ГП как волшебство алхимического чтения

Шекспир, Диккенс и искусство, превращающее сердца читателей из свинца в золото

Трудно отрицать магическую формулу ГП, которую использует миссис Роулинг. Каждый год мы убегаем с Тисовой улицы к волшебной реальности, к тайне, оканчивающейся противостоянием, к потере… нет, к победе и воскресению. За исключением финала ГПиПП – книги, которая, по словам миссис Роулинг, действительно перетекает прямо в ГПиДС, – мы всегда заканчиваем путь на вокзале Кингс-Кросс и, метафорически, в точке, заключающей в себе крест и циклическое путешествие.

Алхимия, которую использует Роулинг, выстраивая каждую историю, не так очевидна. Из-за неправильно потраченного детства, я знал достаточно об истории алхимии и течении литературной алхимии в английской словесности, чтобы узнать ее в произведениях Роулинг еще до того, как обнаружил, что ее первая книга изначально называлась «Гарри Поттер и философский камень», а не «Гарри Поттер и чародейский камень» (Прим. - под таким названием она была издана в США).

Достаточно быстро я обнаружил, что, как бы ни очевидно это было для меня, идея о том, что госпожа Роулинг писала в алхимической традиции Шекспира, Донна, Блейка, Йитса и Джойса, показалась очень неправдоподобной многим читателям. Критики фандома и по крайней мере один заметный академический исследователь решили – и заявили об этом во всеуслышание – что идея «скрытого алхимического ключа» к этим детским книгам абсурдна. Затем, в феврале 2007 г. Лиза Банкер, библиотекарь из Аризоны, которая возглавила всемирное движение интернет-фанатов, собиравших каждое высказывание Роулинг для сайта Accio-Quote.org обнаружила интервью 1998 г., в котором Роулинг говорила об алхимии.

Я никогда не хотела быть волшебницей, но алхимиком – другое дело. Чтобы сочинить этот магический мир, я узнала невероятно много об алхимии. Возможно, многое из этого я никогда не использую в книгах, но я должна знать, что магия может и чего не может, чтобы установить ее пределы и выстроить внутреннюю логику моих историй.

Боюсь, нам не удастся получить более прямого авторского подтверждения того, что алхимия заложена в структуру этих книг. Давайте поговорим о том, что такое литературная алхимия в свете исторической алхимии превращения «свинец–золото», как Роулинг в действительности ее использует в своих романах и каково возвышающее значение и мистический эффект, который она оказывает на читателей.

Алхимия: чем она была и чем она не являлась

Я вырос в Америке XX в. и мне, как и всем остальным, внушили общепринятые идеи, которые определяют наше время. Они есть у каждой эпохи. Возможно, важнейшее заклинание или чары, которые держат в плену нас, современных людей, заключается в вере в то, что природа, особенно материя и энергия, – это единственное, что существует.

Алхимия – это все, чем не является научный натурализм и материализм. Это современное эмпирическое мировоззрение, вывернутое наизнанку: в двух словах, алхимия была наукой о работе по совершенствованию души алхимика. Такое героическое и рискованное занятие практически невозможно сегодня, потому что способ восприятия нами реальности делает саму концепцию абсурдной. В отличие от средневековых алхимиков, мы, люди современности и постмодернизма, видим вещи в четком делении субъект/объект. Другими словами, мы уверены, что вы, я и тот стол – совершенно различные вещи, и между нами нет никакой связи. Знающий субъект – это одно, а наблюдаемый объект – совершенно другое.

Для алхимика все совершенно иначе. Его усилия по превращению свинца в золото были основаны на том допущении, что он как субъект пройдет через те же ступени превращения и очищения, что и материалы, с которыми он работает. По аналогии с переходами металлов и слиянием противоположностей, его душа будет очищена, если он будет работать в молитвенном состоянии, следуя таинствам в традиции данного учения.

