Кому: Послу Амаре, Икона Лос-Анджелеса

Лета!

Я получил Ваше сообщение относительно так называемых Детей Икон. Насколько я понял, Вы определили четырех возможных кандидатов.

Весьма важно, чтобы Вы провели тщательное исследование, не поднимая шума.

Испытайте. Проверьте. Потом перепроверьте еще раз.

Самое главное: никому не сообщайте. Это должно остаться между нами. Если оппозиционеры об этом узнают, мы получим полномасштабный бунт.

Если Лорды узнают, кто они и что они такое и на что способны, помоги всем нам Бог.

М.

Глава 26
Лукас

Дверь скользит, закрываясь, и я осматриваю комнату Тимы. Я замечаю знакомые круглые решетки, но они вырваны с корнем, из дыр свисают провода.

Тима прослеживает мой взгляд и пожимает плечами:

– Не люблю, когда меня подслушивают, будь то люди или машины.

– Согласен, – одобрительно кивает Ро.

– В любом случае здесь мы можем говорить.

– Так говори, – ровным тоном произносит Лукас.

Он не хочет ничего слышать, но не может в этом признаться. Перед нами не может.

Тима бросает на него обиженный взгляд:

– Говорю. То есть скажу. Слушайте. Наши дни рождения – это один и тот же день, потому что нас изготовили в одной и той же лаборатории в одно и то же время.

Тима хватает пульт маленького цифрового экрана, дрожа от страха и возбуждения.

Брут облизывает ее руку, и девушка почесывает его за ухом.

– И вот, основываясь на этом открытии, а не просто на пустых размышлениях, должна добавить, – Тима делает паузу, чтобы окинуть всех нас взглядом, – я и сделала несколько предположений насчет того, почему все мы здесь. Почему отличаемся от других. Думаю, у нас гораздо больше общего, чем просто день рождения.

Мы сидим на полу, а открытое серебристое устройство лежит между нами. Еще четыре находятся неподалеку, сложенные в стопку.

– Погоди, давай еще раз. Ты сказала – изготовили? Ты имеешь в виду – слепили, как котлеты? – Это говорит Ро.

– Я просто поверить не могу, что не додумалась до этого прежде. Это же все объясняет, по крайней мере, объясняет наш день рождения. Мы все – из одной лаборатории!

– Только не я, – возражает Ро. – У меня нет вашего дня рождения.

– Ты просто о нем ничего не знаешь. Но вот здесь есть документы о неких Костасах, я тебе покажу.

Она вставляет в паз маленькое записывающее устройство. И тут же на экране появляется текст, и Тима, продолжая говорить, начинает быстро его перелистывать. Слова буквально летят по экрану.

– Я не знаю, почему отсутствуют полные отчеты. Справочная система ничего не объяснила.

– Конечно, они отсутствуют, – мрачно произносит Лукас.

Вид у него изможденный, как будто он уже понимает, что совершенно не хочет слышать ничего из того, что собирается сказать Тима.

– Но я отыскала документы о плате нашим родителям. Венди и Руперт Костас. – Тима смотрит на Ро. – Мария Маргарита и Фелипе де ла Круз. – Она смотрит на меня. – Питер и Лия Ли – это мои родители. – Тима поднимает голову. – И некая Лета Амаре. Думаю, мы все знаем, кто это.

Брут гавкает.

– Мы – какой-то научный эксперимент? Нечто вроде… исследования? – Ро обхватывает голову ладонями, как будто боится, что она взорвется. – И я просто еще одна частица технологии симпов?

– Нет, не симпы, – очень медленно произносит Тима. – Это человеческая технология. – Она окидывает нас взглядом. Ждет.

Лукас соображает первым:

– Это не могут быть симпы. Мы все родились за год до того, как явились Лорды, – тихо говорит он.

Медленно, очень медленно суть этой истины начинает доходить до всех нас.

