Ничто «новое» не принесет ничего «нового», кроме усугубления старых проблем.

Мы отнюдь не приходим к отрицанию всего нового, мы приходим к пониманию, что новые знания резко повышают меру ответственности за распоряжение ими, но, увы, не добавляют мудрости и духовности их носителю, а наоборот, зачастую ведут к самовозвеличиванию и вседозволенности, за которыми следует неотвратимое наказание. Можно быть просвещенным человеком, но крайне опасным для общества именно своей просвещенностью, так как она направлена не на благо.

«Я, премудрость, обитаю с разумом и ищу рассудительного знания» (Притчи Соломона 8:12); «Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». (Екклесиаст 1:18); «И от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос». (1-е послание ап. Павла Коринфянам 8:11).

Неправедное знание слабому несет погибель. Но любой человек слаб. Прежде чем что-либо знать, - надо быть готовым к принятию этого знания. Поэтому духовность – превыше любого знания.

В чем же заключаются основные внешние формальные принципы на которых строятся те и другие воззрения:

«С точки зрения» Православия – должны буквально соблюдаться канонические представления, на самом деле не такие уж «простенькие» как это кажется на первый взгляд (об этом мы поговорим позднее). Поэтому РПЦ принципиально не важно, что там будет «наворочено» в науке, лишь бы результат соответствовал канону. Канон жёсток и в него практически ничего нового не привносится.

«С точки зрения» Науки – принципиально не важен результат, и какая теория будет главенствовать дальше, главное чтобы нашлось удовлетворительное согласование, например, «возраста» атомов (в первую очередь водорода («рекомбинация» которого произошла примерно в первый миллион лет от образования Вселенной) и гелия («рекомбинировавшего» несколько ранее)) и «возраста» Вселенной, стыкующихся с температурой остывающего «реликтового» излучения и измерениями «красного смещения» объектов (их гравитационно-скоростных характеристик) и так далее, то есть – взаимная согласованность отдельных частей, постепенно «появляющихся» и «растущих» (чем дальше – тем больше).

Первым принципиально не важны проблемы внутреннего согласования научных теорий, но важен их результат, а вторым неважен результат, но важны проблемы внутреннего согласования. Почему?

ПРАВОСЛАВИЕ уже давным-давно прошло все перипетии согласования и каждое слово «результата» обосновано тысячелетиями трудов святых отцов, за каждое из которых отдана не одна тысяча жизней; более того, - цель христианства – конечный результат, а не процесс которым к нему приходят. Православие не предназначено для удовлетворения «мирских» запросов, - его цель – Вечное, достижение которого может быть осуществлено совершенно непредсказуемым путем. Критерий оценки – «достигнуто», «или нет», а не дорога, которой двигались. Но так как мы не можем точно сказать – «достигнуто или нет», то за основу оценки берется система критериев оценки правильности пути. Поэтому жизненность ортодоксального Православия зависит от буквального следования канонам в жестко сформулированных рамках.

ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ все время будут находиться в процессе согласования, и их жизненность зависит только от взаимной непротиворечивости (которая может постоянно меняться, но только во взаимосвязи гибких составных элементов). Сам результат не только может быть любым, - он изначально должен быть любым, так как наука предназначена для удовлетворения конкретных человеческих нужд, меняющихся со временем. Это своеобразная гибкая труба, в которую закладывают некий исходный материал, чтобы получать на выходе результат по потребностям. Путь, которым надо идти диктуется потребными результатами, которые хочется получить. Критерий оценки – тот же - «достигнуто», «или нет», а не дорога, которой двигались. Но так как мы достаточно точно можем сказать - «достигнуто или нет», то за основу оценки правильности пути берется конкретный результат.

Православие очень трепетно относится к последствиям любого действия человека, «видимым и невидимым», и не только физическим, но и мысленным в первую очередь, вплоть до того, что возбраняется даже самочинное толкование канонических положений, - они могут быть истолкованы только так, как их уже истолковали святые отцы.

