Ослы специального назначения

 

В Бамуте стояли два отряда спецназа. Один через некоторое время вывели. Приехал я в оставшийся отряд армейского спецназа по трагическому поводу — у них в палатке солдат застрелился. Я эту палатку по просьбе разведчиков освятил. Иду по территории отряда и вижу двух ослов. Это было очень странное зрелище: местные давно на ослах не ездят! А у наших, тем более, откуда ослы? И зачем?.. Начинаю расспрашивать — мне же интересно! Объясняют, что это их ноу-хау. Когда группы на задачу уходят, то тяжёлое вооружение трудно с собой на спине по горам таскать. Вот и решили приспособить для этого ослов. Если нагрузить на них миномёты и крупнокалиберные пулемёты — боевая мощь группы значительно увеличивается. Не знаю как, но откуда-то с гор разведчики привели двух ослов. Апробировали ноу-хау на учениях, на тренировочных выходах — результаты прекрасные! Ослы по горам послушно ходят, груз безропотно таскают. Тут пришло время идти на боевую задачу. А ослы упёрлись и ни в какую идти не хотят! Боролись с ними, боролись… Разведчики в конце концов на упрямых ослов плюнули и сами всё на себе потащили. А бесполезные ослы так по территории части и бродили… В этот раз, как бывало и обычно, в отряде нас встретили очень хорошо. За столом собрались и офицеры, и уважаемые солдаты. Настреляли кабанов, зажарили мясо. Все сидят с кружками. Мне надо слово какое-то сказать и пригубить из своей кружки, чтобы не обидеть никого. Глянул — в железной кружке что-то прозрачное налито. Кружка небольшая, поэтому я особо не сомневался — водки мы, что ли, не пили! Сказал хороший тост и залпом выпил… Как-то в книжке я читал про салют в глазах. Вот этот салют я и увидел! В кружке оказался чистый спирт… (Бутылки в стороне пустые из-под водки стояли, они-то меня и ввели в заблуждение.) После этого я сидел молча, как рыба, и больше уже ничего не пил. Ещё один пример в пользу того, что сначала надо оценить обстановку, а потом уже действовать. Я к этим разведчикам часто приезжал. Они часовню поставили. Я в ней ребят крестил. У них как раз и произошла история с «тигром». Дело было зимой. Мне пришлось переезжать из одного подразделения в другое. Бойцы решили батюшку удивить и отвезти на новейшей бронемашине «тигр»! Через некоторое время я стал свидетелем разговора водителя со старшим машины. Разговор был выдержан в интеллигентных тонах и напоминал беседу двух светских джентльменов. Если вольно перевести её с армейского жаргона, то выглядела она следующим образом. Старший машины, обращаясь к водителю, ровным спокойным голосом говорит: «Слушай, ты, человек с полным отсутствием интеллекта! Не забыл ли ты, что у нас нет тормозов?» Водитель, бодро стартовав с Т-образного перекрёстка, отвечает, что он контролирует ситуацию. Дальше все находящиеся внутри машины некоторое время пребывали в невесомости… После нескольких диких прыжков «тигр», как и положено представителю семейства кошачьих, приземлился на «ноги», то есть на колёса. Никто внутри серьёзно не пострадал. На этот раз обошлось…

 

Горный пингвин

 

