Детство и юность преподобного Авраамия Смоленского

 

 

(Память 21 августа)

 

Одним из молитвенников земли Смоленской является преподобный Авраамий, мощи которого почивают в самом городе. Высокоподвижническая жизнь преподобного Авраамия Смоленского была полна великих огорчений. Враги не оставляли его в покое, жестоко на него клеветали, возводили на него дикие обвинения. Им давали веру, а праведника судили, и не раз ему пришлось переходить с места на место.

Бог явил его святость.

Когда однажды, под давлением врагов, епископ Игнатий запретил ему священнослужение, на Смоленский край напала страшная засуха, которая не прекращалась, несмотря на усердные молитвы народа. Тогда поняли, что Бог послал эту кару за осуждение невинного Авраамия. Епископ просил его отслужить молебен о дожде, и немедленно небо разрешилось дождем. Преподобный Авраамий почил в первой четверти тринадцатого века.

Рождение преподобного Авраамия было плодом молитв его родителей, великой милостью Божией. До Авраамия у матери его родились три дочери. Это опечалило обоих супругов, и они приносили Богу постоянные моления, ходили по церквам, щедро раздавали бедным богатую милостыню, чтобы только родился у них сын.

Он был рано отмечен Божиим избранием. Еще до его рождения одной праведной инокине было относительно его такое видение…

После заутрени, на воскресенье, она уснула. И ей казалось, что кто‑то постучал в дверь ее кельи и позвал ее: «Скорей вставай и иди к Марии. Она родила ребенка, которого ты будешь восприемницей…» Сон продолжался. Монахине казалось, что она встала и отправилась в дом Марии и увидела там многочисленных священников в светлых ризах, которые погружали ребенка в купель крещения, а около стояла некая пресветлая Жена и держала в руках белую одежду, подобную снегу… Слуги спросили Ее: «Кому, Госпожа, велишь ты отдать этого ребенка?..» Светлая Жена велела поднести его к Себе, покрыла его белой снегоподобной одеждой и передала матери.

Это видение свое инокиня передала Марии.

Рождение Авраамия было чрезвычайно радостным событием для его родителей. Крестив его, они стали его воспитывать в благочестии. Когда пришел соответствующий возраст, отдали его учиться.

Он вскоре привык разуметь Писание: благодать, бывшая на нем, вразумляла его и наставляла к пониманию того, что ему преподавали учителя. И в отроческих годах у него был смысл мужа. Он не приставал к детским играм своих сверстников. Мальчик вместо того любил ходить на церковные богослужения или погружаться в книги и усваивал в сердце своем слова Господа, ведущие ко спасению.

Вот уже Авраамий вырос… Он выделялся красотой своей. Родители склоняли его к браку. Но он хотел оставаться непорочным и не связывать себя брачным состоянием и житейским попечением.

Когда родители умерли, он роздал по церквам, монастырям и нищим оставшееся после них имущество, а сам решил вступить на трудный путь отречения.

Он надел на себя рубище, стал нищим и юродствовал, посмеиваясь над прелестями мира… День и ночь молил он Бога показать ему, каким образом и какими путями дойти до спасения, и часто повторял со вздохом изречение царя Давида: «Скажи мне, Господи, путь, воньже пойду».

По внушению Божию он принял иночество и достиг высочайших ступеней духовной жизни.

 

Святая мученица Евлалия‑девица

 

 

(Память 22 августа)

 

Неподалеку от одного из городов Испании жила девица Евлалия, дочь христианских родителей.

Она от младенческих лет возлюбила Христа и сама была любима родителями за кротость, смирение и разум не по летам. Она любила читать Священное Писание и мечтала всю жизнь свою остаться девой.

Временами любовь ее ко Христу искала себе исхода в каком‑нибудь подвиге. И вся душа ее трепетала, когда она слышала рассказы о том, как такие же, как она, юные девы всенародно исповедовали Христа и принимали за Него муки от лютых мучителей.

Времена тогда были тяжелые, и христиан преследовали и часто предавали мучительной смерти.

