Глава XIV. Венгерская война за независимость: зимняя кампания Виндишгрёца 1849 года и венгерское контрнаступление. Битвы при Капольне, Ишасеге, Ваце и Надьсалло.

Эта глава целиком будет посвящена описанию боевых действий центрального этапа Венгерской войны за независимость.

После битвы при Шевахте и взятия войсками Виндишгрёца Вены инициатива находилась на стороне австрийцев. Венгрия могла лишь ждать, где и как те нанесут удар, а затем принимать меры по его отражению. Шансов обвалить конструкцию Австрийской империи в целом больше не было. Теоретически наступательные действия были возможны, однако на практике атака в направлении того же Ольмюца, откуда пока ещё не успел возвратиться в столицу двор и правительство, стала бы крайне рискованной утопией. С крахом тех сил, что подняли Октябрьское восстание, венграм было больше не к кому, а в каком-то роде и незачем продвигаться.

Очевидно, с подачи Кошута было принято решение о том, что до тех пор, пока враг не проявляет активности, продолжающие формироваться венгерские части начнут обкатку на других, второстепенных фронтах, обеспечивая параллельно национально-государственную консолидацию на территории Венгерского Королевства. Сумевший спастись и не разделить печальную судьбу Блюма генерал Бем уже в декабре 1848 руководит действиями венгерского корпуса в Трансильвании, как приводя к покорности румынские меньшинства, которые ориентировались на революционеров Валахии, а после их разгрома в сентябре во многом утратили способность к организованным действиям, так и блокируя и уничтожая немногочисленные гарнизоны, сохранившие верность империи. Венгры ликвидировали попытавшихся было немного приподнять голову немногочисленных националистов в Словакии, усилили давление на Воеводину. Возможно, даже Хорватия оказалась бы следующей в этом списке, если бы регулярная австрийская армия дала ещё больше времени.

В действительности пауза и так затянулась дольше, чем это могло бы быть, если бы всё решали чисто военные факторы. Но Виндишгрёц взял не просто какой-то город, а Вену. В столице требовалось обеспечить подлинно твёрдый порядок, у всех возникавших по ходу дела вопросов был ярко выраженный политический окрас. Кроме того, династия и придворная партия, наконец, определились сами в себе. Фердинанд всё же должен был получить желанную отставку. 2 декабря любителю клецок дозволили отречься от тягостного бремени короны и власти, чтобы переложить его на Франца Иосифа, минуя его отца Франца Карла, а равно оставляя за бортом и “имперского викария” Иоганна Баптиста с его связями с Франкфуртом и репутацией человека, отколовшегося от фамилии. Положение молодого монарха было очень сложным, несмотря на известные позитивные проблески, опыта сильно недоставало, а основной задачей сделалась подготовка к сильному дипломатическому ходу, о котором мы ещё будем говорить подробнее – организации встречи с императором всероссийским Николаем I. Не удивительно, что принятие однозначного политического решения “Да, мы начинаем решительное наступление на Венгрию!” откладывалось и затягивалось.

Тем не менее, 13 декабря армия Вендишгрёца начала наступление и пересекла административную границу Венгерского королевства. 16 декабря к ней присоединился двигающийся с отдельным армейским корпусом на южном фланге Елачич. В достаточно сжатые сроки атакующие достигают района города Дьер, чтобы там разделиться на три неравных колонны. Северная осуществляет захождение на Комарно, центральная и наиболее мощная под командованием непосредственно фельдмаршала продвигается на Буду и Пешт. И, наконец, Елачич смещается ещё южнее. В Комитете обороны рождается план: основная и наиболее опытная венгерская армия, руководимая к этому времени генералом Гёргеем, отходила без боя, сохранив тем самым свои силы. При этом удалось обеспечить отрыв от противника, и австрийцам точное положение неприятеля неизвестно. Одновременно в районе Дравы, прикрывая хорватское направление (а в потенции, как уже было сказано, накапливая мощь для гипотетических активных действий), находились части по главе с генералом Перцелем. Если организовать быструю переброску этих войск на север – северо-восток, то они смогут выйти на фланг утратившему локтевую связь с главными силами Елачичу, сковать его, и, наконец, во взаимодействии с Гёргеем разгромить.

