Константин Павлович ШИЛОВЦЕВ

(12.04.1900, Саратов — 31.12.1947, Москва) — актер. Учился в Студии Вахтангова. В МХАТ 2‑й вошел как {560} сотрудник при его создании, с 1 апреля 1929 г. был переведен в основной состав.

Ш. был в числе наиболее загруженных актеров, участвуя и в унаследованном от студии репертуаре (то Матис, то 1‑й, то 2‑й стражник в «Гибели “Надежды”», слуга Текльтона и много позднее — Чтец в «Сверчке на печи»), и едва ли не во всех дальнейших постановках. Ш. значится в программах как один из воинов в «Гамлете», старик-туляк в «Блохе», 3‑й в «Короле квадратной республики», Швейцар в «Петербурге», один из старцев в хоре «Орестеи». В спектакле «В 1825 году» Ш. был занят в пяти ролях (Молодой человек, 2‑й молодой человек, Человек в полушубке, Раненый солдат, а также ввод на роль главы семейства Ланских). В «Евграфе, искателе приключений» за ним были один из клиентов парикмахерской и один из посетителей пивной. В «Деле» Ш. заменял Шахалова в роли Живца, — таких заметных ролей у него было мало, но при многофигурности спектаклей МХАТ 2‑го на безработицу жаловаться не приходилось. В «Смерти Иоанна Грозного» Ш. играл Татищева (во 2‑й редакции спектакля — Бельского), во «Взятии Бастилии» — Толстого буржуа.

Успешно упражняясь в характерности «исторической», достаточно чуткий к жанровым требованиям, Ш. продолжил список ролей этого плана: находил краски фарса для князя Вишневецкого в «Митькином царстве», играл Шаховского из «всешутейшего» собора — нагловатого и не больно говорливого спутника петровских забав («Петр I»); играл в новой редакции «Двенадцатой ночи» Священника, который свидетельствует брак Оливии, тем вводя в ступор Виолу и в ярость Орсино. С рубежа 20 – 30‑х гг. Ш. плотно занят в советских пьесах: во «Фроле Севастьянове» — студент Бирюк, затем Ефим в «Дворе», Рябошапка («Светите, звезды!»), Нетудыхата («Дело чести»), Бобрышев («Неблагодарная роль»), академик Раскатов («Земля и небо»). В инсценировке Достоевского Ш. сыграл хозяина кофейни Миллера («Униженные и оскорбленные»), в инсценировке Чехова — повара Егорыча («В овраге»). Первую большую роль на премьере Ш. имел в «Комике XVII столетия» (подьячий Василий Клушин).

Ш. оставался в МХАТ 2‑м до его ликвидации. В предпоследней работе своего театра «Мольба о жизни» сыграл последнюю из своих малых ролей — {561} одного из докторов в третьей картине.

По архивным документам Ш. числится уволенным с 7 апреля 1936 г. Был направлен на работу в ЦТКА.

К. Р.

Наталия Павловна ШИЛОВЦЕВА

(16.06.1894 [1896], Саратов — 20.11.1978, Москва) — актриса. В ее анкете записано, что она окончила Драматические курсы Вахтангова в 1919 г. и в 1923/24 г. работала в Театре им. Комиссаржевской. С создания МХАТ 2‑го вошла в труппу как сотрудница. Ее работы тут — участие в народных сценах (среди туляков в «Блохе» и пр.). Была введена в «Укрощение строптивой» на роль хозяйки харчевни, где пьянствует Сляй. Играла прачку в «Короле квадратной республики», Цукатову в «Петербурге», Мерцалову («В 1825 году»), торговку во «Взятии Бастилии», мадам Вайнер в «Закате», Марфушу во «Фроле Севастьянове», Евдокию в «Дворе». Ее занимали там, где требовались танцевальные данные. Так было в «Евграфе» (эстрадный номер «Гопак» перед посетителями пивной), так было в «Человеке, который смеется» (развлечение для членов Клуба безобразных — танец негра и трех толстых женщин). В финале «Смерти Иоанна Грозного» Ш. плясала в числе скоморохов вокруг умирающего. Участвовала в интермедиях «Тени освободителя» («Индюшка»). Напор и внятность равно присутствовали в ее сценических зарисовках «положительных и отрицательных типов» (баба-торговка и жена рабочего в «Генеральной репетиции»; одна из откатчиц в «Деле чести» и белокуренькая барышня-немочка в «Униженных и оскорбленных»).