Есть известное место в Чечне — Дарго. Там в лесах водится много «бородатых зайцев». На Дарго три пути. Первый — дорога из Веденского района, которую называют «тропой Героев» (офицеры шутили, что если кто-то по этой дороге один раз проедет, то ему Героя России можно давать сразу). По этой дороге никто не ездит. Из Энгиноя на Дарго — два пути. Один пешком, один на машине. На машине можно проехать, если погода позволяет и обстановка хорошая. А если погода или обстановка не та — то только пешком. В один мой приезд оперативная обстановка была такая сложная, что на машине ехать было нельзя. Попасть на заставу можно было только пешком под охраной разведгруппы. По времени это где-то час по горам. Ходил я туда за три года раз шесть. Как-то пошёл в очередной раз с группой на заставу. (Что интересно, шли мы в окружении стаи собак. Разведчики ведь часто ходят с собаками. Те вокруг бегают, а когда чужой появляется, страшный лай поднимают!) Пошёл — это значит взял сумку и по горам за разведчиками, как зайчик, поскакал. Но «поскакал» означает, что идёшь за ними след в след, ни шага в сторону. Причём всё своё имущество несёшь только сам. Ведь вся группа с оружием занята своим делом. Переходим по камням через неглубокую речку, потом по склону лезем наверх. Я ребятам говорю: «Я понимаю, что вы все — горные орлы. Но не забывайте, что я — горный пингвин». Шутки шутками, но мне деваться было некуда — всё равно надо было за ними тянуться. С непривычки физически это очень трудно. Зато наверху на заставе у ребят душ оказался, а в нём — минеральная вода. Так было хорошо! Через некоторое время пошли назад. Тут начался дождь. Я был в «шушуне», лёгкой непромокаемой одежде. Промокать-то она не промокает, от дождя точно спасает. А вот когда по горам в «шушуне» этом полазаешь, то дождя и не надо — изнутри ты от пота весь мокрый. Ведь ты в нём внутри, как в запаянной колбе. Я до сих пор не понимаю, какой смысл в этом «шушуне» при движении! А потом через речку снова стали переходить. Речка маленькая, но во время дождя сильно разлилась, почти по грудь стала. А ведь надо ещё и по сторонам, и под ноги смотреть. Надолго я запомнил и речку эту, и «шушун» этот, и душ с минеральной водой… Помню, как я вернулся из этого путешествия никакой. Все чемпионат мира по хоккею по телевизору смотрят! А мне это увлекательное всегда для меня спортивное зрелище было в этот раз совершенно безразлично… Как-то позже я летом по дороге от Энгиноя до Дарго туда и обратно на машине прокатился. У меня даже есть видео, как мы в открытом кузове грузовика стоя едем. Это были американские гонки в стиле фильма «Приключения Индианы Джонс». Трясёшься и в прямом, и в переносном смысле. Все едут, стоя на ногах в полной готовности, чтобы при необходимости сигануть на землю с этого «урала» в одну секунду. На войне вообще обычно быт очень суровый, палатки протекают. Внизу пол мокрый, сверху вода капает, холод собачий… Снял мокрую одежду, выжал, переоделся в сухое — уже хорошо! А помыться иногда можно только в очень спартанских условиях. Поэтому надо быть готовым, как очень точно в советском Уставе было написано, «мужественно преодолевать трудности и лишения воинской службы». И претерпевать эти трудности надо так, чтобы не доставлять неудобств другим. Люди вокруг тебя выполняют боевые задачи, жизнью своей рискуют. И ты должен их поддерживать, а не быть им обузой.

 

Пробитое колесо

 

Как-то один раз полдороги до места назначения меня довезли разведчики, а дальше должны были везти милиционеры. Это были совсем молодые ребята, в командировку недавно приехали. Только отъехали от посёлка — колесо пробили. Парни вышли из машины, все вокруг колеса столпились — обсуждают, как его менять. Я им говорю: «Ребята, помните, как положено в таком случае действовать? Надо тут человека с автоматом поставить, там человека с автоматом поставить. Пусть следят, что вокруг происходит, какие машины приближаются». А они меня не слушают! Посмотрел я на этот цирк, посмотрел и решил: зачем мне это нужно? Так не хочется закончить жизнь на этой дороге и получить орден посмертно! Говорю милиционерам: «Вот и стойте здесь, как бараны! Сейчас появится вон оттуда машина, подъедет и очередь по вам влепит! Поэтому вы как хотите, а я вон на том холмике постою. Если что, то до своих я и буераками как-нибудь доберусь. А вам — флаг в руки и барабан на шею…». И ведь подействовало! Тут как раз машина какая-то мимо проехала и остановилась! Водитель из неё вышел и к нам пошёл. Как милиционеры переполошились — оружие к бою! Но чеченец оказался «кадыровцем». Спрашивает: «Надо чем-то помочь?». — «Да нет, сами справимся». Это наших встряхнуло, после этого стали хоть что-то делать, как положено. Конечно, в таких ситуациях не надо влезать в дела командира, он должен лучше тебя знать, как и что делать. Но всякое бывает. И у этих беспечных милиционеров ведь был старший! Поэтому, если ты видишь, что люди явно дурят, то лучше скажи. Молчать не надо. Ведь ценой может быть и их жизнь, и твоя вместе с ними тоже. Но для того, чтобы что-то по делу сказать в такой ситуации, надо быть подготовленным, надо понимать, что происходит. И, конечно, если знаний нет, то с советами нечего и соваться. У меня часто бывало так: едем по опасным местам, а все ребята вокруг в свои электронные гаджеты уткнутся и пальцами по экранам водят. Говорю: «Ты туда смотри, а ты — сюда». Если не помогает, привожу примеры из жизни, чем беспечность заканчивалась. Только тогда доходит — убирают свои смартфоны и берут в руки автоматы… Полное непонимание ситуации и беспечность часто трагически заканчивается. Это, к величайшему сожалению, не редкость. Однажды прохожу мимо командировочных милиционеров и вижу удивительную картину: они бронежилеты упаковывают — собираются отправить домой. Я им говорю: «Вы ещё и автоматы отправьте вместе с брониками! Зачем они вам нужны?». Есть и противоположный полюс такой потери чувства опасности — это привыкание к ней. Когда над тобой висит, как дамоклов меч, постоянная угроза, ты в конце концов от этого устаёшь. Я на себе это испытал. Мы когда с Сашей попали в засаду, то сначала после этого трясло от страха постоянно. И тебе ведь не просто страшно. Тебе страшно очень сильно. Поэтому каждый раз, когда едешь в какое-нибудь гиблое место, надо себя преодолевать. Возникают мысли: а надо ли вообще переться неведомо куда? А вообще зачем это всё нужно? Может, достаточно того, что уже сделал? Но через силу ты всё-таки заставляешь себя ехать. Тут же возникает тысяча всяких предчувствий. Я стараюсь на них внимания не обращать. После засады под Элистанжи мы по плану посещали разные подразделения. Как-то по дороге к границе Чечни и Дагестана Саша Рогожин вдруг говорит: «Вон там за нами машина поехала! Она, наверное, нас преследует!». Смотрю, фээсбэшники в машине насторожились, скорость увеличили. Такое постоянное ожидание боя, когда ты его уже прочувствовал на своей шкуре, так выматывает! Уже хочется какой-то развязки. Как-то я прислонился лбом к стеклу дверцы машины и подумал: «Да побыстрее бы уже началось! Достало уже это ожидание!». Люди борются с этим ожиданием кто как может. Кое-кто поэтому минимум без бутылки пива вообще за руль не садится…

