Спасутся ли хорошие люди вне Церкви?

 

Действительно, спасутся ли хорошие люди вне Церкви? Я не берусь отвечать на этот вопрос быстро и односложно, потому что в нем есть одна проблема. Дело в том, что на самом деле, спрашивающий имеет в виду себя — и если Вы скажете «да», он тут же вздохнёт с облегчением. «Уж я-то точно хороший человек, и, наверное, со мной будет все в порядке. Так что каяться, веровать, приводить свою жизнь в порядок, жить церковной жизнью — это лишнее. Ну, я пошёл». Беда в том, что что надежда на то, что я спасусь, потому что я хороший человек, является полностью ложной. Ее нельзя никому подавать. Но изложим по порядку.

Что мы вообще имеем в виду, говоря о спасении? В голове у многих возникает картинка, согласно которой по итогам страшного суда одних пустят в особо благоустроенный санаторий, других отправят в лагерь особо строгого режима — и навсегда. Спастись — значит как-то отвертеться от лагеря и попасть в санаторий. Но реальная картина другая — Христос приходит спасти «людей Своих от грехов их (Матф.1:21)» Грех — это не что-то, что угрожает Вам снаружи — это то, что убивает Вас изнутри. Один известный рок-музыкант, наркоман со стажем, на краю гибели обратившийся к Богу, написал книгу о своем опыте с говорящим названием «Спаси меня от меня самого». Враги, которые нас губят во времени и в вечности — это мы сами. Бесы, конечно, стараются помочь нам в этом — но им было бы решительно не за что ухватиться, если бы мы не давали такой возможности. Это бросается в глаза, когда речь идёт о наркомане, и может не так бросаться в других случаях — но люди всегда являются своими худшими губителями, и Христос приходит спасти людей от того, во что они себя превратили.

Потому что запускать людей в санаторий бессмысленно — они его превратят в ад. Как люди во время, например, межнациональных конфликтов, превращают в ад землю — даже самую прекрасную и цветущую землю, с самыми вкусными фруктами и самым ласковым морем.

Что Бог делает с такими людьми по ту сторону смерти? А что можно с ними сделать? Он полагает предел, границу, которую они уже не могут пересечь, водворяет «Великую Пропасть», между спасёнными и погибшими, чтобы ад никогда не смог вторгнуться в рай. Его гнев — это Его любовь, когда она полагает предел неисцелимому злу.

Обычно это понятно, когда мы говорим о каких-то чрезвычайно злых и упорных во зле людях, которые отвергли все попытки их спасти — но мы-то, вроде, не таковы. Пустите нас в рай, мы там устроим, максимум, обычную советскую коммуналку. Но мелкий эгоизм и склочность, по которым мы устраиваем коммуналки, могут иметь только два вектора развития — или они совершенно искоренятся, как и любой грех, или сожрут нас целиком. Как раковая опухоль — или лечение убьёт ее, или она убьёт человека.

Собственно, вопрос «спасутся ли хорошие люди» не имеет смысла. Это все равно, что спрашивать, «выздоровеют ли здоровые люди». Нет, и им незачем. Спасение от греха, осуждения и порчи нужно грешникам, виновным и испорченным. Хорошим людям оно не нужно. С ними и так все в порядке. Христос не приходил к хорошим людям, Он приходил только к плохим. Совершенно незачем умирать за грехи безгрешных, даровать прощение невиновным и подавать благодатную помощь в борьбе с пороками непорочным. Если Вы — один из них, закройте эту страницу. Евангелие не имеет к Вам отношения и не может иметь, оно — про грешников. (Кстати, как Вы вообще оказались на этой ужасной планете? Авария звездолета?)

Беда в том, что люди ужасающе злые и испорченные, как бы уже водворившиеся в аду при жизни, как раз видят себя хорошими. Даже один из самых страшных массовых убийц в истории, Пол Пот, истребивший, по меньшей мере, четверть населения своей страны, сказал в одном интервью: "Моя совесть чиста... Да, мы совершали определённые ошибки, но они носили вынужденный характер. У нас не было иного выбора. Мы должны были защищать себя от вьетнамцев, которые хотели раздавить Кампучию". Брейвик, из недавних, тоже вот не считает себя плохим человеком. Обычные люди, не злодеи, могут тяготиться своими явно дурными делами и иметь более-менее осторожное мнение о своей хорошести. Святые ужасаются бездне своей греховности и изумляются величию милости Божией, которая им (даже им!)

