Вызванные «христианские языки»

Там, где наблюдаются «массовые крещения среди пятидесятников», происходят предварительные «встречи ожидания»[483]. Если даже эти крещения совершаются в уединении, им, видимо, всегда предшествуют такие встречи[484]. Поэтому очень важно понять психологическую подоплеку таких встреч. На «встречах ожидания», которые в поисках дара языков часто посещаются годами[485], люди проводят «долгие часы агонии, „ожидая“ Духа»[486]. Уникальность этого феномена заключается в том, что он относится только к «дару» языков. Христиане не стремятся так же ревностно получить другие дары Духа. Например, мы не читаем о долгих поисках дара исцеления, учительства или проповедования. Получатели вначале приходят к ощущению этого дара, а затем молятся о силе для служения этим даром.

Становится ясным не только это уникальное отличие, но и то, что получению языков предшествует подпитка, возбуждение стимула или достижение требуемого состояния — отсюда возникает вопрос о качестве получения языков как дара. Кроме того, такой «подготовительный процесс»[487] подразумевает человеческую помощь в принятии именно этого «дара» и не упоминает о получении любого другого духовного дара. Более того, это обычный процесс, потому что «языки редко возникают спонтанно»[488].

Этот «подготовительный процесс» «побудил многих исследователей считать говорение на языках психологически обусловленным»[489]. Здесь очень важна обстановка. Вместе с людьми, желающими получить языки присутствуют другие участники говорения на языках, они в темпе хлопают в ладоши, звучит музыка с быстрым и четким ритмом, и служение характеризуется скорее импульсивностью, нежели порядком[490]. Бог воспринимается в качестве „субъекта действия“, а не „объекта поклонения“»[491].

Харизматы тщательно наставляют таких людей. Например, человек (1) не должен сомневаться в подлинности опыта; он должен (2) «широко открыть рот, дышать как можно глубже и в то же время говорить себе, что теперь он получает Духа»[492]; (3) повторять какие-нибудь иностранные слова или бессмысленные слова[493], такие, как «Аиш нау гам наи тао», являющиеся подпиткой, так как говорение на языках — «приобретенное искусство»[494]; (4) повторять фразы или слова, так как посредством этого часто вызываются языки[495] (даже быстрое повторение «имени Иисуса до тех пор, пока человек не начнет бормотать»[496] вызывает говорение на языках); и (5) возложение рук на просителя одним или многими окружающими его людьми[497].

Человеческое вмешательство подобного рода, которое стимулирует принятие Божественного дара, вызывает сомнение относительно способности Подателя Самому приготовить человека, принимающего дар. Нуждался ли когда-нибудь Бог в человеческой помощи? Протестанты правы в своих сомнениях в католических воззрениях о том, что спасение можно заработать делами, ибо спасение — это дело Божье. Только Он — единственный Спаситель. Но они проявляют явную непоследовательность, когда вместе с католиками ищут языки. Если языки являются подлинным даром Духа, тогда они определенно — дар. Как спасение нельзя заслужить человеческими делами, так и этот дар не нуждается в стимуляции со стороны человека. Как языки, так и спасение являются Божьим даром. Человеческие усилия здесь не только неуместны, они лишь остаются «усилиями, стремящимися воспроизвести библейское чудо»[498]. Их можно сравнить со змеями, сделанными египетскими волхвами, — подделкой настоящего змея, которого Бог сотворил для Моисея (Исх. 4:2—5; 7:9—12).

Акцент на повторении слов или фразы напоминает мне посещение штаб-квартиры «новой религии» Сока Гаккаи в Токио, Япония. Они датируют возникновение своей буддистской религии тринадцатым веком и вместе с движением Ришо Косекаи в нем наблюдается необыкновенный рост членов в послевоенной Японии. Горячие ревнители просвещения повторяют слова: «Нэм мио рендж кио» до бесконечности, пока не ощутят момент просвещения, которое они вызывают. Налицо буддистские и христианские поиски психологической «ейфории», которая в обоих случаях достигается одним и тем же методом. Бесконечные повторения давят на сознание, так же, как и гипнотизирующий ритм музыки.

В обход здравого рассудка

Здесь следует соблюдать осторожность, ибо путь истины и подделка находятся рядом. Павел, говоря о подлинном даре языков, отмечает: «Ибо когда я молюсь на незнакомом языке, то хотя дух мой и молится, но ум мой остается без плода»[499] (1 Кор. 14:14), напоминая о молитве Духа, Который «ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим. 8:26). В итоге необыкновенное явление легче подделать, а потому молитва на незнакомом языке не является достаточным признаком крещения Духом. Не удивительно, что в Священном Писании никогда не сказано о языках как о знамении, и Павел принимает решение: «Стану молиться и умом» (1 Кор. 14:15).

Мы подходим к основному принципу библейского толкования. Каждый духовный дар должен быть так же разумен, как Дух, Который его дает. Каждый дар, упомянутый в Рим. 12:6—8, 1 Кор. 12:7—11, 28—31 и Еф. 4:11—13, имеет смысл. Бог пригласил людей прийти к Нему и рассудить (Ис. 1:18), и Священное Писание указывает на Святого Духа как на Того, Кто наставляет людей на «всякую истину» (Ин. 16:13), учит их «всему» (Ин. 14:26) и открывает им Христа (Ин. 15:26). Христос согласился с тем, что любить Бога следует «всем разумением твоим» (Лк. 10:27, 28). Любое действие в обход разума не согласуется с разумной, несущей откровение миссией Бога. Когда Дух «ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными», это не значит, что Он говорит на незнакомом для Него языке (Он всеведущ, ср. Пс. 146:5), но что наш человеческий язык и наш разум не в состоянии оценить то, что Он говорит.

