Начало всего. Универсальное знание

«Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и Того, Кого Ты послал, – Иисуса Христа» (ср.: Ин.17:3).

В этих слова Христа, записанных в Евангелии от Иоанна, дано, пожалуй, наиболее точное, наиболее полное, наиболее глубокое определение самой сущности христианской веры. Я говорил в прошлой беседе о необходимости отличать веру как знание от того знания или, вернее, той части знания, которая сейчас называется знанием «научным». Я говорил, что главной и поистине трагической ошибкой многих наших современников нужно признать постоянное сведе́ние, или редукцию, всего доступного человеку знания к одному лишь дискурсивному и эмпирическому методу естественных наук. Только признав ограниченность этого типа знания одной, хотя и очень важной сферой эмпирического опыта, – опыта, доступного измерению, лабораторному воспроизведению и математическому анализу, – только признав эту ограниченность, можно заняться другими видами и сферами знания и прежде всего – верой. Ибо вера, конечно, есть знание, и, как утверждает христианство, – самое высшее знание, больше того: такое знание, которое дает жизнь вечную. Но это знание недоступно эмпирическому анализу, расчету и даже описанию в так называемых научных категориях.

В чем же оно, это знание, состоит? Как может оно, не будучи рассудочным, передаваться от одного к другому? И наконец, как можно доказать, что такое знание вообще есть? Я думаю, что нужно прежде всего попытаться ответить на последний вопрос, ибо в той путанице слов и понятий, в которой мы живем и которую поддерживает примитивная антирелигиозная пропаганда, вопрос этот вызывает обычно больше всего сомнений и возражений. В самом простом виде он известен каждому человеку: есть Бог или нет? Это знаменитая проблема так называемых доказательств бытия Божия. Я говорю: «Бог есть», вы говорите: «Бога нет». Но что, собственно, означают и это утверждение, и это отрицание? Оба они предполагают, очевидно, какое-то знание, и в одном случае его можно выразить формулой: «Я знаю, что Бог есть», в другом – «Я знаю, что Бога нет». Но что такое это знание? Отрицательная его формула доказывается, как я уже говорил, редукцией знания к «знанию научному». В расширенном виде она звучит так: «Поскольку знание есть всегда знание научное, т.е. знание о чем-то, что можно измерить, изучить, связать с другими существующими предметами, и поскольку, далее, никакая наука, никакой опыт, никакое измерение никогда не могли обнаружить объект, именуемый Богом, то такого объекта и нет. Если ни физика, ни химия, ни биология, ни экономика, никакая другая наука не могут даже помыслить нечто, именуемое Богом, а с другой стороны, в Нем не нуждаются, то у нас достаточно оснований сказать, что Бога нет и что мы это знаем». Вот, вкратце, главная суть доказательства, что Бога нет. И с этой точки зрения заявление космонавта, что он был на небе и не видел там никакого Бога, вполне логично, ибо небо всегда мыслилось как местопребывание Бога (вспомним хотя бы молитву Господню: «Отче наш, Иже еси на небесех...»).

Но если я прав, отрицая законность простого отождествления знания с таким вот «научным знанием», и если я прав, утверждая, что не только Бог, но и многое другое, связанное с человеком и миром вокруг нас, не укладывается в «объект» естественных наук, тогда все это доказательство рушится, теряет всякую цену, оказывается иллюзорным. Тогда и утверждение: «Я знаю, что Бог есть» – необходимо отнести к другому плану знания и к другому плану опыта. Я сказал «опыт». И действительно, нет и не может быть знания без опыта, знания, так сказать, «в себе». Знание – это всегда отношение субъекта к объекту, и отношение, вызванное действием объекта на субъект. Можно сказать: «Я вижу». Но для того чтобы я мог видеть, должно быть то, что я вижу; и для того чтобы я слышал, должно так или иначе звучать то, что я слышу.

И вот первым и самым важным доводом в пользу веры как знания служит, конечно же, универсальность религиозного опыта. Универсальность не только в том смысле, что всегда и всюду были люди, верующие в Бога, но и в смысле глубочайшего единства этого опыта. Ведь даже с самой что ни на есть естественнонаучной точки зрения, если одно и то же явление повторяется и наличествует в самых разных условиях и фактически вне зависимости от времени и пространства, то можно законно утверждать, что у явления этого одна и та же причина. Если столько людей самого разного происхождения, принадлежащих к самым разным ступеням культурного, экономического и политического развития, верило и верит в Бога, если, далее, их опыт в основном совпадает и его можно свести к нескольким основоположным утверждениям, если, наконец, никакие перемены внешних условий не привели к радикальному прекращению этого опыта как универсального явления, то не может быть, чтобы у такого опыта не было причины. И равным образом не может быть, чтобы причина эта была иной, чем та, которую признает и которой живут все этот опыт имеющие.

Вот, опять-таки в сжатом виде, обоснование формулы: «Я знаю, что Бог есть», или объяснение веры как знания. Остается, правда, несколько существенных возражений и, в частности, следующее: «Вы говорите об универсальности и единстве опыта Бога, а между тем существует огромное множество религий, отрицающих друг друга». Это правда. Но можно ответить так: «На свете существует бесконечное множество языков, и большинству людей большая их часть совершенно непонятна. Между тем язык как явление универсален, и сравнительное изучение языков приводит к утверждению единства их структуры». Различие, иными словами, не отрицает и не исключает единства, поскольку все различия суть различия внутри некоего изначального единства.

Так же и с религиями. Различия между ними существуют внутри основного единства. А про единство это, выраженное в формуле «Я знаю, что есть Бог», мы только что говорили.

Мы приходим, следовательно, к очень важным выводам. Религия, или вера, есть знание, так же основанное на опыте, как и знание естественнонаучное. Далее, опыт этот не единичный, но, как и опыт природы, универсальный. И наконец, опыт этот всегда и всюду приводит к одному и тому же утверждению: «Я знаю, что есть Бог». Только теперь мы можем пойти дальше и попытаться заглянуть внутрь этого опыта.