Я не берусь судить о том, спасёт ли Христос вообще кого-нибудь вне Церкви — я не знаю, того, чего я не знаю. Я могу с определённостью сказать другое — если Вы полагаете себя тем хорошим человеком, который спасётся вне Церкви, Вы ошибаетесь самым ужасным образом. Мы с Вами — и я не менее Вас — нуждаемся в том, чтобы признать свой грех и свою отчаянную нужду, покориться Иисусу Христу, возложить на Него надежду, войти в Его Церковь. Тогда мы, бедные грешники, несомненно обретём вечное спасение.

 

У нас так не принято

 

Что было бы, если бы Вас свозили на экскурсию в рай (примерно как у Льюиса в “Расторжении брака”)? Что если бы Вы могли пройти по улицам Небесного Иерусалима и увидеть Вечный Свет, заливающий его улицы, свет, отраженный в глазах спасенных, вдохнуть воздух, полный любви, радости и мира, сесть за один стол со святыми и ангелами и вкусить райских плодов, услышать пение райских птиц и погладить райских животных? Что если бы Вы могли посидеть на берегу Реки Жизни и вдохнуть аромат Дерева, листья которого — для исцеления народов? Что если бы Вы провели какое-то время в мире, где нет ярости, ненависти, страха, отверженности?

Как сказано в “Одах Соломона”,

В Его мире —
Там я пребываю.
Я больше не чужеземец,
Ибо ненависти нет
Вблизи Господа.

Что если бы Вам сказали — пройдет немного времени, и ты водворишься здесь навсегда. Но пока у тебя есть задание, поручение, которое возлагает на тебя Свет — и Город — вернуться в падший мир и быть посланником от лица Небесного Града, быть гражданином этого града на чужбине, сохранять нравы и обычаи Вышнего Иерусалима, находясь в Вавилоне.

Нас — по крайней мере, подавляющее большинство из нас — не брали на экскурсию в рай. Но если мы верим слову Божию, мы верим именно в это — если мы сохраним веру и упование, мы водворимся в раю. Более того, мы, как члены Церкви, уже обладаем небесным гражданством. В Городе нас числят своими согражданами. Город это и есть Церковь — сообщество искупленных, как тех, кто уже водворился у Господа, так и нас, совершающих земной путь. И у каждого из нас есть задание, миссия. Детали могут быть разными — кто-то строит храмы, кто-то учит детей, кто-то развозит продукты по магазинам, но главное остается неизменным — быть проводниками спасающей и исцеляющей любви Божией в этом падшем мире.

Мире, где всегда не хватает любви и мира, а вот ярости и страха всегда хоть отбавляй. Мы не принадлежим к этому миру — “Наше же жительство — на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа (Фил.3:20)”. Но нам легко забыть о том, кто мы такие и зачем мы здесь, и предаться тем же страхам, ярости и ненависти, что и все остальные.

Библия постоянно говорит о духовной битве, в которую мы вовлечены, но этот конфликт принципиально отличается от всех конфликтов, бушующих в мире — христиане побеждают зло добром, их усилия направлены на исцеление душ и отношений, на примирение людей с Богом и друг с другом. Христианская победа состоит в том, чтобы дурной человек обрел покаяние, спасение и жизнь вечную, чтобы враг сделался братом — как Апостол Павел и очень многие после него.

Для мира сего борьба со злом — это борьба за уничтожение носителей зла. Недавно мне попалась замечательная, вдохновляющая фраза: “Каждое насилие, о котором я узнавал, было как бы насилие надо мною лично. И я дал клятву бороться со злом до последнего дыхания”. Когда я выяснил имя автора, она оказалась еще и глубоко поучительной — это Феликс Эгмундович Дзержинский, террорист и массовый убийца. Впрочем, не он первый — Робеспьер тоже начинал с высокого идеализма, и даже боролся за отмену смертной казни. Борьба со злом очень быстро сносит у человека все моральные ограничения —мне же можно, я же со злом сражаюсь! И когда христиане начинают по-мирски сражаться со злом, они катятся туда же — к Дзержинскому и Робеспьеру.

Там, где подлинный христианин ищет обратить, мирской человек ищет уничтожить — и христиане иногда поддаются этом мирскому настроению. Это особенно заметно в интернете. С христианской точки зрения, человек, который неправ — это человек, которого нужно приобрести для Господа. С мирской — враг, которого пока невозможно уничтожить физически, но которого нужно уничтожать вербально. Тиражировать сказанные им глупости и гадости — или просто неудачные слова. Объявлять его мерзавцем и идиотом, психом и выродком, желательно на весь интернет, со множеством перепостов.

