Вот что руководило мною при составлении прилагаемого при сем труда. Насколько достиг я своей цели судить не мне.

От автора

Теперь уже сознана всеми потребность в местной истории ¾ в истории, которая бы жителю каждой отдельной местности и каждого прихода говорила о том, что место, где он живёт, не дикая пустыня, и храм, где он молится, не мёртвый камень, что вековыми усилиями накоплялось то культурно-историческое богатство, которым он щедро пользуется ныне, что трудом, заботливостью и неустанным усердием предков созидалось всё, начиная от фундамента и стен храма и кончая теми духовными ценностями, какие живут и проявляются в деятельности существующих при храме учреждений.

Вот что руководило мною при составлении прилагаемого при сем труда. Насколько достиг я своей цели судить не мне.

Что касается источников и пособий, какими я пользовался при своей работе, то они мною указаны частью в самом тексте, частью в примечаниях к нему ¾ это: материалы местного церковного архива, как то: приходская летопись, описи церковного имущества, Клировые Сиротские и исповедные ведомости, книги брачных обысков, исторические и приходо-расходные; Указы духовной консистории и распоряжения гражданской власти; разного рода договоры, завещания, протокольные постановления, рапорты и другие документы, касающиеся церкви и церковно-приходских учреждений. Некоторые печатные издания, относящиеся к делу, как, например, «Описание Спасо-Каменного монастыря» Н.Суворова; «Преподобный Дионисий Глушицкий и его ученики» И. Верюжского, «Исторические и топографические известия по древности о России и частью о городе Вологде и его уезде» А. Засецкого, «Вологодский край» Н.В. Ильинского и других. А также статьи и заметки по истории церквей и монастырей Вологодского края, печатавшихся в разное время в Вологодских Епархиальных ведомостях и других журналах; устные рассказы и воспоминания местных старожилов.

Должен оговориться, что ограниченность архивных материалов, какими я мог располагать, часто вынуждала меня к крайности и недоговорённости именно там, где в интересах читателя следовало бы быть наиболее обстоятельным. Впрочем, я и не ставил себе целью писать обстоятельное историческое исследование, а старался лишь сгруппировать воедино и изложить в последовательном порядке те отрывочные сведения о Святолуцкой церкви и приходе, какие были разбросаны по разным документам и книгам или сохранились в памяти местных жителей, причём во многих случаях за неимением данных с достоверностью говорить, о чём мне приходилось прибегать к собственным догадкам и предположениям.

Так как человеку, по пословице, свойственно ошибаться, то легко допускаю, что в моей работе найдутся и ошибки, и неточности, за те и другие заранее прошу читателя извинить меня и вообще отнестись к моему труду с наивозможной снисходительностью. Я готов как древний летописец, просить своих читателей: «молю, вы, братие, аще что писах или недописах, не кляните мя, а исправляйте Богоделя» (Из Ипатьевской летописи).

Автор священник Н.Юшков

Октября 1935 г.

«С подлинным верно» О.Якуничева

VIII – 1970 г.

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Церковь

Глава I

                                                                          Дела давно минувших дней,

                                                                          Преданья старины глубокой

(А.С.Пушкин)

    И чудятся мне подвиги людей и жизнь давно былая…

    ¢ Святая Лука: происхождение названия местности. Первая попытка устроить здесь церковь. Преподобный Фёдор Ростовский. Возникновение монастырька. Его запустение и возникновение. Преподобный Дионисий Глушицкий и сподвижник его Пахомий.

    Николаевская Святолуцкая церковь в настоящее время находится в пределах Первомайского сельсовета Сокольского района, а по прежнему административному делению в пределах Вологодского уезда, близь истоков реки Сухоны из Кубенского озера, в расстоянии 40 верст от г. Вологды и в 18 верстах от ст. Сухона, Северной железной дороги. В местности называемой Святая Лука.

    Название «Лука» означенная местность получила от большой двухверстной излучины, которую делает река Сухона вблизи Кубенского озера. На эту излучину, носившую прежде название кривой Луки, есть указание в древней летописи Спасо-Каменного монастыря. Там говорится, что Белозерский князь Глеб Василькович путешествуя около 1260 г. в Устюг по реке Сухона заметил, что эта река, вблизи Кубенского озера, делает излучину, уклоняясь от прямого пути около двух поприщ (2 версты), а поперёк по перешейку «яко ввержение камня» (можно камнем перебросить). Он велел перекопать перешеек, поставил на этом месте крест и этот канал получил название «Княже-Глебова прость» (прямизна). Подобный же канал князь устроил и на реке Вологде при впадении её в Сухону, который получил такое же название.

