Надживотное в психофизике человека

Сказанное выше о склонности человека к объективности и принятию решения дает одновременно направляющие для понимания других измерений его природы, в том числе и прежде всего — биологических. Объективность и соответствующее ей бытие-в-мире возможны лишь при совершенно определенной структуре человеческого тела, которая принципиально отличает его от организма животного, несмотря на множество совпадений в деталях. Это не просто постулат. То, что органы и члены человеческого тела имеют особые свойства, можно убедительно доказать феноменологически. Мы осуществили это во многих наших работах на самых разнообразных примерах. Во избежание повторения здесь будут приведены лишь некоторые из наших выводов.

Человек в биологическом отношении не просто «примитивен», «эмбрионален», «неспециализирован» (или как там еще принято выражаться), но он специализирован именно по своей сущности, причем, как указывалось в «Философской антропологии», он «специализирован на объективность». А это значит, что, биологическая и витально-психическая структуры человека стали такими, каковы они есть, потому что эти структуры точно соответствуют тому положению вещей, что человек есть существо, которому предназначено объективное бытие-в-мире. Эта специализация на объективность (в отличие от специализации животных на специфическую для соответствующего вида среду) проявляется, например, в том, что мы назвали «бифункциональностью человеческих членов и органов». Так, например, наши легкие, с одной стороны, подчинены вегетативной нервной системе и, таким образом, служат биологическим функциям обмена веществ, однако в то же время они могут быть использованы для разговора, пения, игры на духовых инструментах и т.д., т.е. они стоят на службе объективных (или необъективных) инициаций. Глаза человека обеспечивают рефлекторное зрение и используются при не имеющих определенных целей исследованиях. Наш мозг необходим как регулятор жизненных процессов, но может также применяться и для бесцельных спекуляций. Руки и ноги обеспечивают биологическое существование, однако в то же время они могут быть скоординированы в художественные движения, не связанные с биологической пользой.

Можно сказать, что в таких случаях члены или органы человека вызываются из биологического оркестра для «сольного исполнения» объективного (или необъективного) задания. При этом решающим является то, что обе функции — биологическая и объективная (или необъективная) — выполняются не в ущерб одна другой. Чтобы обеспечить подобное сочетание, человеческое тело должно обладать такой биологической структурой, какой нет в животном мире. Организм животного не выдержал бы бифункциональности! В другом месте мы уже говорили о том, что Дрессировка здесь бесполезна.

Бифункциональность членов и органов есть лишь один из многих аспектов специализации человеческого тела на объективность. В качестве другого аспекта можно указать на совершенно своеобразную подвижность человеческих членов, о чем уже шла речь у Гелена. Мы продолжили исследования Гелена, однако здесь ограничимся лишь следующим замечанием: человек может не только, как это указывает Гелен, транспонировать одно и то же движение (например, кругообразное движение) с одного члена (или части члена) на другой, но и творчески координировать различные движения различных членов, придавать им символический смысл, создавая пространственные и временные образы, обладающие не связанной с утилитарными целями изобразительной и выразительной ценностью. К таким движениям относятся танцы, пантомима, мимика, жестикуляция, театральные представления и т.д. Все это есть создание образов, относящихся к области коммуникации и уже поэтому в своей основе проникнутых объективностью. Наше тело по своей морфологии, иннервации, моторике и структуре побуждений ко всему этому специально подготовлено. Животное также производит множество пространственных и временных фигур, однако их характер определяется, в сущности, видовой принадлежностью (витье гнезд, брачные ритуалы и т.д.), а не представляет собой индивидуальное творчество в собственном смысле этого слова. Животному свойствен гораздо более узкий диапазон моторики. Вспомним, например, насколько геометрически или стереометрически предопределены основные движения крыльев птицы или ног собаки. Лишь человек, как «отпущенное на свободу существо», обладает специфической свободой тела.

«Специализация на объективность» относится, конечно, не только к физической стороне человеческой жизнеспособности, но и к психической. Человеку свойственны, например, такие витально-психические структуры, которые одновременно значимы и для биологической, и для духовной области. Например, инстинкт агрессивности имеет биологический смысл, который разносторонне освещен К. Лоренцом. Эти аспекты несомненно относятся в большой мере и к человеку, одна­ко у него один и тот же агрессивный поступок может быть, с одной стороны, витальным действием-реакцией, а с другой — он может быть «вмонтирован» в более высокую, объективную (или необъективную) смысловую отнесенность. Такое двойное функционирование может, например, иметь резкий критический анализ, автор которого противопоставляет свое мнение мнению другого: при этом, во-первых, создается благоприятная ситуация для выяснения истины, а, во-вторых, нападающий (который, возможно, был до этого объектом нападения) «реагирует действием», и, таким образом, здесь одновременно осуществляется витальная воля к победе в борьбе за существование. В подобном случае опять-таки обе функции — функция витального характера и функция объективности, проявляясь в одной и той же агрессивной поведенческой целостности, не мешают друг другу. Выяснению объективной истины не вредит момент витальной агрессивности, он может даже усилить тенденцию к проницательности и анализу ошибок противника. В то же время и витальная сторона не терпит при этом ущерба, поскольку чем глубже нападающий разбирается в вопросе, тем в большей мере он нуждается в удовлетворении. Витальное и объективное никоим образом не деформируют друг друга; в своем единстве эти обе функции, сохраняя каждая свое качество, остаются в пределах одной психической структуры, которая как таковая характеризуется склонностью к объективности. Это есть, в конечном счете, сущность истинной сублимации.

Таким образом, на структуру человеческого био воздействует некая инстанция, некий «принцип объективности», невыводимый из биологии, метабиологический принцип внутри био. «Упрек в том, что это рассуждение о человеческих органах является «небиологическим», поскольку в нем для объяснения биологических фактов привлекается сверхбиологический принцип, основывается на petitioprincipii (лат. — аргументе, основанном на выводе из положения, которое само требует доказательства). Он исходит как из догмы из того, что не доказано и что невозможно доказать, а именно: из утверждения, что человеческая биология должна толковаться на основе животной биологии, потому что она, подобно животной, представляет собой замкнутую в себе целостность, структуру которой нельзя определять через внебиологическое. Этот научно-теоретический постулат является произвольным и противоречит феноменологическим данным. Мы имеем у человека не животную биологию, к которой дополнительно прилажен метабрюлогичёский принцип, а специфически человеческую биологию, своеобразие которой заключается именно в отношении к сверхбиологическому.

«Итак, человеческой природе, или структуре, в соответствии с ее физическим и витально-психическим, свойственна некая жизненная сила, определяемая и согласующаяся с принципом объективности.