 

Пожар

 

Было это в Ханкале. Недалеко от взлётки стоял один отряд спецназа. Между своими убытиями в другие подразделения и «горными набегами» я обычно останавливался в нём. На территории отряда тогда стояли несколько крестов. Их ребята своими руками поставили. Один, самый заметный, был установлен недалеко от импровизированного плаца. Крест был большой, вокруг него — невысокая оградка, за ней метрах в двух-трёх со всех сторон стояли палатки. Как-то раз я прилетел в Ханкалу зимой. И почти сразу уехал в горы. Пока ездил, в Ханкале произошёл страшный пожар. Палатки старые. Наверное, искра из печки упала на одну палатку, и та загорелась. В результате все палатки вокруг сгорели вместе с имуществом. А горят-то промороженные военные палатки ого-го как! Ребята кое-как повыскакивали, хотя один человек всё-таки погиб. Но могли бы сгореть все, ведь пожар начался ночью. Возвращаюсь в Ханкалу и вижу — уже новые палатки ставят. Иду к тому месту, где крест находился (он был в самом центре пожара), и наблюдаю нечто необъяснимое! Вокруг креста всё сгорело дотла, даже оружие. Но не то что сам крест, даже ограда и кустики около него не опалились! Как такое могло случиться, когда на расстоянии двух метров от оградки пылали пять палаток, никто не смог объяснить. Я помню, что многих крестил у этого креста. Меня в палатки вокруг ребята часто звали на беседу. У них был настоящий интерес к вере. И после разговоров со спецназовцами я понял, что ребята сами осознали, что во время пожара произошло чудо Божие, благодаря которому они остались живы…

 

Боевой нож

 

Я работал у разведчиков в Ачхой-Мартане. Мы собирались с выделенной нам охраной из СОБРа отправляться в Ингушетию в Магас. Я отслужил молебен, освятил оружие. Ребята пошли за вещами, а я остался у машины. Ещё когда служил молебен, обратил внимание на странный звук. Ба-бах! Через какое-то время опять — ба-бах! Как будто кто-то кидает что-то. Я один остался, делать мне всё равно нечего. Да и интересно стало. Перешёл через насыпь небольшую и вижу: там столб вкопан, перед ним парнишка в оливковом берете в этот столб тесак здоровый мечет. Нож плашмя попадает, потому и звук такой, когда железяка о дерево стукается. Подхожу к нему и говорю: «Дай кинуть!». — «Да пожалуйста!». Взял нож в руку и думаю: с меня-то взятки гладки. Ну кину и кину, от священника подвигов великих никто не ждёт. Размахнулся и как метнул! Нож в столб воткнулся чётко… А парень-кавказец так на меня удивлённо смотрит… Я к нему поворачиваюсь, напыжился и говорю: «Учись, сынок!». И пошёл… Иду, мне самому смешно. Но к нему повернулся спиной, он-то лица моего не видит! Парень этот сдулся сразу, больше нож не метал. А потом вообще исчез куда-то. Ножи до этого я, конечно, метал. Как все мальчишки, в детстве. Но тут я метнул безо всяких переживаний — попаду или не попаду. Бросил, можно сказать, от нечего делать, от скуки. А получилось вон как! Ребята подошли. Мы погрузились и поехали в Магас. И уже на подъезде к КПП «Кавказ» они мне рассказали страшную историю. Это произошло на этом самом месте во время Второй чеченской. Они так же ехали, по их машине отработал снайпер. Попал в офицера. Тот скончался на месте. Вытащили его из машины. Положили на обочину. Тут у него телефон зазвонил в кармане. Ответили. А это его дочь звонит. Кричит в трубку: «Папа, папа! Я первый класс закончила!». А ребята стоят и чуть не плачут. Настолько было дико детский голос услышать в этот момент, когда только что убитый отец на земле лежит… Тогда я до внутренней дрожи в очередной раз прочувствовал всю жестокость войны. Похожее чувство было у меня на кладбище в Беслане. Место очень тяжёлое. Матери, многие из которых при захвате школы потеряли всю семью, практически живут на этом кладбище. Я ходил по самой школе с ребятами, которые сами участвовали в штурме. Они рассказывали без всяких прикрас, что там на самом деле происходило. Рассказывали о том, как боевики по детям стреляли. Ведь почему в «Альфе» и «Вымпеле» было столько потерь? Да потому, что боевики по детям стреляли, а бойцы собой детей закрывали. В Беслане этот подвиг наших спецназовцев помнят. Люди его оценили.

