Оригинал заметок, видимо, составлен Пауло Фортиссимо

Заметки частично уничтожены огнем. Перевод прилагается:

 

Я близок к прорыву. Дети могут оказаться решением.

[Неразборчиво] …от их способности производить невероятно мощную энергию в виде волны благодаря сильному эмоциональному стимулу. Эта энергия… [неразборчиво].

Прежде всего, этим создается сопротивление магнитной стимуляции/электрической интерференции из внешнего источника.

Второе – это дает субъектам возможность манипулировать электромагнитными элементами вокруг них, создавая поле воздействия на ум, телекинез, сверхинтеллект, возможность чтения мыслей и так далее.

В дополнение к этому… [неразборчиво].

[Остальное неразборчиво].

Глава 15
Брут

Этим вечером за ужином я сижу наедине с Тимой. Ро с полудня заперт в своей комнате, потому что охранник застукал его за попыткой пробраться в кладовые, и теперь я должна стащить для него еды. А где Лукас – понятия не имею. Может быть, занят тем, что разочаровывает свою мамашу.

Мы обе молчим.

На моей тарелке – гора безвкусных вареных овощей, и я с тоской вспоминаю миссию и наш сад. Я тоскую по ранней алой редиске и кроваво-красной свекле, и по золотистым цуккини, и по королевским бобам. Я так скучаю по желтым помидорам, я просто вижу, как они склоняют к земле ветки с тяжелыми плодами. А мелкие зеленые помидоры, что растут гроздьями, так малы, что их можно съедать по полсотни за раз. В Посольстве еда почему-то никогда не пахнет живой землей. Но для Тимы это не имеет значения. Она ест лишь тост, простой тост.

При этом она обшаривает взглядом столовую, глядя куда угодно, только не на меня.

Мне невыносимо это молчание, но в то же время я замечаю, что Тима меня притягивает, по крайней мере, пробуждает любопытство. Поскольку она – одна из нас.

– А вы, вообще-то, как давно здесь живете?

Вопрос звучит не совсем естественно, но это лучшее, что я могу придумать. Тима не из тех, с кем легко общаться. Сейчас она выглядит напряженной, и я понимаю, что она старается закрыться от меня. В ней вдруг вспыхивает легкая паника – нечто вроде маленького огонька, – она как бы взвешивает последствия. Но тут же берет себя в руки.

– Мне не хочется думать об этом. Я здесь очутилась, когда мне было, наверное, лет девять. – Тима умолкает и откусывает микроскопический кусочек тоста.

– Ну а откуда ты? – не отстаю я.

Тима начинает вертеть тост в руках, ломает его на все более и более мелкие куски.

– Полагаю, ты не здесь родилась? – Я пытаюсь втянуть ее в разговор.

Тима вздыхает, разочарованная тем, что ей приходится говорить, но в то же самое время я чувствую, что ей отчаянно хочется поболтать со мной, с кем угодно.

И терпеливо жду.

– Меня подобрали симпы где-то в северной части штата Нью-Йорк. Сначала я жила в посольском приюте для сирот, с другими отсевками. Это… это было не слишком радостно. Там случались всякие дурные вещи, но нам просто некуда было больше пойти. – Тима быстро моргает несколько раз. – Я… я то и дело попадала в неприятности. А потом кто-то заметил мое запястье и сообщил властям. Ну вот, теперь ты знаешь. – Она пожимает плечами. – Сразу явились симпы и притащили меня сюда.

– Должно быть, здесь все-таки было лучше?

– Нет, на самом деле куда хуже. – Тима поднимает взгляд от горы крошек на своей тарелке, и я вижу, что она борется с подступающими слезами.

Старается не вспоминать, но отчаянно хочет, чтобы кто-нибудь еще узнал обо всем. Хочет поделиться опытом.

Тима неловко тянется ко мне, сжимает мою руку. Она хочет, чтобы я все увидела. Потому что для Тимы, как ни для кого другого, это проще и не так болезненно, как излагать все в словах.

У меня перед глазами расползается туман, я вижу себя в кабине для испытаний рядом с Тимой. Я наблюдаю. Тима сидит в каком-то металлическом кресле, одна в комнате с белыми стенами, яркими флуоресцентными лампами и бетонным полом. Кресло повернуто к большому экрану на противоположной стороне, на котором видна точно такая же комната, где есть лишь стол с лежащим на нем шприцем.

Тима выглядит намного моложе. Она сидит в кресле, скрестив ноги, наклонившись вперед, положив голову на колени. Ладони она прижала ко лбу, как в молитве.

Ее хрупкое тело почти затерялось в простых белых штанах и белой футболке. Закрыв глаза, Тима слегка раскачивается. Я вижу, что ее только что привели сюда и она не понимает, что происходит. Она выглядит такой ранимой – как птенец, выпавший из гнезда до того, как научился летать.

В комнату входит Каталлус, он приносит с собой стул и садится перед Тимой. Я чувствую, как внутренне сжимаюсь, отшатываюсь.