– А это значит, что кто-то знал о том, что должно случиться, знал задолго до того, как все произошло. – Я почти не могу поверить, что эти слова вырвались из моего собственного рта.

– Кто-то знал, что к нам явятся эти ублюдки! – Ро присвистывает.

Тима продолжает:

– Есть и еще кое-что. Когда я заглянула в файлы Каталлуса, то обнаружила нечто похожее на личный тайничок. Там была большая папка под названием «Дети Икон». Поскольку файлы в ней имели гриф «Для Посла лично», я предположила, что Каталлус их просто украл. Файлов там множество, и у меня хватило времени скопировать лишь несколько из них. О нас. И о Лордах. – Тима берет другую флэшку и вставляет в приемное устройство под экраном.

Я замечаю, что не дышу.

– Некоторые из них выглядят так, словно это результат сканирования каких-то страниц… Полагаю, из той самой книги, которую потеряла Дол. Если это так, она права, книга действительно похожа на какую-то тетрадь.

Тима выделяет и увеличивает несколько страниц. Я вижу, что это напоминает рукопись какого-нибудь безумного ученого – на страницах кляксы, какие-то рисунки и схемы, которых я не понимаю.

– Это действительно исследование очень высокого уровня, оно превосходит все то, что я изучала. Математические формулы, электрические схемы, генетические коды и множество отрывочных рассуждений о ДНК.

– Ну, теперь ты просто несешь какую-то чушь, – качает головой Ро.

– Отлично, позвольте все разъяснить попроще. Для Фьюро. – Тима вздыхает и очищает экран. – Кто-то действительно заранее вычислил появление Лордов. Кто-то узнал об Иконах и о том, что они могут сделать. – Тима выводит на экран другой файл. – Вот посмотрите. Насколько я могу понять, это запись сообщений от Лордов. Кому-то на Земле. До того, как они сюда добрались.

Лукас присматривается:

– Что? Но разве такое вообще возможно? В Тот День произошло совершенно неожиданное нападение. Никто не понимал, что происходит, пока не стало слишком поздно.

– Не знаю, – качает головой Тима, – у меня не было времени прочитать все файлы. Но все выглядит так, словно кто-то действительно общался с Лордами и решил им помочь.

Ро наклоняется вперед, его лицо мрачнеет:

– Кто? Каталлус?

– Невозможно определить. Но кто бы ни составлял вот эти заметки, он также очень многое знал о работе человеческого мозга. Знаете, как Иконы убивают людей и уничтожают все вокруг себя? Посмотрите сюда. – Она выводит на экран что-то новое. – Здесь сказано, что с небольшой помощью люди могут делать то же самое. Или, если точнее, нечто противоположное. И думаю, мы для того и предназначены.

– Значит, мы нечто вроде анти-Икон? – Я задаю этот вопрос, и Ро недоуменно смотрит на меня.

Тима кивает:

– Тот, кто знал, что к нам летят Лорды, вычислил и то, как создать людей, не только обладающих иммунитетом к Иконам, но и способных отключить их.

– Но такое невозможно… – Лицо Лукаса заливает смертельная бледность.

– Безумие какое-то, – поддерживает Ро, качая головой.

– Вы хотите сказать, это неслыханно, – вздыхает Тима.

Я искренне восторгаюсь ею и одновременно пытаюсь осмыслить услышанное.

– Хорошо, но если подумать, сколько времени могло понадобиться, чтобы создать четыре человеческие эмоциональные бомбы? Сколько нужно было провести экспериментов?

– Если все правда, то дело должно было занять много лет, прежде чем завершилось созданием нас четверых. – Тима говорит, а ее взгляд мечется из стороны в сторону. – Представьте только, какие были нужны ресурсы, сколько нужно было разработать планов и программ, сколько потребовалось информации для того, чтобы понять, как именно нас сотворить, не говоря о том, когда. Необходимо было знать, когда мы понадобимся для борьбы.

– Ты думаешь, наши родители все знали? – У меня кружится голова.