    В настоящее время в народе исчезла память о том, кто делал перекопы на Сухоне. Приходится часто слышать рассказы о делах Петра Великого, которому стали приписывать и перекопы князя Глеба.

    Ни какой церкви до конца XIV века на Святой Луке не существовало. Первую попытку устроить здесь церковь сделал Преподобный Фёдор Ростовский (1409 г, летопись Ростовского Борисоглебского монастыря). Так об этом рассказывает Преподобный Фёдор ¾ основатель этого монастыря. Заботясь о благе созданной им обители, в одно время задумал отправиться на поиски удобного для рыбной ловли места. С этой целью, взяв двух иноков, он отправился в Вологду край. Там Фёдор нашёл место называемое Святая Лука. Обошедши это место и убедившись, что оно удобно для монастырского строения, преподобный решил занять себе займище.

    Прежде всего, он поставил келью, а затем вознамерился на облюбованном месте соорудить и церковь. Но этому благому начинанию не суждено было осуществиться, так окрестные жители, тогда ещё не просвещённые христианскою верою инородцы Чудского племени (Чудь заволоцкая), сделали нападение на займище. Причём келью разрушили, а самого Преподобного изгнали.

    Изгнанный из Святой Луки подвижник вместе со своими учениками ушёл в Белозерский край и там, на реке Ковже, основал Никольский монастырь (в начале XVIII века упразднённый).

    О последующих событиях на Святой Луке даёт сведения упомянутая выше Спасо-Каменская летопись. Из неё мы узнаём, что чьими-то усилиями здесь всё-таки положено было основание обители. Но существовала она не долго. Тамо-же на Святой Луке, говорится в летописи, общий монастырь запустел и церковь надеся не брегома ни кем-же. Церковь же была искони Апостола и Евангелиста Луки и оттого-то весь зовётся Святая Лука, то есть Сухонская излучина с основанием на её берегу церкви как бы освятилась, почему и стала называться (в месте «кривая») Святая Лука.

    Из летописи не видно, почему именно созданный монастырь был оставлен первоначальными основателями. Но прискорбный случай с Преподобным Фёдором заставляет предполагать, что запустение обители произошло вследствие не прекращавшихся нападений «неверных».

    В состоянии запустения Святолуцкая обитель оставалась лет около двадцати, пока на Святой Луке не пришёл Преподобный Дионисий (Глушицкий), которому принадлежит честь восстановления упразднённого монастыря.

    Произошло это по свидетельству пансиевой летописи таким образом. Преподобный Дионисий прожив 9 лет в Спасо-Каменском монастыре, стал просить игумена Дионисия (святогорца) позволения уединиться куда-нибудь для безмолствования. Игумен дал на это согласие (благословение). И вот преподобный вместе с другом своим иноком удалился искать себе места для пустынножительства. Обходя восточную сторону озера Кубенского, иноки достигли места «Святой Луки», где находился запустевший монастырь. Понравилось странникам это прекрасное место. Оно действительно представлялось странникам как духовные, так и материальные выгоды для воссоздания уединённой иноческой обители.

    Кругом вековой сосновый бор, в тени которого протекала река Сухона. Воздух был напоен чудным ароматом смолы. Солнце золотило верхушки высоких и развесистых сосен. И ещё ярче, зеленее, ещё гуще разрасталась зелень по земле, и земля, казалось, улыбалась небу разноколерными цветами. В воздухе звенели чудные песни пернатых. В отдалении, в отлогих берегах, сверкая на солнце, волновалось озеро. Могла ли не понравиться эта тихая, благодатная пустыня истинному любителю монашеского уединения, каковым был преподобный Дионисий? Боголюбивое, чистое сердце его, всегда способное восхищаться дивным творениям дел божих, уже подсказывало ему, что только здесь, вдали от соблазнов мира и бурь житейских, возможно всецело созидать своё спасение и возноситься духом горе. И вот Дионисий с другом своим решились поселиться здесь и возобновить древнюю обитель.

    Сперва они поставили себе хижину для жилья, а потом и приступили к построению церкви во имя святителя Николая.

    Так церковь требовалась для них небольшая размером, а материал для неё ¾ лес был очень близко, притом же пустынники не заботились много об излишнем украшении и великолепии, довольствуясь только самым необходимым, то при единодушном старании и усилиях труда она скоро и была ими устроена.

