Глава седьмая. Со святыми упокой

Когда какой-нибудь великий подвижник достигает конца своей земной жизни и преставляется к жизни истинной, оставшиеся здесь обычно задаются вопросом, упокоил ли его Бог со святыми. Если же говорить о Христа ради юродивой подвижнице Тарсо, то имеется изобилие признаков, что подвигоположник Христос одобрил ее подвиг и удостоил награды. Ведь Он наделил ее особыми дарами, которые подаются только святым: прозорливостью, предвидением, чудотворением и благоуханием ее мощей. Но разве ее кажущееся безумие вместе с крайним терпением в совершении сурового подвига имеют меньшее значение, чем упомянутые дарования? Однако в случае Тарсо обычные для святых дарования имеют особый смысл. Своеобразие подвига Тарсо и ее церковной жизни вызывали вполне естественные вопросы, и Бог этими дарами избавил нас от всякого сомнения, вновь подтверждая, что закон положен не для праведника [65].

И сейчас те, кто почитает Тарсо, продолжают ощущать ее живое присутствие в своей жизни. Она им помогает и даже показывает им свои небесные покои, которые ей даровал Бог и где она теперь веселится со всеми святыми.

Это хорошо видно из следующего случая.

«Прошло три года после преставления Тарсо. Я болела и была прикована к постели. Я много думала о Тарсо и досадовала на нее, что она так долго не дает знать о себе: видит ли она нас, с нами ли она сейчас? Размышляла я и о том, куда ее поселил Бог. У меня были и другие вопросы: почему она ничего нам никогда не говорила о новом и старом стиле? Почему она мне не посоветовала, какой молитвой мне главным образом молиться? И вот, когда я обо всем этом думала и молилась, некий очень тонкий сон смежил мои глаза, и я увидела рядом с собой Тарсо. Она лежала на кровати, очень живая и радостная, и, улыбаясь, позвала меня по имени, сказав: “Побудь со мной сейчас, ведь я одна и болею”. Я очень обрадовалась, но при этом и недоумевала: “Почему она говорит, что болеет, когда выглядит совершенно здоровой? Значит, она сейчас говорит о моей болезни”. Затем она очень легко поднялась и сказала: “Пойдем, я тебе покажу, где живу”. Она шла впереди, а я за ней. Вскоре я увидела перед нами очень длинный и очень узкий мост. Она взошла на мост, ступая легко и свободно. Я последовала за ней. Подняв глаза, чтобы посмотреть, куда мы идем, я увидела ту сторону так далеко, что еле-еле могла ее разглядеть. А под мостом — бездонная пропасть. Меня объял сильный страх, и я тогда внимательно присмотрелась, не опасен ли этот мост. С ужасом я увидела, что он устроен из двух толстых канатов и на нем помещается только одна нога. Я дрожала от страха, думая, что сейчас упаду в обморок, и глядела на Тарсо. Она шагала так уверенно и легко, что у меня прибавилось смелости, и я подумала: “Раз уж меня ведет она, со мной ничего не случится”. А спустя какое-то время я увидела, что мы идем уже на той стороне.

Она повернула направо, и в какой-то момент перед нами открылось некое прекрасное место. Вид был неописуемым: все совершенно белое и светлое. Вокруг — небольшие белоснежные холмы с живописно расположенными пещерами. Мы подошли к одному из них, и Тарсо сказала: “ Я живу здесь”. Я поняла, что это ее жилище, и мы вошли внутрь. Это была просторная, с высоким сводом, пещера, белоснежная и наполненная светом.

Я, очень растроганная и обрадованная, сказала ей: “Тарсо, прошу тебя, подари мне эту пещеру!” Я снова и снова повторяла эти слова, а она молча подошла ко мне и повела к стене пещеры. Там, на белой стене, я увидела, к большому своему изумлению, Страстную икону Пресвятой Богородицы, которая всегда была в нашем доме, с самого моего детства, и перед которой всегда горела неугасимая лампада. Маленькой я видела, как моя бабушка каждый вечер кладет перед ней три земных поклона, прежде чем идти спать. Я недоумевала, как оказалась здесь эта икона, и поцеловала ее, расчувствовавшись из-за своих воспоминаний. И тогда я услышала, как Тарсо

говорит мне: “Давай присядем здесь”. Мы сели, и она продолжила: “Что до календаря, то ты свободна следовать любому стилю, старому или новому, какому захочешь. Главное, чтобы ты была в Церкви[66]. Что же касается молитвы, то говори непрестанно Господи Иисусе Христе, помилуй мя!”

Благодарю избранную рабу Божию Тарсо, которая сделала мне такой большой подарок, и я смогла хоть немного испытать то, о чем говорит апостол, что в Церкви, как в Теле Христовом, не существует какой- либо стены, отделяющей торжествующую Церковь от воинствующей, но все и во всех Христос [67]».

Церковь молится о каждом христианине, чтобы Господь упокоил его со святыми. С тем большим дерзновением мы молимся о Его подлинной рабе Тарасии. Те из нас, кто удостоился великого благословения близко знать ее, верят, что она уже пребывает и будет вечно пребывать вместе со святыми. Пребывает там, где всех веселящихся жилище [68] и где она наслаждается вожделенным общением со Христом так, как только Он один знает. Живая и благоговейная память о Тарсо воодушевляет нас, побуждает к делу спасения и вселяет надежду, что она молится о нас нашему общему Владыке.

Апостолы Христовы, предприняв великие труды, весь мир обошли, непрестанно терпя поношение. Мученики Христовы изливали кровь, как воду, когда им усекали члены их, и, испытывая лютые страдания, не малодушествовали, но претерпевали их доблестно. И при том, что они были мудрыми, их считали безумными. А иные христиане скитались в пустынях и в горах и жили в вертепах и в пропастях земных. И хотя они были разумными, их признавали безумными, потому что они намеренно прикрывали свое благочестие какими-нибудь несуразностями и странным поведением. Да удостоит и нас Бог достигнуть сего святого безумия!

Преподобный Исаак Сирин [69]