Совещание верховного командования НОПОЮ

и руководства объединенной советско-российской военной миссии

– Итак, товарищи, – сказал генерал Бирюзов, обведя присутствующих пристальным взглядом, – должен сообщить вам весьма важную новость. Полное освобождение вашей страны произойдет в самом ближайшем будущем, и мы уже получили по этому поводу соответствующую директиву Генштаба.

– Но как же это может быть, ведь между нами и фронтом еще почти тысяча километров? – спросил начальник главного партизанского штаба Арсо Йованович. – Понадобится еще не одно наступление вроде того, что завершилось совсем недавно, чтобы Красная Армия преодолела эта расстояние и подошла к границам Югославии.

– Поверьте моему личному опыту, – хмыкнул советский генерал, – когда в деле экспедиционные силы, то невозможное может в короткие сроки стать вполне возможным. А сейчас, когда Красная Армия быстро учится воевать, эта истина становится особенно справедливой. Для начала я ставлю вас в известность и прошу распространить эту информацию в массах – что с момента смерти короля Петра Второго советское правительство признает Антифашистское вече народного освобождения Югославии единственной законной властью в статусе временного правительства до момента проведения всеобщих выборов и созыва Учредительной Скупщины. Кроме того, советское правительство предлагает Народной Югославии вступить в дипломатические отношения, а также стать полноправным членом Второй Антигитлеровской коалиции…

– Товарищ Бирюзов, – немного растерянно сказал Благое Нешкович, еще не привыкший к тому, что широкая спина Тито не заслоняет его от внешнего мира, – но у нас пока нет никакого Антифашистского веча народного освобождения Югославии. Мы еще только задумываемся о его созыве…

– Нет – значит, должно появиться в самые кратчайшие сроки, – вместо генерала Бирюзова сказал полковник Мальцев, – вы тут коммунисты или просто погулять вышли? Для начала в качестве временного веча подойдет совет партизанских командиров, которые, в отличие от регулярной армии, все были избраны своими людьми, а значит, получили право формировать первичные органы власти. Впоследствии, когда спадет первая горячка, в освобожденных районах вы сможете провести настоящие выборы в вече второго созыва, и закончится все после полного освобождения Югославии созывом Учредительной Скупщины.

– Да, товарищ Нешкович, – подтвердил генерал Бирюзов, передавая пока еще неформальному главе Народной Югославии послание главы советского правительства, – детские игры в партизанщину закончились и теперь у вас все по-взрослому: и права, и обязанности, и ответственность. Если говорить навскидку, в первом приближении, то сейчас перед нами сидят верховный главнокомандующий (то есть глава государства), он же министр иностранных дел, а также министр финансов и военный министр, то есть костяк нового правительства, с которым мы уже можем вести дела…

– Хорошо, товарищи, – кивнул Благое Нешкович, перечитав послание товарища Сталина, – мы сделаем все как тут сказано, поскольку это и в наших интересах…

– Вакуум власти непременно должен быть заполнен, – сказал генерал Бирюзов, – без этого военная победа может обернуться настоящим политическим поражением. Но это еще не все. Должен предупредить – то, что я вам скажу дальше, пока не подлежит широкому оглашению. Эта информация предназначена только и исключительно для высшего руководства Народной Югославии, и только потому, что без этого будет невозможно планировать дальнейшие совместные операции. При этом все указания, отдаваемые конкретным исполнителям, должны быть до предела конкретными, без разъяснения причин и ожидаемых последствий. Объяснять свои действия будем потом.

После этих слов Благое Нешкович, Сретен Жуйович и Арсо Йованович переглянулись и только что признанный советским руководством глава Народной Югославии сказал:

– Хорошо, товарищ Бирюзов, мы готовы выслушать ваше сообщение и клянемся сохранить его в тайне даже от наших товарищей. Если так надо для дела, то значит, так мы и поступим.

– Во-первых, – сказал генерал Бирюзов, – вам следует знать, что по достижении текущих рубежей наступление лишь приостановлено, а не прекращено. Наступательный потенциал не исчерпан, потери в наступающих группировках меньше плановых. Пауза требуется для того, чтобы подтянуть с исходных рубежей резервы, наладить железнодорожное сообщение, подвезти к новой линии фронта тяжелую артиллерию, топливо и боеприпасы. А еще части и соединения, занимавшиеся ликвидацией вражеских окруженных группировок, должны успеть выйти в новые районы сосредоточения. А потом все начнется сначала; и если немцы с венграми успеют отступить на запасные рубежи, для румынской армии это будет последняя битва в этой войне. Некуда им будет отступать. Так что еще месяц-два – и все бои будут идти уже на югославской территории. Вот тогда ваши усташи, четники, босняки и прочий сброд поймут, что значит воевать с югославскими партизанами, когда в одном строю с ними находится регулярная Красная Армия, а также солдаты экспедиционных сил. И прислать им помощь немцы не смогут, потому что к тому времени наше командование сделает им бо-бо где-нибудь в другом месте.