В целом замысел был неплох. Однако уже на ранней стадии его реализации начались проблемы. Венгры запаздывали. От Дравы до к тому же постоянно меняющейся линии фронта расстояние было примерно вдвое больше, чем то, которое австрийцам требовалось пройти к Буде. Перцель, понимая это, организовывает форсированный марш – и вроде бы как успевает, но в действительности существенная часть его войск остаётся позади. В итоге к моменту сражения, состоявшегося 30 декабря, численность венгерской боевой группы простиралась до 6500 человек при 24 орудиях. Тем не менее, по первоначальным данным разведки Перцель счёл, что силы противника ещё слабее – и решил воспользоваться эффектом внезапности. Вместо того, чтобы стать, как то предусматривалось планом Кошута (даже написавшего соответствующее письмо с инструкциями, успешно дошедшее до адресата) наковальней, связывая оборонительными боями в районе города Мор продвигающегося вперёд Елачича, по которому уже в качестве молота должны были ударить основные силы, легион, буквально пролетевший расстояние от Дравы до места событий, должен был пойти в атаку сам. И, если само по себе это решение, хотя ряд офицеров отговаривал от него Перцеля, ссылаясь на приказы свыше, было не таким дурным, тот факт, что о нём не потрудились уведомить Гёргея, конечно, непростителен.

В реальности рекогносцировка оказалась неточной и неполной. Разведчики Перцеля проглядели большую часть корпуса Елачича, который был уже почти весь тут, превосходящий венгров как количественно (16 000 солдат), так и качественно. Первый удар был быстро отражен австро-хорватами, которые незамедлительно перешли в контратаку. Их практически удалось остановить плотным артиллерийским огнём, когда совершенно внезапно удар с фланга нанесла практически половина корпуса под командованием Ференца Оттингера, прежде никем не обнаруженная. Оборона тут же сколлапсировала, Перцель и его люди бежали в лес севернее Мора. Удалось это, впрочем, далеко не всем. До 2500 человек было потеряно, из них большинство попало в плен – весьма чувствительный урон. Худо-бедно реорганизовать остатки легиона получилось только в Секешфехерваре. Но, что ещё хуже того, план Комитета обороны рухнул. Если прежде при некоторой доле удачи можно было, разгромив Елачича и соединив части Гёргея и Перцеля создать достаточно сильную фланговую угрозу Виндишгрёцу, чтобы тот не посмел идите далее в сторону Буды, то теперь было совершенно неясно чем и как его останавливать. Перед Венгрией встала во весь рост грозная перспектива скорой утраты собственной столицы. Фактически существовало два возможных варианта действий. Либо войска Гёргея, которые можно приравнять уже к регулярным – основа венгерских ВС, отходят в Буду, в которой правительство объявляет тотальную мобилизацию всех способных носить оружие, и тогда это будет решающая битва войны. Победа заставит Виндишгрёца отступить – впрочем, австрийцы едва ли и в этом случае пойдут на мировую. А вот поражение будет означать полный крах. Лидеры страны, как гражданские, так и военные, попадут в плен, единовременно будет нанесён чудовищный удар по системе управления, боевому духу и, наконец, исчезнет возможность для новобранцев и гонведа нанизываться на более-менее опытный каркас. Всё. Можно капитулировать.

Кошут избрал альтернативную возможность. 1 января 1849 Комитет обороны, правительство и парламент оставили Буду, чтобы перебраться в город Дебрецен, расположенный существенно восточнее. Гёргей смещался к северу, уходя с пути Виндишгрёца и Елачичиа, прикрывая Словакию. В идеале в миниатюре для австрийской армии должна была повториться судьба Наполеона во взятой Москве. Вопреки ожиданиям, никто не пойдёт кланяться империи, сопротивление продолжится, равно как и развёртывание новых частей. Виндишгрёц встанет перед выбором. Атаковать далее вглубь на Дебрецен значит подставить Гёргею уже не фланг, но оперативный тыл. Ударить на север, стремясь уничтожить главную венгерскую армию, значит, рискуя так и не поймать её, создать условия для контрудара мобилизуемых и концентрирующихся венгерских войск с востока. Возглавить их может тот же Бем.

