Единственный сын и наследник итальянского короля Виктора Эммануила III

принц Умберто Пьемонтский (38 лет)

Утро в итальянском колхозе началось с того, что принц Умберто, проснувшись, обнаружил на прикроватной тумбочке невесть как там появившийся большой конверт из плотной белой бумаги, на котором женским почерком с завитушками было написано:

Принцу Умберто Пьемонтскому от его дорогих сестер

Джованны, Иоланды, Мафальды и Марии Франчески.

А ведь неизвестные, сделавшие это, могли бы не только принести что-нибудь с собой, но и забрать – например, голову принца, завернутую в плотный черный пакет. При этом денщик принца, носивший громкое дворцовое звание «камердинер», а также двое часовых, стоявших у хаты, не могли объяснить появление этого письма и вообще все ночные события, ибо бессовестно дрыхли. Сила этого сна была такова, что они не проснулись ни тогда, когда их расталкивали при помощи тумаков, ни тогда, когда обливали холодной водой из колодца. Доктор, осмотревший бесчувственные тела, нашел места уколов «шприцом с очень толстой иглой» – у денщика-камердинера на шее, а у часовых на спине и ягодицах.

«Очень хороший наркоз, – сказал доктор, моя руки после осмотра, – мне бы такой на операциях. Все трое проснутся сами, когда закончится действие препарата. Прежде этого времени будить бесполезно. Сейчас они как дерево. Никакой реакции на внешние раздражители…»

Предложение расстрелять всех троих, не дожидаясь пробуждения, за то, что подпустили к себе неизвестных со шприцами, принц отверг сразу. Пока он жив, такого не будет. И вообще, это сделали не люди, а какая-то нечистая сила. Все произошло в самом центре расположения итальянских войск, а никто и не заметил. Ведь должен же быть какой-никакой порядок хотя бы там, где находятся штабные подразделения, ведь уже третий день румынско-итальянская армия, прежде напоминавшая кочующий цыганский табор, не продвигается вперед ни на шаг, вместо обычных заслонов уткнувшись в хорошо подготовленный рубеж усиленной полевой обороны, прикрывающий рокадное шоссе. Попытки найти в этом заборе щели закончились ничем. Пройдя с боями (точнее с мелкими стычками) двести пятьдесят километров объединенное войско «потомков римлян» уперлось в конец своего анабазиса, и этим концом было отнюдь не море. И все эти три дня итальянский принц Умберто и командующий 3-й румынской армией генерал Петре Думитреску не могли прийти к взаимоприемлемому решению о том, что делать дальше. Да и существовало ли такое решение?

Чего может стоить попытка лобового прорыва через боевые порядки окопавшихся стрелковых дивизий, с перспективой нарваться во втором эшелоне на подвижные соединения батальонного или бригадного уровня, итальянцы и особенно румыны за два последних месяца выучили хорошо. Ситуацию усугубляло то, что советские войска имели полноценное снабжение, а запас автономности румынских и итальянских войск был почти исчерпан. Из-за пустых баков давно брошены танкетки и грузовики, осталась только конная тяга, которой не нужен бензин. В пехоте запас патронов по две обоймы на винтовку и по пятьдесят штук на пулемет, а в артиллерии – один-два ящика снарядов на орудие. Пятнадцать минут боя средней интенсивности – и все. Потом, когда все эти запасы закончатся, винтовки итальянских солдат превратятся в дубины со штыками, а фронт, по некоторым данным, за минувшие две недели успел откатиться аж до Прута – а это столько же, сколько «потомки римлян» уже прошли с боями с рубежа Днепра. А тут еще маячащие на горизонте «марсиане», авиация которых регулярно обрабатывает тянущиеся по степи колонны, особенно интересуясь тяжелой артиллерией. Две трети орудий уже брошены по пути – частично из-за повреждений, но в большинстве из-за того, что не осталось соответствующего конского состава, способного тащить тяжелые пушки. Обозных лошадей в артиллерийские упряжки не поставишь – силы у них не те.