– Это есть добро, – сказал Арсо Йованович. – Но за Румынией есть еще Болгария, которую любите вы, русские, и которая не любит Сербию. Воевать, как я понимаю, вы с болгарами не будете, значит, придется идти в обход через Венгрию… А мадьяры – очень упрямые люди.

– Болгария – это второй секрет летней кампании, – ответил главный советский военный советник, – но об этом лучше расскажет товарищ Мальцев.

– Постойте, – сказал Сретен Жуйович, – позвольте, я скажу сам. Думаю, что вы как-то сумели переманить болгар на свою сторону, и поэтому строите по их поводу определенные планы. Если это так, то должен сказать, что это весьма ненадежные союзники, склонные к тому, чтобы всегда нападать на своих бывших друзей…

– Нормальные из болгар союзники, – проворчал полковник Мальцев, – просто не надо жульничать и брать чужое при дележе добычи. Вы, сербы, забрали себе Македонию, наплевав на то, что ее жители скорее считают себя болгарами, чем сербами – и из-за этого уже вторую войну регулярно получаете нож в спину. Когда враги со всех сторон, то поражение каждый раз становится неизбежным. И при этом Македония, то есть Вардарская Бановина, у ваших правителей – словно неухоженная падчерица среди родных детей. Там самые плохие дороги, самая низкая продолжительность жизни и самый высокий уровень безграмотного населения. Взять-то взяли, но сами не поняли зачем. Скорее всего, только ради транзитной железной дороги из Ниша в Салоники, где греки от барских щедрот выделили вам экстерриториальный причал…

– Мы, коммунисты, – вспыхнул от возмущения Сретен Жуйович, – хотим сделать все народы Югославии равноправными, и чтобы у каждого была своя союзная республика, как у вас в Советском Союзе…

– Ни у нас, ни у вас эта конструкция себя не оправдала, – с горечью сказал полковник Мальцев. – Впрочем, в свое время на эти грабли наступил еще древнеримский коммунист товарищ Спартак, когда начал формировать свои легионы по национальному признаку, и те сразу же начали разбредаться в разные стороны, итогом чего стало общее поражение освободительного восстания. Если вы хотите, чтобы Македония стала равноправной со всеми остальными народно-демократической республикой, то идите до конца и позвольте македонцам на плебисците самим решить, в составе какой федерации будет находиться эта республика – югославской или болгарской. Мы не торгуем людьми как на базаре, и не предрешаем за них, в каком государстве им жить, поэтому только плебисцит способен определить будущее спорных территорий.

– Вы говорите прямо как Гитлер, который любую свою агрессию оправдывает плебисцитами… – недовольно проворчал Жуйович.

– Гитлер использовал плебисциты только в том случае, если результат голосования для него ожидался положительный, – ответил полковник Мальцев. – В остальных случаях он брал понравившиеся ему территории силой, ни на минуту не задумываясь даже о формальной легитимности своих действий. Мы ставим перед собой совсем другую задачу. Линии, расчленяющие разделенные народы, необходимо стереть с карты Европы. Болгарам следует жить в Болгарии, сербам в Сербии, хорватам в Хорватии, а если вы хотите создать действительно многонациональное государство, то в нем не должно быть титульных и нетитульных национальностей. Впрочем, плебисциты в Македонии и на некоторых других территориях были главным условием, которое на переговорах о переходе на сторону Антигитлеровской коалиции поставил перед нами болгарский царь Борис Третий. Мол, пусть население Македонии наконец само решит свою судьбу. Сначала пятьсот лет их угнетали турки, потом, когда сила русского оружия освободила их от этого гнета, европейские страны собрались на конгресс в Берлине и решили, что во имя борьбы с русской угрозой этих людей следует вернуть в турецкое рабство. Второй период турецкого владычества продолжался тридцать лет, потом вконец одряхлевших турок погнали из Европы; но македонцы вместо родственной им Болгарии попали под власть Сербии, властям которой требовалось выходное геополитическое положение этой земли, но был безразличен ее народ… Одним словом, если македонцы без всякого постороннего принуждения проголосуют за Болгарию, то виновны в этом будут только те югославские политики, которые на протяжении тридцати лет относились к ним как к людям второго сорта.

– Понятно-понятно, товарищ Мальцев, – замахал руками Благое Нешкович, – действительно получается скверно. Но население Сербии нас не поймет, если мы, коммунисты, начнем направо и налево разбрасываться провинциями, которые королевский режим собирал почти сто лет.

