Заключительное упражнение «древние танцы»

Цели: разрядка психоэмоционального напряжения, повышение групповой поддержки, принятия.

Время: 20—30 минут.

Материалы: Записи шаманских ритуальных песнопений, тамбурин (бубен, барабан).

Звучит музыка. Участники танцуют, двигаясь по кругу. Каждый из членов группы по очереди задает свой ритм, выстукивая его на тамбурине (барабане и т. п.). Остальные следуют за этим ритмом. Упражнение продолжается до тех пор, пока каждый не побывает в роли «шамана».

Комментарии к занятию № 4

Упражнение «Танец вслепую» — одно из самых эмоциональных и психологичных упражнений танцевально-экспрессивного тренинга. Во-первых, блокирован ведущий у большинства людей зрительный анализатор, что побуждает участника опираться на дополнительные системы отражения, в первую очередь такесическую, во вторую очередь — ольфакторную. Это приводит к выстраиванию образа партнера по танцу, который не всегда соответствует уже сложившемуся образу члена группы, приводит к динамике стереотипного образа другого человека и к актуализации осознания причин формирования тех или иных отношений с другими. Например, участница тренинга, которую отвергало, как показали результаты диагностики отношений в группе, большинство из членов группы, будучи в центре во время выполнения группой этого упражнения, давала относительно каждого партнера подобную обратную связь, а именно: «С этим партнером было интересно танцевать», «С этим партнером было неинтересно танцевать». Еще В. Н. Мясищев вы­делил интерес как один из видов отношений. Он предполагает стороннюю позицию, позицию наблюдателя. Члены группы по окончании упражнения говорили о разных чувствах во время танца, при этом стал очевиден контраст между «интересно — не интересно» центральной участницы и «доминированием — подчинением», «близостью — отдаленностью», «включенностью — невключенностью» и т. д. остальных участников. Это позволило, как призналась впоследствии сама центральная участница, осознать ей причины своих затруднений в общении с участниками этой группы (это была реальная студенческая группа).

Во-вторых, наличие прикосновений и близкая дистанция соответствует близким эмоциональным отношениям между людьми, что позволяет рассматривать диадный танец в качестве модели близких эмоциональных отношений, а то, что происходит между участниками в этом танце, — как отражение сложившихся у личности представлений о близком партнере по общению и типичных паттернов поведения в сфере близких эмоциональных отношений.

В-третьих, то, что у центрального участника завязаны глаза и он не может видеть реакцию на свои слова и действия других участников группы, создает эффект анонимности, при котором ему легче сказать о своих истинных чувствах. На этот эффект впервые обратила внимание одна из участниц тренинга, у которой были трудности в общении, связанные с переоценкой обратной связи, данной другими людьми. Она очень зависела от этой обратной связи и, исходя из нее, выстраивала свое поведение. Она вызвалась стать центральным участником в этом упражнении, так как хотела пережить опыт отсутствия вербальной обратной связи и погружения в процесс взаимодействия.

