Приложения: Свидетельства, обнаруженные во время рейда в убежище бунтовщиков

Копия рукописного текста, неполного:

 

Что они сделали…

Как они могли уничтожить целые города…

Женщин, детей, невинных…

Недооценивая непостижимую жестокость методов Лордов…

Никто не должен знать…

Что я сделал…

…Ускоряя исследования,

Необходимо собрать детей…

Испытать…

Триггеры…

Нет времени, необходимо начать мгновенно

Они не готовы, но…

Это необходимо остановить…

Я должен остановить это

6/6 6/6 6/6 6/6 6/6 6/6/

Глава 28
Все срывается

Фортис поворачивается ко мне:

– А теперь открой-ка свою сумку.

– Зачем?

– Мне нужно посмотреть на тот обломок.

– На что?

– Отломившийся кусок Иконы. Который ты принесла в Санта-Каталину.

– Откуда ты об этом узнал?

– Первым это заметил Хакс. Думаешь, можно принести нечто такое в Посольство без того, чтобы не сработали все защитные системы и не начался грандиозный переполох? Он сканировал обломок для меня сразу же, и мы хотим использовать данные для разработки плана нападения.

Я открываю сумку.

Он там, он слегка мерцает в свете луны. Кусок не слишком большой, но я ощущаю его необычный вес с того самого момента, как взяла в руки.

– А, вот он… – говорит Фортис, и его глаза вспыхивают.

Я протягиваю ему обломок. Фортис вертит его в руке, а потом целует.

– Этот маленький красавчик невероятно важен. Мы не знаем, что он в точности такое, но испытаем на нем все виды взрывчатки. Думаю, мы наконец разберемся и придумаем что-нибудь, что достаточно легко нести, но с такой взрывной силой, чтобы проделать наш фокус.

Ро наклоняется вперед на скамье:

– Что-нибудь военное? Рядом с миссией есть заброшенная база, и там я нашел много отличных штуковин.

Фортис кивает:

– Уж поверь, Фьюро, я отлично осведомлен о твоих связях с Сопротивлением грассов. Половина этих шельмецов уже работает с моими людьми. – (Ро усмехается.) – Да, отлично, план мы разработаем уже там. Когда доберемся до кафедрального собора, ты сможешь обсудить с нашей снабженческой командой, как все собрать вместе. И как разнести вдребезги Икону.

Тима нервно дергается всем телом:

– Я много думала о том, как работают Иконы, и совершенно уверена, что все они каким-то образом соединены между собой.

– Мы тоже так думаем, – соглашается Фортис.

Тима глубоко вздыхает:

– Я читала о начале вторжения, о том, что Иконы приземлились за несколько дней до 6/6. До Того Дня.

– Чтобы успеть наладить связь между собой, – задумчиво произносит Фортис.

– Они как паутина, покрывшая всю планету, – замечает Тима. – И как только они объединились – все закончилось.

Я поворачиваюсь к Тиме:

– Когда я была там – по-настоящему близко, – у меня возникло мерзкое ощущение, что эта штука живая. Она как будто знала обо мне, ну или что-то в этом роде. – Я прекрасно понимаю, как звучат мои слова, но при этом уверена, что просто должна все сказать. – А… живое ведь может умереть, так?

– Умная девочка, – согласно кивает Фортис.

Тима от возбуждения подпрыгивает так, что едва не вываливается из лодки:

– Я не понимаю, почему мы раньше этого не поняли! Все же очевидно! Мы должны разорвать связь между ними!

– Возможно, ты и права. – Фортис поглаживает подбородок.

Ро поднимает голову:

– То есть ты считаешь, что, если мы уничтожим их один за другим, вся сеть ослабеет. И постепенно разрушится.

– Насколько нам известно, – уточняет Тима.

– Но сколько их всего? – Ро смотрит на Фортиса.

– Тринадцать, – хмурится Фортис.

Это слово звучит для меня как смертный приговор. Но я отказываюсь его принять. Я ведь уже умерла сегодня.

И потому я улыбаюсь:

– Отлично. Номер первый, а вот и мы!

Но мы ни слова не говорим о Доме Лордов. О серебристых кораблях, разрезающих наш горизонт, скользящих над городом и поперек нашего солнца.

И о весьма реальной перспективе неудачи мы тоже не говорим, и о том, что можем оказаться в ответе за превращение Хоула в Безмолвный Город.

За смерть людей от рук нелюдей, причем в катастрофических масштабах.

Мы не говорим о возмездии.

Я стараюсь даже мысленно не произносить этого слова.

Да и зачем бы мне? Что значат слова для Безмолвных Городов?

Но то, чего мы не произносим сегодня, звучит гораздо громче, чем то, что мы говорим.

 

Собор буквально кипит жизнью. Мы едва поспеваем за Фортисом, когда он пробирается к тому, что некогда было боковым приделом с алтарем.