    Много способствовало этому и то, что преподобный Дионисий сам мог написать для храма святые иконы. Но этим не кончились труды и заботы друзей подвижников. Нужно было ещё освятить храм и приискать для него священника, так как они были оба только простые иноки.

    Между тем средств для этого у них никаких не было, да и не легко было найти священника, который бы согласился священнодействовать в их пустынном храме и разделять с ними их труды и лишения. Однако преподобный Дионисий, полный надежды на Бога, не пал духом и, посоветовавшись со своим подвижником, пошёл в Ростов к архиепископу Григорию просить благословения на возобновление монастыря и освящение церкви.

    Архиепископ Григорий, бывший постриженник и игумен Спасо-Каменский, с любовью принял выходца из каменного монастыря, вполне одобрил его намерения и не только дал ему всё просимое, но и самого просителя возвёл в священный сан. Таким образом, на Святой Луке снова начала устраиваться обитель иноческая. Это было около 1396 года.

    Душевно рад был Пахомий, что друг его и сподвижник удостоен священного сана, и что отныне они в своей уединённой пустыньке не будут лишены церковной службы. С великим благоговением и страхом он стал служить преподобному Дионисию при совершении им Божественной литургии и других священнослужений.

    Сам преподобный Дионисий, приняв на себя священный сан, предался ещё большим подвигам поста и молитвы. Чистыми руками приносил он бескровную жертву в своей малой и уединённой церкви и, постоянно возносясь душой на небо, часто совсем позабывал требования и нужды телесные: «Хлеба причащаяся единою днём и воду по оскуду пия» (Рукописи «Житие преподобного Дионисия»). Такая скромная (строгая) подвижническая жизнь не могла долго оставаться тайною и не обратить на себя внимания людей.

    Быстро стала распространяться молва в окрестности о новом монастыре и святой жизни его строителя. Стали приходить к ним окрестные жители то для богомолья в их пустынном храме, то для душеполезных советов и наставлений. Пришёл один брат и для постоянного жительства, с ними блаженный Пахомий.

    Радовался прославлению святого места, но не так смотрел на это преподобный Дионисий. Он для того и вышел из Каменного монастыря, что желал работать Богу в совершенном безмолвии и уединении, поэтому ему тяжело было слышать похвалы себе, всеобщую молву и быть предметом почтения и уважения приходящих, что он вменял себе в стыд и грех. Мысль о пустыне пробудилась в нём с новой силой и не оставляла его ни на минуту.

    Ещё не выходя из своего монастыря, преподобный Дионисий стал жить, как пустынник, дни и ночи проводил в молитве и коленопреклонениях, и вёл жизнь столь строгую и суровую, что сподвижник его Пахомий стал тяготиться ею. Заметив это, преподобный сказал ему, чтобы облегчить его тайный помысл: «Брат Пахомий! Я слышал, что на восточной стороне Кубенского озера, поприщ за пятнадцать отсюда, на реке Глушице, есть пустынное место. Там я желал бы уединиться и пребывать в совершенном безмолвии. Ты же оставайся здесь, пусть остаётся с тобою и недавно пришедший к нам брат, и да будет вам Бог помощник, прибежище и сила на врагов». Пахомий не стал прекословить желанию преподобного Дионисия. Сотворив молитву, они взаимно целовали друг друга и разошлись. Пахомий остался на Святой Луке при храме святителя Николая, а Дионисий пошёл искать того места пустынного, о котором он слышал.

Глава II

Приписка Святолуцкой обители к Вологодскому Борисо-Глебскому монастырю. Переход её в вотчину Спасо-Каменского монастыря. Значение этого события для местного населения: земельные, податные и судные льготы. Материальное состояние вотчинской обители и её упразднение.

Долго ли настоятельствовал Пахомий и каково было состояние Святолуцкой обители после оставления её Дионисием сведений об этом не сохранилось. Известно только, что впоследствии Никольский монастырь на Святой Луке был приписан к Вологодскому Борисо-Глебскому монастырю, находившемуся на острове реки Сухоны называемом Глебове, в 10 верстах от села Шуйска. А около 1479 года, супругою Великого князя Василия Тёмного Марией Ярославной, он был пожалован с деревнями Спасо-Каменскому монастырю в качестве вотчины, причём Борисо-Глебский монастырь был вознаграждён деньгами. Для крестьян Святой Луки это обстоятельство, без сомнения, имело большое значение.

