе с чашей молока на улицу. В этот раз Гарри, Жуль и Малфои вышли следом, наблюдая за тем, как Нарцисса поставила чашу на камень в саду. Завершился ритуал прославлением Перхты.

То, что обряд подошел к концу, Гарри понял еще и по тому, что в воздух взлетели волшебные фейерверки и шутихи, наполнившие небо разноцветной и шумной феерией. Гриффиндорец широко улыбнулся: феерверк, явно купленный в сети магазинчиков Уизли, напомнил ему его пятый курс в Хогвартсе.

Запустивший все эти огни Люциус наклонился к Поттеру и громко, чтобы быть услышанным даже сквозь грохот салюта, произнес:

— Идемте в дом, Гарри! У нас еще остались дела!

Гарри кивнул и, кинув еще один взгляд на расцвеченное огнями и пылающими телами драконов и шутих небо, вернулся в особняк.

Зелье из каменной чаши в ритуальном зале испарились на четверть. Палочка, чей бок немного показался над поверхностью жидкости, маслянисто поблескивала.

Гарри, снова заполнив чашу до краев (на этот раз снейповым зельем), поинтересовался у Люциуса мимоходом, не отрываясь от проверки вычерченного им давным-давно списка рун:

— А что, разве это весь йольский ритуал? Мне казалось, он должен длиться дольше.

Люциус, вынужденно отложив палочку, вытаскивал из шкафа небольшие котелки и все прочее, необходимое для приготовления глинтвейна. Гарри, быстро закончив с зельями, поспешил на помощь.

— Вам правильно казалось, Гарри. Сейчас были только проводы заката. А впереди еще вечер, полночь и рассвет. На вечерний ритуал, как вы понимаете, мы не успеем, поэтому нам с вами остается ночной и рассветный.

Отдав Люциусу список рун и забрав себе котелки, Гарри склонился над ними, зажигая в подготовленных жаровнях огонь.

— Хм, полночный ритуал — это, если я правильно понимаю, охрана огня: горящего венка и йольского полена?

— Да. В то время, как все будут спать (кстати, заметьте, Гарри, спать им необходимо на полу — кровати в эту ночь принято отдавать духам), нам с вами придется сидеть у камина и развлекать друг друга до самого утра. А на рассвете нужно будет разбудить всех спящих и разнести им завтрак: горячий кофе или глинтвейн и выпечку. Правда обычно это делает женщина, одетая во все белое, с венком из ягод и с горящими свечами, но, думаю, будет справедливо, если этим займемся мы с вами.

Объясняя то, что было для него очевидно, Малфой склонился над каменной чашей и выписывал на ней мелом руны. Со стороны казалось, что он и Поттер поменялись местами. Гарри, вытаскивая все из того же шкафа ингредиенты для глинтвейна, тихо хмыкнул в ответ на краткую лекцию и негромко, себе под нос, пробурчал:

— Теперь понятно, зачем вы меня пригласили: чтобы было, кому составить вам компанию при ночном бдении и кого отправить горничной...

Люциус, прекрасно все расслышавший, негромко рассмеялся.

— Вы меня раскусили, Гарри. Сидеть одному в Йольскую ночь, когда за стенами дома прогуливаются ётуны и тролли, а по небу летит Дикая Охота, просто дьявольски скучно. И только надежда на вашу компанию и интересный разговор заставила меня согласиться побыть Стражем еще раз.

— Я польщен. Честно. То, что вы считаете меня интересным собеседником...

— Но ведь это чистая правда, Гарри... Но, может, вам неинтересен я и мои разговоры?

— Ни в коем случае! С вами очень интересно.

Люциус, перекинув волосы со спины на плечо и спрятав за их завесой мимолетную улыбку довольства, мягко сказал:

— Я рад, что вы так считаете, Гарри.

Тот, в свою очередь, наклонился над котлами ниже, пряча неизвестно от чего покрасневшие щеки, и сделал вид, что сосредоточился на варке глинтвейна. От Люциус не укрылось смущение гостя, но он не стал настаивать на продолжении разговора.

У Поттера с глинтвейном проблем не возникло, а вот Малфою пару раз потребовалась помощь: то руны не хотели ложиться на камень так, как надо, то паутина чар норовила скособочиться. Гарри, зажав в руке ладонь Люциуса, правил ею, делая все так, как надо, и стараясь не краснеть, когда приходилось тесно прижиматься к спине Малфоя.

Закончив с палочкой и поместив котлы с глинтвейном на руны стазиса, оба мага вышли из ритуального зала. Нарцисса и Жуль, сидевшие в креслах у камина в гостиной, при появлении Гарри и Люциуса встали и тут же сдали “вахту”, пожелав напоследок новой смене не уснуть.

Первое, что сделал Малфой после их ухода, — это попросил у домовиков кофе. Те принесли не только желанный напиток, но и много теплых булочек с кремом. Негромко переговариваясь, Гарри и Люциус незаметно распили на двоих большой кофейник и опустошили весь поднос. Нечетное количество булочек вызвало небольшой конфуз: ни гриффиндорец, ни хозяин дома не соглашались взять последнюю, и Гарри решил разд