Кузьма Никифорович ЯСТРЕБЕЦКИЙ

(28.10.1892, деревня Иславки Судогодского уезда Владимирской губ. — 1966) — актер. Учился в городском училище в Коврове, играл в провинции. В 1923 г. начал принимать участие в спектаклях Первой студии (плотник Симон в «Гибели “Надежды”», Клиент в «Потопе», 1‑й фабричный в «Расточителе»). При создании МХАТ 2‑го вошел в труппу как сотрудник, на премьере «Гамлета» играл Франциско (в иные вечера — Марцелло). Вот перечень дальнейших выступлений, как о них сообщают программки: 1‑й могильщик («Король квадратной республики»), 1‑й рабочий («Петербург»), дворник («В 1825 году»), один из клиентов парикмахерской («Евграф, искатель приключений»), один из воинов в «Орестее», Салтыков и стрелецкий голова в «Смерти Иоанна Грозного», Камюзо во «Взятии Бастилии», среди соседей Криков в «Закате», студент Никитский во «Фроле Севастьянове», среди «мужчин и женщин Лондона» и лорд в картине «Палата лордов» («Человек, который смеется»), Рыжий парень («Двор»), черносотенец Матюгов и унтер-офицер в «Генеральной репетиции», хулиган Василий Котов в «Чудаке», босой шахтер в «Деле чести». Играл в «Суде» (в массовой сцене). На этой пьесе Киршона закрывается список работ актера в МХАТ 2‑м. С сезона 1933/1934 г. Я. служит в Театре им. ВЦСПС (у А. Д. Дикого).

{569} Летопись

{571} Первая студия МХТ

1912

Января

Вл. И. Немирович-Данченко докладывает собранию пайщиков МХТ о желании Станиславского создать студию, где «он будет заниматься своею системою и готовить для Художественного театра актеров и даже целые постановки, назначенные ему театром, но не к определенному сроку. План театра, то есть три новые постановки, должен не зависеть от работ К. С. в студии. Как режиссер К. С. не отказывается являться по приглашению для советов и по этим трем постановкам. Как актер К. С. отказывается от больших ролей и ничего не имеет против небольших ролей вроде Абрезкова» (Виноградская, т. 2, с. 319).

Января

К. С. на заседании пайщиков МХТ разъясняет задачи проектируемой студии. «Автономная, но подчиненная Театру Студия нужна ему и Театру для необходимой подготовки актеров (по системе), для пополнения труппы и для подготовки пьес под режиссерством К. С. — не к определенному сроку» (там же, с. 320).

Июль

К. С. — Н.‑Д. по поводу подыскания им помещения для студии: «Я очень тронут и благодарен Вам и театру за то, что мне поверили на этот раз и помогли сделать то, без чего, по моему глубокому убеждению, наш театр должен замереть на месте и зайти в тупик. Разве кто-нибудь из нас знает, что нужно теперь делать, куда нужно теперь вести актеров, какие пьесы играть? Тяжелое и трудное время. Надо искать и искать… Чего? Не знаю или, вернее, только предчувствую. … По-видимому, квартира великолепна. Такой роскоши, по размерам, я и не ожидал. Как разместиться? Что надо, что будет происходить в этой квартире:

1) Прежде всего — репетиции Мольера, которые сначала пойдут за столом (то есть могут и в маленькой комнате), а уже потом перейдут на большую сцену.

{572} 2) Ежедневные упражнения с теми, кто знает теорию (актеры, ученики). То я, то Сулер.

3) Теория для актеров и учеников, которые не знают ее (вновь вступившие — Чехов, Вырубов, ученики вновь принятые, те из старых, кто поверил и захотел познакомиться с пропущенным). То я, то Сулер.

4) Сотрудники старые и новые — Вахтангов и, быть может, еще кто-нибудь, кто обнаружит свои знания. Это все надо выполнить и наладить в первую очередь.

5) Когда это наладится, нужно будет думать о том, чтоб тем, кто совсем понял систему и овладел ею, дать применение. На первое время в спектаклях для себя (не для публики). …

6) Надо наладить мастерскую для режиссеров, чтоб искать новых возможностей сцены, освещения, народных спектаклей бродячих трупп, петрушек, марионеток, новой архитектуры театра, спектаклей в больших залах, цирках, передвижных театрах и пр. и пр.» (КС‑9, т. 8, с. 296 – 297).

Августа

«Театр и искусство» (№ 34, с. 643) сообщает: «Для студии уже снято помещение на углу Тверской и Гнездниковского переулка. Это будет школа для артистической молодежи театра, где она будет систематически упражняться в тех приемах, которые уже выработаны Станиславским, под руководством его и его ближайшего помощника Сулержицкого. Но главною задачею будет искание и испытание новых начал постановок».