В-четвертых, изначально заданная некоторая неравная позиция участников парного танца (один видит — другой нет), которая тем не менее может быть проигнорирована, приводит к актуализации у участников помогающего (иногда его еще называют контролирующим. — Р. Норвуд, 1997) поведения или осознанию потребности в таком поведении со стороны партнера. Эта ситуация — как лакмусовая бумажка для людей, склонных к чрезмерной опеке, контролю за другими, к зарабатыванию положительного отношения к себе ценой самопожертвования, выхода за свои пределы. Такие члены группы не отрывают взгляда от повязки на глазах центрального участника, как бы ища подтверждения своим действиям, двигаются очень осторожно, заботясь о том, чтобы центральный участник не упал или не наткнулся на кого-нибудь из сидящих членов группы. Они «ведут» в парном танце, пытаясь уловить желания партнера или предоставляют ему полную свободу, подстраивая свой танец под то, что делает центральный участник. По окончании упражнения участники, склонные к контролирующему поведению, дают обратную связь, в которой основной мотив — забота о другом, а на вопрос, получили ли они удовольствие от танца, от общения с другим человеком, они затрудняются с ответом. Они не понимают, как можно получать удовольствие, когда другому, по их мнению, трудно. Одновременно это упражнение диагностирует у участников наличие потребности в контроле и опеке со стороны других людей. Именно такие участники дают самый высокий балл партнерам с ярко выраженным помогающим поведением. Что с этим делать дальше? Поменять их местами! Дать возможность пережить противоположный опыт, создать условия для выработки новых форм и стратегий поведения. Приведу пример, связанный с участницей, о которой я уже говорила в комментариях к занятию № 1 (назовем ее Инна). Напомню, что основной проблемой, которую она заявила при обсуждении в группе, были не удовлетворяющие ее, несимметричные отношения с мужчинами, при которых ответственность за развитие отношений ложилась преимущественно на нее. Правильнее будет сказать, что она брала эту ответственность на себя. Так вот, когда группа приступала к выбору центрального участника, я не стала побуждать Инну к этой роли. Дело в том, что на предыдущих занятиях некоторая внутренняя работа уже была ею проведена, и я не видела смысла возвращать ее на этап диагностики или экспериментирования. Внутренняя работа, о которой я говорю, была видна как по результатам тестов, используемых после каждого из занятий, так и по ее экспрессивному поведению. Так, ЦТО показал резкое падение самопринятия после того занятия, на котором группой и ей самой была «обнаружена» ее склонность к контролю и принятию на себя ответственности, и возрастание самопринятия на последующих занятиях. На уровне экспрессивного поведения она стала демонстрировать нетипичные для себя паттерны. Например, если ранее она постоянно осуществляла контакт глаз с ведущим и участниками, даже тогда, когда говорила сама, обнаруживая, таким образом, постоянную нужду в обратной связи, то затем она стала осуществлять более оптимальный с точки зрения закономерностей нормальной коммуникации контакт глаз (золотое правило коммуникации: контакт глаз во время говорения менее интенсивный, чем во время слушания). Также если ранее у нее на губах была постоянная улыбка (очень удивительно было наблюдать ее, когда она плакала), то теперь ее возникновение было связано с внутренними движениями и внешними факторами. Итак, для Инны упражнение «Танец вслепую» могло бы стать «испытательной площадкой» для апробирования новых форм поведения, которые мы не раз обсуждали вместе с группой. Звучит музыка, участники тренинга по своей очередности, выработанной на основании невербальных намеков, полуулыбок, кивков, подходят к центральному участнику. Когда Инна вышла к центральному участнику, я затаила дыхание. Вероятность того, что Инна продемонстрирует привычный, помогающий, паттерн поведения, была велика, ведь целостное невербальное поведение (не отдельные его элементы) трудно поддается контролю со стороны сознания. Проявить иной паттерн поведения впервые возможно тогда, когда он уже готов внутри, он является внешним продолжением внутреннего развития. Инна приблизилась к центральному участнику, сделала паузу. Она явно не спешила вступать во взаимодействие, прислушиваясь к себе, но не упуская из виду своего партнера. Взяла центрального участника за руки и стала осторожно двигаться. Тут, неожиданно для всех, темп музыки изменился. Из лирической и меланхолической она превратилась в ритмичную и достаточно быструю. Инна вместе с центральным участником, словно покоренные этим ритмом, стали двигаться совместно, активно, держась за руки и даже отпуская на мгновение друг друга. В танце они повернулись друг к другу спиной, не прерывая контакта рук. На лице у обоих была улыбка, очевидно было, что этот танец нравился им обоим. И, как бы в ответ на мои опасения, Инна в какое-то мгновение сама закрыла глаза, неосознанно уравновесив отношения со своим партнером. Так они еще долго танцевали — два человека с закрытыми глазами, создавая впечатление удивительно синхронного и слаженного танца. По окончании этого танца вся группа была под впечатлением от увиденного. Центральная участница говорила о необыкновенных чувствах, пережитых ею во время этого танца: единения, понимания, свободы, взаимности, и присвоила Инне наивысший балл в своем рейтинге партнеров по близким эмоциональным отношениям. Правда, узнать Инну в этом новом образе центральная участница не смогла, поэтому приписала авторство этого танца другому члену группы.

В-пятых, особые приготовления к проведению этого упражнения: выбор центрального участника, манипуляции с платком, перемигивания, а также возможность ошибки при «угадывании» центральным участником, с кем же он танцевал, приводят к повышенному интересу участников к выполнению этого упражнения и к некоторой драматизации группового процесса. К примеру, в одной из групп была девушка, за которой долго и безуспешно ухаживал один молодой человек, ей же нравился другой. Все участники этого любовного треугольника встретились на тренинге. Центральным участником была девушка. Первым из соперников к ней по­дошел более счастливый, к которому она была неравнодушна. Танец с ним она описала без воодушевления, оценив весьма средне, и приписала его своему давнему поклоннику. Группа с большим интересом наблюдала за развитием событий. Сразу после этого к девушке подошел тот, кого она отвергала. С какой любовью он взял ее руки, как бережно и трепетно вел ее в танце, откликаясь на каждое ее желание или намек на него! Девушка откликалась на движения партнера, этот танец был настолько настоящим, что остальные члены группы даже стали отводить глаза, как будто бы подсмотрели что-то очень интимное. Надо сказать, что через несколько лет они поженились.

Занятие 5