Евлалии шел шестнадцатый год. В соседнем городе игемон Декиан стал принуждать христиан приносить жертвы идолам.

Когда Евлалия услыхала об этом, она приняла этот слух за призыв Божий. Никому ничего не сказала она о своем намерении. Но, затворившись у себя в покойнике, она в восторге стала молиться:

– Благодарю Тебя, Господи, что Ты подаешь мне то, о чем я мечтала. Верю, что Твоей помощью исполнится желание сердца моего.

Отец, проходивший в это время мимо комнаты ее, услыхал эту молитву и спросил ее, о чем она радуется. Но она не хотела открыть своей тайны: она боялась, что родители, по великой любви своей к ней, помешают ей идти на подвиг и не дадут ей возможности исполнить ее заветное желание – пострадать за Христа.

Настала ночь. Все в доме спали. Уже петух прокричал в первый раз. Проведши всю ночь в молитве, Евлалия потихоньку выходила из дому. Вся охваченная своим стремлением, она даже не бросила на дом прощального взгляда, не вспомнила о том, как счастлива была она тут, в своей родной семье.

В тихой молитве, в тихих думах о Христе бесстрашно шла она в ночной темноте в город, не заботясь о том, что каменистая дорога ранила ей ноги, не привыкшие ходить по жестким камням.

На рассвете достигла она города и, войдя в городские ворота, услыхала голос глашатаев, которые призывали народ на площадь. Там, на высоком седалище, восседал игемон Декиан. Со всех сторон его окружали толпы народа. Пробравшись через толпу к самому игемону, Евлалия смело сказала ему:

– Судия неправедный, сидящий на высоком престоле, а не боящийся Того Бога, Который превыше всех! Для того ли сидишь тут, чтобы губить неповинных людей, которых Господь создал по образу и подобию Своему на служение Себе, а ты отвлекаешь их в службу сатане и казнишь!

С изумлением слушал народ эти смелые речи. А игемон спросил:

– Кто ты, дерзнувшая предстать к нам на суд, незваная и бросающая нам в лицо дерзкие слова?

Тщетно игемон, тронутый ее детскими почти годами, уговаривал ее принести жертву богам. Она уже осудила себя на муки.

Евлалию привязали к дереву пытки, имевшему вид креста, и стали строгать железными гребнями ее невинное юное тело. С нее содрали таким образом всю кожу. Она громко молилась Богу о помощи. Ее стали опалять зажженными свечами. Она пела слова псалма:

«Господь помощник мне, Господь заступник души моей!»

И когда огонь свеч, которыми ее пытали, обратился вдруг на палачей и обжег их лица, в радости перед этим чудом юная мученица стала молиться Господу Иисусу Христу:

– Услыши молитву мою, покажи на мне милосердие Твое и прими меня в покой к избранным Твоим в жизнь вечную!

Так помолилась она и предала свой дух. И в ту минуту видел народ: голубица, белая, как снег, излетела из уст ее и воспарила к небу…

Так совершила страдальческий подвиг свой юная Евлалия‑дева, христианка.

 

 

Посрамленный мужеством ее, игемон в ярости приказал, чтобы никто не смел снимать с креста тела мученицы, пока его не склюют птицы. Когда игемон ушел, внезапно из облака упал снег и окутал честное тело мученицы, как белой одеждой. На стражей напал страх, и они отступили назад, не смея стоять близко…

Между тем, родители, поднявшись поутру и не видя Евлалии, стали искать ее по всему дому. К полудню до них дошел слух, что Евлалия умучена за Христа, и они бросились на площадь, где нашли ее висящей на крестном древе. Обливаясь слезами, они смотрели на тело дочери. Она висела с поникшей головой, с лицом, на котором сияла улыбка, с руками, простертыми крестообразно. Белый снег, как погребальный саван, покрывал ее. Они рыдали и плакали и вместе радовались, что дочь их приняла венец мученичества и вошла в чертог Небесного Жениха.