Сентября

Из записной книжки Е. Б. Вахтангова: «1‑е заседание в Студии» (Вахтангов, с. 112).

Из воспоминаний Л. И. Дейкун: «В зале было чисто, как-то благоуханно. … Леопольд Антонович спустился вниз и стал ждать на крыльце Константина Сергеевича. Мы увидели все это в окно, увидели, как подъехал Константин Сергеевич с каким-то молодым человеком. Леопольд Антонович поднялся наверх, открыл дверь в зал и сказал: “Приехал Константин Сергеевич с Михаилом Чеховым”. … Вошел Константин Сергеевич, мы стояли по обе стороны зала. Леопольд Антонович открыл занавес. Константин Сергеевич был взволнован до слез» (МЧ, т. 2, с. 445).

{573} Из записи Л. А. Сулержицкого: «На одном из собраний Константин Сергеевич, объясняя цель учреждения Студии, сказал приблизительно следующее: “Студия существует при Художественном театре и для Художественного театра, в помощь ему. Она работает над вопросами актерского творчества (система), педагогически образовывая артиста, доставляя ему практику с помощью ежедневных упражнений и, быть может, в будущем параллельных спектаклей. … Производит новые опыты совместного творчества авторов, актеров и режиссеров над созданием пьесы (Горьковский метод). Опыты над декоративными и световыми эффектами и возможностями сцены. Опыты над пантомимой для больших постановочных спектаклей. Опыты по хозяйственной части. Изыскание способов правильного ведения театрального хозяйства”. … Для того чтобы выяснить, кто из труппы Московского Художественного театра желает принять участие в тех или иных занятиях Студии, Константин Сергеевич составил лист, на котором каждый из труппы должен расписаться, соответственно своему желанию, в той или иной графе» (Виноградская, т. 2, с. 343 – 344).

Сентября

Из записной книжки Е. Б. Вахтангова: «Заседание на квартире Станиславского. Вырабатывали репертуар» (Вахтангов, с. 112).

Сентября

Из записной книжки Вахтангова: «К. С. Станиславский читает на квартире пьесу Чехова “На большой дороге”» (там же, с. 113).

И 15 сентября

в студии читали «Мнимого больного» Мольера (МЧ, т. 2, с. 445).

Октября

«Открытие нашей Студии» (Вахтангов, с. 113).

Из воспоминаний К. С.: «Художественное и административное руководство студией принял на себя Сулержицкий, а я давал ему директивы. В новой студии собрались все желающие учиться по моей “системе”. Я начал читать им полный учебный курс — так, как он был выработан мной тогда. К сожалению, я не мог уделить много времени для занятий в новой студии, но за меня усиленно работал Сулержицкий, который, по моим указаниям, производил всевозможные упражнения по созданию {574} творческого самочувствия, по анализу роли, по составлению волевой партитуры на основах последовательности и логики чувства. Параллельно с занятиями репетировали для публичного спектакля пьесу “Гибель "Надежды"”. Подготовительные работы велись Р. В. Болеславским, а выпускал работу на публику Сулержицкий» (КС‑9, т. 1, с. 435).

Октября

Из дневника А. А. Блока: «Студия существует на средства Станиславского, и он там — главный» (Блок, т. 7, с. 162).

Октября

К. С. — Л. Я. Гуревич: «Работаю очень много в студии.

Только что устроились. Пока уютно и приятно работать» (КС‑9, т. 8, с. 308).

Ноябрь — декабрь

Станиславский руководит работой студии над спектаклем «Гибель “Надежды”» Г. Гейерманса.

Из воспоминаний К. С.: «О декорациях обычного театрального типа не могло быть и речи, так как их невозможно было бы протащить в верхний этаж большого дома, где помещалась студия. Кроме того, им бы не оказалось там и места для хранения ни на самой сцене, ни рядом, в маленькой комнате, перегороженной для артистических уборных. Вместо обычных декораций я ввел тогда систему сукон и полотен, которые были до некоторой степени новостью в то время» (КС‑9, т. 1, с. 440).