Роль более или менее развернутую (златошвея Татьяна Макаровна, вдовая и веселая хозяйка собственного замоскворецкого домика из «Комике XVII столетия») Ш. получила лишь однажды, удачей это не стало.

Ш., как и ее брат К. П. Шиловцев, оставалась в МХАТ 2‑м до его ликвидации. Распоряжений насчет ее дальнейшей судьбы в архиве не найдено.

К. Р.

Анатолий Григорьевич ШИШКОВ

(10.04.1900, Москва — конец 70‑х) — актер, режиссер. В анкетах графу «социальное происхождение» он заполнял: «Из крестьян». Впрочем, отец был служащим страхового общества «Россия»; в семье было 12 человек детей. Среднее образование {562} Ш. получил в Московской земледельческой школе, а профессиональное актерское — в студии Театра б. Корш (здесь его педагогом был В. В. Лужский). До того Ш. играл в любительском кружке на Басманной, из которого возник Первый коммунистический клуб железнодорожников. В Театре б. Корш Ш. служил в 1918 – 1922 гг., играл здесь Муромского в «Свадьбе Кречинского», был занят в спектаклях «Грех», «Генеральша Матрена», «Петр III и Екатерина II»; в филиале б. Корш (площадка в саду «Эрмитаж») Ш. — как он писал в анкете — имел «первые роли комиков и характерных». Когда площадку в «Эрмитаже» передали новому Театру им. МГСПС (позднее — МОСПС), вместе с помещением передали и часть игравшей тут труппы. Ш. в 1922 – 1929 гг. играл в Театре им. МГСПС ведущие роли в пьесах советских драматургов («Шторм», «Штиль», «Голос недр», «Запад нервничает» В. Билль-Белоцерковского, «Константин Терехин», «Рельсы гудят», «Город ветров» В. Киршона, «Мятеж» Д. Фурманова и С. Поливанова, «Ярость» Е. Яновского и др.) Из этого театра, где Ш. был членом худсовета, он был приглашен с начала сезона 1931/32 г. в МХАТ 2‑й как актер основного состава. Его не задерживали на вводах (сыграл только Егупыча в «Блохе»), заметные роли он получил в первых же премьерах сезона (летун-гармонист Вырвизуб в «Деле чести» и Маслобоев в «Униженных и оскорбленных»). Ш. был занят в премьере к 15‑летию октябрьский революции («Земля и небо», Ивушкин, один из рабочих Оптического завода им. ОГПУ). В «Суде» Киршона Ш. играл коммуниста Рудольфа Кетвига. Плотность красок, резкая определенность рисунка были равно присущи его ролям, играл ли он Шуйского в новой редакции «Смерти Иоанна Грозного», урядника Свинчутку («В овраге») или персонажей в пьесах современных авторов (глупый старый путаник и ловелас Николай Иванович в комедии «Свидание»; Сапоговский, изменнически губящий комсомольский отряд в «Начале жизни»).

Как режиссер Ш. участвовал в постановках «В овраге» и «Начало жизни». Преподавал в школе МХАТ 2‑го (как педагог пробовал себя еще в 1930 г., в Студии циркового искусства; в 1934 г. поставил выпускной спектакль в ГИТИСе — «Доходное место»). Оставался в МХАТ 2‑м до его ликвидации. Первоначально направленный в Малый, пришел актером, {563} однако, не туда, а в ЦТКА. Играл в спектаклях «Большой день» Киршона, «Голуби мира» Вс. Иванова (как сказано в анкете, «вообще играл больше командиров и военкомов»).