Понятно, что нарисована идеальная картина. Венгры рисковали и находились на грани отчаяния. Но всё же сохраняли возможности для результативной контригры. Виндишгрёц накатывал вперёд не слишком спеша. Он расширил фронт, занимая по возможности больше городов, благо их почти никто не оборонял. Разом пала с уходом Перцеля и практически вся территория Венгрии по течению Дравы. Наконец, 4-5 января Буда и Пешт были взяты австрийцами при минимальном сопротивлении. Но, как уже было сказано, они не обнаружили там руководства мятежников, но, напротив, убедились, что те ушли – и готовы и дальше продолжать войну. Требовалось что-то предпринять и сделать стратегический выбор. Фельдмаршал Виндишгрёц, как уже говорилось, был, несмотря на ряд положительных для военачальника качеств, достаточно примитивным по своему стилю управления и решениям командиром. Тому же Радецкому он уступал весьма сильно, хотя и тот был отнюдь не гениален. Австрийский главнокомандующий из двух возможностей остановился на компромиссе, заведомо исключившем шансы на окончательную победу.

Он не стал наступать далее к востоку из-за напряжения, создаваемого Гёргеем. Но и против него направил не все силы, а только часть, оставив до половины армии в районе Пешта-Буды – фактически в бездействии. К тому же он ещё и пришёл к этому отнюдь не сразу. По большому счёту пауза на обдумывание продлилась практически до первых чисел февраля – немногим меньше месяца. Нечего сказать, блистательный ум! Наконец, фельдмаршал выступил – атакующую группировку он предпочёл повести сам. Однако до сражения дело дойдет лишь 26 числа. И причины этого кроются в достаточно загадочной интриге, в центре которой находится фигура генерала Гёргея.

Командующий сильнейшей из армий Венгерского королевства вступил в переговоры с противником, более того, изъявил свою преданность императору и династии. Казалось бы, всё однозначно – это предательство. Тем более, что обстановка в конце января – начале февраля 1849 и в самом деле была достаточно тяжелой, чтобы деморализовать даже смельчака. Столица утрачена, на стороне врага превосходство и в численности, и в подготовке, и в инициативе. Но дело в том, что на происходившие в феврале 1849 года события можно смотреть двояко: и как на действительную попытку измены, и как на точно выверенный план, направленный на запутывание противника, а прежде всего – затягивание времени, разработанный высшим венгерским командованием. И свои аргументы есть в поддержку обеих версий. Прежде всего, нужно остановиться на итоге – ни армия Гёргея, ни они сам перед австрийцами не капитулировали. Австрийцы, и так потратившие много времени в январе, провозились с атакой ещё и в феврале. Следовательно, переговоры – хитрость, призванная задержать неизбежное наступление Виндишгрёца? Но Гёргея официально отстраняют от командования. При этом, в то же время, не арестовывают – и впоследствии вновь будут поручать руководство крупными войсковыми группировками.

Документов, которые могли бы подтвердить или опровергнуть ту или иную версию не существует. Дополнительно всё осложняется событиями, произошедшими позднее, уже в конце войны. Если большинство венгерских командующих, когда они оказались в руках австрийцев, окончили очень плохо – об этом мы ещё будем говорить подробнее, то Гёргей отделался достаточно легко. Свою роль, вероятно, могло играть то, что генерал сдастся русским – генерал-адъютанту Ридигеру, командиру III корпуса. Но в конечном то счёте его всё равно передали в руки имперских властей. Генерал провёл лишь очень скромный срок в тюрьме, а затем оказался в достаточно условной ссылке в Клагенфурте. Да, он не мог возвратиться в родную Венгрию, но жил свободно в одном из крупных австрийских городов и занимался как учёный химией. Последняя во все времена была тесно связана с изготовлением взрывчатых веществ, но, тем не менее, Гёргею и это было позволено. После преобразования Австрии в двуединую монархию в 1867 году, с прежнего революционного генерала были полностью сняты все ограничения. Многие, памятуя о прошлом, считали, что все вышеперечисленное стало возможным, поскольку с Гёргеем рассчитывались за измену. Эта версия была весьма популярна. После возвращения Венгрия его встретила Гёргея очень скверно. Он не только не играл сколь либо заметной роли в политике, но подвергался нападкам и насмешкам, оказался вынужден жить затворником. Даже в романе Майн Рида “Жена-девочка” важное место занимает предположение об измене Гёргея. В то же время ни один из лидеров Венгерской революции, оставшихся в живых, а в частности Кошут, который мог и должен был обладать полнотой информации, никогда после 1849 года на данную тему не высказывались. Это позволило уже после 1885 года начать энтузиастам кампанию по реабилитации Гёргея в глазах масс, увенчавшуюся успехом – его заслуги были признаны, обвинения по большей части забыты, поставлен конный памятник в Будапеште. На склоне лет, а генерал прожил очень долгую жизнь – почти целое столетие с 1818 до 1916 года, бывший командующий венгерской армией пребывал в почёте.