В таком-то траурном настроении, разогнав по углам своих адъютантов, итальянский принц в одиночестве сел читать письмо, доставленное таким экстравагантным способом. При этом он не опасался яда на бумаге, или других подобных штучек в стиле Цезаря Борджиа. Хотели бы убить – убили бы сразу, и часовым вместе с камердинером перерезали бы глотки, а не впрыснули из шприца дозу снотворного. Видна рука потусторонних Покровителей большевиков, которых некоторые еще называют марсианами. В бою они свирепы и безжалостны, но, говорят, если враг пал ниц и молит о пощаде, то они готовы предложить ему три (у русских это священное число) достойных, по их мнению, выхода из ситуации.

Первое, что принцу бросилось в глаза после того как он вскрыл конверт – там было не только написанное по-итальянски послание его сестер (по большей части почерк болгарской королевы Джованны), но и еще несколько бумаг: машинописный текст на русском языке, верхний левый угол которого украшала начальственная пометка красным карандашом (такая же пометка стояла в левом верхнем углу на письме его сестер), а также написанное по-немецки короткое послание на бланке со старорежимным имперским двуглавым орлом, подписанное неким господином Ивановым. Чуть ниже шел текст на русском языке, под которым стояла такая же подпись. На самом деле этот герб Российской Империи на официальной бумаге – явление гораздо более удивительное, чем автограф большевистского вождя на послании, доставленном таким странным способом.

Отложив в сторону все остальное, Умберто взялся за чтение письма своих сестер.

Чао, брат наш Умберто, – писала Джованна, – мы тут все волнуемся за тебя и всех наших бедных солдат, которых этот сумасшедший дуче послал на войну в Россию. Мы боимся, что никто из вас не вернется домой, как не вернулись итальянские солдаты, отправившиеся вместе с Наполеоном покорять Россию. Многие хотели это сделать, но большинство оставило в ее земле свои кости, а меньшинство с трудом унесло ноги. Добиться же своего не удалось никому, не зря же эта страна такая большая и могучая, во много раз больше всей Европы.

Что касается нас, то не беспокойся, все твои сестры: и Иоланда, и Мафальда, и Мария Франческа – приехали к нам в Болгарию вместе с детьми и сейчас гостят в нашем дворце в Евксинограде. Также с нами золовки Евдокия и Надежда со своими детьми. Болгария против русских не воюет, поэтому тут вполне безопасно. Живем мы тесно, но дружно. Мы с мужем, как и маленький Симеон, тоже благополучны и тебе желаем того же. Еще мы беспокоимся за Папá и Мамá, которые наотрез отказались уезжать из Рима в безопасное место. Но тут ничего не поделать: такова королевская доля – всегда быть на своем посту и последним уходить из столицы при угрозе захвата ее врагом.

Дорогой брат, если ты читаешь это письмо, то наверняка задаешь себе вопрос, как оно могло к тебе попасть, когда твоя армия находится в окружении и нет никакой надежды на спасение. Ты думаешь, кто мог пробраться к тебе через кольцо врагов, чтобы передать привет от любящих тебя сердец? Так знай, что надежда есть всегда, что враг может обернуться другом и что из каждого безвыходного положения может найтись неожиданный выход. Все дело в том, что Покровители большевиков не так страшны, как это принято считать. Они ведут свою священную войну не ради порабощения народов Европы или торжества мирового коммунизма, а против Гитлера, одержимого вопросами крови. Италия по глупости Муссолини сама влезла в эту войну, не сулящую ей ничего, кроме потерь. Что итальянские солдаты забыли в украинских степях, землю которых им приходится поливать своей кровью? В то время как мы, твои сестры, переживаем за тебя, миллионы других итальянок молятся за своих мужей, женихов, сыновей и отцов. Неужели все вы должны сложить свои головы только за то, чтобы Гитлер и Муссолини прожили на один день или час дольше? Не забывай, что все мы наполовину итальянцы, наполовину славяне, ведь наша Мамá – дочь гордой Черногории. Я думаю, что тебя специально послали на смерть в самое опасное место, потому что Муссолини сам хочет сесть на трон нашего отца или посадить на него своего сына.