В конце сезона Сулержицкий подает К. С. список студийцев со своими характеристиками. Просмотрев список, К. С. делает на нем свои пометки: «“Е. Б. Вахтангов. Крайне необходим в Студии. Может выработаться в хорошего педагога и режиссера. Забыт как актер. На выхода не занимать. Прибавить”. М. А. Чехов. Не соглашаясь с замечанием Л. А. Сулержицкого — “не ясен”, Станиславский записывает: “Прибавить. Очень ясно. Без всяких сомнений — талантлив, обаятелен. Одна из настоящих надежд будущего. Надо прибавить, чтобы поощрить. Необходимо подбодрение. Упал духом”. Н. Н. Бромлей “Очень нужна по литературному отделу для Студии”. А. Д. Попов. “Как актер не выявлен. Прекрасно читает. Деятелен. Корпоративен”. Н. Ф. Колин. “Необходим для Студии. Будет недурной актер. Бескорыстно деятелен. Предан”. Л. И. Дейкун. “Прибавить. Сколько раз выручала {575} театр. Пусть она не дойдет до большого положения. Надо сделать ей жизнь возможной для работы”. Е. П. Федорова. “Если можно прибавить как артистке — был бы очень рад. Возлагаю на нее надежды, так как талантлива, скромна, в высшей степени порядочна, интеллигентна, предана, бескорыстна, трудоспособна, не каботинка. 2‑я Савицкая по чистоте”. В. В. Готовцев. “Молодец. Не выпускать никак. Очень нужен”. А. Д. Дикий. “Тоже. Работает. Молодец”. Оценку “очень интересна” получают О. В. Бакланова, С. Г. Бирман, С. В. Гиацинтова, М. А. Дурасова, М. А. Успенская» (Виноградская, т. 2, с. 360).

1913

Января

студия показывает труппе МХТ спектакль «Гибель “Надежды”» Г. Гейерманса. Режиссер Р. В. Болеславский, художник И. Я. Гремиславский.

«… Спектакль имел совершенно исключительный успех и очень явно обнаружил в игре молодых артистов особую, дотоле неведомую нам, простоту и углубленность передачи. Я относил ее не без оснований к нашей общей работе “по системе”» (КС‑9, т. 1, с. 435).

«Спектакль произвел на нас особенно хорошее впечатление» (Немирович-Данченко. — Цит. по: Виноградская, т. 2, с. 365).

Января

«К. С. Станиславский утвердил следующее распределение ролей [“Праздник мира”]: Ф. Шольц — Хмара, фрау Шольц — Дейкун, Августа — Бирман, Роберт — Сушкевич, Вильгельм — Болеславский, Бухнер — Попова, Ида — Гиацинтова, Фрибэ — Чехов» (Вахтангов, с. 116).

Января

«1‑я [репетиция]. Присутствуют все. Прочтена пьеса.

Поговорили об образах. Не удалось устроить первую репетицию раньше, так как ежедневно бывали репетиции “Федора”» (там же).

Февраля

первый открытый спектакль «Гибели “Надежды”».

«Самое выгодное впечатление из игравших вчера произвел г. Чехов, у которого — искренний юмор, трогательность {576} без сентиментальности и уже значительная сценическая находчивость, выдумка» (Н. Эфрос. — «Рус. ведомости», 5 февраля).

Февраля

первая репетиция «Шемякина суда» Н. А. Попова. Режиссер Б. М. Афонин. Задумана как лубочная постановка (МЧ, т. 2, с. 447).

Марта

репетиции «Шемякина суда». На этом работа над пьесой прекращается (МЧ, т. 2, с. 447).

Март

К. С. «по инициативе А. М. Горького проводит в Студии опыты по созданию драматических сцен и пьес совместными усилиями драматурга и актеров. Привлекает к работе в Студии писателя А. Н. Толстого, проявившего большой интерес к новым опытам Станиславского и Сулержицкого» (Виноградская, т. 2, с. 373).

Апреля

Публичная репетиция спектакля «Праздник мира» Г. Гауптмана.

Из записей Вахтангова: «Репетиция в костюмах и гримах. Присутствуют К. С., Леопольд Антонович и пожелавшие прийти, по извещению о публичности репетиции, из труппы молодежи театра. После репетиции К. С. делал свои замечания. В общем одобрил то, что сделано до сих пор, и дал направление для дальнейшей работы» (Вахтангов, с. 121 – 122).

И 7 апреля

К. С. — О. В. Гзовской: «Спектакль прошел хорошо, но сама пьеса тяжела, нудна и этой нудностью — устарела. Все-таки молодцы, — несмотря на “Федора” и Мольера (ежедневные репетиции и спектакли), сотрудники сумели приготовить два хорошо срепетованных и поставленных спектакля. Оба спектакля поедут в Петербург и Одессу, и к концу сезона студия окупит себя. Для первого года результат блестящий. … Студия сыграла десять спектаклей. Оставался одиннадцатый, но приехала пожарная комиссия и запретила публичные спектакли. Поэтому последний спектакль, который был благотворительным, пришлось перенести в Охотничий клуб» (КС‑9, т. 8, с. 323). Для студии ищется новое помещение.

Апреля

студия в рамках гастролей МХТ показывает в Петербурге, в театральном зале Заславского, спектакль «Гибель “Надежды”».