Автор склонен полагать, что всё же перед нами тщательно продуманная и успешно реализованная операция – уж больно точно и выгодно всё сошлось для венгерской стороны в истории с переговорами Гёргея. Отчего же генерала всё же сменили? Во-первых, бесспорно, для прикрытия – и видимость его готовности сотрудничать с австрийцами ещё вполне могла пригодиться венгерскому делу позднее. Во-вторых, стоит обратить внимание на то, кто же его сменил. А этим человеком был не выходец из Венгерского королевства и вообще земель Габсбургов. Генрих Дембинский – ещё один польский военачальник, покинул Париж, где находился в группе эмигрантов руководимых князем Чарторыйским, чтобы присоединиться волонтёром к борьбе против деспотизма.

 

Генерал Артур Гёргей, главный военный вождь Революционной Венгрии, под руководством которого она достигнет своих наибольших успехов на поле брани.

Каких-то значимых выгод – материальных или политических – участие в Венгерской войне за независимость для Дембинского не несло. Не могло быть и речи о том, чтобы достаточно скромная польская диаспора в венгерской армии, составившая свой отдельный легион, стала достаточно сильна, чтобы попытаться стать вооруженной основой для нового польского восстания. Едва ли можно было надеяться и стяжать какое-то богатство на службе революционному правительству. Это был именно что порыв, плюс, вероятно, подействовал пример Бема. Но, в силу этого, а также традиционных польских гонора и гордости, принципиальным для Дембинского становился статусный вопрос. Он, командовавший в 1831 году всеми силами Польши (хотя и только недельный срок), желал быть на острие, а не где-то там на третьестепенном участке, подавляя слабоорганизованных националов на окраинах! И Комитет обороны удовлетворил амбиции пана Генриха.

Генерал Генрих Дембинский в период своей службы революционному правительству Венгрии.

Это решение следует признать всё же в большей степени ошибочным. Дембинского вполне можно было удовлетворить каким-нибудь формально высоким постом, давая время лучше войти в курс дел, ознакомится с театром, войсками, самой венгерской нацией и её особенностями. В конечном итоге так всё равно и получится – некоторое время после февраля 1849 Дембинский будет в теории считаться главнокомандующим армии Венгерского королевства – при этом всё равно подчиняясь Комитету и Кошуту. Так, оказавшись на месте Гёргея, польский генерал попал с корабля на бал. Подобно Хржановскому в Сардинии, Дембинский не знал, разумеется, языка, никогда прежде не бывал в северной Венгрии и Словакии. В целом та хорошая репутация, которая имелась у польских командиров-эмигрантов, особенно среди революционных сил, была во многом преувеличенной. Очень немногие из них в ходе Русско-польской войны показали действительно выдающееся военное искусство. Некоторые же могли поставить себе в заслугу разве только то, что не были немедленно и полностью разбиты, столкнувшись с войсками Дибича и Паскевича. В большей степени поляки умели не в командование армиями, а в самопиар. Тот же Дембинский, хотя и был, тут сомнений нет, человеком большой личной храбрости, никаких заметных побед к 1849 году не одерживал.

Стоит также отметить, что горячий и не считавший нужным сдерживаться поляк быстро переругался с уже имевшимися венгерскими командирами. Высокомерные оценки Дембинского, для которого Перцель был битым, Гёргей за его переговоры – трусом, а Клапка вообще не нюхал настоящего пороху, настроили против него не только перечисленных выше генералов, но и национальный офицерский корпус вообще. Тем временем оперативная пауза окончилась, и новому полководцу, руководившему ударными силами Венгерского королевства, надлежало делать выбор. Австрийцы двигались от Пешта-Буды на северо-восток, сохраняя и в этом компромиссную половинчатость стратегии. Армия Виндишгрёца могла как повернуть на Мишкольц, если ей не будут мешать и венгры станут сознательно избегать боевого соприкосновения, так и взять севернее, чтобы атаковать неприятеля в южной Словакии, если тот окажется готов драться. За венгров напрашивается глубокий фланговый обход, отсекающий австрийцев от Пешта и Дуная, и ставящий их перед выбором – идти дальше к новой временной столице Венгерского королевства, рискуя получить уничтожающий удар в тыл, либо решаться на немедленно сражение с перевёрнутым фронтом.