Исторически известно, что крестьяне монастырских вотчин получали от князей обширные земельные наделы, значительные податные льготы и, кроме того, освобождались от суда княжеских наместников, волостелей и тиунов. Те же самые льготы получили и крестьяне Святой Луки, как только перешли в вотчину Спасо-Каменского монастыря. На это есть прямое указание в одной жалованной Спасо-Каменскому монастырю Княжеской грамоте от XV века. «Кто в тех сёлах и в деревнях в монастырских, ¾ говорится там, ¾ имеет жити людей тутошных старожильцев и пришлых,… и тем их людям ненадо-бе моя княт… дань, ни которая пошлина, ни ям, ни подводы, ни мыт, ни томгани явна, ни восмничье, ни костны, ни весчее, ни писчее, ни ияшенное, ни рыбное, ни кожевеная купица, ни лугов моих не косят, ни коня моего не кормят, ни сёл моих не пашут, ни двора моего, ни наместнича двора, ни волостелева двора, не ставят ни к сотским, ни к старостам, ни к десядским с тяглыми людьми не тянут, ни в какие проторы (расходы), ни в разметы, ни в иные ни которые им пошлины не надобе. А наместницы мои Вологодские и заозерские и Сямские, Бохтюжские и их тиуны не вступаются у них в те люди в монастырские ни чем, не судят их ни в чём, ни кормов своих у них не емлют, ни высылают к ним ни почто, а приветчики и доводчики поборов своих не берут, не въезжают к ним ни почто, а ведает и судит игумен с братиею свои люди, сам во всём и в разбое, и тяжбе с поличным, и в душегубстве или их приказчик. А со всех деревень монастырских и Святолуцких деревень игумен и его братия дают мне князю... оброком десять рублев, с году на год, в мою казну, а более того им ненадобе ничто. Также мои князии, бояре и боярские люди, и всякие у тех людей у монастырских в сёлах и во всех деревнях сильно не ставятцо никто, ни кормов, ни подвод, ни проводников у них не емлют, через сю грамоту кто на тех людях на монастырских что возмёт или кто изобидит, то тому от меня князя… быти в казни, а кому на грамотники грамоту, а на сю грамоту мою грамоту грамоты нет иные…».

От всяких податей и сборов, как то: ямских денег («ям»), мытных явочных, от всевозможных таможенных пошлин («тамга») и всяких мирских раскладок с тяглыми людьми. Все их податные отношения к князю исчерпывались уплатой ему от монастыря ежегодного оброка в 10 рублей.

В общем, в XV веке вотчинные крестьяне Спасо-Каменного монастыря жили на полном земельном просторе при самых значительных податных и судных льготах. Эти льготы были так широки, что в XVII веке царь Михаил Фёдорович счёл нужным сократить их. А именно в 1623 г. от царя Михаила была дана Спасо-Каменскому монастырю новая жалованная не судимая грамота, которая, между прочим, определяла, что: 1) монастырские вотчины обязаны давать ямские деньги и стрелецкие хлебные запасы, и городовое и острожное дело делати по писцевым и дозорным книгам с живущего с сошными людьми вместе, от чего они ранее были свободны; 2) судная вотчинными крестьянами в душегубстве и тяжбе с поличными предоставлялася впредь уже не игумену, а царским воеводам и волостелям.

С другой стороны, означенная грамота подтверждала все прочие старые льготы, данные монастырским крестьянам князем Андреем Васильевичем, указывала и некоторые новые. Эти последние состояли в следующем:

1) не облагается ни какими пошлинами рыбная ловля монастырских ловцов на Кубенском озере, а также монастырские дворы, амбары и лавки;

2) монастырским людям ни кому из посторонних, незванному на пиры, ездить не дозволяется, а кто к ним на пир и братчину, говорится в грамоте, придёт пить не зван и они того вышлют вон;

Впоследствии, как видно из описи вотчины Спасо-Каменского монастыря 1670 г., в Святой Луке значится: одно село под тем же названием и 12 деревень: Прилуки, Кузнецово, Зубарево, Линяково, Верхотина Карпова, Власьево, Пахотино, Кочеватик, Клыжево, Стребыковский Починок, Верхотина-бесова, Шелпины Озерки. Надо думать, что эти именно деревни принадлежали ранее Святолуцкому монастырю до перехода его в вотчину около 1479 г., если только означенные деревни существовали в то время, а не после возникли.