Знай, что Покровители уже бывали здесь, в Евксинограде, так как мой муж решил тайно перейти на их сторону, чтобы спасти свой народ и свою семью от полного уничтожения. Я взмолилась перед ними о судьбе моего брата и тех несчастных, которые вместе с ним стоят на краю гибели. В ответ мне сказали: ваша судьба в ваших руках; пока вы с оружием топчете чужую землю, то нет вам пощады, но если вы готовы принять условия почетной капитуляции, то ваши жизни будут спасены. При этом каждому предоставят свободный выбор между пленом с хорошим содержанием и вступлением в организацию «Свободная Италия», а все больные и раненые получат, сверх того, полноценную медицинскую помощь. Как это можно сделать написано в письме господина Иванова, приложенном к нашему посланию. Желаем, чтобы ты сделал правильный выбор и вернулся к нам живым.

Твои любящие сестры: Джованна, Иоланда, Мафальда и Мария Франческа.

Писано 13 мая 1942 года, Болгария, Варна, Евксиноград.

P.S.  Мафальда: Когда я первый раз увидела Покровителей, которые регулярно бывают в Евксинограде, то сильно испугалась за себя и детей, ведь мой муж – довольно известный наци, но Джованна сказала, что Покровители, как и все русские, с женщинами и детьми не воюют. Мой муж сам по себе, а мы с детьми сами по себе, каждый сам несет свой крест и отвечает за свои грехи. Мы все надеемся, что, находясь в России, ты не совершил ничего такого, что заставило бы нас стыдиться такого брата. Возвращайся скорей, мы очень тебя ждем.

P.S. Иоланда: Возвращайся, братец Умберто, мы очень тебя любим.

P.S.  Мария Франческа: Присоединяюсь ко всем пожеланиям и надеюсь увидеть тебя живым и здоровым. А самое главное – позаботься о тех малых, кто вверен твоему попечению, чтобы не пришлось плакать их матерям, женам, сестрам и невестам. Ведь каждого из твоих солдат ждут дома, как ждем тебя мы. Спаси их жизни, и Господь тебя благословит.

Дочитав до конца, Умберто отложил письмо сестер в сторону и задумался. Война против мирового коммунизма, как которую он как верующий католик пошел почти с радостью, в итоге обратилась чуть ли не в свою прямую противоположность. Веселые и жизнерадостные [319] итальянские солдаты, отправлявшиеся в Россию освобождать ее народ от ужасов жидобольшевизма, на самом деле оказались оккупантами и пособниками жестоких грабителей и убийц. Русские сражались за свою страну и свои идеалы яростно и беззаветно. И если поначалу ожесточенное сопротивление еще можно было списывать на большевистских фанатиков, то вскоре стало понятно, что фанатиками является почти все население, а готовых сотрудничать с оккупационными властями насчитываются единицы. И еще. Русские превосходили итальянскую армию и силой духа, и стойкостью, и готовностью к самопожертвованию, а после того как явились Покровители и взяли их под свою опеку, у них появилось еще и превосходящее мастерство. В Африке англичане, превосходя во всем итальянцев, терпели тяжелые поражения от немецкого Африканского корпуса, и в то же время русские большевики под руководством своих Покровителей драли вермахт так, что во все стороны летели пух и перья. Нет, сейчас, когда ситуация безвыходна, его долг как командующего армией – спасти жизни подчиненных ему людей, ведь нет никакой причины гибнуть им здесь до последнего человека. Героизм хорош, когда ведет к победе, а сейчас, когда итогом ненужного упрямства может стать только смерть, он превращается в свою прямую противоположность.

Приняв окончательное решение, принц взял в руки послание господина Иванова. Все просто. В случае согласия на почетную капитуляцию он должен послать к советским войскам парламентера под белым флагом, который будет иметь при себе это письмо. Человек, уполномоченный вести переговоры о почетной капитуляции, их уже ждет. Решено. Он сам будет этим парламентером и пойдет к русским под белым флагом. Если в предложении Покровителей большевиков спрятано какое-то коварство, пусть оно падет только на его голову.

* * *

Мая 1942 года, утро