Исторически существовала арабская, китайская, каббалистическая, равно как и христианская алхимия, и каждая при поверхностном взгляде отличалась от других с учетом собственной духовной традиции. В каждой из них, однако, алхимик работал со священной естественной наукой или физикой, чтобы приблизиться к собственному духовному очищению.
Это было возможно лишь потому, что он смотрел на металл, с которым работал, не как на что-то принципиально иное, но как на нечто, непосредственно связанное с ним самим. Алхимик и свинец, превращающийся в золото, имитировали и ускоряли работу Творца. Целью алхимика было создание связи, чтобы, подобно тому, как свинец превращается в золото, как совершенствуется материя, его душа в согласии с этим процессом прошла через подобную трансформацию и очищение.

Для алхимика свинец – твердая тьма, а золото – овеществленный свет. Святость, свидетельствующая о спасении, или добродетель – это освящение души, ее отождествление и причастие истинному Свету, просвещающему всякого человека (Ин. 1, 9), Свету, который просвещает нашу духовную тьму. Как окружность – это расширение центра, которому она идентична, а герой, окончив свое путешествие-инициацию, принимает божественные качества Принципа творения, так и алхимик, руководя растворением и слиянием противоположностей, которые есть видимая активность мира в творении, становится причастным вечному Свету и знанию разграничивающей точки.

Алхимия и английская литература. Связь с драмой

Алхимия металлов как священная наука никогда не была занятием американцев. Она стала историей задолго до того, как пилигримы отправились в плавание. Эта духовная наука стремительно приходила в упадок, начиная с Возрождения и вплоть до эпохи Просвещения, когда ее затмило материалистическое мировоззрение и выход на первый план современной химии. Поэтому американские (Прим. - и русские) читатели практически ничего не знают об алхимии. Возможно, это не так уж и страшно, но это имеет последствия для любителей ГП: алхимия заложена в самую суть великой английской литературы.

Английская литература содержит богатый алхимический язык, алхимические отсылки, темы и символы начиная с Чосера и заканчивая Роулинг. Не знать этот язык и эту образность – значит упустить глубину и высший смысл творений Шекспира, Блейка, Донна, Мильтона, даже Льюиса и Джойса. Роулинг, как я продемонстрирую через мгновение, весьма сведуща в литературной алхимии. Книги о ГП по отдельности и все вместе выстроены по законам алхимии, написаны алхимическим языком, в их суть заложены алхимические темы.

Думаю, эта связь наиболее очевидна в драме. М. Элиаде даже предполагает, что алхимическое делание выросло из драм-инициаций мистических религий Греции. Шекспир не только намекает на алхимию в своих пьесах – многие, если не все из них, основываются на алхимических стадиях и темах. На ум приходит «Буря», «Ромео и Джульетта», «Антоний и Клеопатра», «Два джентльмена из Вероны», «Комедия ошибок», «Тщетные усилия любви» и «Венецианский купец».

Шекспир и Бенджамин Джонсон среди других использовали алхимическую образность и темы потому, что понимали: действие театра в преображении человека подобно алхимическому деланию. Конечно же, алхимия заявляла, что она – нечто большее, чем просто воображаемое переживание, но идея очищения через идентификацию или аналогию с объектом и его трансформацией полностью совпадало с предназначением театра. Мы идентифицируем себя с героями и потому преображаемся.

Основные противоположности, которые должны объединиться

Алхимики, подобно всем традиционалистам, воспринимали видимый мир как отражение природы Творца. Бог трансцендентен, «иноприроден», полностью отделен и отличен от нас как творений, и в то же самое время Он даже ближе нам, чем наше дыхание – причина нашего существования. В Своем единстве Бог – растворение и слияние абсолютных противоположностей, и каждая сторона творения несет отпечаток этих противоположностей на их пути к слиянию. Религиозные традиции откровения с этой точки зрения есть средство возвращения человечества к точке состояния любви и покоя, из которой исходят противоположности времени и пространства, деление на мужчин и женщин, небо и землю и которые дополняют все противоположности чувственного восприятия (горячо/холодно, далеко/близко, громко/тихо, твердое/мягкое, соленое/сладкое).