Каково было состояние Святолуцкой обители в вотчинном владении Спасо-Каменского монастыря ¾ никаких обстоятельных сведений об этом не сохранилось. Находим лишь краткое известие в окладной книге, где записывались церковные дани: 1618 г., что церковь Николая Чудотворца во Святой Луке ежегодно платила «десятины» 1 рубль 13 коп. десятинного, назывался оклад, который взыскивался с церквей и монастырей в пользу Вологодского архиепископа, при чём количество десятины зависело от числа дворов в приходе и от их качества, а по качеству дворы в древности разделялись на четыре разряда или статьи: дворы лучшие, средние, молодшие и худые. Согласно с этим разделением и повинности церкви и монастыри платили в разных размерах.

В окладной книге 1618 г. число дворов не показано, поэтому можно заключить, смотря по количеству десятины, только о сравнительной доходности Святолуцкой церкви. Хотя рубль XVI – XIII столетия и равнялся 14-ти нынешним, во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что Святолуцкая церковь была не богата. Это можно видеть уже из того, что она платила дани меньше всех прочих церквей (за исключением Ильинской на Мехтоше), состоящих в то время в вотчине Спасо-Каменского монастыря.

Упразднён был Никольский монастырь на Святой Луке ещё до штатов 1764 г. Существовала ли в ту пору деревянная церковь в честь Николая Чудотворца, созданная трудами преподобного Дионисия, неизвестно, так это была церковь «малая», между тем у монастыря имелись уже деревни, которые он должен был обслуживать, то всего вероятнее, что впоследствии вместо малой церкви была устроена в монастыре другая больших размеров. Во всяком случае, как увидим дальше, ко времени создания каменного храма на Святой Луке, здесь существовала деревянная церковь «Сретения Господня да Николая Чудотворца».

Глава III

Е.Поселянин

    Создание на Святой Луке каменного храма. Устройство каменной колокольни и ограды.

    Существующая в настоящее время на Святой Луке каменная двухэтажная церковь с тёплым храмом внизу и холодным вверху создавалась постепенно.

    Первоначально по благословенной грамоте Иринея, епископа Вологодского, данной в 1779 г. был устроен нижний каменный храм, ныне тёплый, каковой и был, и был окончен постройкой в 1786 г.

    Верхний храм, ныне холодный, был заложен в 1794 г., а окончен постройкой стен в 1795 г. Подрядчиком при означенной постройке был некто Александр Мезенцев.

    6-го декабря 1795 г. происходило торжественное поднятие на новую церковь деревянных крестов. По этому случаю, между прочим, для церковников и плотников в почтение им было устроено на счёт церкви угощение, состоящее по тому времени из вина и пива. Подобного рода угощения, как видно из расходных церковных книг, в то время были обычными при начале и окончании всякой значительной работы.

    В 1799 г. была заложена каменная трапеза, оконченная клажей в том же году. Тогда же были в верхней церкви устроены полы и решётки в окнах, а через год (1801 г.) сделан иконостас, в который вошли новые образа, написанные иконописцем Василием Дмитриевичем Муромцевым.

С окончанием иконостаса стало возможным приступить к освящению церкви и вот в мае 1802 г. церковный староста (крестьянин деревни Гульёва Андрей Григорьев) пошёл в Вологду просить об освящении вновь сооружённой церкви. Освящение состоялось 17 мая и видимо при участии каких-то представителей епархиального города, так как в расходной книге 1802 г. упоминаются 15 руб., уплаченных за освящение церкви «соборным» с добавкою: им же (то есть соборным) на харч 4 руб.

По случаю освящения, для участников торжества по обычаю последовало угощение, на этот раз более богатое, чем в другое время. Расходная книга отмечает, что вина в этот раз выпоено церковникам и Богоносцам на 6 руб., а солоду и хмеля для варения пива куплено на 53 руб. Значительность денежной суммы, израсходованной на пиво, даёт основание думать, что в означенном пиршестве участвовали не одни только церковники и Богоносцы, но и приходские люди. То есть это была, в собственном смысле, «братчина» (общеприходский пир), какие в старину были очень распространены на севере России.

Подобное же пиршество, но неизвестно по какому поводу, отмечено в расходах книги 1815 г. под 20 июля, причём там прямо сказано, что это угощение было устроено «для народа». Участие церковников в распивании вина и пива в таких случаях в старину ни кому не казалось предосудительным.