Приблизиться к телу дочери они не могли, так как этого не позволяли служащие. Но на третий день несколько благочестивых мужей, пользуясь ночной темнотой, выкрали святые мощи мученицы и в присутствии родителей обернули их чистой плащаницей.

Один из них, Феликс, тоже впоследствии принявший муку за Христа, взирая на лицо мученицы, радостно воскликнул:

– Госпожа Евлалия, ты прежде нас сподобилась принять мученический венец…

И когда Феликс произнес это приветствие, на лице девицы, умученной три дня назад, появилась радостная улыбка…

 

 

Сентябрь

 

Мамант‑отрок, мученик и великий чудотворец

 

 

(Память 2 сентября)

 

Родители Маманта, Феодот и Руфина, происходили из старого боярского рода, были славны и богаты.

Блаженная Руфина ожидала рождения первенца, когда они с мужем были схвачены одним из гонителей христианских и ввержены в темницу.

Феодот знал суровость мучителя и немощь своего тела. Он не хотел изменить Христу, но и страшился того, что не вынесет страшных мук. И он помолился Господу Богу искренней молитвой:

– Господи Боже сил, Тебя я благословляю и прославляю за то, что Ты сподобил меня ради имени Твоего быть вверженну в эту темницу. Но молю Тебя, Господи, прими душу мою из уз этих, видя немощь мою, чтобы не похвалился враг мой надо мной.

И Господь, создавший сердца наши и ведающий силы наши, услышал верного раба Своего и подал ему блаженную кончину. Призвал из темницы душу его и вселил в светлые обители небесные.

Объятая великой печалью о смерти мужа, Руфина перед трупом его рыдала и со слезами взывала к Богу:

– Господи, Ты, создавший человека и сотворивший от ребра его жену его Еву, повели мне идти тем путем, каким пошел муж мой. Прими меня в вечные обители Твои и Сам воспитай, как ведаешь, родившееся чадо. Будь ему отцом и матерью и хранителем жизни его.

Так вопияла в печали к Богу преданная жена, и Господь внял ее молитве, и она вознеслась в вечные обители, предав дух свой в руки Божии…

В городе Кесарии, где происходили эти события, была благородная, благочестивая и очень богатая жена по имени Аммия. Господь возвестил ей в ночном видении, чтобы она выпросила у властей тела мучеников, умерших в темнице, и воспитала как сына их ребенка.

С честью погребла Аммия в своем винограднике тела Феодота и Руфины, которые она нашла на полу в темнице, лежащие рядом. Она взяла с собой только что родившегося младенца, который сидел спокойно при телах родителей со светлым и веселым лицом. Взятый ею младенец не говорил в течение пяти лет и сказал свое первое слово ко второй своей матери, закричав ей: «Мама…» Вот почему и пошло ему прозвище Мамант.

Юный отрок обнаружил необыкновенные способности в учении. Сам ревностный христианин, он проповедовал христианство среди своих школьных товарищей. Учил их поклоняться Единому истинному Богу и Христу.

Когда в Кесарии новым игемоном было воздвигнуто гонение на христиан, ему было донесено, что знатный отрок Мамант развращает своих товарищей и учит их христианской вере.

Маманту шел тогда пятнадцатый год, и он только что схоронил вторую мать свою Аммию, которая умерла, оставив его наследником своих больших богатств.

Призванный к игемону, Мамант бесстрашно исповедовал себя христианином и смело заметил игемону, что он не имеет права прикоснуться к нему, так как он происходит из знатного сенаторского рода. Игемон убедился в том, что действительно Мамант – потомок знатного римского вельможи и что его воспитала знаменитая Аммия, сделавшая его наследником своих богатств.

Тогда игемон, заковав отрока в оковы, послал его к царю Аврелиану. И вот отрок – исповедник имени Христова – перед императором. Тщетно старается ласкательствами и богатством привлечь император юношу, обещая взять его в свой дворец, осыпать милостями и почестями. Предложения отвергнуты, и начинаются пытки.

