Начало всего. Заново поверить в непобедимость добра

(Почему замалчивается Рождество?)

С конца ноября начинает ощутимо приближаться праздник Рождества Христова. Словно нарастает что-то в самом воздухе, в этих все более коротких, все менее светлых днях, в пронизывающем холоде ранней зимы, в звездах, зажигающихся на морозном небе. Приближается Рождество – праздник, смысл которого все больше и больше забывают на нашей земле.

Heслучайно, конечно, столько лет уже предпринимаются попытки попросту уничтожить его, вытравить из человеческой памяти, заменить какими-то нейтральными «Дедами Морозами». Heслучайно хотелось бы некоторым, чтобы люди забыли раз и навсегда самую странную и самую таинственную историю из всех рассказанных когда- либо миру – историю о Ребенке, бездомном и беспомощном, родившемся когда-то на задворках мира, и о несказанной радости, вспыхнувшей с Его рождением.

«Не случайно», – сказал я. Но почему? Ведь вот не запрещают же, не замалчивают другие легенды и сказки. И что такого вредного, такого опасного в этой истории? Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение (Лк.2:14). Я возвещаю вам радость великую (Лк.2:10). Казалось бы, в мире так мало мира и благоволения, так мало радости, что все возвещающее о них нужно беречь и хранить. А тут начинается: «опасное мракобесие», «поповщина», «антинаучное», «вредное» и т.д. Видимо, чем-то опасен этот Ребенок, если Он вызывает такую вражду и такой страх спустя две тысячи лет после Своего рождения в мир! Почему замалчивают Рождество, почему не говорят о нем, когда тысячами огней вспыхивают елки и загорается вокруг них детская радость?

Я думаю, что ответы на эти вопросы очень важны, что от них зависит, в сущности, нечто самое главное в нашей жизни. И первый ответ заключается в том, что рассказ, из которого вырос праздник Рождества, – рассказ о Ребенке и принесенной Им радости – противоречит всем представлениям о религии, ее содержании и месте в нашей жизни, которые пытаются нам навязать. Нам говорят, что религия произошла из страха и рабства, из эксплуатации и обмана. Бога, мол, выдумали те, кто хотел запугать остальных людей какими-то «таинственными силами». Но вот при самом начале христианства не видно ничего похожего – ни страхов, ни угроз. Напротив, оно начинается с Ребенка и радости, со слов о мире и благоволении, со звезды и пастухов. А ведь от начала зависит и все остальное, и если в начале, в основе христианской веры радость, то кто же обманут – не те ли, кому непременно хочется, чтобы религия возникала всегда из страха?

Далее, враги религии говорят о Боге как о чем-то несуразном и «антинаучном»: наука доказала, мол, что Бога нет и т.д. Но вот христианская религия начинается не с «научных» разговоров о том, есть ли Бог, каков Он и где обитает, а с рассказа о том, как Он действует, как является людям, что значит в их жизни. И – парадокс всех парадоксов! – рассказ этот не о громе и молниях, не о чудесах и всемогуществе, а опять-таки о Ребенке. Гораздо яснее и проще, чем вся «антирелигиозная пропаганда» вместе взятая, христианское учение утверждает: Бога не видел никто никогда (Ин.1:18). Но вот происходят события, с виду такие простые и немудреные, и через них мы словно прикасаемся к чему-то совсем иному, очень высокому, глубокому, чистому, и сердце начинает гореть странной радостью, и загорается свет, и мы говорим «Бог». Мы не говорим «Бог есть» или «Бога нет» – мы говорим «Бог», и это означает, что с нами что-то произошло, что-то открылось, вошло в нас, и этот единственный, ни с чем не сравнимый опыт и есть опыт Бога.

И тот, кто этот опыт имеет, уже не сомневается, и ему смехотворными и глупыми кажутся рассуждения каких-то кандидатов философских наук, будто наука что-то там «доказала». Что может она «доказать» мне, когда я познал радость, любовь и свет, испытал счастье, подобного которому нет на земле? Мы слушаем в который раз рассказ о Рождестве и произносим слово «Бог», и то же слово звучит в песнопении Церкви: «Разумейте, язы́цы, и покаряйтеся, яко с нами Бог»43. Как это объяснить? Может быть, только намеками, заведомо неполными, заведомо недостаточными, – примерно так: только Бог мог явиться людям в образе слабого, беззащитного Ребенка, ибо Богу не нужно Себя «доказывать», Богу не нужно Себя защищать, Богу не нужно шума и гама земных вождей с их убогой, скучной пропагандой. Ведь ребенок – это только радость, только любовь и только счастье. Он никому не опасен, и ему нужна только любовь, бескорыстная любовь, и ничего больше. Ребенок целиком предается нам, и мы тоже предаемся ему целиком; он ничего как будто нам не дает, но нет дара, подобного дару ребенка. И те, кто хотят обидеть ребенка, – нужно ли доказывать это? – люди дурные, служащие злу.

И вот первое явление нам Бога – не суровый властелин, не заоблачный мудрец, а Ребенок. Он отдает себя нам и ждет, чтобы и мы отдали Ему себя – больше ничего. И тут, в сущности, с религии и вере уже явлено и сказано все самое главное: «Отроча младо, превечный Бог»44. С чего начинается вера? Она начинается с ответной и бескорыстной любви – такой, которая любит не за что-то, а потому что не может не любить, ибо то, на что она направлена, можно только любить и все остальное – от этой любви. Так вот, снова приходит к нам время этого вечного и любимого Ребенка, приходит к нам Бог любви и приходит за любовью. И все загорается радостью, светом, праздником. Приближается, приходит... Смотрите на небо, ждите, ищите знаки и зовы этой единственной, всеобъемлющей любви. О ней и в ней – Рождество Христово, его сила, вечная красота и правда.