Диспозиционные характеристики.

Диспозиционные характеристики – это шаблоны, предназначенные для принятия и адаптации стимулов внешней среды. Профессиональная литература, касающаяся клинической и поведенческой психологии предполагает, что индивид вырабатывает персональный рисунок (паттерн) взаимодействия себя и внешнего мира  через систему внешних правил. Эти правила выработаны на основании повторяющегося жизненного опыта, и являются концептуальным отражением Я (Safran & Segal, 1990). Эти убеждения являются ментальными структурами, влияющими на распределение внимания атлета к стимулам, которые воспринимаются как опасность (физическая или психологическая). Схемы служат мерилом для понимания мира, контроля эмоциональных ответов, и поддержания межличностных связей. Короче, схемы служат для человека радаром, позволяющим просканировать мир и распознать опасность. Это ведет к появлению заученных паттернов ментального, эмоционального и поведенческого ответа миру.

Естественно, индивиды вырабатывают вербально/языковые алгоритмы, основанные на предыдущем опыте. Подобные системы правил помогают людям организовывать информацию и опыт. В этом смысле схемы могут быть полезными и адаптивными. Но с другой стороны, люди, прошедшие через тяжелый обучающий опыт, вырабатывают более жесткие и проблематичные схемы. Для таких людей поведение будет организовано через негибкие вербальные схемы, и информация ими будет обуславливаться не так как того требует реальность. Как результат, внимание этих людей привычно фокусируется согласно их схемам, они неправильно распознают реальность с ее безвредными стимулами (Teachman & Woody, 2004). Таким образом, поведение индивидуумов часто не соответствует требованиям среды, до такой степени, что они поступают наперекор собственным ценностям и интересам. Короче, в подобных обстоятельствах поведение человека более обуславливается его внутренними процессами (мысли, эмоции, ощущения), нежели требованиями среды и последствиями. К примеру, человек может выбирать поведение, направленное на снижение интенсивности болезненных эмоций, вместо того, чтобы сфокусироваться на поведении обеспечивающим достижение долгосрочный интересов.

Ригидное (жесткое) поведение, обусловленное внутренними процессами часто называют стереотипным. В этом случае поведение более определяется жесткими внутренними правилами нежели текущими необходимостями и требованиями среды. Реакции само-защиты как привычный паттерн рождаются из само-защитных функций (стремления избежать эмоциональный дискомфорт) этих схем, часто за счет более функционального поведения (реализация ценностей и целей).

Пример: человек, желающий построить прочные отношения, в силу своего болезненного предыдущего опыта создал систему правил, предполагающей что отношения всегда приносят боль. Поведение этого человека скорее всего будет манифестацией избегания межличностных связей; таким образом ему трудно будет построить желаемые отношения.

Значения, которое индивид придает выступлению, помогает вычислить тот способ организации информации, который индивид использует для оценки, интерпретации, и реакции на соревнование. Выбор определенного стиля поведения влияет на успех индивида. Если система организации информации индивида отягощена генетической/биологической предрасположенностью к высокой эмоциональности (часто определяемой как синдром негативного аффекта – невротизмом) (Barlow, Allen, & Choate, 2004), результатом может явиться укрепление негативных тенденций восприятия, еще большее дистанцирование от неправильно воспринятой «угрозы».

С тимулы среды

Диспозиционные характеристики могут считаться сущностью индивидуума, и могут рассматриваться фильтром, через который человек воспринимает и оценивает информацию о требованиях внешней среды и соревновательных стимулах. Мы рассматриваем средовые стимулы, как внешние факторы, с которыми выступающему приходится сталкиваться в и вне соревновательной среды. Личностные и професс иональные отношения, организационные и рабочие реалии и требования, физические и психологические аспекты тренировок и соревнований (путешествия, сроки и тд), финансовое давление, карьерный этап, физические напряжение и травмы, все стимулы, на которые человек реагирует согласно предыдущему опыту. Для достижения оптимального функционирования успешный атлет должен уметь всему этому противостоять.

«Соревновательные» требования.

В дополнении к обширному ряду средовых требований, успешный человек, как правило, находится под давлением конкурентных требований и стандартов, устанавливаемых им самим или другими. Мы определяем конкурентные условия как специфические характеристики, потребные для лучшего выступления в худших обстоятельствах. Стандарты варьируются в зависимости от статуса и области (студенческий спорт, олимпиада, профессиональный спорт, бизнес, музыка,  управление и пр), в каждой из областей существуют явные и скрытые стандарты.

