Евгению Багратионовичу Вахтангову

 

Серафим – на орла! Вот бой! –

Примешь вызов? – Летим за тучи!

В год кровавый и громовой –

Смерть от равного – славный случай.

 

Гнев Господень нас в мир изв е рг,

Дабы помнили люди – небо.

Мы сойдемся в Страстной Четверг

Над церковкой Бориса – и – Глеба.

 

Москва, Вербное воскресенье 1918

 

“С вербочкою светлошерстой…”

 

С вербочкою светлошерстой –

Светлошерстая сама –

Меряю Господни версты

И господские дома.

 

Вербочка! Небесный житель!

– Вместе в небо! – Погоди! –

Так и в землю положите

С вербочкою на груди.

 

Вербное воскресенье 1918

 

“Коли в землю солдаты всадили – штык…”

 

Коли в землю солдаты всадили – штык,

Коли красною тряпкой затмили – Лик,

Коли Бог под ударами – глух и нем,

Коль на Пасху народ не пустили в Кремль –

 

Надо бражникам старым засесть за холст,

Рыбам – петь, бабам – умствовать, птицам – ползть,

Конь на всаднике должен скакать верхом,

Новорожденных надо поить вином,

 

Реки – жечь, мертвецов выносить – в окно,

Солнце красное в полночь всходить должно,

Имя суженой должен забыть жених...

 

Государыням нужно любить – простых.

 

3 ‑ ий день Пасхи 1918

 

“Это просто, как кровь и пот…”

 

Это просто, как кровь и пот:

Царь – народу, царю – народ.

 

Это ясно, как тайна двух:

Двое рядом, а третий – Дух.

 

Царь с небес на престол взведен:

Это чисто, как снег и сон.

 

Царь опять на престол взойдет –

Это свято, как кровь и пот.

 

7 мая 1918, 3 ‑ ий день Пасхи

(а оставалось ему жить меньше трех месяцев!)

 

“Орел и архангел! Господень гром…”

 

Орел и архангел! Господень гром!

Не храм семиглавый, не царский дом

Да будет тебе гнездом.

 

Нет, – Красная площадь, где весь народ!

И – Лобное место сравняв – в поход:

Птенцов – собирать – сирот.

 

Народ обезглавлен и ждет главы.

Уж воздуху нету ни в чьей груди.

Архангел! – Орел! – Гряди!

 

Не зарева рыщут, не вихрь встает,

Не радуга пышет с небес, – то Петр

Птенцам производит смотр.

 

Мая 1918,

Третий день Пасхи

 

“Змея оправдана звездой…”

 

Змея оправдана звездой,

Застенчивая низость – небом.

Топь – водопадом, камень – хлебом.

Чернь – Марсельезой, царь – бедой.

Стан несгибавшийся – горбом

Могильным, – горб могильный – розой...

 

9 мая 1918

 

“Плоти – плоть, духу – дух…”

 

Плоти – плоть, духу – дух,

Плоти – хлеб, духу – весть,

Плоти – червь, духу – вздох,

Семь венцов, семь небес.

 

Плачь же, плоть! – Завтра прах!

Дух, не плачь! – Славься, дух!

Нынче – раб, завтра – царь

Всем семи – небесам.

 

Мая 1918

 

“Московский герб: герой пронзает гада…”

 

Московский герб: герой пронзает гада.

Дракон в крови. Герой в луче. – Так надо.

 

Во имя Бога и души живой

Сойди с ворот, Господень часовой!

 

Верни нам вольность, Воин, им – живот.

Страж роковой Москвы – сойди с ворот!

 

И докажи – народу и дракону –

Что спят мужи – сражаются иконы.

 

Мая 1918

 

“Заклинаю тебя от злата…”

 

Заклинаю тебя от злата,

От полночной вдовы крылатой,

От болотного злого дыма,

От старухи, бредущей мимо,

 

Змеи под кустом,

Воды под мостом,

Дороги крестом,

От бабы – постом.

 

От шали бухарской,

От грамоты царской,

От черного дела,

От лошади белой!

 

Мая 1918

 

“Бог – прав…”

 

Бог – прав

Тлением трав,

Сухостью рек,

Воплем калек,

 

Вором и гадом,

Мором и гладом,

Срамом и смрадом,

Громом и градом.

 

Попранным Словом.

Проклятым годом.

Пленом царевым.

Вставшим народом.

 

Мая 1918

 

(NB! Очевидно, нужно понять: Бог всё ‑ таки прав, прав – вопреки).