– Мы, конечно, надеялись, что у нас будет немного больше времени для подготовки, но Лукас загнал нас в тупик, когда поболтал со своей дорогой старушкой-матушкой. – Фортис вздыхает. – Они не смогут напасть на нас без разрешения Главного Посла, но все равно нам нужно отправляться прямо сейчас.

– Прямо сейчас? – Ро полон надежды.

– До первых лучей солнца, друг мой.

Тима нагоняет Фортиса:

– Я согласна. Даже гибель Дол не остановит их, они очень скоро усилят охрану Иконы.

– Печально, но верно, – говорит Фортис. – Хороших манер у них нет. – Он хлопает Тиму по спине. – А значит, незачем терять время. – Фортис показывает на группу людей, собравшихся вокруг широкого стола. – Карты, схемы, система связи. Тима, ты к ним.

Тима кивает и идет в указанном направлении.

Фортис берет Ро за руку и поворачивает его лицом к другому концу помещения, где несколько человек укладывают рюкзаки.

– Всякие приспособления, камуфляж, взрывчатка. Вооружайся и будь наготове.

Ро исчезает.

– А как насчет меня? – Я в сомнении.

Сегодня здесь все буквально забито народом.

– Насчет тебя? Не бери в голову. Ты главный и заключительный пункт программы.

– Я? Но что я сделаю?

– Ты разнесешь там все вдребезги, милая. – С этими словами Фортис как сквозь землю проваливается.

Я оглядываю переполненный зал, стараясь сориентироваться. Здесь все совсем не так, как в прошлый раз, когда я была здесь. Люди движутся целенаправленно. В одном из углов сложены упаковочные корзины, наполненные различными припасами. В другом углу организована кухня, а там, где прежде был алтарь, теперь столы, на которых выстроились хлеб и тарелки, наполненные чем-то вроде рагу из картошки с сыром.

Мое любимое блюдо.

Я вдыхаю запах с чувством горести, потому что он возвращает меня в миссию. Ужин в честь моего дня рождения был, похоже, целую жизнь назад.

Десять жизней.

Какой-то старик с седеющими волосами шаркает к столу с едой, и я замечаю, как он краем глаза осторожно посматривает на меня, как будто знает, кто я такая.

Как будто я – нечто особенное.

Я улыбаюсь ему, и он улыбается в ответ, сразу выпрямляясь. Я улавливаю те чувства, что исходят от него – и от всех здесь, и все это такое положительное, что я стараюсь не закрываться, не прятаться. Почти похоже на то, что я – впервые в жизни – помогаю людям. Смотреть вверх, а не вниз, вперед, а не назад…

Но что не так с маленькой надеждой?

Я не нахожу ответа и просто хватаю кусок хлеба.

 

Остается три часа.

Три часа до того, как мы отправимся на встречу с Иконой. Кто-то водрузил часы с обратным отсчетом над центральным алтарем, привязав их двумя бечевками к органу.

Каждый раз, когда я нахожу Тиму или Ро, они занимаются чем-то новым. Кажется, что за последние несколько часов наша жизнь неимоверно расширилась.

Тима разговаривает разом с пятью мужчинами и одновременно изучает карты, чертит какие-то масштабные сетки и аккуратно выписывает ряды цифр. Основываясь на моем описании Иконы и результатах изучения обломка, выданных Доком, она вместе с Фортисом разрабатывает последние детали устройства, которое даст оптимальный взрыв, и определяет его местоположение. Непрерывное движение тела Тимы, легкие взмахи пальцев внезапно обрели цель. Тима сияет, она прекрасна, как никогда прежде. Вновь обретенная уверенность очень ей к лицу. Мне хочется, чтобы Лукас увидел ее такой.

Мне хочется, чтобы Лукас был здесь и увидел все это.

Ро нет у центрального стола. Он предпочитает держаться в стороне, где-то за толпой. Он тоже нашел себе занятие. Солдаты. Отсевки. Члены Сопротивления. В общем, здесь много его старых друзей из поселений грассов. Ро светится, как свечка, он полон энергии. Он не стоит на месте, он разбирается во всем, изучает все, что может, он готовится сам, лично свернуть к черту Икону – с нами или без нас. Он рассматривает спусковые крючки, он располагает по порядку пакеты взрывчатки, детонаторы.

Настал его час. Я не собираюсь вставать у него на пути. Он сейчас со своими, с родственными душами. С людьми, которые готовы сгореть вместе с ним.

Но только не я.

Однако я вижу, как заразительна энергия Ро. Я чувствую, как огонь разливается внутри собора от человека к человеку, и знаю, что источник этого огня – Ро.

 

Два часа до выхода. Когда я приближаюсь к Тиме, стоящей у широкого стола Фортиса, она выглядит почти счастливой.

– Так много нужно сделать, – говорит она, поднимая голову и глядя на меня. – Стратегически говоря.

– Стратегически?

– И тактически. Снаряжение. Поддержка. Расчет времени. Мы должны доставить тебя туда и обратно до того, как они заметят. Тебя и Ро. До того, как Посольство начнет действовать.

Я вижу, как стремительно бегут ее мысли.