Почему все это важно понимать? Взаимосвязь навыка, диспозиционных (личностных) характеристик, внешних стимулов и соревновательных требований создает контекст для само-регуляции оптимального поведения в момент соревновательного усилия. Именно в этом контексте раскрываются адаптивные и неадаптивные механизмы, основанные на прошлом опыте и выражаемые через вербальные правила (схемы, концепции, убеждения). Поведение, вытекающее из этих механизмов приводит либо к успешному выступлению, либо к контрпродуктивному выступлению, в силу нарушенных процессов само-регуляции.

СОРЕВНОВАТЕЛЬНАЯ ФАЗА.

Когда диспозиционные характеристики (выработанные через прежний опыт), внешние стимулы, соревновательные требования сбалансированы, индивид будет испытывать во время выступления некую степень физиологического возбуждения и когнитивной активности. В сбалансированной ситуации индивид автоматически (мета-когнитивно) отслеживает важные аспекты своего поведения, оценивает их, и постоянно вносит коррективы, с тем, чтобы поведение соответствовало стандарту. Этот процесс называют регуляцией несоответствия (Carver & Scheier, 1988; Wells, 2000). Он аналогичен круиз-контролю в автомобиле. Автомобиль замечает изменения в дорожной обстановке и вносит коррективы в скоростной режим.

Однако, для того, чтобы произвести регуляцию несоответствия во время выступления, индивид должен осознавать и мониторить собственное поведение, с тем чтобы понимать, каковы погрешности (несоответствия стандарту). Во всех областях профессионального функционирования (будь то хирургия, переговоры или сольное пение) эта регуляция поведения производится автоматически, частично подсознательно. 

Неспособность правильно распознать требования соревновательной ситуации и собственный уровень исполнительства ведут к погрешностям в регуляции и поддержании эффективного уровня исполнения. Таким образом, автоматичность процессов само-мониторинга, само-оценки и внесения корректив является центральным фактором эффективного поведения нацеленного на выполнении задания.

Тем не менее, для многих индивидов жесткие ментальные схемы искажают восприятие соревновательной ситуации и внешней среды до такой степени, что атлеты вырабатывают нереалистичные стандарты или изменяют существующие наборы навыков. К примеру, атлет-педант, задрав планку, будет сравнивать свое реальное выступление со своим «идеальным» (нереальным) стандартом, и тогда произвести необходимую регуляцию несоответствия становится попросту невозможно. Если к этой ситуации еще добавить жесткие схемы атлета (концепции/убеждения), то становится очевидно, что добиться признания раздутых стандартов на логическом уровне почти невозможно.

Еще пример: травмированный атлет, чей уровень навыка временно изменился, оказывается  неспособным внести корректировки, и может быть затянутым в разрушительную спираль. В обоих примерах нарушение само-регуляции существует смещение с а втоматического тонкого режима само-регуляции в сторону более грубой регуляции, основанной на контроле, усилии, вербальном правиле, что в целом разрушает процесс эффективного выступления. Короче: когда процесс автоматичен, индивид сохраняет задача-ориентированный фокус; когда процесс регулируется через мыслительный контроль, фокус индивида смещается внутрь (я-ориентированный фокус), и в нем оказываются внутренние явления – мысли и чувства.

Важно понимать до какой степени широка эта амплитуда внимания атлета: с задача-ориентированного фокуса до я-ориентированного фокуса. Естественно, что для внесения регулирующих корректировок фокус должен быть в известной степени направлен внутрь. Однако, мы можем обобщить и представить полярность. Атлет в оптимальном функциональном состоянии находится в состоянии безоценочности, полном фокусе на задаче, автоматичности; в то время как атлет в дисфункциональном состоянии как правило сфокусирован на внутренних переживаниях и жестких ментальных схемах (убеждениях/концепциях – «какой я», «я должен/не должен это делать» и пр), испытывает трудности, сомнения, необходимость прикладывать усилия, чтобы контролировать мысли, эмоции и ожидания провала. Таким образом, он не может уделить должного внимания собственно технической части выступления. Термин мета-когниция (автоматичность) используется здесь, как аналог термину осознанность. Осознанность – ключевое понятие этого текста. Под ним мы подразумеваем «намеренную включенность безоценочного внимания в текущий момент» (Kabat-Zinn, 1994, p. 4). Осознанность  (безоценочное здесь и сейчас) и поглощенность исполнителя собственной задачей являются основой функционального пикового выступления и признано «потоковым» состоянием. Csikszentmihalyi (1990)  (Gardner & Moore, 2004a).