Вместо этого Дембинский изобрёл довольно примитивный план, предполагавший перевод армии практически прямо под фронтальную линию наступления Виндишгрёца в город Эгер, чтобы, встав там в твёрдую оборону на главной дороге к Мишкольцу, вынудить противника штурмовать укреплённые позиции (которые, однако, пока были только гипотетическими и их ещё нужно было успеть возвести!). Не исключался также польским генералом и фланговый удар со стороны города Сольнок, но только в качестве укола, позволяющего выиграть дополнительное время. В конечном итоге венгры упустили возможность ударить по вырвавшемуся вперёд корпусу генерала Шлика, что с большой вероятностью окончилось бы для последнего полным разгромом. Мотивировка Дембинского была потрясающей по части самоуверенности – дескать, он не стал атаковать потому, что в случае поражения передовых частей Виндишгрёц останется в районе Пешта-Буды, а польский генерал желает поймать самую крупную рыбу! Подобные объяснения бесили венгерских военачальников, тем более, что Клапка уже предпринял необходимые приготовления для нападения на Шлика 24 февраля, но в последний момент получил стоп-приказ.

Генерал Дьёрдь Клапка. Один из наиболее успешных венгерских полководцев. После окончания Войны за независимость — в эмиграции. честь Дьёрдя Клапки получил своё второе имя английский писатель Джером Клапка Джером. Во время пребывания Клапки в эмиграции в Великобритании отец писателя был его другом.

В каком-то роде Дембинский добился своего, так как, видя уязвимость передового корпуса, Виндишгрёц действительно ускорил продвижение основных сил с конечной целью, если ему по-прежнему не станут препятствовать, взять Мишкольц и выйти на широком фронте к Тисе, окончательно покоряя тем самым ядро национальной территории Венгрии с перспективой вскоре после этого добивающим ударом овладеть Дебреценом, располагающимся юго-восточнее, пленить революционное правительство и окончить войну. Как уже было сказано ранее, до половины австрийских войск при этом были не задействованы в наступлении, оставаясь в районе Пешта-Буды и ещё западнее. Например тот же Елачич со своим корпусом. В результате к моменту начала битвы при Капольне, небольшом селении к югу от Эгера, у Виндишгрёца было не более 30 000 человек, правда с весьма мощным артиллерийским кулаком в 165 пушек. С венгерской численностью всё куда сложнее. Непосредственно в главной полевой армии под началом Дембинского было 36 000 солдат и офицеров при 136 орудия, включая сюда также небольшие Польский и Итальянский легионы. Однако в прилегающих районах находились также отряды гонведа и формирующихся новых частей из мобилизованных конскриптов, что позволяло при их привлечении довести общее количество войск до 45 000 бойцов и 150 стволов артиллерии. Да, для этого требовалось, маневрируя, выиграть ещё сутки или двое. Однако польский генерал не смог и даже не особенно стремился воспользоваться этой возможностью, по сути, пренебрёг ею!

С 10 часов утра 26 февраля начались столкновения авангардов. Вместо задуманной Дембинским обороны на оборудованной позиции реально армии начинали по большому счёту встречный бой. Решительных результатов в первые часы никто не добился, да их и не приходилось ожидать, но австрийцы сумели понять в ходе этой первой разведки боем, что перед ними главные силы неприятеля, готовые драться. В целом стороны концентрировались по рубежу реки Тарны, пытаясь поочерёдно её форсировать по мере увеличения наличных сил. Сперва австрийца попытались сбить охранение 1-го венгерского легиона (здесь и далее - легионы это преобразованные во вспомогательные армейские части гонведа) Аристида Дешеффи, однако вскоре столкнулись с основной его частью и отошли. Затем, после прибытия 7-го легиона Эрнё Пельтенберга около 14:00, уже венгры попытались контратаковать, перебравшись на западный берег. Но там на них оказывалось всё возрастающее давление австрийским генерал-майором Коллордео и его подходящими силами, так что, в конечном счёте им пришлось отступить. Пельтенберг отправил гонца в главную квартиру, запрашивая инструкций, но тот всё не возвращался, и, как следствие, венгерский командир, уничтожив за собою мосты, чтобы враг не мог начать немедленного преследования, принял решение оставить два селения Альдбре и Фельдебре, а ними и рубеж Тарны в целом. Большой удачей для венгров оказалось то, что австрийцы не рискнули немедленно переправляться через реку, а потому занять стоявшие пустыми местечка не успели. Вместо гонца в итоге прибыл сам Дембинский, который отдал Пельтенбергу приказание немедленно возвратиться. К слову, польского командующего на самом деле привело к месту действия отнюдь не донесение от 7-го легиона, видимо, затерявшееся где-то в дороге, а просто звуки пушечной пальбы, неожиданно прервавшие его совещание с Гёргеем в Капольне.