 

“На тебе, ласковый мой, лохмотья…”

 

Н а тебе, ласковый мой, лохмотья,

Бывшие некогда нежной плотью.

Всю истрепала, изорвала, –

Только осталось что два крыла.

 

Одень меня в свое великолепье,

Помилуй и спаси.

А бедные истлевшие отрепья

Ты в ризницу снеси.

 

Мая 1918

 

“В черном небе слова начертаны…”

 

В черном небе слова начертаны –

И ослепли глаза прекрасные...

И не страшно нам ложе смертное,

И не сладко нам ложе страстное.

 

В поте – пишущий, в поте пашущий!

Нам знакомо иное рвение:

Легкий огнь, над кудрями пляшущий, –

Дуновение – Вдохновения!

 

Мая 1918

 

“Простите меня, мои горы…”

 

“Простите меня, мои горы!

Простите меня, мои реки!

Простите меня, мои нивы!

Простите меня, мои травы!”

 

Мать – крест надевала солдату,

Мать с сыном прощались навеки...

И снова из сгорбленной хаты:

“Простите меня, мои реки!”

 

Мая 1918

 

“Благословляю ежедневный труд…”

 

Благословляю ежедневный труд,

Благословляю еженощный сон.

Господню милость и Господень суд,

Благой закон – и каменный закон.

 

И пыльный пурпур свой, где столько дыр,

И пыльный посох свой, где все лучи...

– Еще, Господь, благословляю мир

В чужом дому – и хлеб в чужой печи.

 

Мая 1918

 

“Полюбил богатый – бедную…”

 

Полюбил богатый – бедную,

Полюбил ученый – глупую,

Полюбил румяный – бледную,

Полюбил хороший – вредную:

Золотой – полушку медную.

 

– Где, купец, твое роскошество?

“Во дырявом во лукошечке!”

 

– Где, гордец, твои учености?

“Под подушкой у девчоночки!”

 

– Где, красавец, щеки алые?

“З а ночь черную – растаяли”.

 

– Крест серебряный с цепочкою?

“У девчонки под сапожками!”

 

Не люби, богатый, – бедную,

Не люби, ученый, – глупую,

Не люби, румяный, – бледную,

Не люби, хороший, – вредную:

Золотой – полушку медную!

 

Между 21 и 26 мая 1918

 

“Полюбил богатый – бедную…”

 

Семь мечей пронзали сердце

Богородицы над Сыном.

Семь мечей пронзили сердце,

А мое – семижды семь.

 

Я не знаю, жив ли, нет ли

Тот, кто мне дороже сердца,

Тот, кто мне дороже Сына...

 

Этой песней – утешаюсь.

Если встретится – скажи.

 

Мая 1918

 

“Слезы, слезы – живая вода…”

 

Слезы, слезы – живая вода!

Слезы, слезы – благая беда!

Закипайте из жарких недр,

Проливайтесь из жарких век.

Гнев Господень – широк и щедр.

Да снесет его – человек.

 

Дай разок вздохнуть

Свежим воздухом.

Размахни мне в грудь –

Светлым посохом!

 

Мая 1918

 

“Наградил меня Господь…”

 

Наградил меня Господь

Сердцем светлым и железным,

Даром певчим, даром слезным.

 

Оградил меня Господь

Белым знаменем.

Обошел меня Господь

Плотским пламенем.

 

Выше – знамя!

Бог над нами!

Тяжче камня –

Плотский пламень!

 

Май 1918

 

“Хочешь знать мое богачество…”

 

Хочешь знать мое богачество?

Скакуну на свете – скачется,

Мертвым – спится, птицам – свищется.

 

Юным – рыщется да ищется,

Неразумным бабам – плачется.

– Слезный дар – мое богачество!

 

Май 1918

 

“Белье на речке полощу…”

 

Белье на речке полощу,

Два цветика своих ращу.

 

Ударит колокол – крещусь,

Посадят голодом – пощусь.

 

Душа и волосы – как шелк.

Дороже жизни – добрый толк.

 

Я свято соблюдаю долг.

– Но я люблю вас – вор и волк!

 

Между 26 мая и 4 июня 1918

 

“Я расскажу тебе – про великий обман…”

 

Я расскажу тебе – про великий обман:

Я расскажу тебе, как ниспадает туман

На молодые деревья, на старые пни.

Я расскажу тебе, как погасают огни

В низких домах, как – пришелец египетских стран –

В узкую дудку под деревом дует цыган.