В период времени с 1804 г. по 1808 г. вокруг церкви была срублена деревянная ограда и в ней устроены тёсовые ворота. До указанного времени, очевидно, или совсем ни какой ограды не было, или, если и была какая-нибудь, то она, по всей вероятности, представляла собой обычный простой огород. В 1811 г. новосозданная церковь, по-видимому, подверглась некоторому покушению со стороны воров, так как в расходной книге этого года упоминаются деньги, уплаченные соцкому заседателю и понятым за учинения следствия по делу о поломании церковных решёток. Была ли при этом окрадена церковь или церковная казна неизвестно.

С 1812 г. начинается подготовка материалов для строения каменной колокольни: привозятся из-за озера, с Устья Кубенского и других мест камни для фундамента, устраиваются кирпичные заводы вблизи церкви и т.д.

Съестные припасы были получены им ранее; ранее были выданы ему и деньги 1545 руб., так что дополучить с церкви оставалось лишь 355 руб. Но причт и церковный староста Иван Трифанов согласились выдать Масленикову только 48 руб., ссылаясь на то, что: 1) он плохо выбелил колокольню, так что верхний этаж почти весь «облинял» и 2) что недостающей суммы 307 руб. у церкви в наличности не имеется, «а когда накопят, тогда и сделают с ним окончательный расчёт».

По этому поводу подрядчиком Маслениковым была подана на имя Вологодского епископа Онисифора жалоба, в которой он просил предписать выдать неуплаченную сумму, так как он «претерпевает большее беспокойствие и недостатки для расплаты с работниками». Жалоба имела успех. Положенная на ней резолюция епископа Онисифора гласила: «предписать священнослужителям, чтобы они непременно удовлетворяли просителя, поелику он не обязываем оставлять в залог им на 10 лет остальные деньги».

Окончательный и вполне надлежащий вид колокольня получила лишь в 1832 г., то есть спустя 20 лет после закладки, когда на ней был воздвигнут шпиль высотою до 7 сажен. За что и было уплачено подрядчику Косме Догадаеву по договору 200 руб. «да за хорошую отделку и хорошее поведение с согласия приходских людей» прибавлено ещё 25 руб. На вполне на исправной колокольне, очевидно, не вполне соответствовал старый, разбитый зазвонный колокол, а поэтому в 1833 г. он был перелит на новый.

Три последующие года (1834 ¾ 1836) были как бы передышкой в деле церковного строительства, так как с 1837 г. снова начались церковные работы по устроению на этот раз уже каменной ограды, а именно: устраивались новые кирпичные заводы, нанимались люди для уравнивания мест вокруг церкви, для собирания камня под фундамент и так далее. А после заключения договора с подрядчиком Михаилом Чюриным приступлено и к самому делу.

Клажа ограды была окончена в 1840 г., причём новая ограда состояла из 60 столбов с четырмя башнями по углам и имела в окружности 120 сажен. За всю означенную работу, согласно договора, было уплачено подрядчику 318 руб. 50 коп.

Постройка ограды была, так сказать, последним этапом в деле долголетнего церковного строительства. Теперь, если чего и не доставало храму, то надлежащего внутреннего убранства, самое же главное: храм, колокольня и ограда было сделано.

До сих пор наша речь была о том, как создавался храм, далее мы должны говорить о том, как он украшался и явился в настоящем своём виде. Но предварительно скажем ещё о другом.

Глава IV

В.Поселянин

    Состояние церковных доходов в I -й половине XIX века: сборы с прихода натурою: денежные пожертвования «в церковное строение», жертвы животными, холстом и одеждой, «береговое», арендная плата с земельных угодий; выручка от продажи свеч; кружечный и кошельковый сборы и денежные ссуды частных лиц.

    После того, как мы до конца проследили историю церковного строения, не безынтересно будет указать источники, из которых церковь черпала средства, необходимые для столь крупных строительных работ: как создание каменного холодного храма, каменной ограды и колокольни. С этой целью необходимо обратиться к обзору церковных доходов и их источников за соответствующий период времени (1794 – 1840 г.г.).

    Из приходных церковных книг этого периода мы видим, что в то время источниками церковных доходов были: во-первых, сборы с прихода натурою, как то сбор ржи, овса, пшеницы, льну масла, яиц и рыбного сущу. Этот источник церковного дохода был самый значительный сравнительно с другими.