В этой области собраны убедительные эмпирические наблюдения. Атлеты, интерпретирующие телесное возбуждение, как позитивный фактор естественных мобилизационных процессов, удерживают задача-ориентированный фокус и выступают хорошо; те, кто воспринимает возбуждение как слабость, более фокусируются на внутренних процессах (мысли и эмоции), и выступают плохо (Jones, Hanton, & Swain, 1994; Jones, Swain, & Hardy, 1993; Swain & Jones, 1996). Исследования, касающиеся сексуальной области, демонстрируют сходные закономерности. Люди, ориентированные на функциональное сексуальное поведение, сфокусированы на поддерживающих эротических стимулах. Те, кто испытывает сексуальные дисфункции, фокусируется на деструктивных стимулах (сомнения, неуверенность в себе, собственная неадекватность, собственная вина за неудачу) (Jones, Bruce, & Barlow, 1986).

Как замечено во многих областях, исполнитель входит в ситуацию с определенными ожиданиями результата, и эти ожидания являются драйверами его поведения  (Barlow, 1986; Vealey, 1986). Имея комбинацию диспозиционных характеристик, опыта выступления, благополучный исполнитель обычно ожидает позитивного исхода, в то время как дисфункциональный атлет ожидает негативного результата. С течением времени эти убеждения становятся жесткими концепциями, которые почти невозможно устранить или изменить. Кроме того, эти убеждения становятся само-подкрепляющимися, поскольку они начинают влиять на то, как исполнитель воспринимает и интерпретирует вызов или угрозу в соревновательной ситуации (Sbrocco & Barlow, 1996). К примеру: в исследованиях, где сравнивались сексуально функциональные и дисфункциональные индивиды. были отмечены следующие закономерности. Сексуально благополучным участникам эксперимента анонсируется применение препарата (плацебо), негативно влияющего на возбуждение. Они интерпретируют ситуацию как вызов и отвечают у силением физиологического возбуждения. Сексуально дисфункциональные участники, напротив, в тех же условиях продемонстрировали значительное ослабление возбуждения, интерпретировав ситуацию как угрозу. (Cranston-Cuebas, Barlow, Mitchell, & Athanasiou, 1993). В зеркальном эксперименте сексуально функциональные участники демонстрировали отсутствие изменения в возбуждении, в ответ на «препарат, увеличивающий возбуждение», поскольку убеждены, что их состояние оптимально и верят в это. Сексуально дисфункциональные участники, напротив, демонстрировали значительный прирост уровня телесного возбуждения, поскольку они ожидали «улучшения выступления» за счет искусственного фактора, не веря в собственный ресурс. (Cranston- Cuebas & Barlow, 1995).

Во всех этих исследованиях ожидания на выходе перекликались с реальным результатом выступления, за счет использования разных моделей поведения. Эти результаты повторяются у разных исследователей Gould, Weiss, and Weinberg (1981), они обнаружили, что уверенность – наиболее стабильный фактор, отличающий высоко-успешного исполнителя и менее успешного исполнителя. Исполнители, уверенные в собственных навыках и возможностях соответствовать конкурентным требованиям, скорее всего будут выступать лучше; в то время, как исполнители, подвергающие свой навык и опыт сомнениям, слишком обеспокоены результатом и скорее всего, выступят хуже.

ПОСТ-СОРЕВНОВАТЕЛЬНАЯ ФАЗА.