 

Позывной «Монастырь»

 

В одну из командировок мы приехали в подразделение ФСБ. Со мной на Кавказ очень часто ездил помощник Саша Рогожин. Человек он уникальный, настоящий подвижник. Во-первых, у него куча детей. И после каждой командировки они всё прибавлялись и прибавлялись. Во-вторых, человек он очень ответственный, по характеру очень скрупулёзный, въедливый. Профессиональный начальник штаба. Он меня очень сильно разгружал от вопросов размещения, согласования всех наших передвижений, оформления документов. Но лучшая характеристика его деятельности прозвучала из уст офицера ФСБ. Подходит ко мне как-то один из их оперативных работников: «Батюшка, а из какого управления наш сотрудник, который с вами ездит всегда?». Я не сообразил даже, о ком речь. — «Это вы о ком?». — «Да Сашей зовут. У него ещё позывной «Монастырь». Я потом над Сашей ещё долго подсмеивался. Но на самом деле, если фээсбэшники посчитали его за своего, то это о многом говорит. Сказалось и то, что срочную службу Саша служил в Гарболовской бригаде ВДВ. И когда мы с ним под Элистанжи в 2009 году оказались в центре реального боя, он выскочил на простреливаемое пространство и из РПГ-26 выстрелил по «духам». Сашу не первый раз приняли за таинственного агента. Прилетели мы в августе 2008 года после войны в Осетии в Ханкалу. Помню, жара стояла дикая… Зашли навестить знакомых разведчиков. А Саша — в трофейном американском камуфляже, причём в самом откровенном, в котором американцы в Ираке сейчас воюют. Он даже наклейки с него не снял. Сидит Саша в своём американском камуфляже, важный такой, с разведчиками болтает. А я отошёл в сторону и вижу: все, кто проходит мимо, останавливаются и в сторону Саши косятся. И тут, как говорится, «Остапа понесло…». Я им стал такую лапшу на уши вешать: это нелегальная разведка и т. д. и т. п. Некоторые поверили… Саша прекрасно стреляет из всех видов оружия. Так что долгое время он был моим идеальным помощником и телохранителем. Но сейчас мне приходится ездить в командировки без него. После рождения очередного ребёнка его жена грудью встала на его пути и сказала: «А если что-то с тобой случится, кто всю эту ораву будет кормить?..».

 

Милые собачки

 

Во время путешествия по подразделениям есть одна проблема. Уж очень любят на войне всякую живность разводить. Кошки-то ладно… Кошек я сам люблю. А вот с собачками посложнее. Бывает, что из одного подразделения в другое без палки-то и не пройдёшь. Приезжаешь один раз — такой милый щеночек с тобой играет!.. А через год прибыл туда же — там такой монстр бегает, что без дубины мимо него не пройдёшь. Ни разу меня, слава Богу, не покусали собачки, Господь миловал. Но попытки были, и неоднократные…

 

«Мясо белого медведя» и другие деликатесы

 

Улететь из Ханкалы всегда трудно. Бортов мало, всё строго по записи. Как-то надо было вылететь в Москву. Кое-как пробили для одного офицера-спецназовца с наградными листами для ребят эту дорогу, сами к нему пристроились. Но борт только утром. Дожидаться его расположились на пересылке. Этот офицер вытащил какой-то супернавороченный паёк и стал нас угощать. Я таких консервов в жизни не видел: желе вкуснейшее, говяжий язык, осетрина… А едим мы все эти диковинные деликатесы, сидя на замусоленных матрасах столетней давности, ведь постельного белья на пересылке не дают. Фантасмагория какая-то! Да и вообще еда на войне — это отдельная история. Никогда не забуду, как под Шароем после голодухи мы с ребятами ели сало. Они его почему-то называли «мясом белого медведя»…

 

Хорошая плохая вода

 

Все знают, что в Чечне вода очень плохая. Очень много всякой заразы в ней содержится. Сколько людей в госпиталь из-за этого попали! Как-то я освящал технику. Так мне захотелось пить, что я взял и стал пить воду из ведра, откуда кропил технику. Меня в ужасе спрашивают: «Батюшка, что вы делаете?!. Здесь только кипячёную можно пить!». А я отвечаю: «Так это святая вода!». И ничего со мной не случилось.