В 1939 – 1941 гг. Ш. работал в Центральном детском театре (поставил тут «Диму и Ваву» Барто, «Недоросля»; играл Стародума, одного из отцов в «Романтиках» Ростана, солдата в «Горе-злосчастье»). Во время войны, отказавшись от эвакуации с театром, вошел во фронтовую бригаду, а затем в Первый фронтовой театр ВТО (Ипполит в «Не все коту масленица», Кулигин в «Грозе», Доремидонт в «Поздней любви» и пр.). Отсюда в 1945 г. он был откомандирован в МХАТ по запросу замдиректора театра В. Е. Месхетели.

В Художественном театре Ш. был с 1945 по декабрь 1960 г., когда его перевели на пенсию. В списке его здешних работ преобладают вводы в роли, уже не раз переходившие из рук в руки: Федюк Старков в «Царе Федоре Иоанновиче», Лука («На дне»), Дедушка в «Синей птице», Сидоренко и Силан в «Горячем сердце», Мигаев в «Талантах и поклонниках», Дергачев в «Последней жертве», Непряхин в «Золотой карете». Среди его нечастых «премьерных» выступлений был буфетчик Яков в «Плодах просвещения» Л. Н. Толстого (1951). Актер получил за нее Сталинскую премию, и это в самом деле было создание замечательное. П. А. Марков написал о «необыкновенной душевной правдивости и сценической легкости», с которой в пределах комедии передавалась тема загнанного человека. В том, сколь пронзительны были его актерские секунды, удивляюще сказывалась память о театре, в котором Ш. — в пору своего там пребывания — менее всего подхватывал тему боли, тему загнанного человека. Был скорее всему этому оппонентом. Но, как можно понять, у корня его искусства это запало.

С 1960 г. Ш. перешел на преподавательскую работу во ВГИК. 15 июня 1974 г. ушел на пенсию.

И. С.

Татьяна Ивановна ЩУРУПОВА

(по мужу Соловьева; 1900, село Уварово Сергачского уезда — 1981) — актриса. С 1918 г. работала конторщицей, делопроизводителем. Сотрудница МХАТ 2‑го с его открытия. Играла в «Любви — книге золотой» и Наташку, и Лизку, но — как правило — {564} ее персонажи оставались безымянными: камеристка в «Эрике XIV», одна из придворных в «Гамлете», одна из туляков («Блоха»), одна из Эриний («Орестея»), 2‑й принц («Король квадратной республики»), барышня на балу («Петербург»), гувернантка-француженка («В 1825 году»), барышня из драмстудии («Евграф, искатель приключений»).

Щ. числится уволенной с 1 сентября 1927 г., одновременно с «оппозиционерами» из группы Дикого — Волкова (с которыми, однако, Щ. не во всем была солидарна). Вступила с сезона 1927/28 г. в Театр революции. Дикий поручил ей в своей здешней постановке «Человек с портфелем» комедийно-характерную Софью Валентиновну — удручающе пунктуальную, невозмутимую секретаршу дирекции. Как характерную актрису Щ. использовали и далее в текущем репертуаре Театра революции (вводы в «Доходное место» на роль Юлиньки, в пьесы Б. Ромашова «Воздушный пирог» и «Конец Криворыльска»). В. Я. Дубровский в краткой портретной статье, посвященной Щ., сообщает: она играла с успехом в трех спектаклях А. Д. Попова по пьесам Н. Ф. Погодина (переводчица в «Поэме о топоре», Колокольчикова в «Моем друге», Евдокия в «После бала»), в спектаклях Ильи Шлепянова «Улица Радости» (Долли) и «На Западе бой» (Тереза). С глубоким драматизмом Щ. сыграла роль Любови в «Последних».

Полезная и способная актриса по личным мотивам в 1940 г. оставила Театр революции. Как солистка хора работала в ансамбле Москоопинсоюза, сотрудничала на радио; в 1943 – 1955 гг. руководила самодеятельными кружками. Некоторое время служила в ЦДТ (эпизодические роли), ушла на пенсию в 1958 г.

К. Р.