Для Ро все это уж слишком. Он буквально дымится.

– Мои родители погибли в Тот День. Они не имели отношения ни к каким секретным планам. Они бы ни за что не стали связываться с Посольствами!

– Откуда тебе знать? – огрызается Лукас. – Если учесть, что они давно мертвы и все такое?

– Да лучше уж им быть мертвыми, чем работать в Посольстве ради этих безликих паразитов! Не знаю, как бы я тогда жил, Пуговица! Если бы я оказался на месте вроде твоего…

Лукас бросается на него, но Ро готов к атаке. Через секунду они уже катаются по полу, сбивая стопки книг, разрушая аккуратное гнездышко Тимы. Брут, отчаянно лая, носится вокруг них. Тима хватает видеоприставку. Ро наваливается на Лукаса.

– Прекратите! Прекратите! – кричит Тима, пытаясь втиснуться между ними.

Но им не до нее, и потому Тима плотно закрывает глаза, готовясь к удару.

Ро с Лукасом почти налетают на нее – и вдруг оба с шумом падают на спины.

Я замираю, потрясенно глядя на них. Парни растеряны не меньше, чем я.

У Ро течет кровь из носа, а у Лукаса разбита губа.

– Это что такое?

– Это то, что вы оба идиоты.

Брут рычит, и Тима подхватывает его на руки. Хотя он уже взрослый пес, размерами не превосходит щенка.

– Ты меня сбила с ног, даже не прикоснувшись. – Ро смотрит на Лукаса, тот пожимает плечами. – Нас обоих.

– Вы заслужили. Тот, кто смастерил вас в лаборатории, явно забыл вложить в вас мозги, в вас обоих.

У Тимы такой вид, будто ей хочется самой отлупить и того и другого. Я осторожно подхожу к ней и подбираю с пола упавшую железную коробку. В моей памяти вспыхивает картина: Тима в комнате для испытаний. Я не знаю, как она это сделала, но похоже на то, что она и не пыталась анализировать свои способности.

– Тима, забудь! Они просто придурки.

Лукас хмурится:

– Ты действительно думаешь, что нас кто-то нарочно создал, да еще и в одно и то же время, чтобы мы стали чем-то вроде тайного оружия?

– Во всяком случае, похоже на то, – кивает Тима.

Ро явно обрадован.

– Ну, мне только и надо знать, кого и что мы вроде как должны уничтожить – где, когда и как. – Он смотрит на Лукаса с насмешливой улыбкой. – И у меня есть отличная идея, от кого и чего я был бы рад избавиться в первую очередь.

Я бросаю на него бешеный взгляд:

– Прекрати его задирать!

Ро подмигивает мне:

– Да кто задирает? Я готов! Наверное, можно сказать, я просто родился готовым к драке!

Настроение Ро улучшается с каждой минутой, и я догадываюсь почему. Но Ро ничего больше не может сказать, потому что Лукас его перебивает:

– Это просто глупость. Нет никакого тайного заговора. Почему вы решили, что вся планета погибла для того, чтобы мы выжили?

– Лукас! – Тима кладет ладонь на его руку.

– Да, мы все родились в один день. Но это и все! Все, что нам известно. Дата. И что она может означать? Ну, кроме того факта, что нашим матерям понадобилась помощь при нашем рождении? Моя мать находилась в людном офисе в момент, когда я решил родиться. Конечно, ей обеспечили наилучшую медицинскую помощь, отвезли в больницу. Это не преступление!

– А никто и не говорит. Но ты должен всмотреться в факты, Лукас, – с грустью произносит Тима.

– Мне известны факты, Тима! Ты только что их сообщила.

– Я не об этом. Не о том, что мы были выращены в какой-то лаборатории. Подумай о том, что это означает.

Я вижу, как стремительно мчатся ее мысли. Вижу, как она выстраивает связи – от идеи к идее, от пункта к пункту.

– Кто-то в нас нуждается, – медленно произношу я.