 

Я расскажу тебе – про великую ложь:

Я расскажу тебе, как зажимается нож

В узкой руке, – как вздымаются ветром веков

Кудри у юных – и бороды у стариков.

 

Рокот веков.

Топот подков.

 

Июня 1918

 

“Юношам – жарко…”

 

Юношам – жарко,

Юноши – рдеют,

Юноши бороду бреют.

 

Старость – жалеет:

Бороды греют.

 

(Проснулась с этими стихами 22 мая 1918)

 

“Осторожный троекратный стук…”

 

Осторожный троекратный стук.

Нежный недруг, ненадежный друг, –

Не обманешь! То не странник путь

Свой кончает. – Так стучатся в грудь –

За любовь. Так, потупив взгляд,

В светлый Рай стучится черный Ад.

 

Июня 1918

 

“Я – есмь. Ты – будешь. Между нами – бездна…”

 

Я – есмь. Ты – будешь. Между нами – бездна.

Я пью. Ты жаждешь. Сговориться – тщетно.

Нас десять лет, нас сто тысячелетий

Разъединяют. – Бог мостов не строит.

 

Будь! – это заповедь моя. Дай – мимо

Пройти, дыханьем не нарушив роста.

Я – есмь. Ты – будешь. Через десять весен

Ты скажешь: – есть! – а я скажу: – когда‑то...

 

Июня 1918

 

“Дороги – хлебушек и мука…”

 

Д о роги – хлебушек и мука!

Кушаем – дырку от кренделька.

Да, на дороге теперь большой

С коробом – страшно, страшней – с душой!

Тыщи – в кубышку, товар – в камыш...

Ну, а души‑то не утаишь!

 

Июня 1918

 

“Мракобесие. – Смерч. – Содом…”

 

Мракобесие. – Смерч. – Содом.

Берегите Гнездо и Дом.

Долг и Верность спустив с цепи,

Человек молодой – не спи!

В ворот а х, как Благая Весть,

Белым стражем да встанет – Честь.

 

Обведите свой дом – межой,

Да не внидет в него – Чужой.

Берегите от злобы волн

Садик сына и дедов холм.

Под ударами злой судьбы –

Выше – прадедовы дубы!

 

Июня 1918

 

“Умирая, не скажу: была…”

 

Умирая, не скажу: была.

И не жаль, и не ищу виновных.

Есть на свете поважней дела

Страстных бурь и подвигов любовных.

 

Ты, – крылом стучавший в эту грудь,

Молодой виновник вдохновенья –

Я тебе повелеваю: – будь!

Я – не выйду из повиновенья.

 

Июня 1918

 

“Ночи без любимого – и ночи…”

 

Ночи без любимого – и ночи

С нелюбимым, и большие звезды

Над горячей головой, и руки,

Простирающиеся к Тому –

Кто от века не был – и не будет,

Кто не может быть – и должен быть...

И слеза ребенка по герою,

И слеза героя по ребенку,

И большие каменные горы

На груди того, кто должен – вниз...

 

Знаю все, что было, все, что будет,

Знаю всю глухонемую тайну,

Что на темном, на косноязычном

Языке людском зовется – Жизнь.

 

<Между 30 июня и 6 июля 1918>

 

Памяти Беранже

 

Дурная мать! – Моя дурная слава

Растет и расцветает с каждым днем.

То на пирушку заведет Лукавый,

То первенца забуду за пером...

 

Завидуя императрицам моды

И маленькой танцовщице в трико,

Гляжу над люлькой, как уходят – годы,

Не видя, что уходит – молоко!

 

И кто из вас, ханжи, во время оно

Не пировал, забыв о платеже!

Клянусь бутылкой моего патрона

И вашего, когда‑то, – Беранже!

 

Но одному – сквозь бури и забавы –

Я, несмотря на ветреность, – верна.

Не ошибись, моя дурная слава:

– Дурная мать, но верная жена!

 

Июля 1918

 

“Я сказала, а другой услышал…”

 

Я сказала, а другой услышал

И шепнул другому, третий – понял,

А четвертый, взяв дубовый посох,

В ночь ушел – на подвиг. Мир об этом

Песнь сложил, и с этой самой песней

На устах – о жизнь! – встречаю смерть.

 

Июля 1918

 

“Руки, которые не нужны…”

 

Руки, которые не нужны

Милому, служат – Миру.

Горестным званьем Мирской Жены

Нас увенчала Лира.

 

Много незваных на царский пир.