Литературная алхимия – зарисовка этого апофеоза алхимической трансформации. Она в форме художественного повествования представляет противоположности, которые нужно сгладить, – либо как внешние противоречия в обществе, либо как внутренние конфликты, нуждающиеся в разрешении, либо как и то, и другое. В ГП раскол в основном проходит по линии разделения Гриффиндор – Слизерин, которое в конечном счете переходит на боевые подразделения этих домов – Орден Феникса (с подростковым университетским отрядом Гарри – ДА) и Вкушающих смерть. Внутренне этот раскол представлен через разум Гарри, так как он одновременно и знаковая фигура Гриффиндора, и носитель частицы души Волдеморта с ее сопутствующими силами и способностями. Драма этих семи книг в том, как оба этих конфликта – в мире в целом и внутри Гарри – будут разрешены. Подобное слияние всех противоположностей – характерная черта алхимической драмы.

Три ступени трансформации и их алхимические цвета

Соответственно, ежегодное героическое путешествие Гарри – это также ступень его алхимической трансформации. Каждая стадия этого процесса имеет одного или нескольких героев, названных в честь определяющего цвета этой стадии. Первая стадия алхимического делания – разложение, обычно называемое «нигредо» или «черная стадия». В черной, начальной, стадии «тело грязного металла, материи для Камня или старого образа существования уничтожается, разлагается и растворяется в изначальную субстанцию творения prima materia, чтобы она могла быть обновлена и возрождена в новой форме» (Прим. - Абрахам. Словарь алхимической образности). Сириус Блэк назван в честь этой стадии алхимического делания, книга, в которой он погибает, ГПиОФ, как мы увидим через минуту, была романом нигредо всей серии.

Вторая ступень алхимического превращения свинца в золото – «альбедо», или «белая работа». Она следует за промыванием кальцифицированного вещества на дне перегонного куба, и это омовение заставляет его показать «павлиний хвост» (cauda pavonis), или цвета радуги, прежде чем превратиться в ослепительно белый. «Когда вещество достигает альбедо, оно становится чистым и безупречным» (Прим. - Абрахам. Там же). Альбус Дамблдор – герой с «белым» именем (albus на латыни означает «белый, сверкающий»).

Часто используемые символы стадии альбедо в ее графических изображениях и описаниях – это луна и лилия. Я объясню, почему ГПиПП был во многом книгой Альбуса: она включала много его уроков с Гарри, а также его – запланированное или нет – падение с Астрономической башни в финале. Настоящая алхимическая работа завершается свадьбой или соединением противоположностей в белой стадии – победой, которая раскрывается в кризисе красного.

Третья и последняя стадия работы – «рубедо», или «красная стадия».

Когда материя камня была очищена и доведена до безупречного состояния в альбедо, она готова к воссоединению с духом (или уже объединенными душой и телом). С закреплением, кристаллизацией или воплощением вечного духа форма даруется чистой, но еще бесформенной материи Камня. В этом союзе – высшей химической свадьбе – тело воскрешается к вечной жизни. По мере того, как усиливается жар пламени, божественный красный оттенок внезапно окрашивает белый камень своим богатым красным цветом. Покраснение белой материи также часто связано с окрашиванием кровью (Прим. - Абрахам. Там же).

У Рубеуса Хагрида красное имя. Rubeus на латыни – «красный» («черный» на латыни niger, и имя Сириуса по понятной причине переведено на английский как black). Руфус Скримджер также несет значение «красный», и следует отметить, что если от имени Фреда Уизли отбросить одну букву, оно также будет значить «красный»: Fred – red. Распространенный символ красной стадии и самого философского камня – красный лев, который, конечно же, является эмблемой дома Гриффиндор.