По схожей схеме развивались события и на флангах. Южнее Пельтенберга полковник Янош Мариаши, командовавший одной из бригад 1-й венгерской дивизии, ещё ранним утром перешёл через Тарну между Компольтским лесом и виноградниками Капольны. Получив дополнительно легион, Мариаши предпринял внезапную атаку на противника. Он нанёс достаточно болезненный удар по войскам австрийского командира Франца Висса, но вскоре понял, что рискует оказаться буквально посреди всей двигающейся на восток армии Виндишгрёца. Отчаянной кавалерийской атакой он смешал боевые порядки стоявших непосредственно перед ним частей противника и под прикрытием вызванной ударом конницы суеты отвёл бригаду и легион обратно к Тарне, а затем и на восточный её берег. Также чуть далее по фронту, заслышав пальбу, атаковал Висса и 2-й венгерский легион Морица Кишфалуди – также не без успеха и сумев в дальнейшем благополучно отойти за реку.

Фактически боевые действия 26 февраля на этом и окончились. Решающие события должны были начать на следующий день, когда армии противников окончательно сблизятся, и определится их взаимная диспозиция. Дембинский отдал приказ отстоящим от Тарны легионам и армейским соединениями придвигаться к полю боя, но получили они его не одновременно и вообще не все. Первоначально выдвинулись и вовсе только два легиона – Сульча и Аулича. При этом в целом положение венгров за ночь существенно ухудшилось. Одной из основных целей Виндишгрёца было восстановить взаимодействие с корпусом генерала Шлика. И она была достигнута – по прибытию посыльных от фельдмаршала, Шлик пошёл на сближение с основными силами, причём с таким расчетом, чтобы его части нависали над венгерским флангом, а также обеспечивали возможность переправы через Тарну. Обе эти цели к началу нового раунда боёв 27 числа были достигнуты. Теперь генерал Висс должен был ударом на Капольну окончательно соединиться со Шликом, а затем они вместе организовали бы обход правого фланга неприятеля, в то время как основные силы Виндишгрёца начали бы давление с фронта по рубежу реки, попутно переправляя всё новые части в подкрепление атаке от Капольны и канала Сирок.

Между Виссом и Шликом, обороняясь от последнего, стояла одна дивизия Клапки. Дембинский узнав об этом и более-менее уяснив планы неприятеля, направил Пельтенберга с его легионом в подкрепление, но этого было недостаточно. В целом на направление главного удара предполагалось в ускоренном темпе сформировать мощную блокирующую группу под началом Гёргея. А пока что 7-й легион контратаковал врага в уже занятом местечке Верпеле. Наметившийся было успех поддержал и Клапка, но скоро атакующий потенциал венгров иссяк. Впрочем, время выиграть им удалось. Гёргей прибыл ещё с одним легионом и армейскими частями. Шлик в итоге, решив, что его главная задача – обеспечить объединение своих сил с Виссом, предпочёл не продолжать становящиеся всё более опасными удары, дожидаясь атаки последнего на Капольну, но сам отошёл на запад. Тем не менее, в распоряжении австрийцев здесь всё ещё осталось несколько переправ через Тарну.

Тем временем Виндишгрёц начал напирать по рубежу Тарны южнее, возможно ещё не зная про действия Шлика, возможно не считая нужным из-за них отменять атаку. Дембинский, находивший в условном центре венгерского построения, отзывает с севера легион Мариаши, чтобы укрепить речной рубеж. При этом он игнорирует тот факт, на который ему указывал и сам полковник, прибыв, тем не менее, на новое место со своими частями, что до тех пор, пока на севере не достигнута полностью по всему фронту Тарна, именно там следует предпринимать основные усилия. Австрийцы не без потерь берут Капольну, которую венгры контратакуют (в том числе Дембинский задействует для этого и Мариаши). По не вполне ясной причине польский командующий решил, что здесь – ключевая точка для всего сражения. В итоге на очень узком фронте он бросает в дело сразу две дивизии – большую часть регулярных сил. Реально они лишь мешали друг другу и подставлялись под австрийскую артиллерию. В то время как Мариаши со своим легионом ворвался в Капольну и завязал там бои за являющуюся одним из наиболее крупных и капитальных строений местечка таверну, силы генералов Морица Псотты и Сезара Меднянского не просто не сумели стать для него эффективной подмогой, но попросту побежали, утратив дисциплину. Виндишгрёц продолжал наступать по всему фронту Тарны, меняя точки приложения основных усилий, стремясь расшатать и разом обвалить венгерскую защиту.

