Девушка из шестого поселения

Как-то в монастыре Дрепунг во время изучения Жамьян Гунчой, предмета сродни логике, произошла очень странная, даже жуткая история.

Жамьян Гунчой проводится в декабре-январе в одном из монастырей – Дрепунг, Ганден или Сэра. Если он проводится в Дрепунге, то около четырехсот монахов монастыря Ганден и шестьсот монахов монастыря Сэра приезжают в Дрепунг. Монахам, занявшим призовые места на экзаменах, дорогу оплачивает монастырь, а остальные приезжают за свой счет. Монахи монастыря Дрепунг выделяют место для проживания и еду всем прибывшим, также на Жамьян Гунчой приезжают пять-шесть человек из монастыря Джу Мед, около тридцати монахов из Даши Лхунгпо, столько же из монастыря Радот и из других меньших по размеру монастырей.

На Жамьян Гунчой диспуты ведутся по книге Гьялцап Дарма Ринчена, которая сама является комментарием Праманавартики. Философские диспуты, или Чойра, длятся месяц и проводятся утром с девяти часов до одиннадцати тридцати и вечером с шести часов до десяти тридцати. На утренней Чойре монахи ведут диспут по одному, а затем, после короткого молебна, начинается отдельная для каждого класса Дамжа, то есть публичные соревнования. Вечерняя Чойра начинается с большой Дамжи, на которой ответчиками выбираются два монаха из одного монастыря, а оппонентами – монахи из другого монастыря. На следующий день три соратника монахов, которые накануне начинали диспут, становятся ответчиками. Так по кругу весь месяц монахи из монастырей Дрепунг Гоман, Дрепунг Лосалинг, Ганден Шартцы, Ганден Жанце, Сэра Мед, Сэра Же, Даши Лхунгпо и Радот выступают на большой Дамже. После этого монахи ведут диспут, разбившись на пары. Затем начинается Дамжа, во время которой двое старшекурсников отвечают на вопросы всех желающих их задать.

В канун этого жаркого для монастыря времени пришла делегация мирян из шестого поселения. Это было странным, так как поселение было известно пренебрежением к монахам и своими вольными высказываниями в адрес Трех Драгоценностей. Причина их прихода вскоре стала ясна.

В поселении жила девушка по имени Кандо. Однажды ее любимый попал в аварию и умер. С тех пор девушка потеряла смысл жизни – перестала отвечать на вопросы, и искорка задора больше не светилась в ее красивых глазах. Все чаще девушку видели одиноко сидящей на упавшем во время урагана дереве на краю поселения. Когда девушка исчезла, искать ее начали только через трое суток. Все жители поселения принимали участие в поисках и наконец нашли ее труп в большом пруду. Ее тело сожгли и даже не стали проводить обычного в таких случаях буддийского обряда.

Через пару месяцев к тому же дереву стала приходить какая-то девушка и также сидеть целым днями. Люди стали шептаться, но никто не мог сказать, откуда эта девушка взялась. Наконец пара молодых смельчаков решила узнать, кто же она такая и что там делает. Когда они к ней подошли, то девушка даже не повернула головы. Ребята заговорили с ней, но она не стала отвечать. Тогда один из парней потряс ее за плечо, и девушка откинула голову назад. То, что они увидели, было похоже на страшный сон: это была Кандо, только все ее лицо было распухшим от воды. И лишь тогда юноши заметили гнилую одежду, тину в волосах и резкий трупный запах.

Они наперебой, путая слова, рассказали все это своим землякам. Это никого не обрадовало, и дерево стали обходить стороной. Кандо продолжала там сидеть до дня, пока однажды испуганные дети из самого близкого к дереву дома не прибежали в магазин. Когда их успокоили, то стало ясно, что Кандо пришла к ним в дом. На поселение обрушилась самая настоящая беда в лице бывшей жительницы Кандо, которая по очереди обходила все дома. Она никого не трогала, просто заходила в дом и садилась на кровать. Хозяева в ту же минуту убегали, не взирая, кто во что был одет. Обычная умеренная жизнь в поселении прекратилась, все только и обсуждали, кого сегодня навестила Кандо и какой у нее будет дальнейший маршрут. Вот тогда жители и решили обратиться к оракулу за советом. Оракулы – главные законодатели в тибетских деревнях, они решают, когда начинать посев, когда строить дом и где найти заблудшую корову. Оракул вошел в транс и сообщил, что нужно обратиться к уважаемым ламам самого ближнего к поселению монастыря. С просьбой о защите и пришли жители к настоятелю Гоман Дацана.

Настоятель собрал старших лам, и они отправились в поселение для проведения обряда Чинсрек, то есть огненной пуджи.

Тибетское слово Чинсрек состоит из двух частей – «чин», сокращенное от «чинпа», означающее даяние, дар, подношение. «срек» переводится как «сожженное» или «сгоревшее». Этот красивый завораживающий ритуал относится к высшему разделу тантр – ануттара йога тантре. Только практик, прошедший через лейрун-ретрит, затворничество, дающее разрешение на практику, имеет право на проведение этого сложного таинства. Чинсреки по своим видам деятельности на благо живых существ делятся на четыре типа: мирный тип, тип развития, тип подчинения и яростный тип. У каждого типа своя диаграмма на очаге.

Мирный Чинсрек проводится по завершении какого-то важного действия, например затворничества. Во время проведения мирного Чинсрека Ямантаки практики мысленно порождают себя в виде идама Ямантаки, освящают специальный очаг и ритуальные принадлежности. Затем зажигают пламя, в языках которого визуализируется божество огня – Агнидева, тело у него белого цвета, три лика, шесть рук, и он танцует в огне вместе со своей супругой. Ему подносят часть субстанций, после чего в его сердце порождается мандала Ямантаки, затем приглашается и сам идам, которому подносится основная часть субстанций. Его провожают в место обычного обитания, после чего отдают остатки божеству огня. В этом ритуале совершается подношение тринадцати субстанций: дрова для величия, масло для обретения, черный кунжут для очищения дурной кармы и неясности концентрации, трава дурва для продления жизни, рис для развития добродетели, кашица для высшего блаженства, трава куша для высшего обережения, горчица для устранения препятствий, овес для увеличения достояния, ячмень для скорой силы, горох для телесной мощи, пшеница для здоровья и в заключение – особое подношение.

После спасительного обряда Кандо исчезла, и только обрывки сгоревшей одежды еще долго лежали на поваленном дереве.