Формула каждой книги серии – путешествие через эти три алхимические стадии.

В отдельных книгах черная стадия практически всегда начинается на Тисовой улице, где с Гарри ужасно обращаются. Работа, направленная на то, чтобы сломить Гарри, продолжается каждый год, когда он попадает в Хогвардс и Северус Снейп, самая черная из здешних фигур, перехватывает эстафету. Но Хогвардс – это и дом Альбуса «Белого» Дамблдора, и место, где Гарри, решая загадку очередного года обучения, очищается от недостатков, выявленных в семье Дурслей. Понимание, которое он обретает, проходя через испытания, проявляется в переломном моменте книги – противостоянии плохим парням, в котором он умирает символической смертью и возрождается. От дома Дурслей до беседы с Дамблдором в конце книги Гарри очищается и преображается. Вся серия как целое также имеет черную, белую и красную стадии в своем составе. ГПиОФ – черная книга цикла, ГПиПП – белая и ГПиДС – рубедо, или красная стадия. Давайте коротко их вспомним.

Нигредо, как уже говорилось, – это стадия, на которой субъект разлагается на составляющие, лишается всех лишних свойств, оставляя только необходимые для очищения в альбедо. ГПиОФ – самый темный и тревожный из всех романов о Гарри Поттере – именно эта стадия в цикле. Роулинг намекает на это не только с помощью поворотов сюжета, каждый из которых говорит о потере Гарри своей личности, но и мрачностью всей книги. Немалая часть ГПиОФ проходит в доме Блэков и, конечно же, оканчивается смертью Сириуса Блэка.

Но важнее то, что в ГПиОФ детально описано почти полное психологическое уничтожение Гарри. Его представление о себе и окружающем мире раз за разом ставится под сомнение. Долорес Амбридж демонстрирует ему, что Хогвардс может быть адом. Он узнает, что его отец был ничтожеством. Никакого квиддича! Рон и Гермиона становятся выше него в иерархии Хогвардса. Все моменты «с девчонками» проходят мимо, ему же достается мучительное смущение и разбитое сердце. Короче, на пятый год все оборачивается кошмаром. Его понимание себя, его личность разбиваются вдребезги, кроме момента в конце книги (после смерти Сириуса, а вместе с ним всякой надежды на жизнь со своим крестным), когда Гарри узнает о пророчестве. Это понимание заменяет все остальное. И это финал черной работы.

Когда начинается ГПиПП, мы чувствуем, что попали в совершенно другой мир. Альбус Дамблдор не только вернулся в жизнь Гарри, он приезжает забрать его из дома Дурслей! Директор, практически отсутствовавший в ГПиОФ, повсюду присутствует в ГПиПП. Это его книга, она, исходя из его имени и работы, которая завершена, может быть названа «белой книгой». И, как Сириус в конце «черной книги», Альбус умирает в финале «белой».

Через занятия с Дамблдором и полученные задания Гарри приходит к совершенно новому пониманию себя в свете пророчества и своих взаимоотношений с Лордом Волдемортом. Гарри не узнает от директора всей правды, но в конце ГПиПП он превращается в того, кто дерзко заявляет министру магии: «Я – человек Дамблдора».

Ссорящаяся пара и алхимическая свадьба

Решение американских издателей изменить название с «Гарри Поттер и философский камень» на «Гарри Поттер и камень волшебника» делает алхимическое название менее очевидным. И это прискорбно, потому что если «человек с улицы» и знает что-то об алхимии, так это то, что алхимик ищет философский камень, чтобы превратить свинец в золото. Герои также указывают прямо на алхимию. Альбус Дамблдор, как мы узнаем во время первой поездки Гарри в Хогвардс, когда он читает карточку от шоколадной лягушки, довольно известный алхимик. Этот факт оказывается ключом к раскрытию тайны, что же спрятано в Хогвардсе в первый год Гарри в школе.