Генерал Франц фон Шлик. Отчаянный и весьма колоритный кавалерист, носивший повязку на глазу — без сомнений один из самых отважных австрийских военачальников своего времени, снискавший искреннюю преданность солдат.

Венгерская контратака врывается в Капольну, завязывая там бой

Тем не менее, в целом защищающийся держались. Обе стороны понесли заметные потери и потерпели ряд неудач в ходе битвы, но венгры задействовали в целом меньше войск. К зоне боевых действий подошёл легион Аулиха, а главное – не за горами был и сбор тех более чем 10 000 бойцов гонведа и конскриптов из окрестностей, которые не были задействованы по плану Дембинского, но всё же сближались теперь с областью, где шло сражение. И вот тут польский командующий отдаёт приказ на общий отход, поскольку Тарна дескать перестала быть цельным рубежом обороны. Клапка и Гёргей на правом фланге, которые намеревались вскорости сами переходить в наступление, поначалу просто не желали исполнять этого распоряжения, пока Дембинский не явится к ним сам и не подтвердит его лично. Наконец, поняв, что могут остаться одни и попасть в окружение, если задержаться, они всё же подчинились. Битва при Капольне окончилась. Виндишгрёц, что весьма показательно, даже и не помышлял о преследовании.

Каков итог?

Тактически схватка завершилась победой австрийцев по очкам – и практически полностью из-за ошибок Дембинского. Венгры понесли несколько большие, но в целом достаточно умеренные потери в 1800 убитых и раненых при почти полном отсутствии пленных – меньше, чем в своё время при Море, где сражение имело гораздо меньший масштаб. Виндишгрёц форсировал с боем Тарну, объединился со Шликом. Вроде бы успех империи налицо. Но совершенно иная ситуация была в стратегическом разрезе. Я бы сравнил в этом смысле Капольну, да простят мне читатели некоторую натяжку, с Бородинской битвой. Там тоже русская армия отошла, уступив поле боя противнику, да и потери по некоторым данным как минимум не уступали французским. Но в целом армия сохранилась для дальнейших действий, а наступающие, не сумевшие её уничтожить, с каждым следующим шагом оказывались всё ближе к полному оперативному тупику.

 

Несколько упрощённая схема сражения при Капольне

В самом деле. Виндишгрёц ещё с середины декабря только и делал, что продвигался вперёд, причём действуя с позиции силы. Он какое-то время вообще не замечал сопротивления, взял Буду и Пешт. А теперь… Дальнейшее движение как на Мишкольц, так и к рубежу Тисы в целом было абсолютно исключено до разгрома основных сил венгров. Но за счёт чего его добиться? Уже в ходе битвы при Капольне, несмотря на малоудачные решения Дембинского, австрийцы не сумели достигнуть подобной цели. В начале марта их противник увеличился численно, полностью компенсировав потери и превосходя Виндишгрёца уже примерно в полтора раза. Параллельно Гёргей и Клапка затребовали официального разбора полётов по итогам сражений 26-27 февраля. Дембинский им отказал, но на сей раз переоценил свой вес и значимость. 3 марта в расположение войск прибыл Берталан Семере, действующий министр внутренних дел, и, что важнее, полномочный эмиссар Кошута. Поначалу он попытался выступить посредником и примирить генералов, но разобравшись лучше в сути дела, быстро принял решение об отстранении Дембинского. Как мы уже знаем – не окончательном. Гордого поляка успокоили тем, что он как бы даже пошёл на повышение, но на деле отныне его роль была в координации действий на второстепенных фронтах войны. Главную полевую армию же возглавил Гёргей (ещё раз к вопросу о природе его переговоров с австрийцами – едва ли Комитет обороны доверил бы ему вторично, по сути, важнейший боевой пост, если бы имел на его счёт действительные подозрения). Он быстро произвёл необходимую перегруппировку и находился в полной готовности принять вызов, если австрийцы решатся идти дальше на восток.

