Выравнивайте шею так, будто прижимаете её к стене

Комментарий: Подбородок движется к груди, макушка – вверх, задняя поверхность шеи – к стене

 

РЕЗУЛЬТАТ ВЫРАВНИВАНИЯ ПОЗВОНОЧНИКА ВЫГЛЯДИТ ТАК:

Теперь – на время – оставим разговор о позвоночнике и перекинемся на сторону учения дона Хуана. В нём есть ключевой пункт, который называется безупречностью. В одном из мест кастанедовской эпопеи старый маг рассказывает о ней следующее:

 

«Безупречность – это делать лучшее, что можешь, во всём, во что ты вовлечён» [31].

 

В другом случае дон Хуан говорит Карлосу, чтобы тот «делал то, что он делает прямо сейчас, так, словно это последнее его дело на земле». А вот опытнейший исследователь учения дона Хуана – Алексей Ксендзюк – с годами пришёл к своей, непохожей формулировке. Он говорит, что «действие безупречно тогда, когда не является следствием страха смерти, чувства собственной важности и жалости к себе».

Тому, кто не знаком с системой знания дона Хуана, определения индейского шамана и одесского исследователя покажутся никак не связанными. А возможно, и противоречащими друг другу. Оставим их пока что такими, как есть, и предположим на время, что они говорят об одном и том же.

Многие слышали о фрейдовском психоанализе и других школах, исследующих душу. Последователи этих школ полагают, что человеком управляют силы, находящиеся вне ясного сознания. Алексей Петрович дополнительно к этому указывает, что у подсознательных сил есть общий корень. И это – страх смерти, чувство собственной важности и жалость к себе. Многообразные состояния, которые мы наблюдаем, – раздражение, гнев, уныние, скука, испуг, тревожность – держатся на этих трёх силах подобно плоской земле, лежащей на трёх китах.

Алексей Петрович кратко называет страх, важность и жалость базальными комплексами. Он утверждает, что активность базальных комплексов провоцирует неравновесие энергии в человеческом теле. Дисбаланс возникает в трёх центрах, один из которых соотнесен с ямкой между ключицами (жалость к себе), другой – с областью солнечного сплетения (собственная важность), а третий – с пупком (страх смерти). Базальные комплексы деформируют тело. К примеру, жалость к себе закрывает грудь и создаёт напряжение в плечевом поясе, делая нас сутулыми.

Вот тут‑то я и нашёл свою первую путеводную нить. Выравнивание позвоночника влияет на:

→ плечевой пояс и область ключиц (подъём груди от таза, втягивание лопаток, выравнивание шеи);

→ солнечное сплетение и пупок (втягивание низа живота, втягивание копчика, Уддияна бандха).

Наше внимание автоматически переходит на ту область тела, в которой мы делаем усилия: к примеру, на живот или грудь. А внимание, как известно читателям Кастанеды, есть важнейшее магическое понятие учения дона Хуана. Оно создаёт и оно же изменяет всё, к чему бы его ни приложили. Работая совместно, движения, выравнивающие позвоночник, привлекают внимание ко всем трём областям тела, связанным с базальными комплексами. Тем самым они восстанавливают «равновесие энергии» в них.

Выравнивание позвоночника действует на нас помимо психики. И это хорошо. Ведь психика подсказывает духовным искателям, что надо, сжав зубы и во всем себе отказывая, бороться со страхом, с собственной важностью, с жалостью к себе. Но идея борьбы не работает, ведь она – творение самих же базальных комплексов.

Итак, отталкиваясь от определения Алексея Ксендзюка, мы должны признать, что выравнивание позвоночника даёт безупречность. Ту самую безупречность, «о необходимости которой всё время говорили большевики» [32].

И, что особенно приятно, получена она не сложно духовным, а простым физическим способом. Первый мост между миром оздоровительных йоговских поз и магической реальностью дона Хуана построен.

 

Точка сборки

 

В прошлой главе мы видели, что из‑за неправильно понятых инструкций люди решили, что из лабиринта жизни есть несколько выходов – переселение души в новое тело, полное исчезновение, существование в другой реальности. Есть масса свидетельств того, что многие преуспели в том, чтобы выйти в один из них. Однако на подобных путях мы не найдём ответа на вопрос о смысле своей жизни.