Эти алхимические указатели лежат прямо на поверхности. Но существуют важные моменты, сигнализирующие о связи с алхимией и на более глубоком уровне, наиболее значительные из них – персонажи, представляющие алхимическую ртуть и серу, а также алхимическую свадьбу.

Алхимическая трансмутация металлов – это серия очищений исходного металла на пути из свинца в золото, которая завершается растворением и затвердением металла через действие двух основных реагентов. Эти реагенты отражают мужскую и женскую противоположности, «алхимическая сера» символизирует мужскую, импульсивную, красную сторону, а «жидкое серебро», или «алхимическая ртуть», женскую и холодную дополняющую противоположность. Вместе и по отдельности эти реагенты и катализаторы ускоряют процесс очищения исходного металла до «овеществленного света», или золота.

В алхимической литературе часто встречается одна пара (или более) персонажей с этими качествами, которые пререкаются (в алхимических текстах эти реагенты так и называются – «ссорящаяся пара»). Спорящая алхимическая пара в ГП – это Рон и Гермиона. «Гермиона» – женская форма имени «Гермес», которое носил не только греческий бог-посланник (Меркурий, mercury – ртуть), но и великий алхимик Гермес Трисмегист, в честь которого на протяжении веков писали бесчисленные работы по алхимии. Ее инициалы (Hermione Granger – Hg), а также то, что ее родители – дантисты (использующие ртуть в работе), указывают на ртуть, женский разум – ту роль, которую играет Гермиона в алхимической трансмутации Гарри.

Рон – рыжий, эмоциональный мальчик – зашифрованное обозначение алхимической серы. Вместе с Гермионой (в их разногласиях и расставаниях) он способствует превращению Гарри из свинца в золото в каждой книге, как это показано выше. Для читателей, которые хотели знать, кому в конце концов предназначена Гермиона – Рону или Гарри, этот факт подсказывает финальный брак Рона и Гермионы.

«Средневековые алхимики взяли у арабов теорию о том, что все металлы представляли собой синтез ртути и серы, чей союз мог достигать различных степеней гармонии. Идеальный брак отца и матери металлов мог произвести золото» (Прим. - Хаффнер М. Алхимический словарь). Когда Рон и Гермиона прекращают ссориться и действуют в согласии (мы впервые увидели это в ГПиПП, а затем в битве за Хогвардс), Гарри близок к совершенству.

Алхимическая свадьба не обязательно должна сочетать именно эту пару, но мы должны увидеть брак противоположностей, который является в своем роде священным. Он также должен оканчиваться смертью и появлением ребенка – «философского сироты».

В рубедо как финальной стадии Великого делания фигурирует свадьба Красного короля и Белой дамы, их союз, смерть и рождение сироты. «Химическая свадьба» – центральный образ алхимии, начиная от «Ромео и Джульетты» Шекспира (1595) до «Химической свадьбы» Линдсея Кларка (1997). Свадьба Билла и Флер – это союз холерика Уизли и флегматичной жительницы Галлии, Красного короля и Белой дамы той формулы, которая выйдет на сцену в ГПиДС. Свадьба и смерть Тонкс и Люпина – то, что дало нам Тедди Люпина, сироту.

Химическая свадьба неуравновешенной «ссорящейся пары» мужской серы и женской ртути приводит к тому, что противоположные качества примиряются и сливаются. Они должны «умереть» и «возродиться», прежде чем вновь соединятся в совершенном золотом союзе. Конечный результат алхимии – создание философского камня, который есть преодоление этой неуравновешенности, нечистоты и полярности, возвращение к богоподобной простоте. Он также, как вы помните, связан с созданием трансцендентного алхимика, святого богоподобного человека, часто представляемого гермафродитом, человеком, который одновременно и мужчина, и женщина (Прим. - или, если точнее, ни мужчина, ни женщина; ср. "Во Христе... нет ни мужского пола, ни женского" (Гал, 3:28)). Здесь противоречивость не столько разрешается, сколько превосходится и воплощается в гармонической целостности, воплощении любви и мира.