Надо им спеть на ужин!

Милый не вечен, но вечен – Мир.

Не понапрасну служим.

 

Июля 1918

 

“Белизна – угроза Черноте…”

 

Белизна – угроза Черноте.

Белый храм грозит гробам и грому.

Бледный праведник грозит Содому

Не мечом – а лилией в щите!

 

Белизна! Нерукотворный круг!

Чан крестильный! Вещие седины!

Червь и чернь узнают Господина

По цветку, цветущему из рук.

 

Только агнца убоится – волк,

Только ангелу сдается крепость.

Торжество – в подвалах и в вертепах!

И взойдет в Столицу – Белый полк!

 

Июля 1918

 

“Пахнет ладаном воздух. Дождь был и прошел…”

 

Пахнет ладаном воздух. Дождь был и прошел.

Из зияющих пастей домов –

Громовыми руладами рвется рояль,

Разрывая июньскую ночь.

 

Героическим громом бетховенских бурь

Город мстит...

 

<Между 6 и 10 июля 1918>

 

“Я – страница твоему перу…”

 

Я – страница твоему перу.

Все приму. Я белая страница.

Я – хранитель твоему добру:

Возращу и возвращу сторицей.

 

Я – деревня, черная земля.

Ты мне – луч и дождевая влага.

Ты – Господь и Господин, а я –

Чернозем – и белая бумага!

 

Июля 1918

 

“Память о Вас – легким дымком…”

 

Память о Вас – легким дымком,

Синим дымком за моим окном.

Память о Вас – тихим домком.

Тихий домок – Ваш – под замком.

 

Что за дымок? Что за домок?

Вот уже пол – мчит из‑под ног!

Двери – с петлей! Ввысь – потолок!

В синий дымок – тихий домок!

 

Июля 1918

 

“Так, высоко запрокинув лоб…”

 

Так, высок о запрокинув лоб,

– Русь молодая! – Слушай! –

Опровергаю лихой поклеп

На Красоту и Душу.

 

Над кабаком, где грехи, гроши,

Кровь, вероломство, дыры –

Встань, Триединство моей души:

Лилия – Лебедь – Лира!

 

Июль 1918

 

“Как правая и левая рука…”

 

Как правая и левая рука,

Твоя душа моей душе близка.

 

Мы смежены, блаженно и тепло,

Как правое и левое крыло.

 

Но вихрь встает – и бездна пролегла

От правого – до левого крыла!

 

Июля 1918

 

“Рыцарь ангелоподобный…”

 

Рыцарь ангелоподобный –

Долг! – Небесный часовой!

Белый памятник надгробный

На моей груди живой.

 

За моей спиной крылатой

Вырастающий ключарь,

Еженощный соглядатай,

Ежеутренний звонарь.

 

Страсть, и юность, и гордыня –

Все сдалось без мятежа,

Оттого что ты рабыне

Первый молвил: – Госпожа!

 

Июля 1918

 

“Доблесть и девственность! – Сей союз…”

 

Доблесть и девственность! – Сей союз

Древен и дивен, как Смерть и Слава.

Красною кровью своей клянусь

И головою своей кудрявой –

 

Ноши не будет у этих плеч,

Кроме божественной ноши – Мира!

Нежную руку кладу на меч:

На лебединую шею Лиры.

 

Июля 1918

 

“Свинцовый полдень деревенский…”

 

Свинцовый полдень деревенский.

Гром отступающих полков.

Надменно – нежный и не женский

Блаженный голос с облаков:

 

– Вперед на огненные муки!

В ручьях овечьего руна

Я к небу воздеваю руки –

Как – древле – девушка одна...

 

Июль 1918

 

“Мой день беспутен и нелеп…”

 

Мой день беспутен и нелеп:

У нищего прошу на хлеб,

Богатому даю на бедность,

 

В иголку продеваю – луч,

Грабителю вручаю – ключ,

Белилами румяню бледность.

 

Мне нищий хлеба не дает,

Богатый денег не берет,

Луч не вдевается в иголку,

 

Грабитель входит без ключа,

А дура плачет в три ручья –

Над днем без славы и без толку.

 

Июля 1918

 

“Клонится, клонится лоб тяжелый…”

 

Клонится, клонится лоб тяжелый,

Колосом клонится, ждет жнеца.

Друг! Равнодушье – дурная школа!

Ожесточает оно сердца.

 

Жнец – милосерден: сожнет и свяжет,

Поле опять прорастет травой...