Лазарь Давидович ЭЗОВ

(15.04.1901, Астрахань — 12.05.1945, Москва) — актер, вокалист. Со времен гражданской войны служил в Красной Армии, вступив в нее добровольцем; в 1919 – 1920 гг. — секретарь в штабе 4‑й армии Туркестанского фронта, в 1920 – 1923 гг. — уполномоченный в Петровском-Астраханском отделении транспортной ЧК. В 1924 – 1929 гг. учился в Москве, в музыкальном Техникуме им. Луначарского как пианист и в Техникуме им. Мусоргского как вокалист. Пел в Московской государственной академической хоровой капелле. С сентября 1931 г. — в составе МХАТ 2‑го. В программках он отмечен как один из рабочих Оптического завода им. ОГПУ («Земля и небо»), полицейский («Суд»), придворный и один из стражников в «Двенадцатой ночи» (возобновление 1933 г.), рында в новой редакции «Смерти Иоанна Грозного»; один из музыкантов (Корнет‑а‑пистон) («Часовщик и курица»), один из прихожан в «Испанском священнике» и один из свидетелей и альгвасилов там же; один из учеников Грегори в «Комике XVII столетия»; один из комсомольцев в «Начале жизни». В «Испанском священнике» {565} Э. был использован и как певец — композитор В. П. Ширинский в письме благодарил его как «первого и прекрасного исполнителя серенады Леандро» (КС, № 14097). В Художественный театр был зачислен во вспомсостав, с 5 октября 1936 г. — в переменный. Имел здесь вводы (Пес — «Синяя птица»; Татарин — «На дне»). Получил посмертно Сталинскую премию за роль Гулама Везирова в «Глубокой разведке» А. Крона.

К. Р.

Николай Ефимович ЭФРОС

(1867, Москва — 06.10.1923, там же) — критик и историк театра. Закончил юридический факультет Московского университета, печатался с 1891 г. Был постоянным автором «Русских ведомостей», выступал с обзорами московских сезонов в «Ежегоднике Императорских театров» и т. д. В 1896 г. рецензировал «Отелло» в Обществе искусства и литературы, писал о выпускниках Немировича-Данченко, напечатал статью-беседу со Станиславским об его планах общедоступного театра. С возникновения Художественного театра следил за его движением, не пропуская, кажется, ни одной премьеры; к 15‑летию МХТ опубликовал большую работу «Детство Художественного театра». В дальнейшем появился ряд монографий — «Три сестры» (1919), «Вишневый сад» (1919), «На дне» (1923), «Станиславский» (1918), «Качалов» (1919), «Московский Художественный театр. 1898 – 1923» (1924). Отдельные книги Э. посвятил М. С. Щепкину («Опыт характеристики». Пг., 1920), М. Н. Ермоловой (1925), истории театра «Летучая мышь» и др. После Октября много сделал для сохранения культурного наследия, редактируя созданный по инициативе Немировича-Данченко журнал «Культура театра», работая в Наркомпросе и в ГАХН.

{566} В первую годовщину смерти Э. Станиславский выступил в МХАТ 1‑м с речью на вечере его памяти, благодарно очертив фигуру ушедшего и проанализировав природу отношений артиста и критика, в данном случае — «неправоту отношения артиста к критику». Впрочем, К. С. задолго до смерти Э. оценил в нем товарища и советчика. Им вместе с Э. была подготовлена статья, излагавшая цели и рабочие планы Первой студии («Русские ведомости», 1913, 6 апреля.). Э. стал одним из первых критиков, разгадавших стилистику студийных спектаклей и природу Михаила Чехова (рецензии на «Гибель “Надежды”» в «Русских ведомостях», на «Сверчка» в газетах «Речь» и «Театр» и др.). Опыту Первой студии Э. отдал много места в своей капитальной работе, которая вышла к 25‑летию МХТ. Монография Э., посвященная «Сверчку на печи», стала классикой.

И. С.