Этот важнейший вопрос будет висеть над нами, как дамоклов меч. И в лучшем случае мы снова окажемся в начале лабиринта, просто это будет лабиринт какой‑то другой жизни или другого мира. Так что эти выходы только кажутся выходами, на самом деле они – ловушки, которые отбрасывают нас к началу.

Однако на любой вопрос есть ответ, а любой лабиринт должен иметь один настоящий выход. Но почему‑то никто не может сказать нам об этом выходе иначе, как через сравнение с чем‑то другим – с жизнью и смертью, воздаянием за грехи и наградой за добродетели, разрушением и созданием тела.

Описание этого выхода даёт нам и дон Хуан. И основано оно на способности некоторых магов‑индейцев к так называемому видению. В видении, которое ничем не похоже на зрение, мир напоминает бесконечно сложное сплетение светящихся нитей, или эманаций. Для видящего человек выглядит как сгусток этих нитей, похожий по форме на яйцо или кокон. У кокона есть один особо важный участок – область повышенного свечения, напоминающая шар размером с теннисный мяч. Этот шар называется точкой сборки.

Тот мир, в котором мы находимся, трёхмерное пространство и линейное время есть следствия неподвижного положения точки сборки. У всех людей она закреплена в одном и том же месте кокона, и поэтому все мы видим мир одинаково. Работа трёх базальных комплексов создаёт в коконе неравновесие, которое выражается как небезупречность или, проще говоря, рассогласованность чувств, мыслей, слов и действий человека. В этом неравновесии, ставшем нормой, и заключена та сила, которая фиксирует точку сборки людей.

Сознание – или, по Кастанеде, сборка восприятия – не пассивное отражение внешней действительности. У сознания есть активная сторона – сторона, создающая законы, по которым эманации внутри кокона взаимодействует с эманациями вне него. Реальность‑как‑она‑есть, преломляясь через призму этих законов, предстает перед нами в виде мира объектов, в центре которого расположен один особый объект – наше собственное физическое тело.

Мы обычно думаем о восприятии как о приёмнике, похожем на телевизор. Кастанеда же говорит, что восприятие соединяет в себе приёмник и излучатель. Если при этом представить, что из всех имеющихся волн приёмник выбирает лишь некоторые, а затем из выбранных волн делает на экране движущиеся картины, то сравнение становится сносным.

Согласно учению дона Хуана, есть три уровня развития человека в смысле его способностей к восприятию и осознанию. Он называет их первое, второе и третье внимание.

Первое внимание есть состояние обычного человека, живущего в одном‑единственном доступном ему мире. Нашем знакомом мире.

Человек, который сделал точку сборки подвижной и научился фиксировать её в новых положениях, получает доступ ко второму вниманию. Его точка сборки собирает иные пучки эманаций. Он посещает другие – параллельные – миры, может жить и умирать в них особой, присущей этим местам жизнью и смертью. Параллельные миры – или миры второго внимания – это полноценные бесконечные вселенные, не совпадающие с нашей. Пространство и время в них обладают характеристиками, отличающимися от наших, а существа, живущие там, не встречаются в нашем мире.

Третье внимание – загадочная тема, о ней дон Хуан рассказывает только в терминах видения. Он называет его «огнём изнутри» и говорит, что переход в третье внимание случается в финальный, драматический момент жизни мага. Этот переход возможен лишь после долгих лет безупречной жизни, путешествий по многим мирам второго внимания, после обретения стабильного видения и открытия удивительных способностей вроде телепортации. Он случается с теми, кто до конца прошел путь своей судьбы и воплотил в жизнь её смысл.

Когда приходит его время, маг открывает «просвет» кокона в области пупка. Этот просвет соответствует главному базальному комплексу – страху смерти. И маг впускает в себя силу смерти через этот просвет. Но смерть не разрушает его.

Дон Хуан говорит, что в смерти человека есть скрытая возможность выбора. Она – как пункт юридического документа, написанный крошечными буквами. И, как это всегда бывает в юриспруденции, пункт, написанный крошечными буквами, и есть самый главный.

Смерть прекращает осознание обычного человека, свечение точки сборки гаснет, а кокон – разрушается. Но смерть мага есть нечто прямо противоположное. Точка, или, скорее, область сборки, расширяется, и осознание, которое маги видят как свечение, охватывает весь кокон в целом.