В конце главы мы опять поговорим о том, преодолел ли Гарри свою внутреннюю раздвоенность Гриффиндор/Слизерин и стал ли он "гермафродитом Хогвардса" и философским камнем. Не спешите с этим спорить.

Доппельгангеры

В гл. 4 мы обсуждали этот основной элемент готической и любовной литературы XIX в. – персонажей, у которых есть дополняющие их фигуры или тени, которые показывают невидимые стороны их характера. Вспомните «Джекилла и Хайда» Стивенсона, графа Дракулу Стокера, доктора Франкенштейна и его чудовище. Роулинг различными способами указывает на эти тени через своих главных героев, делая их анимагами, полукровками, маглорожденными, пограничными персонажами, которые живут в двух мирах одновременно (сквибы, бунтовщики и двойные агенты), близнецами, гибридами магических существ. Главными из них, конечно же, являются Гарри и Волдеморт, у которых общая кровь и части души.

Многие персонажи из мира поттерианы, который сам разделен на магическую и магловскую части, имеют близнецов или дополняющих их антагонистов, а многие ведут двойную жизнь между мирами. Подобная парность – свидетельство литературной алхимии, она указывает на мистическое значение произведения.

Трансформация через жертву: смерть эго и личности

Алхимическое произведение повествует об изменении души от свинца к золоту, от духовной атрофии и падения к активной добродетели, к созданию человека, чей характер будет соединением всех противоположностей. Становясь воплощением противоположностей, алхимик обретает подобие Божие. В литературной алхимии, следовательно, нам следует искать героя (или влюбленных), который умирает для эгоистических стремлений жертвенно и из любви к ближним, героя, который становится почти богоподобным в этой жертве. В ГП мы видим именно это в изменениях и как бы смертях в каждой книге – тот самый пунктик Гарри «кого-то спасать».

Эта модель жертвы из любви и принятия Гарри постоянной угрозы гибели неизменна начиная с ГПиФК до ГПиДС. Прежде чем мы взглянем на ГПиДС как на стадию алхимического рубедо всей серии и на путь Гарри в лес в этом герметическом свете, вспомним два примечательных алхимических текста, которые вы наверняка читали и которые иллюстрируют те пять качеств Гарри, на которые я обратил ваше внимание.

«Ромео и Джульетта» и «Повесть о двух городах»: покой в Вероне, Париже и Лондоне

Как и следует ожидать от алхимического автора, Роулинг знает Шекспира, а именно Шекспир впустил поток алхимических отсылок в английскую литературу. Беглый взгляд на «Ромео и Джульетту» – пьесу, наиболее известную американским читателям и кинозрителям, подтвердит это утверждение.

В пьесе пять актов, но три цветные алхимические стадии трудно не заметить. Вы ведь помните меланхолическое расположение Ромео в начале книги, его черную желчность, раздор и противостояние на улицах Вероны. Нигредо! Белая стадия начинается, когда молодые влюбленные встречаются. Мучительное, яростное противостояние Монтекки и Капулетти присоединяется к действию, когда пару связывает таинство брака в часовне отца Лоренцо. По существу, история завершена, когда они женятся и вступают в брачные отношения. Но достижения белой стадии, сначала незаметные, разворачиваются на большой сцене в горниле красной стадии. Через смерть Ромео и Джульетты в усыпальнице Капулетти в Верону приходит более достойный образ жизни. Родители Джульетты и отец Ромео обещают воздвигнуть золотые статуи несчастных влюбленных, и в город, наконец, приходит мир: черная депрессия и раздор, белая свадьба, красная кровь и золотые статуи.