Вера Леонидовна ЮРЕНЕВА

(10.06.1876 — 19.01.1962) — актриса. З. а. РСФСР (1935). Театральное образование получила в Петербурге на курсах при Александринском театре. Проведя затем год в этом театре, предпочла ему работу в крупных труппах провинции (Киев, Одесса, Ростов-на-Дону и т. п.). В ее искусстве были очевидны черты модерна, точно так же, как «модерн» был свойствен ее героиням — персонажам новейшей драмы. Современник, знавший актрису по ее пребыванию у Незлобина (Москва и Петербург, 1911 – 1917), описывает ее: «Юренева обладала прелестной внешностью — небольшого роста, блондинка с раскидистой прической, с особой манерой растягивания фраз — с какой-то “падающей” интонацией… Юренева искала во фразе незаконченность, и движения ее казались рваными, капризными, внезапными… Ее считали лучшей исполнительницей героинь Арцыбашева и Пшибышевского, с грехом, заложенным в них, при незыблемой их внутренней чистоте. Юренева играла изысканно, создав своеобразный сценический стиль» (Книга воспоминаний, с. 36 – 37). После труппы Незлобина Ю. снова оказалась в Киеве, где прославилась, сыграв в постановке К. А. Марджанова Лауренсию («Фуэнте Овехуна» Лопе де Вега, 1919). В числе театров, где в разное время побывала эта актриса, и Московский драматический, и Корш, и снова б. Александринский {567} (1922 – 1924). В МХАТ 2‑й она вступила с 1 ноября 1930 г. Логика ее появления тут остается неясной, ролей она почти не имела. После эпизодической роли Мамаевой («Светите, звезды!») она репетировала Джозиану («Человек, который смеется»), но сыграла ее только на гастролях в Свердловске. Ее роль злой Виоланты в «Испанском священнике», сыгранная на пятом году пребывания в труппе, к тому же была при обработке пьесы урезана: роль Ю. делила с другой исполнительницей — с Бирман. Впрочем, работы обеих оказались и органичны в спектакле, и интересны. Ю., немолодая уже, обладала нежным, звонким голосом; «звенящий серебряным колокольчиком», этот голос придавал Виоланте «вкрадчивость, лисье лукавство». Судя по воспоминаниям Гиацинтовой, само присутствие Ю., артистки иного стиля, иной формации, но человека благородных театральных кровей ощущалось в труппе как положительный фактор.

Ю. рассталась с театром перед самым его закрытием — числилась уволенной с 1 января 1936 г. В дальнейшем выступала как чтица; в 1947 – 1955 гг. была актрисой Литературно-драматического театра ВТО.

Ю. обладала литературным и критическим даром; кроме мемуаров («Записки актрисы») оставила книги «Женщины театра», «Актрисы», ценные статьи о Владимире Яхонтове.

И. С.

Виктор Петрович ЯБЛОНСКИЙ

(14.06.1897 —?) — актер. С первого сезона числился сотрудником МХАТ 2‑го. Был освобожден с 9 апреля 1926 г. (т. е. по окончании второго сезона), успев за эти два года поработать в «Блохе» — среди туляков и среди царских генералов, в «Петербурге» — Франт, в спектакле «В 1825 году» — 2‑й молодой человек. В октябре 1926 г. просил вернуть его во вспомсостав, что и было сделано; оставался тут до своего окончательного ухода. Его положение как актера не менялось: в том же спектакле о декабристах он сыграл, заменяя первых исполнителей, еще несколько ролей — Свистунова, Озлобленного солдата, Пробегающего. В «Орестее» был в хоре старцев. В «Деле» — Герц, один из септета чиновников. В «Фроле Севастьянове» — один из студентов. В «Человеке, который смеется» — лорд в палате лордов и Уэпентек. Несмотря на скромное положение, Я. обладал авторитетом; так, в марте 1928 г. он вошел в «девятку», которая должна была ответить от имени актерского {568} цеха на заявление М. А. Чехова об его уходе из театра (текст этого ответа см. Смышляев, с. 132 – 134). Выбыл из труппы с сентября 1929 г. Дальнейшую судьбу проследить не удалось. Из личного дела его дочери М. В. Яблонской, артистки ЦДТ, известно, что в 1941 г. Я. ушел на фронт и погиб.

К. Р.