 

Дорогой подарок

 

Ночью ездить по Чечне очень опасно. Но несколько раз мне пришлось с офицерами ФСБ всё-таки ездить ночью по очень неспокойному Веденскому району. Что особенно удивило — ночью жизнь протекает так же бурно, как днём. Туда-сюда ездят какие-то машины. В одной из своих командировок, болтаясь таким образом по разным подразделениям, оказался я в одной части под Автурами. Дело было под Новый год. Был у этих ребят я уже не в первый раз. И они мне из самых добрых побуждений говорят: «Батюшка, мы понимаем, что вы много ездите. Вот вам в подарок граната!». Когда я уезжал от них, то гранату эту, конечно, на столе у них оставил. Но подарок оценил…

 

В городе Каспийске тёмные ночи…

 

Как-то в Каспийске пошли мы с сопровождающим меня офицером из части к местному батюшке. Я был в подряснике, а офицер в форме. Было довольно темно. Машины по улице мимо нас проезжают. Какие-то компании мимо по улице ходят. Подошли мы к железному забору. Стучим и ждём, когда нам ворота откроют. Офицер вдруг говорит мне: «Зря я автомат с собой не взял. Скорее бы ворота открыли…». И как только ворота открылись, мы мгновенно внутрь заскочили…

 

Предчувствие

 

Был случай, когда я точно могу сказать, что действовал по наитию Божию. Крестики все раздал, а одному солдату крестика не хватило! Тогда я с себя крест нательный снял и этому солдату отдал. Думаю: у меня священнический крест есть, а парню обидно будет без креста. Не знаю, почему я так поступил. Может быть, и не случайно…

 

Помощь Божия

 