Реакция индивида на выступление обычно развивается тремя путями:  (1) исполнитель полностью принимает обратную связь от соревнования (2) временно покидает ситуацию, переживая дисфункциональный период, но впоследствии возвращается в нее. (3) полностью выпадает из активности, скрытно (ментальное отстранение через беспокойство или разрушение) или открыто (физическое отстранение в виде болезни, пропусков тренировок или отказ от карьеры)

Когда человек следует функциональной траектории, его будущее соревновательное поведение остается последовательным и целенаправленным, и ведомое личностными ценностями. Таким образом исполнитель выдерживает краткосрочный дискомфорт, связанный с осознанием плохого выступления и продолжает практиковать. Достигательное поведение подразумевает дополнительные объемы практики, тактическое и техническое развитие, общефизическую подготовку и процесс обучения, купирующий системное непонимание. У функциональных исполнителей мотивация остается высокой, и ожидания позитивного исхода укрепляются, усиливается фокус, направленный на соревновательные стимулы, что в свою очередь укрепляет мотивацию к развитию навыка. В случае получения позитивного результата соревнования, это подкрепляет уверенность в правильности рабочей модели и процессов само-регуляции (таких как регуляция несоответствия), ориентирует человека на дальнейший успех.

Многие полагают, что элитарные исполнители никогда не испытывают препятствий, никогда не мучились, приобретая новый навык, и вообще родились со своим высоким статусом. Ф акт в том, что все соревнующиеся на элитарном или близком к элитарному уровню, проходят через препятствия. Элитарному исполнителю помогает переживать трудности несколько факторов: отсутствие жестких ментальных схем, желание и готовность переживать дискомфорт, умение не экстраполировать неудачи на собственную личность. Плохое выступление обычно интерпретируется им как изолированный несистемный эпизод и не влияет на адаптивные копинг-стратегии (тренировка навыков и «захват» новых территорий). Э тот тип людей эффективно решает проблемы и фокусируется на развитие навыка, купируя тем самым негативные эмоции.

Многие индивиды, однако, реагируют на неудачное выступление по другому; в их случает наблюдается траектория хронического соревновательного истощения. Сложности с регуляцией несоответствия превращают соревнования  в трудность. Но эти индивиды быстро восстанавливаются, благодаря: здоровым адаптивным диспозиционным характеристикам, высокому уровню приятия опыта (желание принимать внутренние переживания), позитивным ожиданиям, выносливость и бесстрашие.

Для третьего типа исполнителей изменение внешних обстоятельств (переход на более высокий уровень соревнования, ответственности, смена организации на менее поддерживающую) может запустить ранее существовавшие ментальные схемы, которые, в свою очередь, приводят к запуску процесса избегания опыта (избегание внутренних негативных переживаний, таких как мысли, чувства, ощущения), и нарушение навыка. Такие индивиды обычно откликаются хроническим нарушением соревновательной деятельности.

Исследования Klinger, Barta, и Glas (1981) объясняют концепцию дисфункциональных выступлений. Основываясь на выборке и анализе мыслительного ряда у баскетболистов студенческих команд, в ситуации давления со стороны соперников и появления напряжения в команде исследователи зарегистрировали смещение внимания атлетов с игрового контекста, решения связанных с ним задач (внешний фокус) на внутренний фокус с гипер-острым переживанием всех внутренних явлений (мысли/чувства) и вытекающего из этого поведения. Можно предположить, что атлет, имеющий позитивный стиль восприятия и интерпретации происходящего, склонен использовать устойчивые, задача-ориентированные,  «расширяющие» (дающие/захватывающие/атакующие) поведенческие стратегии, тогда, когда сталкивается с соревновательными препятствия; не взирая на трудности такой атлет склонен продолжать выполнять работу; и в конце концов возвращается к результативному выступлению с помощью эффективных методов тренировки, объемов и перераспределения внимания с деструктивных стимулов на конструктивные стимулы. Этот «расширительный» стиль преодоления трудностей обусловлен лишь кратковременным снижением соревновательной эффективности. В целом эту стратегию «расширения» (approach-based coping strategy) можно охарактеризовать приятием опыта, неизбеганием, и тренированным навыком позитивной интерпретации происходящего.