{577} Из дневника Блока: «Истинное наслаждение от игры актеров. Напоминает старые времена Художественного театра. Ансамбль. Выделить, и то без уверенности, можно двух (“старик” — Чехов (племянник Антона Павловича) и “бухгалтер” Сушкевич). Массовые сцены, звуки моря и звонки пароходов, декорация — прелесть простоты. Публика плачет. Все играют с опущенными мускулами и в круге, редко выходя из образа. Все сделано без помощи старших (и режиссер — молодой), только проникнуто духом их работы» (Блок, т. 7, с. 246).

Май

К. С. читает со студийцами пьесу В. М. Волькенштейна «Калики перехожие».

Мая

Блок и А. М. Ремизов вторично смотрели в студии «Гибель “Надежды”» (там же).

Июль

К. С. ведет большую переписку по вопросам, связанным с наймом нового помещения для студии. Пишет И. К. Алексееву: «Это такая сложная переписка, в которой надо и чертить планы и предвидеть то, что было, что есть, что может случиться. Ужаснее всего то, что квартиры нет, что со старой нас гонят, что некуда свалить имущество, и я ломаю голову, как вывернуться из положения, сидя здесь, вдали. Скоро все съезжаются, и о квартире — нет помина» (КС‑9, т. 8, с. 348).

Августа

К. С. — М. П. Лилиной: «Студия — в полном разгроме. Помещение хорошее. Настроение бодрое. Начали репетиции двух пьес: “Калики перехожие” (Волькенштейн) — режиссер Болеславский и “Сверчок на печи” Диккенса — режиссер Сушкевич. Скоро начнут еще две: “Шоколадный солдатик” Шоу (Болеславский) и оперетка (Оффенбаха или другую) — Вахтангов». (КС‑9, т. 8, с. 355).

Августа

К. С. — Лилиной: «Студия строится, помещение роскошное, оживление и полная вера в дело. … Леонидов ставит “Отелло” (в студии)» (там же, с. 357).

Сентября

К. С. — К. К. Алексеевой: «Давно в театре не было такой хорошей атмосферы. Студия всем дала работу и все направления привела к одному знаменателю. И приятно работать. Теперь театр дает студии хорошее, даже прекрасное помещение (площадь генерал-губернатора против памятника Скобелева). Оно еще не готово, но очень {578} скоро будет окончено. Работа молодежи идет по всем углам» (там же, с. 361).

Сентября

К. С. — Алексеевой: «В студии учреждается художественная мастерская для искания новых возможностей театра, под руководством Бенуа» (там же, с. 362).

Осень

Из записей Вахтангова: «Через несколько дней после сбора труппы в театре мы стали продолжать свою работу над “Праздником примирения”. Занимались все время в театре, так как помещение Студии сначала искалось, потом переустраивалось и ремонтировалось» (Вахтангов, с. 122).

Октября

Открытие сезона Студии МХТ в новом помещении (Тверская улица, дом Варгина). «Присутствует вся труппа Художественного театра, его сотрудники и ученики. С. и Немирович-Данченко рассказывают о задачах студии и ближайших планах ее работы» (Виноградская, т. 2, с. 407).

Октября

в газете «Театр» публикуется беседа с К. С. о работе Студии МХТ. Из беседы: «Чрезвычайно интересными являются занятия в “Студии” по импровизации. В них, — говорит К. С. Станиславский, — мы не преследуем задачи исторического воскрешения commedia dell’arte, мы хотим разработать процесс “переживания” в импровизации. Импровизации, на мой взгляд, имеют огромное значение и для актера и для автора» (там же).

Октября

Из записей Вахтангова: «Новое помещение Студии» (Вахтангов, с. 122).

Ноября

«Генеральная репетиция [“Праздника мира”] в костюмах и гримах. Присутствует Леопольд Антонович и случайно зашедшие» (там же).

Ноября

«Генеральная. Присутствуют К. С., Леопольд Антонович и труппа. После репетиции К. С. делал общие замечания, не касаясь частностей» (там же).

Ноября

Открытие Студии Художественного театра для публики. Первый платный спектакль. «Праздник мира» Г. Гауптмана. Постановка Е. Б. Вахтангова, художник М. В. Либаков, композитор Н. Н. Рахманов. На спектакле присутствует К. С.

Ноября

в «Русском слове» статья С. Яблоновского «Студия Художественного театра. “Праздник мира”». Из статьи: «Казенное {579} здание против памятника Скобелеву, у подъезда вывеска портного и тут же, около, маленькая дощечка с надписью: “Студия”. Около входа ни извозчиков, ни толпы — это потому, что зрительный зал на сто шестьдесят человек. Не зал, а большая комната, пол в ней приподнят амфитеатром, а подмостков нет никаких, и нет никакой линии, отделяющей сцену от зрителей. Когда занавес, серый, парусиновый, раздвинулся, мы с исполнителями в одной комнате. Шагнет он еще раз — будет рядом со мною, шагну я — буду рядом с ним. … Искусство ли? Но ведь если это достигнуто не криком, не размахиванием руками, не таращеньем глаз, — этого достигли совершенно необыкновенной простотой тона, такой простотой, которая не достигалась и в Художественном театре, такой простотой, которая страшна и гораздо трудней какой угодно приподнятости. Люди говорят тихо, буднично, а под этим спокойствием “хаос шевелится”. Бог с вами, господа! Я не знаю, как велики ваши таланты; я не знаю, что у вас ваше собственное, от Бога, и что — от ваших мудрых учителей, но я знаю, что вчерашний спектакль был удивительным спектаклем, и я от всей души желаю, чтобы ваш огонь в будущем, — ведь вы все в будущем, — горел ярко, радостно, прекрасно…»