Рассказывая о третьем внимании, дон Хуан упоминает, что тело, состоящее из частей, управляется как целое настроениями этих отдельных частей. Части, которые перестали нормально работать, тянут к хаосу всё тело в целом. Подмечено, что в мире существует общая тенденция ко всё большей дифференциации, специализации, раздроблению целого на части. Развитие этой тенденции мы наблюдаем и на своём теле, и в эволюционных процессах живого мира, и в области профессиональной деятельности человека. Люди, сопричастные этому направлению мысли, в том числе Олег Бахтияров, называют эту тенденцию основным организмическим процессом.

В случае мага смерть ликвидирует преобладание отдельных настроений в теле. Огонь изнутри, стартером которому служит сама смерть, отменяет основной организмический процесс. Вместо того чтобы быть втянутым в тёмное море осознания и исчезнуть в нём, маг становится высокоскоростным неорганическим существом, то есть существом, у которого нет частей.

На месте сгоревшего в огне изнутри не остаётся трупа. Областью жизни того, во что превращается маг, достигший третьего внимания, становятся вечность и бесконечность – наши старые друзья, свидания с которыми в тюрьме повседневности бывают лишь в моменты предельного присутствия[33].

Кастанеда устами своего учителя говорит, что для достижения второго и третьего внимания нужна «сила», или «энергия». И тут на свет выходит путь воина – система жизни, которая провоцирует накопление энергии. Слово «накопление» не слишком точно, ведь энергию нельзя брать или держать. «Давать энергии течь» и «устранять препятствия на пути её движения» будет вернее. Девиз же пути воина таков: «Безупречность – 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, без праздников и выходных».

 

Вторая путеводная нить

 

Надо сказать, что кокон – это не объект. Представьте, что бесконечные нити мироздания в каком‑то месте закрутились, сделали несколько оборотов и, снова раскрутившись, продолжились в бесконечность. Как водяные струи, которые образуют на реке водовороты, эманации существуют и до, и после, и внутри кокона. Но и до, и внутри, и после – это те же самые струи, те же самые нити.

Точка сборки также не есть объект, а есть область повышенного свечения осознания. Свечения, которое производят сами эманации. Некоторые нити излучают свет, а другие – нет. И если посмотреть только на горящие нити, то:

→ закрученные в кокон части горящих нитей составляют наше физическое тело;

→ прямые части горящих нитей до и после кокона есть та область мира, которую мы собираем (смотрим, слышим, чувствуем) в данный момент.

Точка сборки и эманации – одно целое. В нашей переписке Алексей Петрович говорил мне о точке сборки как о «контуре энергетического обмена», контуре, неизменность которого поддерживается «набором автоматизмов восприятия и реагирования:

 

«Автоматизмы восприятия и реагирования схожи у всех людей, а шаблоны поведения, связанные со страхом, собственной важностью и жалостью к себе, близки у всех высших млекопитающих».

 

Продолжая аналогию со струями, мы можем выразить то же самое иначе, сказав, что:

 

«Струи воды всегда текут в одном и том же направлении и с одной и той же скоростью. Водовороты, которые эти струи образуют, стабильны, неизменны и привязаны к одним и тем же местам русла реки. Эти водовороты, будучи формально живыми и способными к действию агентами, не «взбрыкивают» и не хотят крутиться быстрее, расширяться, сжиматься или менять своё положение на поверхности воды».

 

Сопоставив слова Ксендзюка со своим йоговским опытом, я обнаружил вторую нить, скрепляющую практику поз йоги и учение дона Хуана:

1. Фиксация точки сборки равна неизменности контура энергообмена.

2. Неизменность энергообмена есть ситуация, при которой скорость течения реки и положение водоворота на её поверхности не меняется со временем.

3. Неизменная скорость вращения водоворота и его постоянное положение в русле – метафора. Она указывает нам на то, что состояние наше (в каком бы смысле ни понимать это слово) в какой‑то момент жизни зафиксировалось и со временем не меняется.

4. Неизменность нашего состояния поддерживается привычной системой напряжений в теле.

5. Позы йоги освобождают тело от напряжения. Например, Поза голубя освобождает от напряжения тазобедренный сустав.

6. Раскрывая таз в Позе голубя, мы проходим через сильную боль. Чтобы пройти путь до конца, мы должны забыть про страх и перестать себя жалеть.