А равнодушного – Бог накажет!

Страшно ступать по душе живой.

 

Друг! Неизжитая нежность – душит.

Хоть на алтын полюби – приму!

Друг равнодушный! – Так страшно слушать

Черную полночь в пустом дому!

 

Июль 1918

 

“Есть колосья тучные, есть колосья тощие…”

 

Есть колосья тучные, есть колосья тощие.

Всех – равно – без промаху – бьет Господен цеп.

Я видала нищего на соборной площади:

Сто годов без малости, – и просил на хлеб.

 

Борода столетняя! – Чай, забыл, что смолоду

Есть беда насущнее, чем насущный хлеб.

Ты на старость, дедушка, просишь, я – на молодость!

Всех равно – без промаху – бьет Господен цеп!

 

Августа 1918

 

“Где лебеди? – А лебеди ушли…”

 

– Где лебеди? – А лебеди ушли.

– А в о роны? – А в о роны – остались.

– Куда ушли? – Куда и журавли.

– Зачем ушли? – Чтоб крылья не достались.

 

– А папа где? – Спи, спи, за нами Сон,

Сон на степном коне сейчас приедет.

– Куда возьмет? – На лебединый Дон.

Там у меня – ты знаешь? – белый лебедь...

 

Августа 1918

 

“Белогвардейцы! Гордиев узел…”

 

Белогвардейцы! Гордиев узел

Доблести русской!

Белогвардейцы! Белые грузди

Песенки русской!

Белогвардейцы! Белые звезды!

С неба не выскрести!

Белогвардейцы! Черные гвозди

В ребра Антихристу!

 

Августа 1918

 

“Пусть не помнят юные…”

 

Пусть не помнят юные

О согбенной старости.

Пусть не помнят старые

О блаженной юности.

 

Все уносят волны.

Море – не твое.

На людские головы

Лейся, забытье!

 

Пешеход морщинистый,

Не любуйся парусом!

Ах, не надо юностью

Любоваться – старости!

 

Кто в песок, кто – в школу.

Каждому свое.

На людские головы

Лейся, забытье!

 

Не учись у старости,

Юность златорунная!

Старость – дело темное,

Темное, безумное.

 

...На людские головы

Лейся, забытье!

 

Августа 1918

 

“Ночь – преступница и монашка…”

 

Ночь – преступница и монашка.

Ночь проходит, потупив взгляд.

Дышит – часто и дышит – тяжко.

Ночь не любит, когда глядят.

 

Не стоит со свечой во храме,

Никому не жена, не дочь.

Ночь ночует на твердом камне,

Никого не целует ночь.

 

Даром, что сквозь

Слезинки – свищем,

Даром, что – врозь

По свету рыщем, –

 

Нет, не помочь!

Завтра ль, сегодня –

Скрутит нас

Старая сводня –

Ночь!

 

Августа 1918

 

“День – плащ широкошумный…”

 

День – плащ широкошумный,

Ночь – бархатная шуба.

Кто – умный, кто – безумный,

Всяк выбирай, что любо!

 

Друзья! Трубите в трубы!

Друзья! Взводите срубы!

Одел меня по губы

Сон – бархатная шуба.

 

Августа 1918

 

“Не по нраву я тебе – и тебе…”

 

Не по нраву я тебе – и тебе,

И тебе еще – и целой орде.

Пышен волос мой – да мало одёж!

Вышла голосом – да нрав нехорош!

Полно, Дева‑Царь! Себя – не мытарь!

Псарь не жалует – пожалует – царь!

 

Августа 1918

 

“Стихи растут, как звезды и как розы…”

 

Стихи растут, как звезды и как розы,

Как красота – ненужная в семье.

А на венцы и на апофеозы –

Один ответ: – Откуда мне сие?

 

Мы спим – и вот, сквозь каменные плиты,

Небесный гость в четыре лепестка.

О мир, пойми! Певцом – во сне – открыты

Закон звезды и формула цветка.

 

Августа 1918

 

“Пожирающий огонь – мой конь…”

 

Пожирающий огонь – мой конь!

Он копытами не бьет, не ржет.

Где мой конь дохнул – родник не бьет,

Где мой конь махнул – трава не растет.

 

Ох, огонь мой конь – несытый едок!

Ох, огонь на нем – несытый ездок!

С красной гривою свились волоса...

Огневая полоса – в небеса!

 

Августа 1918

 

“Каждый стих – дитя любви…”

 

Каждый стих – дитя любви,

Нищий незаконнорожденный.