Декабря

К. С. с А. Н. Бенуа на репетиции «Сверчка на печи».

Зима

К. С. записал течение первого урока в студии: «1) Предупредил: понимать — значит чувствовать. Давал разные задания (в том числе — “Последний день Помпеи”). Говорил о хатха-йога. Давал задания по мышечному напряжению и расслаблению мускулов. … 18) Всех заставил испытать на сцене “круг”» (МЧ, т. 2, с. 451).

1914

Января

К. С. и Лилина на спектакле «Гибель “Надежды”».

Февраля

К. С. проводит заседание, посвященное перестройке помещения для Студии МХТ (Виноградская, т. 2, с. 422).

Февраля

на спектакле «Праздник мира» присутствует А. М. Горький и М. Ф. Андреева. Из статьи в газете «Раннее утро» {580} (15 февраля): «Обращаясь к артистам, Горький благодарил их за минуты художественного настроения и заявил, что Студия — самый интересный из всех существующих театров. Поразила Горького также и аудитория Студии. По словам писателя, вообще редко приходится наблюдать такое общение между сценой и аудиторией. Студии Горький предсказывает громадное будущее. Его мечтой было бы — постановка студийцами пьес для широких общественных кругов и рабочих. По окончании пьесы Максим Горький беседовал долго с артистами студии».

Февраля

К. С. смотрит в студии отрывки из «Чайки» в исполнении О. В. Баклановой (Нина Заречная) и А. А. Гейрота (Треплев) (Виноградская, т. 2, с. 424).

Апреля

на гастролях в Петербурге студийцы играют премьеру спектакля «Калики перехожие» В. М. Волькенштейна. Постановка Р. В. Болеславского, художники М. В. Либаков и П. Г. Узунов, композитор Н. Н. Рахманов.

Спектакль вызывает отклик Гуревич в газете «Речь»: «Повсюду в этой постановке — и в сдержанных, как и в сильно патетических сценах, кое в чем еще грубоватых, шероховатых, — чувствуются проблески настоящего художественного творчества, и драма молодого автора раскрывается во всем своем идейном и психологическом содержании, волнует и оставляет в душе, несмотря на трагическое заключение, — светлое поэтическое чувство».

Мая

после спектакля «Калики перехожие» студенты Петербургского университета и слушательницы Бестужевских курсов, а также рабочие, чествуют студию и ее руководителя К. С. («Обозрение театров», 11 – 12 мая).

Июля

Австро-Венгрия под давлением Германии объявила войну Сербии.

Июля

Германия объявила войну России.

Июля

Германия объявила войну Франции.

Июля

Германия объявила войну Великобритании.

Августа

В войну вступила Япония. Началась Первая мировая война.

Августа

«Утро России» сообщает, что после летнего отдыха в студии возобновляются репетиции «Сверчка на печи» Ч. Диккенса. Репетиции идут почти каждый день утром и вечером.

{581} 28 сентября

на репетиции «Сверчка на печи» присутствуют К. С. и Н.‑Д. (МЧ, т. 2, с. 454).

Ноября

генеральная репетиция спектакля «Сверчок на печи».

Ноября

Премьера спектакля «Сверчок на печи» Ч. Диккенса. Инсценировка и постановка Б. М. Сушкевича, художник М. В. Либаков, композитор Н. Н. Рахманов.

Из воспоминаний К. С.: «Высшим художественным достижением Первой студии была инсценировка повести Диккенса “Сверчок на печи”, переделанной для сцены Б. М. Сушкевичем, который участвовал и в ее постановке. “Сверчок” для Первой студии — то же, что “Чайка” для Московского Художественного театра. В эту работу Сулержицкий вложил все свое сердце. … В этом спектакле, может быть впервые, зазвучали те глубокие сердечные нотки сверхсознательного чувства, в той мере и в том виде, в каких они мерещились мне тогда» (КС‑9, т. 1, с. 436).

Декабря

К. С. — Алексеевой: «Завтра у нас премьера “Калик” — в студии. Вчера в студии была Ермолова и очень хвалила» (КС‑9, т. 8, с. 395).