– Привет, Тимора.

Тима напрягается. Она перестает раскачиваться, но не поднимает головы.

– Ты не против, если я буду называть тебя так?

Тима сидит совершенно неподвижно.

– Я уверен, тебе понравится твой новый дом. Здесь куда лучше, чем в сиротском приюте. И уж точно кормят вкуснее, надеюсь. – Он улыбается и касается руки Тимы. Она съеживается от страха. – Тимора, я уверен, ты пытаешься понять, зачем ты здесь. Я не могу сказать тебе всего, но мы постоянно ищем детей с… ну, скажем, с особенными качествами. Когда я увидел сообщения из Посольства в Нью-Йорке о том, что в одном из приютов возникают разные проблемы из-за чрезвычайно умного ребенка с некими необычными свойствами, я просто должен был лично с тобой повидаться.

Тима качает головой, почти незаметно, как будто уже знает, к чему идет дело.

– Видишь ли, мы думаем, что ты можешь представлять интерес для Посольства, как некая ценность, предположим. И потому мы хотим, чтобы ты пожила какое-то время у нас. Но нам сначала нужно кое-что проверить. Надеюсь, ты не возражаешь.

В комнату входит симпа со щенком в руках. Это помесь терьера невесть с кем, явно недокормленный, но полный энергии.

Тима слышит повизгивание и дыхание собаки и открывает глаза, но не поднимает взгляда.

– Тима, это Брут. Мы нашли его рядом со стройкой. Как видишь, его не слишком баловали.

Тима медленно поднимает голову и смотрит на собаку. Светло-рыжая шерсть. Нервное существо в руках симпы. Испуганные глаза. Сердце Тимы начинает биться быстрее, глаза слегка расширяются.

– К несчастью, у нас нет возможности заботиться о Бруте. А значит, нам придется его усыпить.

Лицо Тимы искажается от ужаса.

– Нет, – шепчет она. И садится прямо. – Нет, пожалуйста.

Ее глаза стремительно обегают комнату, как будто она ищет путь к бегству.

Каталлус грустно улыбается:

– Мне очень жаль. Неси его туда.

Полковник кивает солдату, и тот уносит щенка в соседнюю комнату. Симпа личным жетоном открывает дверь, и та сама запирается за ним. На экране видно, как он привязывает собаку к столу и готовит шприц.

– Нет! – кричит Тима.

Каталлус отскакивает, испуганный внезапным звуком.

Девушка спрыгивает с кресла, бросается к полковнику, оскалившись, и срывает с него личный жетон.

Каталлус, вытаращив глаза, падает.

Тима врывается в соседнюю комнату.

Симпа уже держит шприц с ядом над дрожащим Брутом.

– Пошел вон!

Девушка подбегает к столу, хватает извивающегося пса и забивается в угол, прижимая его к себе и тяжело дыша.

Солдат нажимает какую-то кнопку и подходит к Тиме, чтобы отобрать собаку.

– Нет! – снова кричит та, еще громче.

Лампы ярко вспыхивают, а симпа летит спиной вперед к дальней стене.

Через несколько мгновений в комнату осторожно входит Каталлус, он видит в углу Тиму, а у нее на руках – спящего Брута. В комнате стоит запах сгоревшей электрической проводки. Полковник тянется к девушке и собаке, но замирает, когда Тима поднимает голову.

Каталлус улыбается:

– Ну, это очень интересно. И даже полезно. Угроза заставляет создать защитный барьер. И довольно мощный. – Он склоняет голову набок, разглядывая Тиму и собаку. Потом смотрит на лежащего без сознания солдата. – Знаешь, думаю, я позволю тебе самой заботиться о Бруте. – Полковник разворачивается и уходит.

Тима продолжает сидеть в углу, глубоко дыша, рассеянно почесывая Брута за ухом.

Пес просыпается и облизывает ее щеку.

Тима смотрит на Брута, и ее взгляд смягчается, сердце распахивается. Я это чувствую, даже в ее воспоминании, потому что все вокруг нее становится как будто мягким и ослабевшим.

В это мгновение Тима почти улыбается.

 

Я моргаю, и вот уже я снова в столовой, и мое сердце бешено стучит, а глаза щиплет. Глаза Тимы расширены, она удивляется себе, она не верит, что позволила кому-то увидеть то, что я только что видела. На долю секунды я словно сливаюсь с ней, я жалею ее, даже горжусь ею, и она это знает. На долю секунды она стала не одинока.

Потом рука девушки отдергивается, она встает. Дверь ее сознания захлопывается так же быстро, как и открылась. Тима поворачивается, чтобы уйти.

– Мне пора.

Я замечаю, что ее карман полон раскрошенного хлеба.

ОТЧЕТ ОБ ИССЛЕДОВАНИИ:

Проект «Человечество»

Гриф: совершенно секретно / Для Посла лично

 

Кому: Послу Амаре

От: доктора Хаксли-Кларка