Первенец – у колеи

На поклон ветрам – положенный.

 

Сердцу ад и алтарь,

Сердцу – рай и позор.

Кто отец? – Может – царь.

Может – царь, может – вор.

 

Августа 1918

 

“Надобно смело признаться, Лира…”

 

Надобно смело признаться, Лира!

Мы тяготели к великим мира:

Мачтам, знаменам, церквам, царям,

Бардам, героям, орлам и старцам,

Так, присягнувши на верность – царствам,

Не доверяют Шатра – ветрам.

 

Знаешь царя – так псаря не жалуй!

Верность как якорем нас держала:

Верность величью – вине – беде,

Верность великой вине венчанной!

Так, присягнувши на верность – Хану,

Не присягают его орде.

 

Ветреный век мы застали, Лира!

Ветер в клоки изодрав мундиры,

Треплет последний лоскут Шатра...

Новые толпы – иные флаги!

Мы ж остаемся верны присяге,

Ибо дурные вожди – ветра.

 

Августа 1918

 

“Мое убежище от диких орд…”

 

Мое убежище от диких орд,

Мой щит и панцирь, мой последний форт

От злобы добрых и от злобы злых –

Ты – в самых ребрах мне засевший стих!

 

Августа 1918

 

“А потом поили медом…”

 

А потом поили медом,

А потом поили брагой,

Чтоб потом, на месте лобном,

На коленках признавалась

В несодеянных злодействах!

 

Опостылели мне вина,

Опостылели мне яства.

От великого богатства

Заступи, заступник – заступ!

 

Августа 1918

 

Гению

 

Крестили нас – в одном чану,

Венчали нас – одним венцом,

Томили нас – в одном плену,

Клеймили нас – одним клеймом.

 

Поставят нам – единый дом.

Прикроют нас – одним холмом.

 

Августа 1918

 

“Если душа родилась крылатой…”

 

Если душа родилась крылатой –

Что ей хоромы – и что ей хаты!

Что Чингис‑Хан ей и что – Орда!

Два на миру у меня врага,

Два близнеца, неразрывно‑слитых:

Голод голодных – и сытость сытых!

 

Августа 1918

 

Але

 

1. “Не знаю, где ты и где я…”

 

Не знаю, где ты и где я.

Те ж песни и те же заботы.

Такие с тобою друзья!

Такие с тобою сироты!

 

И так хорошо нам вдвоем:

Бездомным, бессонным и сирым...

Две птицы: чуть встали – поём.

Две странницы: кормимся миром.

 

 

2. “И бродим с тобой по церквам…”

 

И бродим с тобой по церквам

Великим – и малым, приходским.

И бродим с тобой по домам

Убогим – и знатным, господским.

 

Когда‑то сказала: – Купи! –

Сверкнув на кремлевские башни.

Кремль – твой от рождения. – Спи,

Мой первенец светлый и страшный.

 

 

3. “И как под землею трава…”

 

И как под землею трава

Дружится с рудою железной, –

Все видят пресветлые два

Провала в небесную бездну.

 

Сивилла! – Зачем моему

Ребенку – такая судьбина?

Ведь русская доля – ему...

И век ей: Россия, рябина...

 

Августа 1918

 

 

“Безупречен и горд…”

 

Безупречен и горд

В небо поднятый лоб.

Непонятен мне герб,

И не страшен мне гроб.

 

Меж вельмож и рабов,

Меж горбов и гербов,

Землю роющих лбов –

Я – из рода дубов.

 

Августа 1918

 

“Ты мне чужой и не чужой…”

 

Ты мне чужой и не чужой,

Родной и не родной,

Мой и не мой! Идя к тебе

Домой – я “в гости” не скажу,

И не скажу “домой”.

 

Любовь – как огненная пещь:

А все ж и кольцо – большая вещь,

А все ж и алтарь – великий свет.

– Бог – не благословил!

 

Августа 1918

 

“Там, где мед – там и жало…”

 

Там, где мед – там и жало.

Там, где смерть – там и смелость.

Как встречалось – не знала,

А уж так: встрелось – спелось.

 

В поле дуб великий, –

Разом рухнул главою!

Так, без женского крика

И без бабьего вою –

 

Разлучаюсь с тобою:

Разлучаюсь с собою,

Разлучаюсь с судьбою.

 

Августа 1918

 

“Кто дома не строил…”

 

Кто д о ма не строил –

Земли недостоин.