Декабря

Московская премьера спектакля «Калики перехожие» В. М. Волькенштейна.

1915

С 12 января

репетиции «Потопа» Г. Бергера идут почти каждый день утром и вечером.

Января

Из режиссерских заметок к «Потопу»: «Все — друг другу волки. Ни капли сострадания. Ни капли внимания. У всех свои гешефты. Рвут друг у друга. Разрознены. Потонули в деле» (Вахтангов, с. 135).

В начале апреля распоряжением Н.‑Д. была создана Комиссия для проверки деятельности Студии МХТ в составе: В. В. Лужского, Л. А. Сулержицкого, И. М. Москвина, Н. О. Массалитинова и Н. С. Бутовой. У К. С. появились разногласия с комиссией. Лужский записал: «У К. С. явилась мысль о расширении деятельности Студии», {582} о превращении ее «в самостоятельный театр с особой труппой». Лужский фиксирует различные мнения по поводу дальнейшей работы студии: «1. Полное прекращение [деятельности] Студии, которая после трехлетнего существования никакой пользы не принесла, вредно отозвалась на деятельности Театра, принесла непоправимые убытки.

2. Полное отделение Студии от МХТ.

3. Расширение Студии. План К. С.

4. Оставление Студии на прежних началах» (цит. по: Виноградская, т. 2, с. 474).

Апреля

К. С. дарит Вахтангову свой портрет с надписью: «Дорогому и сердечно любимому Евгению Богратионовичу Вахтангову.

Вы первый плод нашего обновленного искусства. Я люблю Вас за таланты преподавателя, режиссера и артиста, за стремление к настоящему в искусстве; за умение дисциплинировать себя и других, бороться и побеждать недостатки. Я благодарен Вам за большой и терпеливый труд, за убежденность, скромность, настойчивость и чистоту в проведении наших общих принципов в искусстве. Верю и знаю, что избранный Вами путь приведет Вас к большой и заслуженной победе. Любящий и благодарный К. Станиславский» (цит. по: Вахтангов, с. 139).

Мая

спектаклем «Сверчок на печи» в Петербурге открываются гастроли студии. На спектакле присутствуют К. С. и Сулержицкий.

Мая

в петербургской газете «Биржевые ведомости» опубликовано интервью «За кулисами студии»: «Мы, — сказал нам талантливый актер М. А. Чехов, — представляем собою собрание верующих в религию Станиславского, и это не слепая вера, так как среди нас вы не найдете ни одного фанатика, а вера, определенная строгими принципами взаимности и согласия».

Мая

«Обозрение театров» сообщает, что ввиду большого успеха спектаклей Студии МХТ ее гастроли в Петрограде продлеваются до 2 июня.

Лето

многие студийцы проводят под Евпаторией в Крыму, на участке, купленном К. С. для студийной колонии.

{583} 3 июля

К. С. пишет Лилиной из Крыма: «Все это время были очень заняты. Во-первых, с колонией. Надо было развязать руки Сулеру и решить его участок, чтоб он мог начать строиться. Для этого приходилось собираться всем присутствующим пайщикам… в самой Евпатории; в другой день — поехал туда, и там размеряли и планировали на месте. … Все делают сами, то есть и уборка и стройка. Сложили из камней стены, сами покрыли бетоном, в окнах вместо рам — полотно; и там, в таких шалашах, живут. Премило устроились, уютно. Болеславский с Ефремовой — в одной комнате, Тезавровский с художником Либаковым — в другой комнате, Сулер с семьей, Соловьева и Бирман живут рядом на очень приличной даче» (КС‑9, т. 8, с. 409).

Августа

газета «Театр» сообщает о большом патриотическом деле Художественного театра и его студии, которые готовятся к устройству спектаклей и концертов в пользу беженцев и проектируют дешевые спектакли для народа.

Декабря

«Утро России» информирует: «Сегодня в Студии Художественного театра в 1 час дня состоится закрытая генеральная репетиция первой новой постановки в текущем сезоне — пьесы Геннинга Бергера “Потоп”. Первое представление пьесы назначено на 14‑е декабря».

Декабря

Из дневника Вахтангова: «Завтра первое представление “Потопа”. Пьеса, которой страдал, которую любил, которой горел, которую чувствовал и главное — знал, как подать ее публике. Пришли другие люди: Сулержицкий и Станиславский, пришли, грубо влезли в пьесу, нечутко затоптали мое, хозяйничали, не справляясь у меня, кроили и рубили топором. И равнодушен я к “Потопу”. Чужой он мне и холодный» (Вахтангов, с. 141 – 142).