Много раз мне приходилось и до сих пор приходится встречаться с чудесами Божиими. Часто приходится бывать в Веденском районе Чечни. Это одно из самых гнилых во всех отношениях мест на Кавказе. И до сих пор там не всё тихо и мирно. В Хатунях была огромная застава из разных подразделений. Как-то проводили стрельбы из миномётов. Не знаю почему — из-за разгильдяйства или по неосторожности — мину послали не туда и залетела она в палатку к оперативникам. Там и разорвалась… Незадолго до этого я был у них и освятил воду в пятилитровых корчажках. Одну оставил им. А если у людей нет необходимости чем-то пользоваться, то эта вещь лежит в самом дальнем углу. Вроде бы она есть, а вроде её и нет. Это как наши «глонассы». Спрашиваю как-то: «Есть у вас «глонассы»? — «Да, батюшка, есть. Вот там, за палаткой валяются». Вот и флягу со святой водой закинули на второй ярус. И благополучно забыли про неё. Там рядом в пыли оружие какое-то ненужное лежало, ещё что-то в том же духе. Мина пробила брезентовую крышу палатки и разорвалась как раз над корчажкой со святой водой. Внизу лежал оперативник. Его оглушило. Кого-то слегка осколками поцарапало. А почти все осколки ушли в кровать командира оперативников! Командира в палатке не было — он был в гостях в соседнем подразделении. Он, мой хороший друг, рассказывает мне: «Я водки хоть бутылку выпью, хоть стакан — похмелье с утра одно и то же. Организм такой. В этот вечер всё порывался вернуться к себе в отряд! А меня всё не пускали-наливали. Праздник какой-то у них был, день рождения вроде. Так меня и не отпустили, заночевал. С утра встаю — а похмелья нет… Возвращаюсь к себе — а там такая кухня…». Ребята потом над командиром посмеивались: «Это тебе Ангел наливал!». После этого случая я, по настоятельной просьбе всего военного коллектива, столько корчажек воды для них освятил! Смеялся ещё: «Вы, наверное, теперь всё ими вокруг обложите!». У них в Хатунях вообще было много случаев удивительных. Как-то ехала по дороге освящённая машина-буханка. Сверху, откуда-то с горы, «духи» выстрелили в неё из гранатомёта. Граната пробила крышу и воткнулась в пол машины. Распорола стабилизатором ногу одному сотруднику и… не взорвалась! Или как-то в пять утра домой был звонок мне на мобильный! Смотрю — высветился номер с Северного Кавказа. (До этого летом я там был, крестил ребят — разведчиков Внутренних войск.) Кто бы это мог быть? Никто мне раньше в такое время не звонил. Беру трубку, а там такой хор голосов! Кричат, перебивают друг друга: «Батюшка, ура вере православной!!!». Спрашиваю: «Что случилось?». Трудно было понять в деталях, но, по их словам, получалось, что они оказались на грани гибели и каким-то чудесным образом выжили. Приезжаю в это подразделение через несколько месяцев. Я в этих краях вообще часто бываю, меня там ждут. Прокатиться из Ведено в Хатуни — поездка вроде и обыденная, но она может в любой момент завершиться чем угодно. Поэтому и вопросы религиозные там по-другому рассматриваются, и священника там ребята слушают. Как приехал, первым делом стал выяснять, что произошло той ночью. Это было 21 июля 2008 года. (Буквально за несколько дней до этого я там покрестил ребят, благословил и уехал.) Группа работала в горах. К моменту начала боя ходили разведчики уже довольно долго, шли порядочно уставшие. Но вроде уже виднелся свет в конце тоннеля, вскоре должны были встать на засаду. Когда группа уже почти подошла к точке засады, то их головной дозор лоб в лоб столкнулся с группой боевиков, которые несли продукты. Кто кого первым заметил, я сейчас точно не скажу. Начался бой… В головном дозоре шёл заместитель командира роты Максим и два парня, которых я перед этим крестил. Ядро группы находилось сзади в паре сотен метров. Головной дозор боевики стали окружать. Наши отошли и заняли позицию на горушке. Боевики подумали, что всех уничтожили и снова пошли вперёд. Но головной дозор ответил огнём. Им пришлось минут двадцать вести бой со всей группой боевиков, пока не подошло ядро группы. Остальные наши тоже вступили в бой, который продолжался с девяти вечера до четырёх часов утра. В самом начале по головному дозору били с четырёх точек. А вот заместителя командира роты Максима «духовский» пулемётчик из ПК (пулемёт Калашникова. — Ред.) расстреливал с семи метров и… промахнулся! Этот пулемётчик вообще никого не убил, только ранил нашего гранатомётчика. Ответным огнём его тут же уничтожили. Максим мне потом рассказывал: «Батюшка, ты не поверишь! Меня из ПК в упор расстреливали, а пули все мимо прошли!». И вот что важно: сами ребята отнеслись к этому как к чуду Божиему. Для многих наших ребят это был первый бой. Но дрались они с такой яростью, что «духи» испугались такого напора и ушли, бросив часть своих убитых. А когда уходили, дико орали… Общие потери у «духов» были от семи до одиннадцати человек. (Это мне рассказали оперативники. Именно столько новых могил в округе вдруг появилось.) А у наших — только раненые, ни одного убитого. Получается, что ребята звонили мне почти сразу после боя. Это было часов в пять утра. Такой чувствовался духовный подъём, когда они наперебой в трубку кричали: «Ура вере православной!». Этот случай ещё раз говорит о том, как важна работа военного священника. Ребята слышат, что им говорят о вере. Они думают об этом. Они в сердце это носят. Постепенно начинают молиться. А когда с ними происходят страшные вещи, они делают правильные выводы. Поэтому надо искать любые возможности, чтобы доносить до ребят слово Божие. Недавно в одном подразделении во время командировки мне неожиданно говорят: «Батюшка, помните, вы у нас молебен служили? Так после молебна потери прекратились». Как-то в Ачхой-Мартане я рассказывал о помощи Божией. Неожиданно сотрудник один, зовут его Игорь, говорит: «Со мной случай удивительный произошёл! Еду на машине легковой. Меня обгоняет машина, останавливается. Из неё выскакивают двое и начинают меня расстреливать почти в упор! А я же оперативник, а не спецназовец великий. Глаза закрыл, за руль схватился и кричу: «Господи, помоги!». Жить-то хочется… Чувствую, как по телу пули ходят. Потом слышу — двери машины хлопнули, «духи» уехали. Глаза открываю: одежда на мне — в клочья, машина — сплошное решето, а я — живой…». Вот и расскажи такому человеку, что Бога нет!