Тима кивает. Она ничего не говорит, но я знаю, что она думает. У нас есть некая цель. Мы имеем какое-то значение. Мы можем что-то сделать, даже если кому-то всего лишь кажется, что мы можем это сделать.

Ро мрачнеет:

– Значит, мы должны просчитать наш следующий ход. Потому что он нам предстоит. Кто бы нас ни создал, он создал по какой-то причине. И нам нужно только разобраться, что это за причина.

Ро многозначительно смотрит на меня. Он хочет, чтобы я рассказала Тиме о том, что мы видели возле Иконы, и я намерена это сделать. Хотя по-прежнему не вижу в том никакого смысла.

– Но почему именно Посол? – говорю я. – Зачем бы ей захотеть создавать нас, когда и ей, и всему Посольству только того и хочется, что управлять нами? Мы для них угроза. Мы всегда были угрозой.

Я думаю о сегодняшнем дне. Мы единственные Дети Икон, насколько нам известно. Только мы можем противостоять Иконам и Дому Лордов.

– Может быть, они боялись, что мы все кончим тем, что окажемся в рабстве. Может быть, они – или кто-нибудь из них – скрывали свои истинные цели. И они подготовили нечто вроде тайного запасного варианта, на тот случай, если Тот День будет не таким, как предполагалось. На тот случай, если явятся Курьеры и разрушат весь наш мир. – Тима говорит медленно, но мои мысли несутся стремительно, в том же темпе, что и мысли Тимы.

– Так оно и вышло… – бормочет Ро.

– Но кто? – спрашиваю я, хотя уже знаю, что ответа у Тимы нет.

И никто из нас не знает ответа, пока не знает. Но мы его найдем.

– Вы все с ума посходили вместе с ней, – говорит Лукас.

Я касаюсь его руки:

– Лукас… Она права.

Лукас не желает ни на кого смотреть.

Тима вскидывает руки:

– Но ведь для вас неважно, что именно я говорю, так? Это нелогично. Вы просто не хотите меня слушать, вы даже ее не хотите слушать!

Мне требуется чуть ли не целая минута, чтобы сообразить: Тима говорит обо мне.

Лукас смотрит на меня и качает головой:

– Ты неправильно мыслишь. Ты видишь то же, что вижу я, но ты не понимаешь. Никто из вас не понимает.

– Так объясни. Помоги мне понять, Лукас.

– Нет смысла. Ты не в себе, ты сумасшедшая. Вы все сумасшедшие. Я не желаю никак в этом участвовать.

Лукас прав. Я действительно чувствую себя не в себе.

Я ощущаю множество всего, но безумие в это число не входит.

* * *

В эту ночь я не могу уснуть. Я боюсь, что, если засну, мне начнут сниться сны. Я боюсь, что, если мне начнут сниться сны, я увижу Тот День. Только теперь я уже знаю, как выглядят Иконы, знаю, как они ощущаются, и знаю, что мне не пережить такого сна.

В эту ночь я беззащитна. В конце концов я засыпаю, сидя в постели, щипля себя за руки, пытаясь остаться бодрой.

И мне снится Тима.

 

– Тима?

Я вижу лишь дверь ее комнаты, и дверь запирается и отпирается, как будто Док продолжает шутить с ней. Тима стоит спиной ко мне, тонкая, как тростинка, тонкая, как всегда. Ее плечи остры, словно лезвия, и бледны, как лунный свет.

От них падает тень, и я наблюдаю за тем, как она меняется у меня на глазах.

По Тиме движутся нити, сплошь, как вены, как вода. Ручейки ярких цветов спадают с ее плеч, словно эполеты. Тима поднимает руки и прижимает их к затылку.

Она кричит. Брут лает.

Стежки прокалывают кожу Тимы ровно, быстро. Сотни стежков. Тысячи. Еще больше.

– Тима, – повторяю я. – Что происходит?