Декабря

Премьера спектакля «Потоп» Г. Бергера. Постановка Е. Б. Вахтангова, художники М. В. Либаков и П. Г. Узунов. Из заметки в газете «Театр»: «И сразу бросалось в глаза, что “хозяином” этого вечера является К. С. Станиславский. Его характерная, высокая фигура с “серебряной” головой резко выделялась среди тесной толпы, переполнившей небольшие комнаты студии. Встречал всех как добрый, приветливый хозяин. Не успевал пожимать протягивающихся {584} к нему рук. То хлопотливо убегал за кулисы, то появлялся опять».

Декабрь

Первые открытые творческие и организационные разногласия среди студийцев. Из записи А. Д. Попова в журнале Студии МХТ: «К. С. не предполагает, что в Студии “неудобно” восторгаться Пушкиным или идти на сцену и решать задачи по системе. В Студии каждый чувствует себя, как в малознакомом обществе, где неудобно быть экспансивным. … После каждой беседы К. С. спрашивает: “Ну, может быть, кто что скажет?.. А вы как думаете?..” и т. д., и все молчат, потупившись, и каждый в душе стыдится и не может сказать: “К. С., да я не могу, я не способен на такую наивность, смешно мне многое из того, что вы говорите, а если я и поборю в себе этот ложный стыд, так другие меня засмеют”» (И вновь… с. 185 – 186).

Из воспоминаний А. Д. Попова: «По моему глубокому убеждению, зенитом творческого взлета и славы студии были спектакли “Гибель "Надежды"”, “Сверчок на печи” и “Потоп”. После этих спектаклей студия стала быстро отходить от того, что было ее существом, от собственно студии, то есть от творческой лаборатории, развивающей и углубляющей идеи Станиславского. … Довольно быстро, в течение каких-нибудь двух-трех лет головокружительной славы, в студии зародился микроб иронического отношения к системе и к этическим основам учения Станиславского» (Попов, с. 126).

1916

Января

К. С. — Бенуа: «В студии прошел “Потоп”. Играют недурно, и очень хорошо играет Чехов. Пьеса — неважная. Скоро пойдут в студии два спектакля Чехова: все его водевили и, кроме того, миниатюры: “Ведьма”, “Налим”, “Полинька”, “Переполох”, “Жена”, “Мертвое тело” и пр. Сейчас вернулся с большого концерта в студии — для солдат. Играли наши водевиль “Пишо и Мишо” и “Неизлечимый” {585} Успенского, потом девицы плясали, пели и пр.» (КС‑9, т. 8, с. 425).

Январь — февраль

К. С. «следит за работой студии над Чеховским спектаклем: инсценировками рассказов “Ведьма”, “Полинька”, пьесами “Предложение” и “Юбилей”. Проводит отдельные репетиции спектакля» (Виноградская, т. 2, с. 503).

Февраль

К. С. «просматривает учебные работы студийцев. После просмотра делает замечания по показанным ему этюдам» (там же).

Марта

К. С. просматривает учебные работы студийцев (там же, с. 506).

Марта

Премьера спектакля «Вечер А. П. Чехова» («Предложение», «Лекция о вреде табака», «Ведьма», «Юбилей»). Режиссеры В. Л. Мчеделов и В. В. Готовцев, художник А. В. Андреев.

Апреля

Из дневника Вахтангова: «У нас в театре, в Студии и среди моих учеников чувствуется потребность в возвышенном, чувствуется неудовлетворение “бытовым” спектаклем, хотя бы и направленным к добру. Быть может, это первый шаг к “романтизму”, к повороту. И мне тоже что-то чудится. Какой-то праздник чувств, отраженных на душевной области возвышенного (какого?), а не на добрых, так сказать, христианских чувствах. Надо подняться над землею хоть на пол-аршина» (Вахтангов, с. 149).

До 15 мая

К. С. — Сулержицкому: «Студия сорганизовалась. Молодцы. Только художественная сторона, то есть просмотр исполнения спектаклей — без всякого надзора, так как некому следить. Актеры нормировали свои жалованья, и если театр не прибавит им, они будут брать из дивиденда, а когда дойдут до пределов нормировки, весь дивиденд студии поступит в общую кассу театра. Я настаиваю на известном отчислении (процентном) для того, чтобы поощрять работу студийцев. … Театр, как и следовало ожидать, обратил внимание на кассу студии. Об этом заговорили» (КС‑9, т. 8, с. 432 – 433).

Мая

закрывается сезон в театре и студии. В студии играли «Потоп» Бергера.

Студия посылает телеграмму К. С.: «На последнем общем собрании постановлено приветствовать Вас, кланяться {586} Вам, горячо благодарить Вас за все прекрасное, что Вы дали Студии. Председатель собрания Вахтангов» (цит. по: Виноградская, т. 2, с. 515 – 516).