 

Кто дома не строил –

Не будет землею:

Соломой – золою...

 

– Не строила дома.

 

Августа 1918

 

“Проще и проще…”

 

Проще и проще

Пишется, дышится.

Зорче и зорче

Видится, слышится.

 

Меньше и меньше

Помнится, любится.

– Значит уж скоро

Посох и рубище.

 

26 августа 1918

 

“Со мной не надо говорить…”

 

Со мной не надо говорить,

Вот губы: дайте пить.

Вот волосы мои: погладь.

Вот руки: можно целовать.

– А лучше дайте спать.

 

Августа 1918, Успение

 

“Что другим не нужно – несите мне…”

 

Что другим не нужно – несите мне:

Все должно сгореть на моем огне!

Я и жизнь маню, я и смерть маню

В легкий дар моему огню.

 

Пламень любит легкие вещества:

Прошлогодний хворост – венки – слова...

Пламень пышет с подобной пищи!

Вы ж восстанете – пепла чище!

 

Птица‑Феникс я, только в огне пою!

Поддержите высокую жизнь мою!

Высоко горю и горю до тла,

И да будет вам ночь светла.

 

Ледяной костер, огневой фонтан!

Высоко несу свой высокий стан,

Высоко несу свой высокий сан –

Собеседницы и Наследницы!

 

Сентября 1918

 

“Под рокот гражданских бурь…”

 

Под рокот гражданских бурь,

В лихую годину,

Даю тебе имя – мир,

В наследье – лазурь.

 

Отыйди, отыйди, Враг!

Храни, Триединый,

Наследницу вечных благ

Младенца Ирину!

 

Сентября 1918

 

“Колыбель, овеянная красным…”

 

Колыбель, овеянная красным!

Колыбель, качаемая чернью!

Гром солдат – вдоль храмов – за вечерней...

А ребенок вырастет – прекрасным.

 

С молоком кормилицы рязанской

Он всосал наследственные блага:

Триединство Господа – и флага.

Русский гимн – и русские пространства.

 

В нужный День, на Божьем солнце ясном,

Вспомнит долг дворянский и дочерний –

Колыбель, качаемая чернью,

Колыбель, овеянная красным!

 

Сентября 1918

 

(Моя вторая дочь Ирина – родилась 13‑го апреля 1917 г., умерла 2‑го февраля 1920 г. в Сретение, от голода, в Кунцевском детском приюте.)

 

“Офицер гуляет с саблей…”

 

Офицер гуляет с саблей,

А студент гуляет с книжкой.

Служим каждому мальчишке:

Наше дело – бабье, рабье.

 

Сад цветочками засажен –

Сапожищами зашибли.

Что увидели – не скажем:

Наше дело – бабье, рыбье.

 

Сентября 1918

 

Глаза

 

Привычные к степям – глаза,

Привычные к слезам – глаза,

Зеленые – соленые –

Крестьянские глаза!

 

Была бы бабою простой –

Всегда б платили за постой –

Все эти же – веселые –

Зеленые глаза.

 

Была бы бабою простой –

От солнца б застилась рукой,

Качала бы – молчала бы,

Потупивши глаза.

 

Шел мимо паренек с лотком...

Спят под монашеским платком

Смиренные – степенные –

Крестьянские глаза.

 

Привычные к степям – глаза,

Привычные к слезам – глаза...

Что видели – не выдадут

Крестьянские глаза!

 

Сентября 1918

 

“А взойдешь – на краешке стола…”

 

А взойдешь – на краешке стола –

Недоеденный ломоть, – я ела,

И стакан неполный – я пила,

............………...., – я глядела.

 

Ты присядь на красную скамью,

Пей и ешь – и не суди сурово!

Я теперь уже не ем, не пью,

Я пою – кормлю орла степного.

 

Сентября 1918

 

Год

 

(Отрывок из баллады)

 

...Корабль затонул – без щеп,

Король затанцевал в Совете,

Зерна не выбивает цеп,

Ромео не пришел к Джульетте,

Клоун застрелился на рассвете,

Вождь слушает ворожею...

 

(А балладу уничтожила: слабая. 1939 г.)

 

“Два цветка ко мне на грудь…”

 

Два цветка ко мне на грудь

Положите мне для воздуху.

Пусть нарядной тронусь в путь, –

Заработала я отдых свой.

 

В год..........…………….......

Было у меня две дочери, –

Так что мучилась с мукой

И за всем вставала в очередь.

 

Подойдет и поглядит

Смерть – усердная садовница.