Надо вспомнить о том, что у нас, в Небесном Иерусалиме, так не делают. Это чужой нам обычай и не нам его перенимать. У нас есть у кого учиться — у нашего Господа, Иисуса Христа, и у наших сограждан, святых.

 

Чего не требует прощение

 

Нам строго заповедано прощать. «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6:14–15). Это не просто благопожелание: «хорошо бы, вы прощали». Это безусловное требование: вы должны прощать, иначе вы погибнете.

Людям бывает трудно простить из-за того, что у них сложились ошибочные представления о прощении. Давайте вспомним, чем прощение не является.

Во-первых, простить — не значит проигнорировать обиду или преступление. Иногда людям кажется, что простить — значит признать, что ничего страшного не случилось, «ерунда все, не стоит так переживать». Но люди никак не могут признать «ерундой» то зло, которое потерпели они или их близкие. Прощение этого и не требует — оно требует обратного. Да, против вас согрешили. Да, вам причинили глубокую боль. Да, с вами обошлись дурно и несправедливо. Именно это и создает ситуацию, в которой вы призваны прощать.

Во-вторых, простить — не значит признать, что зло не заслуживает наказания. Когда мы видим злодеяние, наше сердце вопиет, что зло требует кары, и это глубокая нравственная интуиция, которая напоминает нам о том, что Бог возлюбил правду и возненавидел беззаконие. Что же, ни один нераскаянный грех в этом мироздании не уйдет от наказания. Это исключено. Как говорят величественные и пугающие строки Откровения,

«И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими. Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим» (Откр.20:12,13).

Можно уйти от человеческого правосудия, можно уехать в Южную Америку (как, например, это сделали некоторые нацистские преступники), можно мирно умереть в глубокой старости — но это не поможет избежать Суда. От него нельзя спрятаться даже на дне морском — даже Марианская впадина в день суда отдаст своих мертвецов. Во вселенной нет места, откуда нет выдачи на суд Божий. Злодеи обязательно столкнутся со своими злодеяниями. Все пожнут, что посеяли. Своими делами преступники уготовали себе участь бесконечно более горестную, чем можно помыслить. Апостол не говорит: «Не мстите за себя, потому что злодеи не заслуживают наказания». Он говорит: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу [Божию]. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» (Рим.12:19).

Является ли это возмездие чисто загробным, относящимся к концу времен, эсхатологическим, как говорят богословы? Не совсем. Бог установил здесь, на земле, институт, которому поручено обуздывать злодеев и ограждать мирных людей. Это государство.

«Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо [начальник] есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим.13:1–4).

Государство, в рамках возложенной на него Богом миссии, может прибегать к мечу для обуздания злых, а люди — к защите государства. Это не является местью, потому что государство утверждает неизменный для всех закон, а не мстит за личные обиды.

В-третьих, простить — не значит испытывать теплые чувства к обидчику. Если нас ранили, мы можем испытывать боль, и это естественно. Простить — значит, безусловно отказаться от мести. Например, святой апостол Павел говорит: «Александр медник много сделал мне зла. Да воздаст ему Господь по делам его!» (2 Тим. 4:14). Видимо, святой апостол не испытывает особенно теплых чувств к меднику — но он наотрез отказывается мстить ему, ожидая суда от Бога.

В-четвертых, простить — значит не обязательно «восстановить отношения». В идеале это так, но не всегда. Если вы стали жертвой мошенников, вы должны простить их, но не обязаны дальше иметь с ними дело.

Прощение лишает обидчиков власти над нами; оно дает нам возможность двигаться дальше, не растрачивая свою жизнь на бессильный гнев. Бог Сам разберется с дурными людьми. А мы должны заняться тем, что нам поручено.

 

Что для нас важнее?

 

Представьте себе общину верующих христиан. Люди являются прихожанами одного храма, знают друг друга в лицо, несколько раз в неделю собираются в церкви, чтобы, во главе со своим священником, совершать Литургию, читают слово Божие, помогают друг другу и вообще тем, кто нуждается в помощи.