Августа

К. С. — Н.‑Д. о будущем театра: «Единственный возможный выход (повторяюсь) в следующем. Я сижу в Каретном, и у меня есть своя студия (общая или с самостоятельной труппой). Ко мне приходят из театра и говорят: “Поставьте то-то, сыграйте то-то или помогите в том-то”. — “Хорошо… Вот мои условия (не материальные, конечно). … Сладилась у меня хорошая пьеса в моей студии — отлично! Я со всей труппой иду в театр играть ее на 10 сезонов. … Все ясно, все знают, что я отвечаю за студию, а Вы — за театр, и нет ложного положения”» (КС‑9, т. 8, с. 446).

Сентября

открытие сезона в студии. Идет в 150‑й раз «Сверчок на печи». После спектакля на чествовании юбиляров присутствует К. С.

Сентября

К. С. — Алексеевой: «Сулер приехал совсем больной. Он стосковался обо всех, и вокруг его дачи стали пошаливать. … Но, бедный, бедный, — он очень, очень плох» (КС‑9, т. 8, с. 456).

Конец сентября

К. С. — Н.‑Д.: «В числе моих условий этого года была студия с необходимым штатом ее. В числе необходимых лиц был Вахтангов. Он хотел в начале года — 100 р. Но я заявил ему, что прежде он должен показать себя в студии. Его жалованье осталось 75 р. В этом году он прекрасно работал. Отдался студии, и для этого ему пришлось отказаться от постороннего, довольно значительного заработка. Необходимо ему прибавить. Его труд большой, хотя и незаметный. Польза, приносимая им незаметно театру, также большая не только в педагогическом, но и в этическом смысле. Ходатайствую о прибавке за два года до 1500 р. в год» (КС‑9, т. 8, с. 457).

Октября

на спектакле «Потоп» присутствует К. С.

Октября

Вахтангов читает в студии лекцию на тему «Чего хочет Станиславский от нового актера» (Виноградская, т. 2, с. 525).

Ноября

премьера спектакля «Зеленое кольцо» З. Гиппиус во Второй студии МХТ. С этого момента Студия МХТ начинает называться Первой студией МХТ.

{587} 14 декабря

75‑й спектакль «Потопа».

Декабря

Скончался Леопольд Антонович Сулержицкий.

Декабря

Панихида в студии.

Декабря

Похороны Л. А. Сулержицкого на Новодевичьем кладбище.

1917

Января

К. С. — Бенуа: «Еще в прошлом сезоне, во время генеральных репетиций “Потопа”, Сулер занемог. С тех пор припадки уремии повторялись периодически через несколько месяцев, и не было возможности уговорить его уехать из Москвы. … Сулер был упрям и твердил, что через неделю после приезда в Евпаторию он будет совершенно здоров и посмеется над докторами. Однако его ожидания не оправдались. … В сентябре Сулер стосковался по Москве, по театру и бежал из Евпатории под предлогом показаться докторам. Он явился в театр, потом в студию и через два дня уже вызвал припадок; наконец уговорили его сидеть дома, но он вызывал к себе из студии разных лиц и мечтал о постановке одной пьесы, хотя уже не мог ясно выражать своих мыслей: язык путал слова. Доктора потребовали строгого и систематического больничного лечения. Бедного Сулера перевезли в Солдатенковскую больницу. … Мы устроили дежурство, и его навещали и развлекали актеры и студийцы. … Через несколько дней я поехал в больницу, чтобы его навестить; подошел к его комнате, а там — возня, суетня, пустили кровь, вся кровать и стена — в крови. Оказывается, что у него был жесточайший припадок. Это был — роковой и последний. После этого припадка, собственно говоря, Сулера уже не было. … Скончался он тихо. Сердце перестало биться, но он дышал еще около двух часов. Ночью, в 12 часов, его перевезли в студию и поставили в фойе. Эти два дня, которые он стоял там, были трогательны. Все точно сразу поняли — кто был Сулер и кого лишилась студия (и театр). Студийцы на руках несли его {588} по всей Москве в польскую церковь. Там был целый концерт, так как певцы из Большого театра захотели принять участие в похоронах и пели целый ряд концертных церковных номеров» (КС‑9, т. 8, с. 460 – 461).

Января

К. С. смотрит в студии «Сверчка на печи».

Января

в студии собрание памяти Л. А. Сулержицкого.

Из воспоминаний В. В. Шверубовича: «Собрание это было необыкновенным, переворачивающим все нутро. Почти никто из выступавших не плакал — это как будто запретил Константин Сергеевич, запретил не словами, а тем, как он сам не позволил себе плакать. Он вышел перед аудиторией (сцены в Первой студии не было) и с минуту, а может быть и дольше, стоял к ней спиной — не хотел показать заплаканное лицо. Потом повернулся, обернулся на зал, но смотря поверх всех лиц, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Он очень долго молчал, и это молчание, это его лицо, на котором выражалась его борьба со слезами, было красноречивее, сильнее всего, что он говорил» (Шв