    Сбор натурою не редко приносил сотни пудов хлеба, например: 1827 г. было собрано 100 пудов ржи и 93 пуда овса.

    В 1830 г. крестьянин деревни Ертебина соседнего Бохтюжского прихода Иван Фёдоров один пожертвовал 50 пудов ржи.

    Другим наиболее значительным источником церковных доходов являлись пожертвования в церковь деньгами и разными предметами. Сюда относятся, прежде всего, денежные пожертвования со специальным назначением, на церковное строение, иногда очень незначительные, а иной раз и довольно крупные, в приходных книгах то и дело встречаются выражения: «некто в церковное строительство поусердствовал или некто в церковь приложил такую-то сумму денег». Так, например, дворянская девица Надежда Николаевна Милюкова в 1840 г. пожертвовала на достройку ограды 500 руб., а помещица Екатерина Васильевна Дурново в 1814 г. на свои собственные средства устроила в трапезе верхнего храма Казанский придел и после своей смерти завещала 500 руб. в качестве вклада на достройку церкви.

    Помимо денежных сумм, в церковь очень часто поступали жертвы животными (овцы, также куры), холстом и одеждой.

    Из одежд в церковь жертвовалось положительно всё, что только могло иметь какую-либо ценность, как то: «убрусы», овчины, новины, сушуны, тугаи, троеклинки, женские рубашки, телогрейки, чулки и т.п. Все пожертвованные в церковь предметы потом продавались церковным старостою, и деньги поступали уже непосредственно в церковную казну. Так в 1831 г. было продано 340 аршин прикладного (жертвованного) холста.

    В качестве постоянного ежегодного дохода в приходных церковных книгах упоминаются ещё так называемые «береговые» ¾ иначе сказать плата, взимавшаяся в пользу церкви, во время «лесной ярманги» за постой плотов у церковного берега и аренды за церковные пожни, сдаваемые в картому на известное число лет. Эти аренды и береговое, достигали до 100 руб. в год общей суммы, по тому времени считались значительным доходом.

    По временам в приходных книгах упоминаются и значительные случайные доходы. Так, например, в 1834 г. с помещицы Сапожниковой было получено в пользу церкви через Вологодский земский суд 450 руб. По какому (поводу) случаю был предъявлен этой помещице иск со стороны церкви неизвестно. Что касается прочих источников церковного дохода, как то: выручки от продажи свеч и ежемесячных подаяний в кошелёк и кружку, то они могут быть названы по справедливости ничтожными. Доход, извлекаемый отсюда, исчислялся всего лишь несколькими рублями в месяц. Лишь в приходной книге под 1816-м г. отмечено, что из кружки вынуто 80 руб., пожертвованных неизвестной особою.

    Наконец в рассматриваемый период времени был сделан в церковь первый вечный вклад, а именно: помещица Екатерина Васильевна Дурново после своей смерти завещала 2000 руб. ассигнациями в Вологодский приказ общественного призрения с тем, чтобы проценты с первой тысячи отдавались ежегодно в Святолуцкую церковь на масло, дабы в сделанном ею приделе горела неугасаемая лампада, а проценты с другой тысячи шли священнику с причтом на поминовение души её.

    В общем, денежные средства церкви были скудны, хотя источников их, как видим, и много было.

    И вот эта скудость средств, часто далеко не достаточных для тех больших строительных работ, какие в то время производились при церкви, вынуждала последнюю не однократно обращаться к займам денег у частных лиц. Записи приходных книг за 1820 – 1824 г.г. прямо пестрят обилием церковных займов, при этом любопытно, что деньги у разных лиц займовались часто очень мелкими суммами, как, например, у одного 20 руб., у другого 10 руб. и даже меньше. Более крупные ссуды церковь получала лишь от Вологодского купца, проживавшего в деревне Перхурьево Александра Яковлевича Кашева, который в самом начале колокольной постройки одолжил церкви 700 руб., а позднее в разное время более 800 руб.

    Любопытно отметить и то, что несмотря на явную скудость своих средств, которых часто не хватало на собственные нужды, церковь время от времени допускала со своей стороны и некоторую благотворительность. Так в 1808 г. из церковных средств было дано взаймы диакону Алексею Ивановичу Образцову 40 руб., которые он и должен был внести в церковную казну всенепременно в 4 года, а в 1812 г. из церковных сумм было пожертвовано на ополчение новых сил 25 руб.

Глава V

    Посмотрите какую живую картину даёт храм

всякой местности, как одухотворяет её!