Тело опаляют кипящими смолой факелами, но пламя кидается на лица палачей. На него бросают град камней, но камни падают на тело, как мягкие благовонные цветы. С грузом на шее его бросают в море, но Ангел Господень, блистая, как молния, является палачам, готовым совершить казнь, и палачи разбегаются, а Ангел на руках своих возносит святого отрока на гору высокую в пустыню и приказывает ему там жить.

Начинаются чудные дни, и открываются дивные вещи.

Сорок дней и сорок ночей Мамант постится на этой горе, и, как новому Моисею, ему дается в руки новый закон, ибо с неба сходит к нему глас Божий и жезл. Взяв в руки жезл, он, по повелению гласа, ударяет жезлом в землю и принимает в руки свои из недр земли Евангелие. Создав малую часовню, отрок в ней молится и читает чудным образом полученное Евангелие.

По повелению Божию к нему со всей пустыни приходят звери, как овцы к пастырю, и по глаголу уст его ласкаются к нему и повинуются ему. Пищей ему служит молоко диких зверей. Он их доит, делает из молока сыр не только для себя, но и для нищих. Накопив сыру, он носит его в город и раздает нищим.

Слух о необыкновенной жизни отрока доходит до нового игемона, который посылает на гору отряд солдат схватить Божия отрока. Всходя на гору, солдаты встретили самого Маманта, который спрашивает их, кого они ищут. Они думают, что он пастух, и отвечают ему:

– Ищем Маманта, который живет где‑то в этой пустыне. Не знаешь ли ты, где он?

– А зачем ищете? – спрашивает Мамант.

– Игемону донесли на него, что он волхв. Он послал нас схватить его, чтобы предать мукам.

– Хорошо, я вам укажу его, только зайдите раньше в мою хижину, отдохните и подкрепитесь пищей.

В хижине отрок предложил солдатам свои сыры, и, пока они ели, к Маманту стали сходиться, по обычаю своему, лани и дикие дойные козы. Надоив молока, он поставил его перед воинами, а сам стал молиться. И в это время стали всходить на гору дикие звери. Воины бросились к мученику, а он просил их не бояться и открыл им, что он тот самый Мамант, которого они ищут. Воины просили его, чтобы он запретил зверям нападать на них. Мамант обещал им полную безопасность и велел идти к игемону, уверяя их, что вслед за ними придет и он сам.

И вот новое исповедание и новые муки…

Опять строгают ему тело железными когтями. Но даже мускул не дрогнул на лице его. Тверд был взгляд очей его, поднятых к небу, откуда он ждал себе помощи. И во время мук прозвучал с неба голос:

– Крепись и мужайся, Мамант.

Вскоре после пытки его бросили в темницу, где было еще сорок человек. Когда все изнемогли от голода и жажды, святой отрок помолился, и в темницу влетел голубь, неся в устах пищу чудную, сладчайшую меда. Он положил ее перед Мамантом и вылетел вон. Пища эта великим знамением умножилась, как некогда в руках Христа умножилось в пустыне для народа небольшое количество имевшегося хлеба.

В полночь, по молитве святого, двери темницы отверзлись, и все заключенные вышли из нее. Остался только один святой Мамант.

Наутро его бросили в раскаленную печь, но после трех дней он был найден в ней невредимым. Тогда стали выпускать на него зверей… Но голодная медведица, выпущенная на него, спокойно улеглась у его ног, обнимая их своими лапами. Лютый леопард быстрым скачком положил лапы свои на плечи ему и языком ласково лизал пот его тела.

В это время громадный лев, последовавший за мучеником из пустыни и оставшийся по повелению его вне города, вторгся в цирк и, чудным образом получив на мгновение дар слова, возгласил: «Ты – мой пастырь, который пас меня на горе». И стал терзать язычников, находившихся на площади. Сам игемон еле спасся от ярости льва. Лев успокоился только тогда, когда мученик велел ему бежать обратно в пустыню.

Язычники скрежетали зубами от гнева и требовали от игемона, чтобы волхв и кудесник побит был каменьями. В невыразимой ярости один из жрецов ударил трезубцем по чреву святого. Кишки его вывалились наружу, и мученик взял их, поддерживая руками, и пошел за город, неся их. Вода текла из него вместо крови, и одна христианка собирала эту кровь.