Они этого, однако, не сделали. Хотя 3 марта фельдмаршал и писал в своём рапорте императорскому двору в Ольмюце, что “я разбил мятежные орды и через несколько дней буду в Дебрецене”, это была или ложь, или самообман. Скорее первое, так как австрийцы не тронулись с места. Уже традиционно Виндишгрёц при этом теряет время. Не очень ясно чего он ждал около двух недель. Того, что перед ним капитулирую? Но это было совершенно невероятно. Подкреплений из района Пешта-Буды? Но он в это момент ещё не отдавал им приказаний присоединиться к нему. Вероятно ключевые причины крылись в области политики. Во-первых, венграм предлагалось трезво оценить свои перспективы с учётом возможного вовлечения в конфликт внешних сил, а именно России. Дело в том, что ещё в январе 1849 произошло событие, которое Кошут и другие лидеры Венгерского королевства не оценили в полной мере. Хотя, возможно, и оценили – но просто считали, что в любом случае не имеют выбора?

Дело в том, что после взятия Виндишгрёцем столицы, когда для не слишком тонко знавшего истинное положение дел наблюдателя могло сложиться впечатление, что венгры вот-вот окончательно проиграют, с позволения и одобрения австрийской стороны из оккупированных Дунайских княжеств, естественно, без объявления войны революционному правительству, на территорию Трансильвании вступили два отряда русской армии. Они имели очень скромную численность – явно из расчета не на полноценные боевые действия, а на силовое поддержание порядка в условиях безвластия. У генерал-майора Энегльгарда имелось 3 батальона, 2 сотни и 8 орудий, а у полковника Скарятина 4 батальона, 5 сотен и 8 орудий. В реальности им предстояло столкнуться там с Бемом, достаточно успешно зачищающим регион от любых сил, оказывающий вооруженное сопротивление. Первоначально 23 января столкновение со Скарятиным заставило польского генерала на венгерской службе отступить, но весьма скоро он вернулся, одержал победу над австрийцами, а затем с 12 000 солдат успешно проштурмовал 15 февраля город Германштадт (современный румынский Сибиу) со смешанным русско-австрийским гарнизоном. К слову, стоит отметить, что к концу зимы 1849 румынский элемент в Трансильвании занял в целом индифферентную позицию к сторонам конфликта. В итоге как психологический, так и практический эффект появления русских оказался минимален. Бем продолжал наступать. К 20 марта ему удастся полностью очистить от противника всю Трансильванию, добив австрийские силы в городе Брашове в самом дальнем углу региона. Части русской армии к этому времени уже получили соответствующий приказ и эвакуировались обратно в Валахию и Молдавию.

Генерал Бем в свою бытность военачальником на службе венгерского правительств

Другое крупное политическое событие случилось 4 марта 1849. Если прежде появление основного закона лишь анонсировалось, а содержание – обсуждалось, то теперь за подписью императора Франца-Иосифа вышла в свет октроированная Конституция Австрийской империи. Она стала решительным шагом к окончательному завершению революционного процесса в самой Австрии. Непосредственно текст мог удовлетворить лишь наиболее состоятельную часть буржуазии. Избирательное право ограничивалось множеством лимитов и цензом. Прерогативы монарха в качестве правителя державы подтверждались и закреплялись. В реализации своей власти в наибольшей мере он опирался при этом не на избираемую, а на назначаемую часть парламента – Государственный совет. 7 марта сформированный по прежним во многом стихийно установленным правилам Рейхстаг был разогнан под давлением войск. Венграм и всем остальным противникам был явлен лик консолидированной и прочно управляемой империи. Впрочем, едва ли таких людей, как Кошут, Семере, Гёргей и другие можно было напугать чем-то подобным. Иное заметили они – и вся венгерская нация. Их страна в прежнем виде и границах по конституции перестала существовать. Земли короны святого Иштвана больше не составляли единства и не имели никакой автономии. От Венгрии отделялись в самостоятельные административные единицы Трансильвания, Воеводина, Хорватия, Славония и город Риека. Гнев и новые патриотический подъём стали ответом на подобное решение Франца Иосифа и правящей фамилии. А с ними – лишь укрепившаяся решимость драться до конца!

В середине марта Виндишгрёц начинает отходить, стремясь сблизиться с теми силами, что находились в районе Пешта-Буды. Им в свою очередь приходят приказы податься вперёд и расширить фронт. Уже в этом видна оборонительная сущность действий фельдмаршала. Он стремился сохранить завоёванное, не позволить венграм перейти в контрнаступление в ближайшие месяц-два, зная уже, что летом, если подтвердится намеченн