7. Пройдя путь раскрытия таза до конца, мы обнаруживаем странную вещь – напряжение и боль в тазобедренном суставе бесследно исчезли. При этом состояние тела изменилось столь радикально, что ты чувствуешь себя другим человеком.

8. Значит, Поза голубя сместила точку сборки. Водоворот, который есть кокон, расширился, сместился в другое место реки, поменял скорость своего вращения.

Практика поз йоги даёт нам ощутить вкус магической реальности дона Хуана. Ведь, с одной стороны, выравнивание позвоночника временно убирает страх смерти, чувство собственной важности и жалость к себе, и мы узнаём, что такое безупречность. С другой же стороны, как мы только что видели, позы способны двигать точку сборки.

 

Параллельные миры

 

Большинство из нас безнадёжно потеряли способность бывать в параллельных мирах. Страх смерти, чувство собственной важности и жалость к себе исказили структуру энергетического тела и, ежедневно воспроизводясь в нас, держат точку сборки в своих железных тисках. В ответ на утрату способности посещать миры второго внимания родились книги, фильмы и игры жанров фантастики и фэнтези. Но тропка в настоящий параллельный мир всё ещё существует.

У Кастанеды мы читаем о фосфоресцирующих равнинах, гигантских куполообразных строениях, о невероятном животном, вылезающем из‑под земли и издающем «неземной рев, нечто вроде поразительного звенящего металлического вздоха». Он пишет о своих приключениях в мире неорганических существ, состоящем из живых трубок, которые, играя на слабостях пришельца, затягивают его в свои сети.

Алексей Ксендзюк идёт дальше и наводит в системе миров второго внимания некий порядок. В своей книге «Видение Нагуаля» он подробно описывает целых семь миров – первый мир второго внимания, частично совпадающий с нашим, чёрный мир, жёлтый мир, второй мир второго внимания, миры союзников № 1 и 2, плотный мир[34]. Он располагает их по степени удаленности от нашего, то есть по тому, сколько энергии требуется, чтобы попасть туда.

Мой собственный опыт второго внимания отрывочен. Первое приближение к нему – это обычные сновидения, как осознанные, так и бессознательные. В любом сне есть фоновое настроение и состояние, отличающееся от повседневного. Ведя дневник сновидений, я обычно описываю его двумя цветами. Я подбираю их так, чтобы эти цвета вызывали у меня ощущения, наиболее близкие «настроению» сна. Это фоновое состояние – элемент второго внимания, присутствующий в любом сне, даже полностью бессознательном.

Немного ближе ко второму вниманию идут сновидения – осознанные или просто яркие – с «лазутчиками»[35]. В моём опыте лазутчики проявляли себя как:

→ объекты, заметно более активные, чем остальные элементы сна;

→ объекты, внешне не отличающиеся от других элементов сна, но вызывающие ощущение чьего‑то присутствия.

Однажды в осознанном сне я, ощутив это присутствие, наугад поймал руками невидимого электрического угря, спрятавшегося между занавеской и балконной дверью. Угорь, бешено извиваясь в моих руках, начал бить меня током. Долго в этом сне мне продержаться не удалось.

В другой раз, попав в осознанный сон, я обнаружил себя в некоей версии своей квартиры. К моему левому плечу и лопатке прилипла половая тряпка. Тряпка была неподвижной, но почему‑то вызывала у меня сильный страх. Я сбросил её на пол и начал громко читать вслух «Отче наш».

Пространство завибрировало и загудело, меня, как пушинку, отнесло в самый конец длинного входного коридора – прочь от того места, где лежала тряпка. Вернувшись к ней, я обнаружил, что от тряпки остались лишь какие‑то ошмётки. Ощущение чьего‑то присутствия в этом сне было очень сильным.

В третий раз я, находясь на иранском рынке, увидел в небе облачка, которые вели себя очень странно – так, словно у них была автономная и независимая от меня воля. Кружась вокруг луны (и это было похоже на ожившую картину Ван Гога «Звёздная ночь», только всё происходило днём), облачка превратились в космический корабль, который трансформировался в огнедышащего минотавра величиной с дом. Минотавр испугал меня, но, совладав со страхом, я обнаружил, что монстр уменьшился в размере, став ростом лишь немного выше обычного человека, и спокойно прогуливается по коридору торгового центра.