Науке эти «сентенции» чужды, для нее, - «чем хуже, тем лучше». Наука – это непрерывный вызов всем и вся, противопоставление собственного «Я» всему остальному. Поэтому науку в первую очередь интересует именно то «чего нельзя» и именно то «что невозможно». «Толковать по-разному» и «опровергать» - это основной способ поиска любого научного обоснования.

Такой подход в принципе претит Православию, которое учит, что первородный грех – вкушение от древа познания, основной грех живущих – это гордыня, основное достижение человека – это смирение. Кому-то это может показаться даже «глупостью» или «первобытностью». Но такое мнение будет всего лишь проявлением этих качеств именно у самого помыслившего так.

Подобное понимание не является исключительной чертой Православия. Так учат многие «мировые» религии, основываясь на тысячелетнем опыте всех времен и народов. Не будем даже брать что-то общеизвестное и «заношенное», процитируем хотя бы слова Лао-Цзы написанные более 2500 лет назад: «Тот, кто постигает науки, увеличивается с каждым днем; тот, кто постигает Дао, уменьшается с каждым днем». Между прочим Лао-Цзы, будучи творцом собственно даосизма и его главного труда «Дао Дэ Цзин», основал в Индии существенную часть всем известного буддизма, который является самой массовой «мировой» религией. Очевидно, величайшая степень учености состоит именно в том, чтобы каждый нашел свое доказательство бесполезности того к чему он стремился на пути учености, и истинности того, что он отвергал. «Величайшая премудрость состоит в употреблении премудрости».

Наука ищет новых знаний, ни с чем не смиряясь и превозносит ум человека до «человекобожия». Православие ищет смирения, принося «все могущество мира» в жертву Богочеловеку.

Значит ли это, что наука в принципе «безбожна»? Нет. Не значит. «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Не совсем так конечно, но «золотая середина», безусловно, существует. Не даром же у стольких мудрецов мира в их жизни наступал день, когда они приходили пешком за тысячи километров поклониться тому, что они ранее не воспринимали за истину, примеров тому – сотни тысяч, от Валаама и «волхвов» служивших авестийскому Митре и бывших самыми учеными людьми в своих странах, до миллионов, включая целые народы, например и саму Древнюю Русь.

Есть ли спор между Православием и наукой вообще? Собственно говоря – нет. Для спора нужны две стороны. В период «диктатуры пролетариата» и «социализма» такой «спор» со стороны официальной науки безусловно был, более точно он назывался «гонения на Веру» со стороны власти, вплоть до массового уничтожения церковного причта. Нынешнее «естественничество» просто унаследовало некоторые «традиции» советской науки. После падения режима не успело смениться даже одно поколение, поэтому «у руля» стоят именно те, кто в свое время «нещадно клеймил» и так далее.

Но это справедливо «внутри одной страны». С точки зрения «мировых масштабов» это уже не справедливо. Наука и религия всегда выражали интересы государства в том числе. Соответственно противостояние государств всегда приводило к противостоянию религий или науки и религии. И даже в современном мире при снижении опасности мировых войн и появлении «заклятых друзей» политика «фиги за спиной» имеет место быть во всем.

Кроме того, следует различать «естественничество» и «эволюционизм». Ничего «неестественного» в естественных науках конечно нет. Но вот «эволюционизм» отождествлять с естественнонаучной методологией конечно же нельзя. Именно «эволюционизм» и составляет «ядро» всех околонаучных сил, которое противостоит христианству. Эволюционизм (по меткому определению Даниила Сысоева) – не является научной теорией в обычном смысле этого слова, а антихристианской псевдорелигией прогрессизма. И в первую очередь эта псевдорелигия культивируется на Западе. Более конкретно мы рассмотрим этот вопрос позднее.

Это только наука думает, что «в споре рождается истина». На самом деле «из двух спорящих один дурак, а второй подлец».

Это еще одна причина – почему Православие не вступает в прения по вопросам богословия с представителями «мирской науки». Но смута в умах мирян имеется, поэтому Православие все же идет для них на некоторые разъяснения, которые обращены не к науке, а к пастве.