Глава шестая. Капитан Плетнев начинает действовать

 

Капитан Плетнев Сергей Анатольевич, сотрудник Четвертого управления КГБ по Куйбышевской области, внимательно выслушал по телефону распоряжение своего начальника полковника Панина и коротко сказал: «Есть, товарищ полковник. Приму меры и доложу».

Положив трубку, Плетнев глянул на наручные часы и задумался. Было четверть второго ночи. Уж если начальство не поленилось позвонить ему в такой час, то время тянуть не стоит. Надо срочно выезжать на объект. Он позвонил в ведомственный гараж дежурному водителю и распорядился насчет автомобиля. Затем обзвонил сотрудников своего отдела. Надо обязательно иметь трех-четырех человек помощников. Подняв ребят с постели, велел им тут же выдвигаться

 

 

к восемьдесят четвертому дому по улице Чкалова. Младшему лейтенанту Козыреву велел пройти прямо в дом, а двоим скрытно наблюдать за обстановкой на прилегающей территории и ждать его прибытия.

Служебную машину Плетнев остановил не доезжая квартала до объекта и пошел пешком. Шел специально по нечетной стороне улицы, внимательно оглядывая дома напротив. Вот и интересующий его дом. Своих топтунов Плетнев срисовал сразу. Стояли грамотно. Сделал им незаметно знак, чтобы оставались на месте.

Возле калитки дома № 84 торчали трое субъектов в явном подпитии. Плетнев приблизился к ним, стараясь не обнаружить себя. Этому он научился еще когда сержантом служил в наружке[2]. Да, собственно, близко и не надо было подходить, мужики разговаривали во весь голос.

— Да я сам видел, сам лично, — буквально кричал один из них.

— Чего ты мог видеть, тебя что, в дом пропустили?

— Я видел еще до того, как милиция пришла, ты понял?

— А и чего ты там видел?

— Бабу окаменевшую видел, вот чего видел.

— Прямо окаменевшую?

— Вот именно. Стоит вся белая как мрамор и не шелохнется. Окаменела, короче.

— А чего окаменела-то?

— Так я же толкую, она с иконой танцевала, вот ее Бог и наказал.

— Да брось ты заливать, никакого Бога нет, выдумки это.

— Аты откуда знаешь, что Его нет, а может, и есть.

— Вот деревня, да это каждый школьник знает, что нет. Наука давно все доказала.

— А раз доказала, так иди и потанцуй с иконой. Сам и проверишь, нет Бога или есть.

— Нашел дурака, чтобы на себе проверять. Что-то -гам все же есть, — и сомневающийся мужик направил указательный палец в сереющее зимним рассветом небо, — только не нашего ума это дело.

В разговор вмешался третий:

— Нашли о чем спорить, вы бы лучше мозгами раскинули, где нам бухла раздобыть.

Дальше Плетнев уже не слушал. Для него было ясно, сплетен не остановить, а с очевидцами события надо работать, чтобы эти сплетни не подогревались. Уже не таясь он направился к группе мужчин.

— Товарищи, а чего здесь случилось? — с самым невинным видом задал вопрос Плетнев.

Услышав такое обращение, мужики с удивлением уставились на него, но, разглядев в Плетневе человека интеллигентного, при галстуке, снисходительно ответили, кивая в сторону дома:

— Там девка с иконой танцевала и окаменела.

— Прямо сейчас придумали? — издевательски хмыкнул Плетнев, наблюдая, как у мужиков, которые сами

 

 

еще недавно сомневались, от возмущения вытянулись физиономии.

— Вали-ка ты отсюда, коли честным людям не веришь!

Плетнев, ожидая подобной реакции, не оскорбился, а, улыбнувшись, спросил:

— А разве кто-нибудь видел?

— Ну я видел, доволен? — очевидец, отделившись от друзей, угрожающе приблизился к Плетневу.

Но тот не стушевался:

— Это вам просто показалось, дорогой товарищ.

Опешив от такой наглости, мужик уставился на Плетнева, даже не зная, как на это реагировать.

— А если по мусалам, за оскорбление недоверием? — наконец нашелся он.

Капитана это предложение нисколько не смутило. Ему надо было этого человека как-то отделить от компании и поговорить по душам, пока тот не успел смыться — ищи потом ветра в поле.

— По мусалам можно, но лучше давай спорить на бутылку, что там никакой окаменевшей бабы нет, — предложил неожиданно Плетнев.

Все уже с интересом и даже с уважением посмотрели на интеллигента, повернувшегося к ним неожиданной стороной, такой понятной и близкой, и дружно загалдели:

— Давай, Семен, спорь. Видишь, выпивка к нам сама подкатила.

Один из друзей разнял руки спорщиков.

— Ну, пошли, — кивнул в сторону дома Плетнев.

— А мусора?

— А я знаю волшебное слово.

— Во как, — засмеялся мужик, — тогда пошли.

Перегородившему дорогу сержанту Плетнев сунул под нос удостоверение в раскрытом виде и вошел в дом, пропуская вперед себя спорщика.

Вышли они через минут пятнадцать уже втроем вместе с Козыревым. Плетнев дружески хлопнул мужика по плечу.

— Иди, Захаров, да повинись перед своими дружками, что разыграл их. И помни: будешь болтать, поедешь так далеко, что туда даже письма не доходят.

— Да понял я, — буркнул мужик и поплелся к своим товарищам.

Плетнев в задумчивости почесал переносицу и весело посмотрел на Козырева:

— Ну что, младший лейтенант, впечатлила тебя картина?

— Да уж, — глубокомысленно произнес Козырев, — но как такое может быть?

— Что и говорить, мир полон загадок. Но ты не ломай себе голову, у нас с тобой сейчас задача банальная: законопатить дыры.

— Какие дыры? — не понял Козырев.

— Чтобы корабль течь не давал, — хохотнул Плетнев. — Поехали к смежникам, а нашим передай мое распоряжение: пока пусть здесь потопчутся.