 

Убийство

 

Иногда я оказывался и в нелепых, диких ситуациях. Было это в 2006-м или 2007 году, точно сейчас не вспомню. В одном из отрядов спецназа под Новогрозненским во время боевого выхода один солдат убил своего товарища. Случайно убил, баловался с оружием… Так всегда это и бывает: думал, что нет в пулемёте патронов, направил случайно на человека, нажал на спусковой крючок и застрелил. Страшная, но, к великому сожалению, постоянно повторяющаяся в армии история… Мне сказали, что парнишка находится на грани самоубийства. Командир по телефону мне говорит: «Он невменяемый какой-то. Вдруг с собой покончит? Что делать?..». Я пошёл к начальнику разведки. Тот быстро всё организовал. Я поехал в отряд. Привели ко мне бедного парня. Я сел с ним рядом. Заговорил. У парня настроение страшно подавленное. Для него жизнь кончилась — он ведь друга убил! Впереди суд, тюрьма… А я ему говорю: «Обратись ко Христу! Он тебе поможет, спасёт!». Парень был некрещёный. Я его крестил. И дальше сразу всё повернулось совершенно неожиданно! Да, был суд. Но на суде родители убитого парня отказались от всех претензий к подсудимому! Они знали, что ребята были товарищами — сын домой об этом в письмах писал. Можно только предположить, каким мужеством должны были обладать несчастные родители, чтобы принять такое решение: отказаться от мести. И суд парня помиловал! Здесь всё явно: парень выбрал Христа, и всё у него благополучно сложилось. Я не знаю его дальнейшей судьбы. Но я очень надеюсь, что выбор Христа остался у парня в сердце навсегда. Сейчас иногда думаю: а если бы не приехал к нему тогда священник? Что бы с ним было? Так что, если ты услышал, что где-то произошло несчастье, сам подойди и скажи командованию: «Если надо туда поехать, то я готов». Не все военные понимают, что в сложной ситуации требуется помощь именно священника. Сколько раз бывало: приезжаю в отряд спецназа, а у них только что боестолкновение было. И некоторые ребята во время боя повели себя неадекватно. Ко мне эти ребята приходили. Я с ними разговаривал о вере, о воинском долге. Думаю, что после этого ситуация менялась в лучшую сторону. Я очень часто видел, как после приезда священника в подразделении менялась обстановка: появлялись иконы, отношения внутри коллектива менялись в лучшую сторону.

 

Вместо матерщины — молитва!

 

В деле становления военного духовенства часто на пути встречаются командиры, у которых своё видение места священника в армии. Часто мы, приноравливаясь к их намерениям, собственно религиозные вопросы не очень подробно освещаем. А ведь самая главная цель пребывания священника в воинском коллективе — это выживаемость этого коллектива благодаря молитве священника и молитве тех воинов, которые этот коллектив составляют! Выживаемость и в духовном, и в прямом смысле, как сохранение жизни человеческой. Молитва творит чудеса. Бог людям говорит: «Без Меня ничего творить не можете». Сколько было случаев, что если священник молится, солдаты с офицерами молятся, то ситуация в корне меняется: в безвыходных ситуациях ребята остаются живыми и побеждают. И с какой радостью я иногда (реже, чем хотелось бы, конечно) видел, что когда группа спецназа уходит на боевую задачу, их товарищи собираются вместе и за них молятся. Я лично знаком с офицерами, которые молятся за своих солдат, а солдаты, в свою очередь, молятся за своего командира и друг за друга. Дом такого воинского коллектива стоит на крепком камне. И Бог благословляет такой коллектив. Я знаю пример двух подразделений, которые стояли рядом. Командир одного из них — верующий. Исповедуется, причащается. И офицеры у него к вере тянутся, и солдаты начинают вслед за командирами выстраиваться. Смотрю — а потерь в этом подразделении нет, хотя задачи выполняют боевые! Хранит их Господь. А рядом стоит точно такое же подразделение, только командование там в духовных вопросах ни рыба ни мясо. У них и потери, и вообще часто происходит что-то нештатное. Грех на войне ведёт к смерти. Именно поэтому на войне с грехом надо особенно жёстко воевать. В мирной жизни возможности ответить за свои прегрешения одни, а на войне — совсем другие. Мы же находимся и на духовной войне. Главная задача сил зла — погубить человека. И духовно, и физически. На войне возможностей погибнуть человеку в любую минуту сколько угодно. А если человек грешит, то он лишается помощи Божьей, Ангел Хранитель от него отходит, и человек остаётся беззащитным. Он вроде и воюет за справедливое дело, но своими грехами сам даёт силам зла возможность погубить себя. И примеров тому — тьма. В Алерое находилось милицейское подразделение. Заходить в их домик было просто противно — он изнутри был весь оклеен картинками с голыми бабами. Обычно я останавливался выше, на горке. Как-то зашёл к милиционерам в гости и говорю: «Мне к вам заходить мерзко. Если вам с религиозной точки зрения бесполезно это объяснять, то вы хотя бы про жён своих вспомните! Представьте: вы домой приезжаете, а у вас вся квартира картинками голых мужиков обклеена. Вам приятно будет? Накличите на свою голову что-то. Если уберёте эти картинки — я буду к вам заходить. А если нет — то как хотите». Я приезжал в Алерой несколько раз. Одни милиционеры меняли других, но вся эта мерзость на стенах у них так и висела. Как-то поехали они на рынок на «уазике». Возле рынка прямо в машине их расстреляли. Все, кроме одного, погибли… Единственный выживший сидел у двери. И, как он потом рассказывал, его как будто кто-то ногой выбил из сидения, и он просто вылетел из машины! Он всем потом говорил, что это Ангел Хранитель его выкинул наружу. Как-то приехал я в отряд специального назначения Министерства обороны. Только расположился — вижу, как несколько групп уходят на боевую задачу. Мы вместе с ними молитву о воинах, идущих на битву, прочитали. Я их святой водой окропил. Нашёл среди них одного некрещёного, тут же покрестил парня. Группы ушли на задачу, а я умчался в горы. Через некоторое время узнаю: у ребят, которые ушли, произошёл встречный бой! Они наткнулись на серьёзное бандформирование. Бой был тяжёлый. Ранили командира группы, прапорщику палец отстрелило. А у одного солдата — сквозное ранение груди, травма сердца, потеря нескольких литров крови… За ранеными пришла «вертушка». Огонь боевиков был такой плотный, что боевики подбили и «вертушку»! Раненых к тому моменту уже загрузили. Вертолёт с ними на землю грохнулся. Но все остались живы. Потом прилетела другая вертушка, которая всё-таки забрала раненых. Убитых в этом бою не было! Вот результат того, что молитву прочитали перед выходом, благословение получили. Когда я в горах услышал, что произошла такая беда, сразу вернулся на базу отряда. У командира и прапорщика ранения были не очень серьёзные. А вот парень с пробитым лёгким был очень тяжёлый — то ли выживет, то ли нет… Что делать? Я говорю: «Ребята, давайте молиться!..». Пришли все бойцы из этой группы, я стал служить молебен о болящем. А потом ещё и в Ханкале молебен отслужил в храме. Ребята сами заметили — раненый парень резко пошёл на поправку. А вот у командира группы началось какое-то осложнение. Так парень с пробитым лёгким успел уже выписаться из госпиталя, когда командир группы ещё долечивался. Вот чудо Божие!