В противоположность подлинному дару языков современные его проявления, очевидно, обходят здравый рассудок в такой степени, что никогда не имелось в виду при получении библейского дара. Этому предшествует долгая и тщательно записанная история. «По крайней мере, еще со времени Платона говорение на языках считалось экстатической речью, которая отделяется от сознания и изливается непреднамеренно и непроизвольно. Историки, социологи, антропологи, теологи, психологи, психиатры и нейропсихологи, изучавшие этот феномен, единодушно придерживаются мнения о том, что говорящий языками находится в видоизмененном состоянии сознания»[500].

Один человек, говорящий языками, так рассказывает о своем опыте: «Когда я молился, один из служителей ухватился за меня и сказал: „Святой Дух, мы повелеваем тебе войти в эту душу“. Служители размахивали и трясли надо мной своими руками, и мною овладела гипнотическая сила (как я теперь знаю), я упал на пол и потерял сознание на десять часов. Придя в себя, я чувствовал слабость, мои челюсти так устали, что разболелись»[501].

Джон Килдэл, проводя психологические наблюдения за говорящими на языках, отметил, что «способность впадать в гипноз и способность говорить языками тесно связаны между собою»[502]. В книге «Психология говорения на языках» Килдэл сравнивает работу гипнотизера с работой ведущих искателей языков. «Когда я кого-то гипнотизирую, я начинаю говорить своему пациенту: „Откинься на спину… закрой глаза… расслабься… дыши глубоко… прислушайся к своему дыханию. Расслабившись, ты можешь почувствовать себя уставшим и сонным…“ В зале Первой Пресвитерианской церкви, освещенной тусклым светом камина, небольшая группа ее членов спокойно прислушивалась к словам пастора: „Господь присутствует с вами… Он находится с вами сейчас… Откройтесь Ему… Освободитесь от всех ваших мыслей… Уповайте на Него… Пусть вас оставят все ваши тревоги… Господь хочет дать вам дар Его Святого Духа… Откройте свой рот, и Он вложит Свои слова в ваши уста“»[503].

Он делает вывод: «Мы уверены, что опыт глоссолалии может испытать лишь тот, кто поддается гипнозу. Если человека невозможно загипнотизировать, он не способен оказаться в обстоятельствах, приобщающих к говорению на языках. Хотя глоссолалия и гипноз — не одно и то же, они похожи между собой и имеют те же корни во взаимоотношениях субъекта и личности, обладающей властью»[504].

Л.Т. Холдкрофт отмечает, что «дар языков действует не в области человеческого сознания, но использует органы речи. Разум в основном наблюдает за событием, он не формирует слова, не обдумывает их, заранее их не готовит»[505]. Такая «власть подсознания похожа на процесс машинального письма»[506]. Клинические психиатрические данные открывают нам, что «говорение на языках — это форма раздвоения личности, при которой группа произвольно сокращающихся мышц реагирует на центры управления, не связанные с сознанием» [507].

Психиатр Янг считал, что личность контролируют более глубокие уровни подсознания[508]. Некоторые считают эту силу Святым Духом[509], другие приписывают ей демоническое происхождение[510]. В противоположность многим современным говорениям на языках в Первом послании к Коринфянам говорящий на языке изображается находящимся под контролем, ибо Павел ограничил их число двумя-тремя в одном собрании, причем одновременно мог говорить только один, да и то при наличии толкователя (см. 1 Кор. 14:26—28). Как заметил Леон Моррис: «Это показывает нам, что не следует думать о „языках“ как о непреодолимом побуждении духа, вынужденно влекущего человека к экстатической речи»[511].

Итак, подлинный дар языков в Первом послании к Коринфянам отличается от дара, описанного во 2-й главе Книги Деяния, потому что личность направляет его к Богу, а не к человеку (в прославлении, а не провозглашении), и этот язык скорее не иностранный, который даруется говорящему, а неизвестный для говорящего. Такой дар проявляется упорядоченным образом в отличие от многих случаев современного говорения на языках. Кесли так комментировал современные проявления: «Создается впечатление, что говорение на языках является сознательной попыткой предаться иррациональным, неизвестным силам, которые находятся за областью сознания. Оно наносит удар в самый центр рационального смысла нашей культуры. Оно является видимым отрицанием того духа, который избавил западную цивилизацию от хаоса средневековья и отсутствия разума»[512].

Вспомните, что подобный выход за пределы интеллектуальных категорий и человеческой логики происходит в восточном мистицизме[513] и движении «Новый век». Не один ли у всех у них источник? Роберт Громаки считает, что всякое проявление современной глоссолалии может иметь источник «сатанинский, психологический и поддельный» и ни одно не исходит от Бога[514]. Психиатры документально подтверждают, что говорение на языках не является «духовным феноменом», и его легко вызвать[515].