И, наконец, изредка, переходя из сна в сон, я попадаю в очень тёмное и совершенно безлюдное пространство. Обычно оно чем‑то напоминает ту комнату, в которой я лег спать.

Но это уже не осознанное сновидение. Это полноценное второе внимание. Оно отличается от любых сновидений яркостью чувства, которое ты в нём испытываешь.

Это чувство тотального присутствия внешней реальности – всё вокруг вызывает те же ощущения, что и лазутчик в осознанном сне. Меня это всегда сильно пугает. Из‑за этого мне не удаётся задержаться в том месте, куда я угодил, чтобы хоть немного исследовать его. Я думаю, что это «первый мир второго внимания» по классификации Алексея Ксендзюка.

Кое‑что из опыта второго внимания осталось в памяти человечества. К примеру, драконы. Даже сегодня в мире есть люди, которые видели их. Мой друг, лично с ними встречавшийся, рассказывает, что размером они с небольшой самолет. Бывают экземпляры с одной головой, а бывают и с несколькими. Судя по всему, они опасны.

Думаю, что раньше мы обитали с драконами в одном мире. Но затем либо их истребили люди, либо же наша сборка изменилась так, что драконы были исключены из текущей версии мира. Однако они всё ещё существуют.

Таня, моя жена, обладает врожденной свободой движения точки сборки. Зная о втором внимании не понаслышке, она вносит свой вклад в этот список чудес. К ней регулярно проявляют интерес странные существа. Одни из них похожи на плотные живые облачка, других же наши бабушки могли бы счесть домовыми – не по внешнему сходству с Кузей из мультика, а по их привязанности к определённому месту.

Иногда эти встречи случаются в нашем мире, который у неё как бы расширяется, и в нём оказываются вещи, которые люди обычно не видят. И поэтому фильм «Шестое чувство» с Брюсом Уиллисом в главной роли пугает её своим реализмом. Иногда же свидания случаются в полутемном холодном пространстве, напоминающем «сумрак» из романа Лукьяненко «Ночной дозор». Видимо, в этом втором случае это всё тот же «первый мир».

Но вы, однако, наверняка заметили в моём рассказе одну нестыковку. Раньше я утверждал, будто человек всегда и при любых условиях живет в одном‑единственном посюстороннем мире. Теперь я говорю, что есть целый ряд миров второго внимания. Разрешить это противоречие поможет нам пассаж из восьмой книги Кастанеды, которая называется «Сила безмолвия»:

 

«Благодаря более высоким, чем у обычных людей, интенсивности и скорости, – сказал дон Хуан, – за несколько часов маг может прожить эквивалент обычной человеческой жизни. Его точка сборки, сдвигаясь в новые положения, вбирает больше энергии, чем обычно. Такой дополнительный поток энергии и называется интенсивностью» [36].

 

Резкое повышение интенсивности переживаний по‑другому зовётся воскрешением, жизнью вечной, рождением вертикального времени, нерождением в этом мире, привилегированным моментом, остановкой внутреннего диалога и смещением точки сборки. А мир второго внимания – это следствие смещения точки сборки с фиксацией её в новом месте энергетического тела.

Привилегированный момент – это момент перехода точки сборки из одной позиции в другую. В эти несколько кратких мгновений (которые и мгновениями‑то назвать можно лишь условно) нет ни прошлого, ни будущего, а все части нашего существа, разбросанные по пространству и времени, сходятся в точку. В эти мгновения, которые также являются вечностью, мы – как и в видении – прикасаемся к вневременному миру. Те, кто побывал в нём, понимают, что лишь его и можно брать за точку отсчета.

Но тогда выходит, что и мир первого внимания, и любой мир второго внимания есть разновидности омертвения вечной жизни. Единственный, вневременной мир схлопнулся до размеров конкретного пространства и времени, сколь бы грандиозными они нам ни казались.

Посмотрим на эту проблему и с личной позиции. Воин, живущий безупречной жизнью, способен сосредоточится на своих действиях и делать лучшее, что может. Ему не важен текущий уровнь энергетики, не играет роли и уровень развития, и даже сила его текущих переживаний не существенна. Его не волнует, видит он привычную обстановку или ошеломляющий набор светящихся нитей. Он просто делает свой труд и знает, что это всё, что он может.

«Единственный мир» для воина – это мир его труда и действия, а не количество измерений. