Юный страдалец, князь Гавриил Иоаннович Бельский – преподобный Галактион Вологодский

(Память 24 сентября)

В старой Вологде, в Свято‑Духовом монастыре, почивают под спудом мощи преподобного Галактиона, убитого во время великой русской смуты в 1612 году.

При раке преподобного хранятся железные вериги. На них вырезаны многозначительные слова: «Раб Божий Гавриил во имя Отца и Сына и Святого Духа обещался терпеть до конца».

Богомольцы надевают на себя эти вериги и тогда вспоминают о тех великих муках, какие понес на земле так терпеливо преподобный Галактион.

Когда напомнишь себе, для какой славы он родился и в каком уничижении он прожил, тогда личные несчастья как‑то тают в своих собственных глазах и становится стыдно за то, что иногда роптал на маловажные несчастья…

Кто же был преподобный Галактион?

За малолетством сына последнего из русских великих князей, Василия Третьего Иоанновича, правителем Руси был знаменитый боярин князь Иван Феодорович Бельский, состоявший с малолетним Иоанном в родстве. В 1533 году у князя Бельского родился сын Гавриил, будущий великий подвижник.

В то время грамотность и книжное учение не были общим достоянием даже в боярской среде. Но князь Бельский был одним из просвещеннейших людей своего времени. Любя сына своего, он и его постарался образовать: приучал его к чтению книг, воспитывал в нем страх Божий и усердие к православной вере и к ее обрядам. Недолго судьба‑злодейка дала Гавриилу, однако, возможность пользоваться наставлениями отца.

Во дни детства будущего Грозного царя ведавшие делами бояре постоянно грызлись и ссорились между собой. Они думали только о собственной своей пользе, и нахождение у власти князя Ивана Феодоровича Бельского, человека прямого, честного, великодушного и правдивого, было для них невыгодно. Несколько раз уже они удаляли его в ссылку, а ночью со второго на третье января 1542 года князья Шуйские схватили князя у его дома тайно от малолетнего государя и утром отправили его на Белое озеро, где он был заключен в тюрьму. Но и заключенный он казался для бояр страшным. Они опасались, что юный царь, питавший к князю особое расположение, снова его освободит и прикажет ему по‑прежнему сидеть в боярской Думе… Весной было отправлено на Белое озеро трое наемных людей, которые зарезали Бельского в его тюрьме.

Родные и друзья семьи Бельских трепетали за участь малолетнего княжича Гавриила. Шуйские могли добраться и до него. Поэтому они спрятали мальчика, тайно вывезли его из Москвы и поселили его в Старице (теперь уездный город Тверской губернии).

Тяжелы были те дни для маленького Бельского. Быть любимым, лелеянным сыном первого московского боярина, жить в довольстве богатейшего княжеского дома, видеть постоянно ласку и заботу отца и стать никому не нужным, скрываемым мальчиком, над жизнью которого занесен нож…

Долго, вероятно, вспоминал Гавриил те часы, которые он проводил с отцом в его покоях.

После трудов управления, по вечерам, старый Бельский любил звать к себе сына и, занимаясь над любимыми своими свитками, читая писания разных мудрецов, часто поглядывал на мальчика с живыми глазами, который, стараясь не шелохнуться, с любопытством озирал все вокруг в покоях своего отца, к которому был привязан крепкой, нежной любовью.

Начитавшись, бывало, князь Иоанн сажал сынка на колени и начинал ему рассказывать…

Не сказки рассказывал в длинные зимние вечера князь Иоанн княжичу Гавриилу… Он говорил сынку о тех святых, которые любили Бога больше, чем свою жизнь. Он рассказывал ему о великих мучениках, которые гибли на аренах, оторвавшись от семьи, отказавшись от родителей, жен, от всех почестей и богатства только для того, чтобы иметь право в час смерти воскликнуть в лицо ожидающему Богу: «Я христианин…» Он рассказывал о тех преподобных, что оставляли славу мира, уходили в неведомые пустыни, не видали десятки лет людского образа, которым вороны приносили пищу и которые в этом уединении своем, в голоде и жажде, были счастливее, чем великие цари на своих престолах. Он говорил о том, как Бог испытывает те души, которые полны Им и которые ищут Его.

И какая‑то отрада сходила тогда на душу ребенка. И он говорил себе, что хотел бы быть таким же, как эти люди, принести Богу такие же, как они, жертвы.

И вот теперь час этой жертвы пришел – пришел так рано и неожиданно.

Беспечный, веселый мальчик умер в княжиче Гаврииле вместе с крушением его жизненного счастья. В память дорогого отца княжич стремился исполнить в точности то, чему учил его отец. Он думал о Боге, молился, ходил всякий день ко всем церковным службам, дома читал Священное Писание. Только во всех этих действиях находил он некоторое утешение от постигшего его горя.

Порой ему казалось после долгой усердной молитвы, что тень отца веет над ним и что кто‑то невидимый ласково и заботливо склоняется над его душой. И тогда из глаз его капали одна за другой тихие слезы покорного и облегченного заветной любовью горя и освежали иссохшее от скорби его юное сердце.

Княжич Гавриил в Старице жил недолго. Он потихоньку покинул ее и пришел в Вологду, которая была много дальше от Москвы и являлась для него более надежным и безопасным приютом.

В Вологду явился он в простой и бедной одежде, выдал себя за бесприютного сироту, устроился в посаде у одного сапожника и стал изучать его ремесло. Мальчик был старательный, понятливый и трудолюбивый и легко привык к работе. Так протекли отроческие годы молодого князя Бельского, наследника одного из самых блестящих боярских родов, пока там, в далекой Москве, у Двора, кипели страсти и разыгрывались большие события…

Годы шли за годами, Иоанн подрос и сам вступил в управление государством. Одним из ближайших к нему людей был родной дядя князя Гавриила – князь Димитрий Феодорович Бельский.

Обстоятельства сложились так, что княжичу Гавриилу было теперь безопасно открыть свое местопребывание и занять в жизни подобающее ему место. Он мог принять отцовское наследие и быть взысканным царскими милостями как сын покойного князя, любимого царем. Но та громадная душевная работа, которая произошла в княжиче Гаврииле при крушении его земного счастья, не осталась для него бесплодной. Он был один из людей, которые желали сохранить свое благополучие вместе с теми, кому они беззаветно отдали свою привязанность; без них не ждущих уже от жизни ничего, кроме горя и мук.

Он решил не возвращаться в Москву, а остаться в том бедном сапожном ремесле, в которое он укрылся от злодейки‑жизни. Он думал, что легче спасется в скромной доле, чем среди искушений мира, славы и богатства. Желая окончательно закрепить себя в простонародном быту, он женился на простой девице из посада. С женой он жил хорошо. Работы у него было достаточно, и он наслаждался тихим счастьем в некотором довольстве, заработанном постоянным трудом. У него родилась дочь. Счастье его казалось полным, как вдруг жена его умерла. Этот новый удар окончательно убедил Гавриила, что ему не дается мирское счастье, и он решил посвятить себя окончательно духовной жизни и в подвигах искать себе утешения.

Избранный им образ жизни был необыкновенно тяжек. Он заковал себя в тяжелые железные вериги, и все время, остававшееся у него от ремесла, которым он кормил себя и свою дочь, проводил в молитве. Когда дочь его подросла и могла сама трудиться, он решил порвать с миром и постригся в монашество с именем Галактион. Он вошел тогда в затвор, жил в тесной келье, приковав себя цепью к ее двери. Добрые люди приносили ему пищу, которая состояла из сухого хлеба с водой, и протягивали ему эту пищу через оконце. Он никогда не спал лежа. Когда же сон овладевал им, он становился на колени и немного забывался, держась за цепь. Он достиг весьма преклонных лет и был убит в Смутное время, 24 сентября 1612 года, одной из тех шаек ляхов, которые во множестве бродили тогда по всей России.

Как тяжек был путь этого человека, который вытерпел на своем веку более, чем Иов Многострадальный, и показал больше, чем он, терпения!

Да будет благословенна память этого праведника, начавшего страдать с детских лет!

Пусть в наших маленьких испытаниях, когда ропот станет овладевать нашим сердцем, образумят нас эти несколько слов, вырезанных на тяжелых веригах преподобного Галактиона: «Обещался терпеть до конца».