    Кресты храма, горя и переливаясь своим золотом,

 этим блеском, как бы говорят всем: здесь живут люди,

Но думают и о небесном.

(из проповедей священника А.Мартова)

    Вот с колокольни удар за ударом плывёт, и мнится,

Е.Н.Миллер

    Нынешнее состояние церкви: внешний вид и размеры, колокольня и открывающиеся с неё виды, каменная ограда.

    В настоящем своём виде Николаево-Святолуцкая церковь представляет собой каменное двухэтажное здание в форме корабля с тремя рядами окон. С востока выступает полукруглый пятигранный алтарь, а с запада к зданию вплотную примыкает каменная колокольня.

    Нижний этаж, вмещающий в себя тёплый храм, построен, как сказано выше, в 1786 г., а верхний этаж или холодный храм надстроен в 1795 г. Крыша церкви железная, над трапезою – двухскатная, над средней частью здания и алтарём – куполообразная. На среднем куполе высятся 5 каменных восьмигранных фонарей, причём средний фонарь более широкого размера с 4-мя узкими продолговатыми оконцами.

    На верху фонарей на каменных шейках утверждаются 5 глав средней величины. Главы синие в форме луковиц с золочёными звёздами и железными прорезными восьмиконечными золочёными крестами, с цепями и коронами наверху. Кресты и звёзды устроены в 1901 г. мастером Николаем Жилиным, постановлены Николаем Макаровым. Такие же, но меньшего размера помещаются над алтарём одна и на крыше трапезы над приделами две. Последние две главы на массивных двухъярусных подставках с накрашенными окнами устроены в 1830 г. по плану, получившему благословение епископа Вологодского Стефана.

    Железные золочёные кресты на трапезные главы устроены в 1905 г. Крест алтарной главы в 1909 г.

    Снаружи здание церкви украшено зубчатыми карнизами и узорными выкладками из кирпичей над окнами. Длина его, включая колокольню, 21 сажень  аршина, ширина в средней части 5 саженей 1 аршин.

    Высота от земли до основания угловых фонарей 9 сажен. Толщина каменных стен в нижнем этаже 2 аршина, в верхнем  аршина, в паперти 2 четверти. Между двумя окнами, верхними с северной наружной стороны, помещается живописное изображение Николая Чудотворца. Над ним на карнизе надпись: «Построен сех храм 1796 г. августа 29 дня».

    Вход в теплый храм с севера вблизи колокольни. Над входом конусообразная деревянная сень, под железной крышей, в конусе живописное изображение Господа Саваофа. Под крышей изображение Святого Духа, по карнизу надпись: «1863 года месяца июня и слова псалма 83го блаженны живущии в дому твоём, в веки веков восхвалят тя Господи».

    Окна церковного здания прямоугольные, не одинакового размера, а именно: окна нижнего этажа в высоту имеют 9 четвертей, в ширину – 6. Окна же верхних рядов в высоту имеют 12 четвертей, в ширину около 6.

    Во всех окнах, за исключением верхней паперти, прочные железные решётки. Помимо решёток, окна тёплого храма с внутренней стороны закрываются железными створчатыми ставнями. Ставни устроены в 1909 г., запираются посредством железных засовов.

    Колокольня четырёхугольная, трёхъярусная, высотою от земли до оконечности креста 20 сажен 2 аршина. Каменной клажи 13 сажен 2 аршина. В верхнем и среднем ярусах по 4 равных окна с полукруглыми верхами и деревянными заградительными решётками, в нижнем ярусе с 3х сторон входы под колокольню (пролёты). Над ярусом колоколов железная куполообразная крыша, окрашенная медянкой. На верху её восьмигранный шпиль, высотою 7 сажен, состоящий из соснового дерева 8 вершков толщины в отрубе, обитого белым листовым железом, и оканчивающийся железным веретеном в 3 пуда 3 фунта весом. На оконечности веретена восьмиконечный деревянный крест.

    Снаружи колокольня украшена 26 круглыми каменными колоннами. Двенадцать колонн расположены вокруг верхнего яруса по углам и по сторонам окон, 8 – вокруг среднего и 6 колонн по стенам нижнего яруса. Колонны поддерживают собою карнизы и конусообразные каменные навесы над пролётами.

    Кроме колонны средний ярус имеет ещё полуколонны, в стенах нижнего выложены круглые и полукруглые ниши.

    Благ