Царство в современные времена

Вновь мы не представим тему исчерпывающе, а покажем лишь типичные примеры.

 

Фридрих Шлейермахер

В 1924 году, когда Карл Барт разрабатывал свою теологическую систему (обнародованную им восемь лет спустя), в двух письмах своему другу Турнейсену, он описал широту теологической перспективы, над которой работал. «Где в истории теологии, если на нее посмотреть, фактически показано действие Божественного провидения? Говорит ли о нем та чепуха, что была собрана за три столетия? В этом кроется реальная проблема! И в какой степени, в том числе Реформация, ответственна за эту чепуху?»[1088]. «О, это болото многих сотен лет, в котором мы увязли! Как ужасно трудно непрестанно думать об обратном, не говоря уже о том, чтобы обсуждать его, формулировать и помещать в свой контекст»[1089].

Барт поднял вопрос о недостатке эсхатологии в теологии Реформации и ее влияния на последующие столетия. Он был не одинок в своей озабоченности. Столетия, последовавшие за Реформацией, были временем, когда, по словам Дж. П. Мартина, протестантская теология постепенно переставала быть эсхатологической, особенно во второй половине семнадцатого столетия и первой половине восемнадцатого[1090]. Эмиль Бруннер заметил, что в теологических дискуссиях почти не поднимался эсхатологический вопрос, особенно имея в виду восемнадцатый и девятнадцатый столетия[1091]. Реформаторы не занимались эсхатологией так, как они занимались сотериологией и экклезиологией, видимо, делая слабый акцент на последние столетия.  

 

А. Девятнадцатое столетие

Барт обратил внимание на два направления теологических воззрений в девятнадцатом столетии, делающих акцент на разуме и чувстве[1092]. К. Хейм увидел три основных направления развития: нравственную автономию или индивидуальность, умозрительную теологию и религиозное чувство[1093]. С какой бы точки зрения мы ни поглядели на девятнадцатое столетие, оно представляется столетием антропоцентризма. Выражаясь теологически, Барт рассмотрел направления отовсюду, как позитивные, так и негативные, ведущие к Шлейермахеру, ибо это был «его век»[1094]. Барт был прав в своей оценке, ибо Шлейермахер имел преобладающее влияние в этом веке и продолжает оказывать его сегодня (например, на Рудольфа Бультмана и экзистенциализм).

 

Б. Книга Шлейермахера «Христианская вера»

Как мы уже увидели ранее, Шлейермахер оказал преобладающее влияние на теологию девятнадцатого столетия. Его труд «Христианская вера» удивительно логически связный и последовательный.

В одной из предыдущих глав мы уже показали, что для Шлейермахера благочестие являлось состоянием, порожденным чувством, знанием и действием[1095]. Следовательно, для него отправной точкой в теологии является самосознание личности[1096], сознание Бога в искупленной личности[1097]. Только в размышлении о христианском самосознании верующий может раскрыть доктрины[1098]. Теология выражает внутреннюю жизнь христианского благочестия[1099], потому что доктрины — это лишь религиозная привязанность, сформулированная словами[1100]. Следовательно, в попытке достичь Божественного Шлейермахер начинает с человеческого естества. Но в конце концов он приходит к антропологии, а не к теологии.

Отсюда следует, что для Шлейермахера царство является внутренней реальностью. Он мог даже сказать, что Христос, являясь нашей корпоративной жизнью, и был фактически Царством Божьим[1101]. Следовательно, в более узком смысле он ограничил царство одним Христом[1102]. Шлейермахер отбросил будущее царство и признавал царство в царстве благодати, ибо только оно может явиться в нравственной посвященности[1103].  

 

Альбрехт Ричль

Как мы отмечали ранее, многие считали книгу Альбрехта Ричля «Христианская доктрина об оправдании и примирении»[1104] величайшим догматическим трудом после книги Шлейермахера «Христианская вера»[1105]. Будучи прагматичнее Шлейермахера, Ричль восстал против всякого мистицизма, пиетизма и романтизма, избегая исключительного акцента на «чувстве» и подчеркивая значение «знания» и «воли». Он считал, что все эти три психологические сферы связаны с религиозными функциями, поскольку они обуславливают друг друга[1106].

 

А. Царство

Для Ричля царство не является сферой внутри христианина (в отличие от мистицизма)[1107] и не отождествляется с церковью (в отличие от августинианства)[1108]. Поэтому оно для него не религиозное или духовное царство, а царство нравственное, как полагал и Кант[1109]. Будучи нравственным обществом наций[1110], универсальным нравственным братством[1111], нравственным государством[1112] или нравственным объединением человечества[1113], оно стремится развить одно сверхъестественное человечество посредством принятия верующих в религиозное христианское общество, которое поможет им достичь высочайшей нравственности[1114].

Хотя Христос основал царство посредством Своего нравственного труда[1115], оно не может полностью осуществится без нравственных дел христиан[1116]. Означает ли это, что царство будет существовать в будущем? Неужели он понимает истинную эсхатологию? Ритчль говорит: «До сего времени мы по привычке относились к ожиданиям первых христиан близости конца мира как к оболочке, а не как к ядру. И это не изменится, потому что такое ожидание не повредило никакой позитивной социальной обязанности, которая вытекает из христианства»[1117]. Как мы уже сказали ранее, именно ненужные, временные слова или идеи, относящиеся к разряду «оболочки», были тем материалом, который Бультман впоследствии демифологизировал в своем радикальном редукционизме Евангелия. Я согласен с Г. Р. Макинтошем в том, что у Ричля «Царство Божье, лишенное эсхатологической трансцендентности, которое присуще ему в Евангелиях, является не более, чем (как и у Канта) сферой нравственных стремлений, „настоящим светским государством“»[1118].

Ни имманентное царство Шлейермахера, ни нравственное царство Ричля не были эсхатологическими, вследствие их поглощенности человеческим и антропоцентрическим полюсом откровения. Нам нужно делать акцент не на царстве в человеке или посредством человека, а на царстве для человека. Это библейский акцент, и он коренным образом подвергает сомнению созидание человеческого царства.