Для святого это была последняя мука. Отрок в недалеком расстоянии от города вошел в каменную пещеру и остановился в ней. И был тогда с неба глас, призывавший его в горние селения, и он с радостью отдал дух свой в руки Господа своего, за Которого так усердно пострадал.

Так принял венец мучения Мамант‑отрок.

 

Из детства пророка Моисея

 

 

(Память 4 сентября)

 

От древнего Иакова, переселившегося к сыну своему Иосифу в землю египетскую со своими сыновьями, произошло многочисленное потомство, быстро размножавшееся. Наконец, число потомков Иакова в земле египетской стало так многочисленно, что во время войн евреи могли выставлять до шестисот тысяч мужей.

Египетские фараоны опасались, что евреи могут войти в соглашение с их врагами и причинить им немало хлопот. Они стали всячески подавлять евреев и томить их изнурительными работами. Больше для удовлетворения своего тщеславия, чем для пользы народа, фараоны воздвигли руками евреев те громадные здания в городах и пирамиды в пустынях, которые составляют поныне удивление человечества. Однако и при тяжких трудах размножение евреев не прекратилось, и фараоны приказали повивальным бабкам египетским убивать еврейских младенцев мужского пола. Но бабки уклонялись от этого приказания. Тогда фараоны приказали, чтобы всякий египтянин, встретивший еврейского мальчика, бросал его в реку.

В это время жил в Египте еврей из колена Левиина по имени Авраам. Он имел уже детей, Аарона и Мариам, когда у него родился второй сын. В течение трех месяцев мать скрывала его, а потом для спасения его придумала такую уловку: она положила мальчика в осмоленную корзинку и пустила эту корзинку в поросшее тростником место у излучины реки, там, куда ходила обыкновенно купаться дочь фараона. Молодая Мариам, сестра новорожденного, была поставлена матерью наблюдать, что будет.

Вот фараонова дочь пришла к реке, услыхала плач ребенка, увидала тихо колыхавшуюся на поверхности корзинку и послала прислужниц достать ее. Вид красивого ребенка, плакавшего в корзине, возбудил в девушке большую жалость, и она захотела взять его на воспитание. Надо было достать ему вместо матери кормилицу. Мальчик плакал, не принимая груди ни одной из евреек, которых к нему приводили, пока Мариам не привела к нему его матери.

Таким образом, родной сын был отдан на вскормление своей матери. Выкормив его, она принесла ребенка к дочери фараона, и та оставила его у себя и назвала его Моисеем, что значит «взятый из воды».

Царевна была привязана к прекрасному мальчику, который выказывал большие дарования.

Однажды она принесла его к своему отцу. Фараон, любуясь младенцем, возложил на него свой венец, украшенный различными языческими изображениями. Но мальчик нисколько им не восхищался, а, сняв его с себя, швырнул его на землю. Жрецы дали этому поступку младенца роковое значение: будто бы это значит, что младенец впоследствии похитит у царя престол. Поэтому они советовали немедленно удалить мальчика, но некоторые из жалости старались объяснить этот поступок невинным неведением ребенка. В доказательство же того, что он мог это сделать без умысла, они принесли горячий уголь, и мальчик, схватив уголь, положил его к себе в уста и повредил себе язык, потому он всю жизнь остался косноязычным. Это спасло Моисея.

 

 

При царском дворце мальчик был превосходно обучен жрецами всем наукам, которые в то время были известны в Египте. Блестящие дарования заслужили ему всеобщее уважение и доверие царя. Фараон предоставил ему главное начальство над войском в войне с Эфиопией. Дело кончилось успешно. Но почести, которые воздал ему за его победу народ, внушили царю зависть к Моисею и зло на него. Сам же Моисей скучал при языческом дворе. Ему хотелось жить среди своих соплеменников. Он добровольно удалился из Египта в землю Мадиамскую, откуда и был вызван Богом, чтобы вывести евреев из Египта для владения землей обетованной.