Скажет – “Бог вознаградит, –

Не бесплодная смоковница!”

 

Сентября 1918

 

“Ты дал нам мужества…”

 

Ты дал нам мужества –

На сто жизней!

Пусть земли кружатся,

Мы – недвижны.

 

И ребра – стойкие

На мытарства:

Дабы на койке нам

Помнить – Царство!

 

Свое подобье

Ты в небо поднял –

Великой верой

В свое подобье.

 

Так дай нам вздоху

И дай нам поту –

Дабы снести нам

Твои щедроты!

 

Сентября 1918

 

“Поступью сановнически ‑ гордой …”

 

Поступью сановнически‑гордой

Прохожу сквозь строй простонародья.

На груди – ценою в три угодья –

Господом пожалованный орден.

 

Нынче праздник слуг нелицемерных:

Целый дождь – в подхваченные полы!

Это Царь с небесного престола

Орденами оделяет – верных.

 

Руки прочь, народ! Моя – добыча!

И сияет на груди суровой

Страстный знак Величья и Отличья,

Орден Льва и Солнца – лист кленовый.

 

Октября 1918

Сергиев день

 

“Был мне подан с высоких небес…”

 

Был мне подан с высоких небес

Меч серебряный – воинский крест.

 

Был мне с неба пасхальный тропарь:

– Иоанна! Восстань, Дева‑Царь!

 

И восстала – миры побороть –

Посвященная в рыцари – Плоть.

 

Подставляю открытую грудь.

Познаю серединную суть.

Обязуюсь гореть и тонуть.

 

Октября 1918

 

“Отнимите жемчуг – останутся слезы…”

 

Отнимите жемчуг – останутся слезы,

Отнимите злато – останутся листья

Осеннего клена, отнимите пурпур –

Останется кровь.

 

Октября 1918

 

“Над черною пучиной водною…”

 

Над черною пучиной водною –

Последний звон.

Лавиною простонародною

Низринут трон.

 

Вол о чится кровавым в о локом

Пурпур царей.

Греми, греми, последний колокол

Русских церквей!

 

Кропите, слезные жемчужинки,

Трон и алтарь.

Крепитесь, верные содружники:

Церковь и царь!

 

Цари земные низвергаются.

– Царствие! – Будь!

От колокола содрогаются

Город и грудь.

 

Октября 1918

 

“Молодой колоколенкой…”

 

Молодой колоколенкой

Ты любуешься – в воздухе.

Голосок у ней тоненький,

В ясном куполе – звездочки.

 

Куполок твой золотенький,

Ясны звезды – под лобиком.

Голосочек твой тоненький,

Ты сама колоколенка.

 

Октябрь 1918

 

“Любовь! Любовь! Куда ушла ты…”

 

Любовь! Любовь! Куда ушла ты?

– Оставила свой дом богатый,

Надела воинские латы.

 

– Я стала Голосом и Гневом,

Я стала Орлеанской Девой.

 

Октября 1918

 

“Осень. Деревья в аллее – как воины…”

 

Осень. Деревья в аллее – как воины.

Каждое дерево пахнет по‑своему.

Войско Господне.

 

Октября 1918

 

“Ты персияночка – луна, а месяц – турок…”

 

Ты персияночка – луна, а месяц – турок,

Ты полоняночка, луна, а он – наездник,

Ты нарумянена, луна, а он, поджарый,

Отроду желт, как Знание и Знать.

 

Друг! Буду Вам верна, доколе светят:

Персидская луна – турецкий месяц.

 

Октября 1918

 

“Утро. Надо чистить чаши…”

 

Утро. Надо чистить чаши,

Надо розы поливать.

 

Полдень. Смуглую маслину

Держат кончики перстов.

 

Колокол звонит. Четыре.

Голос. Ангельская весть.

 

Розы политы вторично.

Звон. Вечерняя заря.

 

Ночь. Чугунная решетка.

Битва голосов и крыл.

 

Октября 1918

 

“А всему предпочла…”

 

А всему предпочла

Нежный воздух садовый.

В монастырском саду,

Где монашки и вдовы,

 

– И монашка, и мать –

В добровольной опале,

Познаю благодать

Тишины и печали.

 

Благодать ремесла,

Прелесть твердой основы

– Посему предпочла

Нежный воздух садовый.

 

В неизвестном году

Ляжет строго и прямо

В монастырском саду –

Многих рыцарей – Дама,

 

Что казне короля

И глазам Казановы –

Что все