– А вы проведите плебисциты по всей Югославии, – сказал полковник Мальцев. – Еще раз повторю, пусть сербы живут в Сербии, хорваты в Хорватии, а бошняки-мусульмане – в своих автономных районах. Если из Боснии и Герцеговины вырезать районы, населенные сербами, и присоединить их к Сербии, а земли хорватов прирезать к Хорватии, то тогда то, что осталось – земли, населенные собственно бошняками – едва ли потянут на еще одну союзную республику… Вашей Югославии необходимо государствообразующее ядро, и это ядро может быть только сербо-черногорским. Интернационализм – это хорошо, но с ним тоже нельзя перегибать палку. Нельзя допустить того, чтобы народы Сербии и Черногории, внесшие большую часть вклада в создание югославского государства и вынесшие на своих плечах основную тяжесть борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, вдруг обнаружили, что под предлогом борьбы с мнимым сербским национализмом их начинают унижать и третировать представители наций, которые в своем большинстве, напротив, во всем поддерживали Гитлера…

– Товарищ Мальцев, вы говорите это на основании опыта своего мира? – осторожно спросил Благое Нешкович.

– Да, товарищ Нешкович, – ответил российский военный советник, – я лично наблюдал последний акт драмы, именуемой «распад Социалистической Федеративной Республики Югославия», и лучше бы вам не плясать по этим граблям. Мы все тут искренне надеемся, что вы, как завещал товарищ Ленин, пойдете совсем другим путем. Вы же по гражданской профессии врач, а потому в своей политической деятельности должны руководствоваться главным принципом Гиппократа: «не навреди». Впрочем, будущие межнациональные отношения в Югославии не предмет нашего сегодняшнего обсуждения. В настоящий момент вы должны сделать все, чтобы заскорузлые как застаревшая мозоль сербо-болгарские противоречия оказались свернуты в трубочку и засунуты куда подальше. Братья вы или нет; а если братья, то пришла пора мириться. Причем в первую очередь примириться должны югославская и болгарская компартии. А то в настоящий момент македонца, перешедшего из компартии Югославии в такую же компартию Болгарии, подвергают остракизму и называют врагом народа. Это что вообще за безобразные пережитки буржуазного национализма?! Но самое главное – югославские партизаны в Македонии должны перестать действовать против болгарской армии, ибо после получения соответствующего сигнала эта армия из врага станет нашим общим союзником.

– И как вы вообще себе это представляете, чтобы болгарская армия вдруг стала нашим союзником? – с некоторой насмешкой спросил Сретен Жуйович. – Да скорее жабы осенью полетят косяками в теплые края, чем случится описанная вами несуразица.

– Жабы в теплые края не полетят, а вот Болгария четко, как один человек, сторону в войне сменит, – ответил полковник Мальцев, – и это тоже опыт нашего времени. Царь подпишет указ, смещающий нынешних министров и назначающий новых. Потом преданные ему военные, авторитетные в столичном гарнизоне, попросят господ Михова и Филова проследовать в уютные тюремные камеры, уступая свои места и должности сторонникам альянса с Советским Союзом и Россией. Уже через полчаса, даже ничего не заметив, государственная машина Болгарии начнет работать в новых интересах. Одновременно в портах Болгарии высадятся три советские армии, которые, не теряя ни минуты, начнут выдвигаться на сербо-болгарскую, румыно-болгарскую и греко-болгарскую границу…

– Теперь все понятно, – сухо кивнул Арсо Йованович, – вы рассчитываете поставить таким ходом Румынию в положение «в два огня», в результате чего она прекратит сопротивление и выйдет из войны. А после этого ваши войска действительно смогут в кратчайшие сроки вступить на территорию Югославии, потому что болгарская армия сопротивления вам не окажет, а у немцев в Македонии сил совсем немного, ибо основную работу там за них делала как раз болгарская армия. Ну что же – болгарам не впервой проделывать такие штуки и бить в спину; единственное, что нас радует – это то, что жертвой их коварства в кои-то веки станем не мы, а немцы. Только здесь, у нас в Сербии, болгарских солдат не надо, а то народ просто не поймет такого поворота событий.

– В Югославии бок о бок с советскими солдатами будет воевать только югославская народно-освободительная армия, и больше никто другой, – сказал генерал Бирюзов. – Болгарским солдатам работа по специальности найдется в другом месте.

– Ну, если так, товарищ Бирюзов, – сказал Арсо Йованович, вставая, – тогда все в порядке. Вы должны меня извинить, мне надо немедленно идти, чтобы отдать все необходимые указания. Надо торопиться, ибо Македония – это довольно отдаленный театр военных действий, и если приказ не передать немедленно, то он может и не успеть.

* * *

Мая 1942 года, утро