Но вот в общине разгорается конфликт. Дело в том, что одни из прихожан пользуются смартфонами на операционной системе «андроид», в основном производства фирмы «Samsung», а другие – айфонами, которые производит, как известно, фирма «Apple». Поклонники «андроида» указывают на то, что на айфонах есть изображение надкушенного яблока – все это в высшей степени подозрительно! – а сама фирма поддерживает содомитов. Сторонники айфонов отвечают, что ничего зловещего в яблоке нет, и там ничего такого не имелось в виду, а «Samsung» украл все идеи у «Apple», так что покупать эти телефоны – значит делаться соучастниками в воровстве. Спор разгорается, люди обмениваются язвительными замечаниями и прямыми оскорблениями. Обе фирмы в глазах их сторонников становятся всё более прекрасными и заслуживающими восхищения, а в глазах противников – воплощением зла, порока и прямо-таки чего-то мрачного и демонического.

Обе стороны пытаются усовестить друг друга, напоминая о суде Божием, который грядет на нечестивых пользователей продукции «Apple» или, соответственно, «Samsung», но без особого успеха. Уж с такими закоренелыми во зле людьми им приходится иметь дело. Те и другие теряются в догадках, какую позицию занимает священник. Люди предаются мучительным и тяжким подозрениям: почему он молчит? Наверное, он тайный «яблочник»! А мы ему доверяли! Или нет, поговаривают, что видели, как он звонил по samsung'у… Вот ведь негодяй! В любом случае, отмалчиваться, когда вся община охвачена эпической битвой между Добром и Злом, Правдой и Ложью, – это просто… непорядочно! Все честные люди охрипли и изнемогли, повергая вражеский «Apple» (или, соответственно, «Samsung»), разбили по три клавиатуры, препираясь в интернете, надорвались и заболели, впали в нищету, потому что им, за всей этой борьбой, было невозможно работать, а он не хочет прямо и честно встать на сторону Добра!

Наконец священник обращается к общине с увещеванием прекратить распри – но всё, что люди хотят слушать, жадно ловят, пытаются через силу отыскать в его словах, – это: за кого он, наконец, – за «Apple» или за «Samsung»?

Читатель, возможно, сочтет это карикатурой. Никто не станет учинять ссору и скандал таких масштабов из-за марки мобильного телефона. Это было бы полным безумием. Конфликт между двумя корпорациями, их разбирательства в судах, кто у кого что украл – это совсем не то, что для христианина может быть важнее заповеди Спасителя: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13: 35) – и многочисленных увещеваний Писания относительно братской любви и единства.

А что может быть важнее? Ради чего преданный христианин может пренебречь заповедью Божией? Ну, участники смартфонного конфликта говорят, что они за Правду, за Истину, против врагов Божиих, но нам-то со стороны эти отговорки кажутся просто бредовыми. Мы-то видим, что на самом деле для людей брендовая лояльность оказалась важнее преданности Господу.

Но это потому, что мы видим весь конфликт со стороны – как бы с точки зрения ангелов, которые плачут над нелепостью наших ссор. Но когда мы сами вовлечены в препирательства, нам обычно кажется, что это вовсе не глупость, что нет ничего важнее предмета нашего раздора. Более того, очень скоро сама христианская вера оказывается в подчиненном положении, имя Божие, слова Евангелия, примеры святых упоминаются лишь затем, чтобы поддержать свою сторону в конфликте.

Ничего нового тут нет – об этом искушении хорошо написал, например, английский писатель К.С. Льюис в своей книге «Письма Баламута», где один бес дает совет другому: «Если ты сделал мир целью, а веру – средством, человек уже почти в твоих руках, и тут совершенно безразлично, какую цель он преследует. Если только митинги, брошюры, политические кампании, движения и дела значат для него больше, чем молитва, таинство и милосердие, – он наш. И чем больше он “религиозен” (в этом смысле), тем крепче мы его держим».

Перед лицом вечности наши споры и раздоры выглядят так же глупо, как Великое Смартфонное Противостояние, о котором речь шла выше. А христианин каждый день живет перед лицом вечности – и видит, что важно другое. Любовь, единство, хранение заповедей, верность святой Церкви. Всё уйдет – страны и государства, партии и корпорации, – а Церковь войдет в вечность. И принадлежность к Церкви бесконечно важнее принадлежности к чему бы то ни было еще.

Это не значит, что мы не можем принадлежать к партии, корпорации, государству или еще какому-то сообществу, – это значит, что, когда это сообщество требует от нас кинуть камнем – физическим или словесным – в нашего брата во Христе, нам надо вспомнить, что для нас важнее.