Меня. Ро. Туда.

Ну конечно. Конечно, это именно мы. Только Дети Икон могут подобраться достаточно близко. Это именно мы выступаем против Посольства и Дома Лордов.

Мы – против Лукаса и Посла.

Точно так же, как это было всегда.

– Отлично, – говорю я, чтобы она не заметила, как я дрожу. – И где мы туда пройдем?

– Да почти повторим тот ваш прошлый маршрут. Через ворота, вверх по склону, прямиком к обсерватории, к Иконе. Если нам повезет, Посол не успеет начать действовать. Мы с Фортисом разработали план, и он выглядит просто великолепно. Хотя нам бы не помешало иметь здесь еще и Лукаса.

– Мы и сами справимся. Все будет хорошо.

Я замечаю Фортиса в толпе. Он погружен в беседу с Ро.

– Скажи-ка, что тебе известно о Ро и его связях с бойцами-грассами? – Тима наклоняется ко мне, так что никто не слышит ее слов.

– Ничего. Он не любит говорить об этом.

– Можно ли им доверять? Теперь, когда они все пришли сюда? Они говорят, у них есть взрывчатка, но я что-то не очень уверена…

– Я не знаю.

Тима внимательно смотрит на меня, берет за руку. Ее ладошка такая маленькая и холодная, и она дрожит в моих пальцах.

– Нет, Долория. Ты знаешь. Или можешь узнать. Проверь это для меня, ладно?

Я не хочу вот так поступать с Ро. Но Тима не отпускает мою руку, и я вижу, что она лишь пытается помочь, так что я все равно это делаю.

Я сосредоточиваюсь и неохотно позволяю себе ощущать. Я открываю сердце, и тут же меня заполняет, захлестывает печаль – она внутри меня, она повсюду. Подступают слезы, и я закрываю глаза и тянусь к Ро. Через все те сотни людей в полутемном зале, где пахнет свечным воском, и дымом, и землей, и цыплятами… Запахи миссии. Запахи грассов.

Сначала я позволяю угаснуть запахам, потом исчезают люди…

Они растворяются один за другим, пока в зале не остается только Ро. Ро и я.

Я вижу разные картины, они вспыхивают на одно мгновение.

Пистолет падре. Погреб под старым кафе. Свертки динамита и какие-то кирпичики, как будто глиняные, – там, где следовало лежать бутылкам с вином. Группа неопрятных на вид мужчин и женщин, согнувшихся над столом, где рассыпаны обломки всякой техники и мотки проволоки.

Губы Ро изгибаются в улыбке, он кивает мне через комнату. Я открываю глаза.

– Да, – говорю я. – Ты можешь им доверять. Я им верю.

Тима притягивает меня к себе и неловко, резко обнимает. Это очень странное ощущение, как будто меня обхватила какая-то палка.

– Все будет в порядке.

– Я знаю, – отвечаю я, хотя это и ложь.

– Или лучше. По крайней мере, лучше, чем сейчас. – Когда Тима отодвигается от меня, я вижу, что глаза у нее повлажнели и блестят. – Он вернется, – говорит Тима.

Я киваю, но мы обе знаем, что и это тоже ложь.

 

Когда остается всего час, Фортис собирает нас троих там, где готовят снаряжение.

– Нам надо сто раз отмерить, прежде чем мы один раз отрежем. Вы не сможете потом отрезать снова и уж точно не сможете остановить взрыв, так что давайте все сделаем как следует. – Фортис смотрит на Ро. – Значит, у тебя есть все необходимое?

Ро поднимает повыше два больших рюкзака, битком набитых пластитом, и показывает на маленькую сумку:

– Взрывчатка и детонаторы.

Тима дает ему схему Иконы.

– Вот места, где тебе нужно разместить заряды. – Мне Тима протягивает какую-то карту. – Это маршрут, но ты уже знаешь дорогу, так что пойдешь впереди.

Фортис кивает:

– Как только доберетесь туда, Дол, ты должна будешь очень внимательно изучить вход, убедиться, что вас не остановят какие-нибудь нежданные гости. Мы не знаем, что сделают Лорды и следят ли они за Иконами. Но это вряд ли, поскольку там уже имеется нечто вроде защиты от дурака…

– Ты хочешь сказать, эта гадина сама себя защищает? – Ро морщится.

– Именно так. Но они ведь уже удивляли нас прежде.

Я вспоминаю безжизненные растения, кости, опустошение.

– Не знаю, кого бы они могли туда послать, чтобы остановить нас. Мы с Лукасом и сами-то едва справились. Ни один симпа этого не сможет.

И тут Тима, и Ро, и я смотрим одновременно друг на друга.

Лукас.

– Вы ведь не думаете, что он это сделает?

– Он единственный, кто мог бы, – мрачно откликается Тима.

– Надеюсь, он явится. – Ро качает головой. – Лукас, симпы, хоть сами Лорды. Пусть приходят. Мы все равно покончим с этим.