 

Акафист

 

Начиналась обычная командировка. Я сдал багаж. Прошёл регистрацию на рейс на Моздок и уже приготовился спокойно отдохнуть перед полётом (приехал в аэропорт заранее, времени оставалось до вылета достаточно). Но тут же получаю известие — рейс переносится с 12.00 утра на 19.00 вечера. И, как я понял, неизвестно, состоится ли он вообще… Тут же в голове замелькали мысли: может, не ехать? Ведь нет должного благословления на поездку, а груз можно передать и через отца Алексия Заварнова из Синодального отдела. Пришлось взять себя в руки, помолиться. Обратился к Богу, к Святителю Николаю и к другим угодникам Божиим. И тут же в голову чётко пришла мысль: надо попробовать лететь через Владикавказ рейсом в 14.20. Сдал билеты, купил новые. Посадка на рейс прошла по плану! Да и сам полёт проходил штатно. До подлёта к Владикавказу. А вот дальше пришлось поволноваться, причём всем. На подлёте к Владикавказу мы оказались в плотных слоях облаков. Самолёт попытался сесть. Посадка проходила по приборам. Туман закрывал даже здание аэропорта. Недалеко от земли самолёт всё-таки пробил белое ватное одеяло облака, но тут же ушёл на второй круг. Пока экипаж собирался с духом для посадки практически вслепую, народ в самолёте заволновался. Люди в голос стали говорить, что лучше уйти на запасной аэродром или вообще вернуться обратно. В такой ситуации мне оставалось только одно — молиться. Начал читать акафист Пресвятой Богородице — самолёт погрузился в сплошной белый кисель. С концовкой акафиста самолёт плюхнулся на бетонку и бодро покатился к зданию вокзала. Две мои попутчицы, сидевшие рядом со мной в самолёте, сразу распознали во мне православного священника, хотя акафист я читал про себя. После посадки они стали благодарить меня и пообещали, что пойдут в храм поставить свечки. А я подумал: может быть, и не случайно я оказался именно в этом самолёте как раз в это время…

 

Крещение на Пасху

 

Ещё молодым и неопытным я в Великую Субботу накануне Пасхи занимался крещением бойцов 42-й дивизии в Ханкале. Но вместо того, чтобы собрать всех вовремя в одном месте, я бодро объявил, что крещение будет с двенадцати до пяти часов! Таинство Крещения занимает примерно сорок минут. Солдаты прибегали безостановочно. В результате к пяти вечера, хотя впереди меня ждала ещё масса важных мероприятий, меня можно уже было выносить за руки и за ноги. Но вспоминаю я эту Пасху с такой радостью в сердце! Особенно Пасхальную ночь. Служба проходила в штабе. Пришли ребята из «Альфы». Даже наше неумелое пение Пасхального канона не смогло испортить эту удивительную службу! Огромное впечатл