Хроническая соревновательная дисфункция очевидно связана со склонностью к избегательным копинг-стратегиям. Этот стиль преодоления трудностей выучивается в детстве и рефлекторно закрепляется как ответ на многократные неудачи, испытанные в процессе в достижении целей, где не сработали более адаптивные модели. Это могут быть действительные эпизоды провалов; или это может быть негативный опыт, когда исполнитель уходил из ситуации, прерывая выступление, не желая  испытывать повышенный уровень негативных переживаний (мысли/эмоции/ощущения), связанные с выступлением. Полагаясь на социо-когнитивную модель мотивации и целенаправленного поведения  (Carver & Scheier, 1988), людям свойственно сохранять задача-ориентированное поведение до тех пор, пока они видят возможность потенциально позитивного исхода. И напротив, они склонны покидать ситуацию, когда ожидают негативного (в широком смысле) результата. В этом ключе, человек, испытывающий хроническую соревновательную дисфункцию, скорее всего отреагирует уходом (избеганием): поведенческим или когнитивным.  

П оведенческое избегание

Чтобы лучше понять феномен избегания, нам надо понять функцию этой стратегии. В качестве объяснительной модели мы положимся на исследования поведенческих нарушений (Hayes, Wilson, Gifford, Follette, & Strosahl, 1996). Избегание позволяет индивиду, испытывающему повышенный уровень негативных эмоций, создать  условия для краткосрочного облегчения эмоционального напряжения. Однако, в долгосрочной перспективе избегание опыта является контр-продуктивной стратегии в достижении целей и ценностей. Быстрый сброс негативного аффекта только подкрепляет поведенческий рефлекс избегания.

Индивид выучивает этот паттерн и обобщает его во многих жизненных ситуациях. Но этот паттерн так же может быть выучен через соревновательный контекст, и впоследствии может распространяться и на внесоревновательные области жизни. Поведенческие избегательные стратегии могут быть открытыми, в форме тотального ухода из соревновательного контекста (бросание работы, уход из спорта), или срытыми (поиск причин, почему поход на работу невозможен). Например, менеджер, стоящий перед необходимостью ежеквартального отчета перед собственником компании, каждый раз при приближении встречи, обнаруживает желание сместить встречу из-за поднимающийся тревоги. Поскольку такая стратегия никак не улучшает его производственные показатели или отношения с собственником, в близкой перспективе такая стратегия сбивает тревогу, в долгосрочной перспективе она преграждает движение к целям и ценностям через несколько механизмов: 1. П одкрепление избегательного поведения, 2. Р азвитие нетерпимости к эмоциональному дискомфорту, 3. О тказ от усилий, направленных на усложнение исполнительского навыка, возникающего в процессе обратной связи со средой.

Когда соревновательная дисфункция становится хронической, избегательное поведение становится более видимым и генерализованным. Неспособность получить результат в рамках требуемого стандарта гасит мотивацию к инициативному поведению и усиливает избегательное поведение. Smith (1986)  полагал, что баланс между поощрительными и отталкивающими последствиями в избранной активности формируется с учетом того, что негативный аффект и неудовлетворенность будут преобладающим над позитивным опытом. Именно этот феномен ведет к выгоранию. (Hardy et al., 1996; Smith, 1986).

Когнитивное избегание.

Когнитивное (ментальное) избегание может принимать формы разных процессов: беспокойство и мыслительная жвачка. Это естественные процессы, в своей непатологической форме служащие инструментом анализа и решения проблем. На непатологическом уровне они адаптивно готовят индивида к конфронтации трудностям и опасности.

Однако, в своей избыточной форме, эти когнитивные процессы увязаны с тревогой и затруднениями в выступлении. Borkovec (1994) представил теоретическую выкладку, где беспокойство рассматривается в двух своих формах: клинической и непатологической. В этой теории беспокойство является скрытой  вербально-языковой (также известный как вербально-смысловой) активностью, которая позволяет индивиду избежать полное проживание негативного аффекта или избежать стимула, провоцирующего негативный аффект. Провоцируемый физиологическим возбуждением, вербально-языковой процесс беспокойства заполняет фокусное поле человека и эффективно подавляет полное переживание тревоги (Barlow, 2002) или любой другой эмоциональный ответ: печаль, вину, злость (Gardner & Moore, in press). Важное, что отметил Borkovec, что в отличии от тревоги, которая ассоциируется с возрастанием физиологического возбуждения, беспокойство имеет отличный механизм ограничения симпатического возбуждения, который рассматривается как свидетельство неспособности индивида полностью проживать физиологический компонент тревоги. Беспокойство по существу блокирует эмоционально-психологический механизм возбуждения, свойственный тревоге, таким образом является негативным подкреплением для человека.