– Мы с Тимой будем на связи, пока будет возможно. Но, как вы знаете, едва только связь прервется, вы будете предоставлены сами себе. – Фортис смягчается. – Не тревожьтесь, малыши. Вы более чем готовы. Вся ваша жизнь вела вас к этой точке. – Он наклоняется поближе к нам. – Я не слишком сентиментален, однако не стану отрицать, что мне будет немножко грустно, если вы там и сами взорветесь вместе с Иконой.

– Ну и дела! Спасибо, Фортис. – Я бы засмеялась, если бы его слова не были правдой.

– Да ладно, все в порядке, – усмехается Фортис. – Просто придерживайтесь плана и будьте настороже, да постарайтесь вернуться живыми.

Ро смотрит на меня:

– Это я обещаю.

 

Пять минут спустя мы уже прощаемся.

Потолки над Богоматерью Ангелов так высоки, что кажется, под ними уместится все. Но это не так. Они даже шум едва вмещают. То, что начинается как негромкое бормотание и шарканье ног, превращается в топот и крики. Фортис вдруг ударяет кулаком в стенку старого алтаря. Происходящее вовсе не похоже на то, что падре счел бы службой, да и Фортис совсем не похож на священника. Я гадаю, что сказал бы падре, если бы видел меня здесь сегодня.

Фортис повышает голос, перекрикивая шум новоявленной паствы:

– Итак, сегодня, друзья мои! Мы достаточно долго носили их ошейники и хомуты! Но, спасибо странному повороту судьбы, – он смотрит на нас, – мы получили шанс свалить нашу Икону и показать Безликим, что мы не сдались.

Он поднимает стакан, обращаясь сначала к Тиме, стоящей рядом с ним, а потом к Ро и ко мне, стоящим бок о бок.

– За род человеческий!

Ро в полутьме смотрит мне в глаза.

– Итак, – говорит он.

Итак.

Мы можем это сделать. Мы вместе, как всегда, как в миссии. Как дома.

 

Но теперь уже действительно пора отправляться. Мы с Ро окружены теми, чьи самые отчаянные надежды на будущее связаны с нами.

– Ты это можешь, – говорит Фортис, хлопая меня по плечу. – И ты тоже. – Он смотрит на Ро.

– Я тоже буду там с вами, – говорит Тима, надевая мне на голову наушники. – До той самой секунды, пока пульсация нас не прервет. – Она улыбается мне, что случается с ней очень редко. – И не бойся.

– Не буду, – отвечаю я. – Я не боюсь.

Я смотрю ей в глаза и вижу, что она плачет.

– Ты для этого предназначена, сама знаешь. – Тима вытирает глаза рукой.

– И ты тоже, – отвечаю я, кивая на ее наушники. Я кладу ладонь ей на плечо, сжимаю его. – Скоро увидимся.

Тима поворачивается к Ро и протягивает ему руку, но он крепко, по-медвежьи обнимает ее, так что ноги Тимы отрываются от земли.

Я улыбаюсь, но еще прощаний мне не выдержать. Поэтому, не дожидаясь, пока Ро ко мне присоединится, я выхожу в ночь.

 

Я касаюсь стены под Богоматерью, вырезанной из камня. Ночью ее нимб теряется в тенях. Я думаю о Лукасе, растаявшем на далеком берегу, о Тиме и ее кроваво-красных нитях. О крестике моей матери. О Рамоне. О падре. Все исчезает рано или поздно.

Все может исчезнуть в любой момент.

Именно это и есть главное в спусковых механизмах и чувствах, думаю я. Полковник Каталлус ошибался. Фокусами их не удержишь. Они хранятся в памяти. Она ими владеет.

Память не делает тебя слабой или грустной, разгневанной или испуганной, даже сердце твое она не разбивает.

Память просто создает тебя саму.

Я сильна именно из-за того, кто и что я есть.

И я не собираюсь просить прощения за то, что я чувствую.

Больше не собираюсь.

Наши чувства, по крайней мере чувства Ро, Тимы и мои, и есть наш единственный шанс отвоевать свободу.

И после этой ночи только то и исчезнет, что Икона.

Во всяком случае, именно это я говорю себе в тот момент, когда Ро выходит из собора и мы наконец растворяемся в темноте Хоула.

 

Я действительно здесь, и я действительно несу рюкзак, битком набитый кирпичами пластита, собранного на заброшенных военных базах. Ро говорит, что эта взрывчатка называется CL-20 и что ее выбирал Фортис. Выглядит она как замазка или глина, как нечто такое, что должно принадлежать какому-нибудь ребенку, а вовсе не партизанскому отряду.

Груз тяжел, но я ничего не имею против.

Ро, ни разу не сделавший передышки или остановки с того момента, как мы отправились в путь, так далеко впереди, что исчезает с моих глаз за поворотом дороги.

– Поспеши! У нас совсем немного времени. – Я слышу, как голос Ро плывет ко мне. – Что с тобой такое? Ты никогда не ходила так медленно. Давай-ка бегом!