Она издает странный звук, как будто задыхается. И поворачивается ко мне. Я вижу, что ее горло прошито ярко-красной нитью, от уха до уха под подбородком. Новый рисунок.

– Мне это не нравится, Тима. Меня это пугает.

Стежки умножаются, разрез становится глубже. Глаза Тимы широко раскрыты, она едва дышит. Я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к ее горлу. И тут вижу, что это вовсе не красная нить.

Это кровь.

Мои руки покрыты кровью.

Я открываю рот, чтобы закричать, но не могу, потому что мой рот забит нитками, голос не может прорваться наружу. Из меня тянется бесконечная красная нить. Я задыхаюсь, я пытаюсь выплюнуть ее, мой желудок судорожно сжимается.

Я все еще пытаюсь вернуть себе голос, когда осознаю, что кто-то стучит в дверь.

* * *

– Я совершил ошибку, Дол.

Именно это говорит Лукас в тот самый момент, когда входит в мою дверь. Стоит глухая ночь, и я с трудом соображаю, кто он такой, и где мы находимся, и почему мы здесь…

– Что?

– Ты должна выслушать меня. Я рассказал матери о Фортисе и обсерватории. И о нас. Все рассказал.

Слова ударяют меня и ложатся в ряд – ужасающий, понятный ряд.

– Что ты хочешь сказать? Что значит – рассказал матери?

– После всех тех разговоров о том, чтобы объединиться с Фортисом и бунтовщиками, после безумной теории заговора, которую придумала Тима, мне совсем не хотелось, чтобы ты… чтобы мы кончили тем, что ввязались в самоубийственное предприятие.

– Ты шутишь? – Но я знаю, что это не так.

– Я подумал, она должна знать, как поступить. Но она словно с ума сошла. Начала кричать, плакать, загнала меня в свой кабинет и заперла. Я не знаю, что было потом, хотя и слышал, как она говорила что-то о тюрьме.

Лукас не смотрит на меня, не смотрит мне в глаза.

Тюрьма. Посольский карцер. Лукасу не нужно объяснять мне, что это такое.

– Вы должны убраться отсюда. Я найду Тиму, а ты позови Ро. На дальнейшие разговоры у нас нет времени.

– Но почему, Лукас? Зачем ты это сделал?

– Я говорил тебе. Я должен был. Я не собираюсь просто сидеть и смотреть, как Фортис навлекает гнев Лордов на весь город. Ты думаешь, что уже видела худшее. Ты не знаешь, каковы они. Ты ничего не знаешь.

– Лукас, я была рядом с тобой там, в парке. И знаю то же, что знаешь ты.

Лукас говорит быстро, сбивчиво:

– Нет, не знаешь. Ты не видела Пентагона. Ты не видела их корабль-носитель. Не видела, каких он размеров, какой он мощный, не знаешь, что в его власти…

– Лукас… – Мои мысли стремительно бегут вперед.

Его мать все это знает.

Посол знает.

– Тебе кажется, что Икона, которую мы вчера видели, – это и есть самое худшее? Ты думаешь, если уничтожить эту… штуковину… что-то изменится?

Вид у Лукаса больной и несчастный.

– Пожалуйста, Лукас…

Мне нужно подумать, но нет времени. И я не представляю, что делать.

Лукас не желает меня слушать.

– Вспомни, Дол! Тот День. Они ударят снова, и ударят сильно. Я не желаю иметь это на своей совести! – Лукас слегка смягчается. – И я не хочу, чтобы ты очутилась в тюрьме. Так что нужно увести тебя отсюда. Немедленно.

Я не в силах двинуться с места. Я даже дышать не могу.

Лукас хватает меня за руку и тащит к двери:

– Прежде всего, можешь просто довериться мне?

И мы пускаемся бежать до того, как я успеваю подумать об ироничности его слов.

ОТЧЕТ ОБ ИССЛЕДОВАНИИ:

Проект «Человечество»

Гриф: совершенно секретно /Для Посла лично

 

Кому: Послу Амаре