Ссорящаяся пара – это Меркуцио (Меркурий – ртуть, верно?) и Тибальт, два реагента, чья схватка и смерть становятся катализаторами разрешения драматического конфликта. И именно любовь – слияние мужской и женской противоположностей и индивидуальностей – становится жертвой этой драмы. Ни Ромео, ни Джульетта не представляют Монтекки и Капулетти в сцене, разворачивающейся на балконе. Они – союз этих двух противоположностей. Поставьте галочку в графе «Растворение и превращение через жертвенную смерть».

Очевидно ли это для зрителей в зале? Едва ли. Но это значительная составляющая возвышающего духовного импульса, который дает пьеса. Идентифицируя себя с этой парой (как это делают их родители в финале), с их любовью и священным союзом, мы сами становимся менее фанатичными и предвзятыми. Мы не превращаемся в золотые статуи, фигуры из затвердевшего света, как Ромео и Джульетта, но мы за них, алхимически, пережили их любовь и видели этот свет.

Не помню, чтобы слышал от Роулинг что-нибудь насчет «Ромео и Джульетты». А вот «Повесть о двух городах» Диккенса – книга, которую она часто упоминает.

В литературной программе With Great Pleasure на Radio 4 она сказала, что как-то в воскресенье (в Париже) она весь день просидела в комнате, читая «Повесть о двух городах» Чарльза Диккенса.

Когда я оторвалась от книги вечером, то наткнулась прямо на Фернандо, который выглядел совершенно шокированным. Тушь растеклась у меня по лицу, и он подумал, что я только что узнала о чьей-то смерти – да, о смерти Сидни Картона.

Несчастный Картон занимает место Чарльза Дарнея на гильотине из любви к жене Дарнея, Люси, и через эту высшую жертву обретает спасение. Он говорит: «То, что я делаю сегодня, неизмеримо лучше всего, что я когда-либо делал; я счастлив обрести покой, которого не знал в жизни». Джоан считает эту фразу «лучшей когда-либо написанной последней строкой романа».

Именно здесь связь между Роулинг, Шекспиром и Диккенсом, особенно «Повестью» последнего. Диккенс был большим почитателем Шекспира, кроме того, в начале XIX в. – времени, когда Диккенс был влюблен в сцену, – наблюдался период лондонского возрождения Шекспира. Диккенс даже организовал, стал режиссером и играл главную роль в любительской постановке «Виндзорских насмешниц».

В «Повести о двух городах», одном из его самых коротких и наиболее театральных произведений, он пробует создать алхимическую драму в манере Шекспира. В «Повести» присутствуют все признаки шекспировского изложения «слияния противоположностей», в ней есть пять качеств литературной алхимии, которые я отметил выше.

 

Три этапа трансмутации.

Диккенс представляет «Повесть» в трех книгах, и каждая соответствует стадии алхимического Делания. Первая книга («Возвращен к жизни») – о возвращении доктора Александра Манетта, который был «заживо погребен» в Бастилии, а также о тьме, которая царит и в Англии, и во Франции того времени. Вторая – о доппельгангерах Дарнее и Картоне и о том, как каждый из них любит Люси Манетт, преданную дочь доктора, которая почти всегда одета в белое и чьи волосы дают название второй книге – «Золотая нить». Третья книга «Повести» – суровое испытание революционным Парижем – содержит впечатляющую и возвышенную жертву Картона ради спасения обвенчавшихся Чарльза и Люси. Это пьеса в трех актах о слиянии противоположностей, пьеса, где есть свадьба во втором акте и жертвенная смерть, которая как бы «спасает» город в третьем. Диккенс пишет, следуя строгой алхимической формуле.

Доминирующие противоречия.

Есть три строки из Диккенса, которые знает большинство, и две из них – первая и последняя фразы «Повести о двух городах» (третья – «Благослови нас всех Господь» – из «Рождественской песни»). Знаменитое вступление объявляет, что книга – о противоположностях и контрастах. На случай, если оно прошло мимо вас: «Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время». Заглавие говорит нам, что это роман о Лондоне и Париже, которые конфликтуют и на политическом уровне, и на уровне жизней главных героев.