Он пускается бежать, несмотря на тяжеленный рюкзак. Ро возбужден, и его стремительные шаги напоминают мне о нашем детстве, о том, как мы бегали и играли на холмах вокруг миссии.

Мы строили крепости, но не бомбы.

Он прав, я никогда не двигалась так медленно.

Но я не спешу. Мне кажется, что вокруг что-то не так.

Я останавливаюсь.

Потому что в тот самый момент, когда я выхожу на лунный свет возле рельсов, я вижу какую-то темную фигуру, сидящую на валуне передо мной. Но еще до того, как мои глаза привыкают к свету, я уже знаю, кто это такой.

Я бы узнала его где угодно.

Я испугана и переполнена чувствами, и все, что в силах сделать, так это сдержать рыдания.

– Лукас?

Когда я приближаюсь к нему, он соскальзывает с камня и выглядит при этом куда моложе, чем мне всегда казалось. На нем камуфляжная форма симпы, на спине – рюкзак.

– Дол… Я тебя ждал тут.

Я инстинктивно отступаю назад. Мысленно я слышу голоса Ро, и Фортиса, и Тимы.

Лукас может войти в поле действия Иконы.

Лукас единственный, кого они могут послать, чтобы остановить нас.

Лукасу нельзя доверять.

В темноте Лукас делает шаг ко мне и пытается заключить меня в неловкие объятия.

Я отталкиваю его, потому что не знаю, пришел ли он помочь или убить меня.

Да уж, ну мы и троица!

Я, недавно скончавшаяся. Вот этот юноша, который просто хочет, чтобы его любили. Другой юноша, который мчится вверх по склону холма. Кто решил, что именно мы должны взвалить на свои плечи такую ношу? Какое нам до этого дело? Что вообще здесь происходит? И уж если на то пошло, что происходит с Хоулом, с людьми, с нашей планетой?

Я не знаю, что сказать, поэтому просто поворачиваюсь и иду дальше, а Лукас догоняет меня и шагает со мной в ногу.

– Зачем ты здесь, Лукас?

– Я пришел, чтобы попытаться отговорить тебя. В последний раз.

– Сообщение принято. А теперь проваливай.

– Послушай, – говорит Лукас, не отставая, – я вытащил тебя из тюрьмы, так? Я притащился сюда, чтобы тебя увидеть. Но моя мать все знает.

– Вот за это спасибо. – Я не смотрю на него.

– Они скоро будут здесь, большими силами. Посольство, а то и похуже.

Лорды.

Лукасу незачем было это говорить. Нам и так все известно.

– Вот и возвращайся домой.

– Нет! – Лукас хватает мою руку, но я ее с силой вырываю.

– Лукас! Конечно, твоя мамочка не хочет, чтобы все это случилось. Она не хочет огорчать Лордов. Они ведь могут решить, что она уже свое отработала.

– Дело совсем не в этом.

– Понятно. Она в полном порядке. Ты постараешься для нее. Но почему она так старается сохранить все как есть?

– Ты не знаешь мою маму, – тихо произносит Лукас, но я вижу, что мои слова его задели.

– Я знаю, что она держит нас в заложниках. Я знаю, что она старается не дать нам сделать то, для чего мы буквально и созданы, если верить Тиме. Я знаю, что она служит Лордам. И сама Посол, и все Посольство. И ГПП Миядзава, и все они. Я знаю, что они вовсе не заботятся о нашей безопасности.

– Да, но тогда что они делают? – На лице Лукаса проступают яркие красные пятна.

– Они держат нас в рабстве, потому что боятся потерять ту небольшую власть и те привилегии, которыми их осчастливили. А ты… – Вдруг я замечаю, что кричу.

Лукас смотрит на меня, как бы подстрекая высказаться до конца.

И я высказываюсь:

– А ты не так уж от них отличаешься, как тебе кажется.

Впрочем, уже слишком поздно говорить подобные вещи. И поздно вообще для каких-либо разговоров. Каждый из нас выбрал свою сторону. А я просто пытаюсь сделать вид, что правда не есть правда.

Лукас, впрочем, не сдается. Он ускоряет шаг, пока не оказывается практически впереди меня на тропе.

– Пожалуйста, Дол! Прислушайся к себе! Ты говоришь, что мы были рождены для того, чтобы это сделать, но ты ведь не знаешь почему. Мы не знаем, кто все это устроил. Это не наша судьба, а просто чья-то шутка. Жестокая шутка. У нас есть выбор. Ты родилась для того, чтобы быть Долорией де ла Круз, и ничем больше. Поднимись на холм – и ты сама сделаешь выбор, который со всем покончит. А я не в силах на это смотреть!

– Мария. – Я останавливаюсь.

– Что?

– Долория Мария де ла Круз. Меня назвали в честь моей матери, и я делаю это ради нее.

Я вижу лицо Лукаса в лунном свете и вдруг понимаю, что он плачет.