Таким образом, на непатологическом уровне такие когнитивные процессы, как беспокойство и глубокие размышления являются здоровой копинг-стратегией (стратегией преодоления), способствующая поиску решений, на более паталогическом уровне они становятся стратегиями избегания, блокирующими доступ человека к собственному фокусному полю, что ведет отрыв внимания от выполнения задачи, и выбору неэффективного поведения.

Все эти выкладки предполагают, что индивиды, которые часто регистрируют беспокойство, так же отмечают большее количество мыслей, нежели изображений, переживаемых в качестве внутренних явлений в момент беспокойства (Borkovec, 1994; Bork- ovec & Inz, 1990; Freeston, Dugas, & Ladouceur, 1996). В исследовании испытуемым давали задание беспокоиться в течении выполнения заданий, которые преподносились в вербальной и визуальной форме. Беспокойство появлялось только в заданиях, описанных вербально, демонстрируя таким образом, вербально-языковую природу беспокойства (Rapee, 1993). Bergman and Craske (1994). Было обнаружено, что люди, готовящиеся к публичному выступлению, начинали испытывать беспокойство, смещая внимания с визуализации нейтральной сцены на вербально-языковую активность.

В другом исследовании, индивиды, выполняющие задание на беспокойство, демонстрировали повышение активации префронтальной коры головного мозга левого полушария, что является индикатором повышением вербально-языковой активности (Carter, Johnson, & Borkovec, 1986). Исследования Crews and Landers (1993), обнаружили, что высококлассные игроки в гольф в процессе выступления демонстрировали резкое повышение уровня альфа-волн в левом полушарии, что объясняется снижением вербальных процессов (и успокоением сознания). Обобщим: у гольфистов, играющих лучше, регистрируют меньшую когнитивную активность, (меньше думают), чем у тех, кто играет хуже. Эти исследования дают свидетельства обатно-пропорциональной зависимости между внутренней речью и соревновательным выступлением. Результаты были подтверждены в исследованиях лучников и стрелков. (Hatfield, Landers, & Ray, 1984; Janelle, Hillman, Apparies, et al., 2000; Janelle, Hillman, & Hatfield, 2000; Salazar, Landers, Petruzzello, & Han, 1990). Исходя из этих предпосылок, мы заключим: беспокойство – процесс связанный с избыточной когнитивной активностью, может препятствовать оптимальному выступлению, поскольку, оптимальное выступление требует сниженной ментальной активности и спокойного сознания.

Возможно, возникнет вопрос: почему мы так глубоко углубляемся в определении разницы между тревогой и беспокойством? Потому что наша задача – создать наиболее эффективный протокол, благодаря которому исполнитель может преодолеть свои препятствия и достигнуть наилучшего качества выступления, который ему доступен по навыку и способностям. Таким образом, мы суммируем: мягкое беспокойство настраивает человека противостоять трудностям и приготовить себя к любому негативному сценарию, возвращая ситуации ощущение предсказуемости и контроля. В тоже время, мы полагаем, что неадаптивные скрытые проявления избегания опыта блокируют способности атлета достичь долгосрочных целей, и служат, в основном, для моментального снижения уровня дискомфорта. Но дискомфорт испытывает каждый, и это естественно! Да, беспокойство помогает успешно его купировать в моменте, но оно не позволяет индивиду выработать навыка, необходимого для успешного выступления. О собенно проблематично то, что беспокойство может стать высоко-автоматичным переживанием, и устойчивым к изменениям. И сполнитель, использующий беспокойство, как скрытую избегательную стратегию в ответ на соревновательные трудности, платит за это дорогую цену – разрушение и прерывание автоматического режима исполнения действия. Таким образом только подкрепляя свое беспокойство, образуя закольцованную и само-подкрепляющуюся схему, влияющую сразу на три уровня выступления: пред-соревновательную, соревновательную, и пост-соревновательную фазы. В последней фазе излишняя склонность к избегательному беспокойству будет влиять (снижать) мотивацию решения проблем (что ведет к снижению интенсивности и объемов тренировочной нагрузки, снижению общей личной вовлеченности), а также на появление чехарды, связанной с попытками модифицировать навык, технику, экипировку, тренерский сервис в поисках ответа на краткосрочные соревновательные трудности.