– Ради моего отца и моих братьев. Ради падре и Ро. Ради Тимы и Фортиса. Биггера, и Биггест, и Рамоны. Ради всех отсевков, которых схватили и увезли на стройку. – Я смотрю на него. – И ради тебя, Лукас.

Я вижу, как меняется его лицо. И теперь понимаю, что́ я делаю своими словами. В тишине, окружающей меня, я вижу решение Лукаса.

 

Наконец передо мной возникает обсерватория. Белые каменные купола, обелиск, широкие ступени – и надо всем возвышается уродливый шрам Иконы. А за осыпающимися развалинами лежит холодное пространство города, темное почти везде, где следовало бы быть свету. Только очень, очень далеко светится тонкая неровная линия острова Санта-Каталина, поблескивающего под луной.

Ро, должно быть, уже внутри…

Чем ближе я подхожу, тем громче отдается в моей голове гул Иконы. Он кажется сильнее, чем прежде. Икона жужжит, как обозленная оса, словно знает, зачем я здесь.

Идти становится намного труднее, а рюкзак тяжелеет, но я не останавливаюсь.

Я просто отказываюсь останавливаться.

– Дол, погоди…

Я оборачиваюсь и вижу бегущего за мной Лукаса. Я машу рукой, давая ему понять, чтобы он уходил. У меня просто нет сил на него.

– Слишком поздно. Ты уже не можешь нас остановить.

Лукас встает рядом со мной, задыхаясь.

– Дол… Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Я не могу… Я не хочу оставить все вот так.

– Лукас, прошу тебя…

– Это слишком опасно.

– Кто-то из нас все равно должен это сделать. Я не боюсь. Пусть уж лучше буду я.

Я поворачиваюсь и иду дальше, потому что, произнося эти слова, понимаю, что говорю правду. Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с Ро или Тимой. Или Лукасом.

Даже теперь.

– Ладно, хорошо. Ты права, – слышу я у себя за спиной, и голос Лукаса надламывается.

Я останавливаюсь и смотрю на него.

Лукас повышает голос:

– Я просто был трусом. Я слишком боялся потерять то, что имею… и разочаровать Посла.

– Твою мать.

Лукас кивает:

– Все, что я делал, я делал потому, что боялся того, что может произойти, если все изменится.

– От этого твои поступки не становятся правильными.

Лукас снова кивает, вытирает глаза рукавом и делает глубокий вдох.

– Но тут есть и еще кое-что. Это касается моей матери, – говорит он. – Когда ты ушла, я отправился в ее личный кабинет. И заглянул в ее сейф, тот, что спрятан за нашим семейным портретом.

– И?..

– И нашел кое-какие цифровые тексты. Файлы, классификацию которых мама изменила, которые пересылались прямиком к ней. Сейф для меня открыл Док. Понадобилось какое-то время, чтобы разобраться со всем этим, взломать пароли… И еще там нашлось несколько распечаток. Очевидно, что каждый раз, когда активировался какой-то из посольских компьютеров…

– Лукас, довольно уже. Мне нужно идти дальше. – У меня просто нет времени выслушивать все подробности.

– Я нашел там целую коробку программ. На этих дисках можно бы просто поставить штамп: «Я не хочу, чтобы об этом узнал Лукас». И еще разные записи, и в них такое, чего тебе и знать бы не захотелось. Ну, по крайней мере, я предпочел бы не знать.

– Например?

– Тима была права.

– Насчет наших родителей?

– Насчет всего.

– Что это значит?

– Это значит, что в нас вложено куда больше, чем мы думали. Больше, чем известно Тиме. И больше, чем говорит тебе Фортис. – Лицо Лукаса темнеет.

– О чем ты?

– Мы не просто предназначены для того, чтобы стать оружием. Как и предполагала Тима, тот, кто нас создал, заключил также и сделку с Домом Лордов. Но, похоже, Тима и не предполагала, что Посол знает, кто это.

Я холодею. Волоски на моем затылке шевелятся, тысячи крошечных иголок вонзаются в кожу.

Разве такое возможно? Кто из людей мог пасть так низко? Настолько низко, что даже и человеком не заслуживает называться?

– И что это за сделка?

– Прежде всего, она привела Лордов на нашу планету.

Неужели это правда?

Неужели такое действительно может быть?

Мне хочется кричать, но я подавляю крик. Мы уже не можем остановиться. Я в этом уверена, я еще более полна решимости, чем прежде.

Я смотрю на Лукаса:

– Ты говоришь, что мы обладаем чем-то таким, что стало причиной появления Безликих? – (Лукас кивает.) – Значит, мы также станем и причиной того, что Безликие уйдут.

Лукас не произносит ни слова.

Мы смотрим на пятна лунного света на белых камнях здания передо мной. В голове у меня стучит, сердце болит при виде этой картины.

– Это строение прекрасно, правда? И очень плохо, что нам придется его взорвать. – Я поправляю лямки рюкзака.

– Нам?

– Ро и мне.

– Но как?

Я показываю на рюкзак.

– У меня там достаточно CL-20, чтобы разнести половину этого холма.

Лукас трясет головой:

– Ты не можешь!

– Не начинай сначала. Я уже ответила тебе. Я могу, Лукас. И должна.

– Но тогда я с тобой. – Он забирает мой рюкзак и вешает его себе на плечо.

И я улыбаюсь, несмотря ни на что.

– Ты это сделаешь? Останешься и поможешь?

Лукас пожимает плечами:

– Ну, в Посольстве меня ничего хорошего не ждет. Учитывая то, что я, как они утверждают, помог троим бродягам сбежать из тюрьмы.

Мы снова шагаем к белым куполам.

– Ты не беспокойся, – говорю я. – Когда тебя поймают, я вернусь, чтобы дать показания в твою пользу. По правде говоря, пользы-то от тебя никакой.

Смех Лукаса замирает, когда пульсация машины проникает в мой мозг. Я стараюсь не морщиться, когда мы входим в густую гудящую атмосферу разрушенного здания. Каждая клеточка моего тела корчится от боли.

Мне хочется кричать.

Черт побери! Вот оно тут каково.

Мне почти хочется умереть.

 

– Пуговица? Что он тут делает?

Ро держит в каждой руке по упаковке пластита. Он выглядит таким удивленным при появлении Лукаса, что я боюсь, как бы он не уронил взрывчатку. Или не швырнул ее в Лукаса.

– Все в порядке, правда. Он пришел, чтобы помочь. – Я оглядываюсь на Лукаса. – Ведь так?

Лукас наклоняется к уху Ро, из которого уже сочится кровь.

– Давай-ка лучше покончим с делом, пока наши головы не лопнули.

Ро долгое мгновение размышляет, глядя на Лукаса, потом протягивает ему карту Тимы.

И мы размещаем упаковки пластита и взрыватели на нужные места.

Они связаны между собой черными ползучими усиками, которые пробираются между камнями утеса под зданием.

Бо́льшую часть мы располагаем прямо на корпусе самой Иконы, прикрепляя к тем точкам, которые Тима столь тщательно изобразила на карте. Как будто это некий творческий проект, произведение искусства, где все должно быть на своем месте.

Оставшиеся упаковки мы засовываем под основание Иконы, просто чтобы уж наверняка.

К ним присоединен один детонатор.

Ро старательно пристраивает его к месту, аккуратно обращаясь с хитроумным приспособлением, которое срабатывает от пружины и механического таймера – и никакого электричества. С чувством гордости Ро объясняет все, прилаживая спуск:

– Фортис просто гений. Поскольку Иконы прерывают все химические процессы, он разработал детонаторы, которые сработают невероятно быстро, прежде чем поле Иконы успеет им помешать. Как только один из них запущен, вся цепочка придет в действие, и сооружение взлетит на воздух до того, как Икона сможет это остановить. Она и понять не успеет, что ей врезало.

Все, что нам теперь остается, – запустить таймер и удирать.

Одно мгновение мы просто стоим там. Все это ощущается как безумие – стоять так близко к Иконе, да еще и имея силу уничтожить ее. У меня в руке – секундомер. Тоже пружинный, как детонаторы. Весьма простой. Этой технике уже больше ста лет, но она по-прежнему надежна.

– Готовы? – спрашивает Ро.

– Готова, – отвечаю я.

Лукас просто кивает, ничего не говоря.

– Взрыв произойдет через сто двадцать секунд, по моим расчетам. – Голос Ро – ровный и уверенный – перекрывает весь шум и заглушает все мысли.

– Давай… – Ро щелкает переключателем и поднимается на ноги с довольным видом.

Я включаю секундомер. Цифры бегут мимо меня, проскакивая в окошке.

Одно нажатие на кнопку – и все изменилось.

* * *

Мы бежим. Я, не оглядываясь, несусь по коридору и по бетонным ступеням, пробегаю мимо бронзовых кругов планет нашей Солнечной системы, вделанных в пол, пересекаю участок высохшей травы рядом со столбом, указывающим путь к заброшенной парковке.

Я бегу со всех ног, пока не оказываюсь на полпути вниз, на склоне холма, у той тропки, что напрямую ведет к месту, где Тима должна встретиться с нами и проводить в убежище Сопротивления.

Сегодня нас не ждет Фрили. Не ждет посольская вертушка. Только не сегодня.

Лукас бежит рядом со мной, и мы одновременно останавливаемся и смотрим назад.

– Одна минута, – говорю я почти сама себе. – Все это проклятое место вот-вот превратится в облако пыли.

Я поворачиваюсь к Лукасу и ладонью стираю кровь, что сочится из его носа. Потом смахиваю с его глаз упавшую прядь волос.

Ро, задыхаясь, догоняет нас:

– Ты что делаешь? Вперед!

Он хватает меня за руку и тащит за собой изо всех сил. Я почти лечу. Ро даже не замечает Лукаса. Ему наплевать, поспешит тот за ним или нет.

Ро бежит дальше, волоча меня за собой. Он не остановится ради кого бы то ни было, только не сейчас.

Мы мчимся вниз по склону, выскакиваем за изгородь, прочь от Иконы. Мы спешим вырваться из зоны взрыва и наконец прячемся за огромным валуном.

Я смотрю на секундомер.

 

10

5

1

 

Но мы слышим лишь тишину.

Нет ни дыма, ни обломков там, где следует быть дыму и обломкам.

– Что-то не так. Первый взрыв должен уже произойти. Я же отрегулировал время. По одной опоре за раз. – Ро едва выговаривает эти слова.

Мы все дышим с трудом.

– Может быть, ты не то время установил? Может, детонатор не сработал? Или, может, соединение расшаталось. – Я стараюсь не думать о худшем, о том, что Лорды обнаружили, чем мы тут занимаемся, и нашли способ остановить процесс. – Нет, оно все равно должно взорваться в любую секунду. А посольские вот-вот явятся. Нам надо уходить. Мы всегда можем попытаться снова.

– Нет, – возражает Лукас. – Мы зашли уже так далеко, слишком рисковали, чтобы уйти, не убедившись, что все сработает.

Ро трогает свой наушник:

– Что-то я ничего не слышу.

Я постукиваю по своему, но тоже не слышу реакции.

Лукас поднимает руку и кричит, обращаясь к браслету на запястье:

– Док, Фортис, что происходит?

Мы слышим треск помех, потом сквозь него прорывается голос Фортиса:

– Ну, мои дорогие, мне кажется, лучше спросить, чего не происходит и почему.

Снова шум, еще громче.

Фортис продолжает:

– Хакс, ты же проверял расчеты снова и снова, что не так?

Я слышу громкий жужжащий звук, потом голос Дока:

– Вполне возможно, что предположений, лежащих в основе моих вычислений, было недостаточно. Я изучил образец Иконы… и сделал пространные измерения эффекта воздействия Иконы… но всегда остается небольшая возможность ошибки.

И дальше следует молчание.

Молчание и шум статических помех.

Я хватаю Лукаса за запястье:

– Док? Фортис?

Наконец я слышу Фортиса:

– Да, Дол. Не хочу лгать. Похоже, у нас дурные новости.

– О чем ты говоришь? – У меня путаются мысли. – Должно же быть что-то такое, что мы можем сделать!

Даже сквозь шум помех я слышу, как мерк колеблется.

– Все зависит от вас. Я не могу заставить вас сделать это. Единственный способ взорвать все это…

– Один из нас должен его взорвать, – говорит Ро.

– Так и есть. Вручную.

У меня падает сердце. Лукас обхватывает голову ладонями. Ро выпрямляется:

– Я это сделаю. Это мой долг.

Нет. Только не Ро. Только не мой лучший друг. Мне невыносимо представить жизнь без него, пусть даже Икона будет уничтожена.

– Фортис, дело того не стоит! Мы должны придумать что-то другое. – Я снова и снова стучу по своему наушнику. – Тима, ты там? Док!

Никто не отвечает.

Ро ловит мою руку:

– Дол, не надо. Ты же знаешь, другого способа нет. Это должен быть один из нас. Но это не будешь ты, и я не позволю Пуговице заслужить всю славу.

– Ну-ну, продолжай, Ро. – Лукас смертельно бледен.

Ро даже не смотрит в его сторону.

– Отвали. Это моя битва. Я должен сам все сделать.

Я выдергиваю руку из его ладони:

– Ро, послушай…

И тут же я умолкаю, потому что кое-что слышу.

– Это…

Ро прислушивается.

– Лай?

– Здесь?!

Я думаю о мертвом парне у изгороди, о крови, текущей из моих ушей. Ничто не может выжить там, где мы были. Мы и сами-то едва выжили.

Но это действительно так. Звук исходит из одного нашего рюкзака. Ро наклоняется и открывает его – и изнутри высовывается голова Брута, который тут же облизывает губы Ро.

– Что Лукас сделал с этой собакой?

– Как эта собака вообще выжила?

Просто какое-то чудо.

Маленький шелудивый пес, свернувшись в рюкзаке на спине Лукаса, пережил поход к Иконе.

– Брут!

На склоне позади нас появляется Тима. Она тащит целую связку медицинских масок и еще что-то, тоже вроде бы медицинское. Я узнаю красный крест.

Тима вытаскивает Брута из рюкзака, а он облизывает ее весьма основательно.

– Хороший мальчик. Зачем Лукас притащил тебя сюда? – Тима поворачивается ко мне. – Что тут происходит? Почему до сих пор нет взрыва? Где Лукас?

Мы с Ро ошеломленно смотрим друг на друга.

Потому что Лукас исчез.

 

Тима в мгновение ока понимает, что случилось.

– Нет. Совершенно невозможно. Он не может этого сделать. Я его не пущу!

И прежде чем я успеваю издать хоть звук, она сует Брута мне в руки и бросается бежать так быстро, как я и вообразить не могла. Она исчезает в темноте на склоне холма, направляяс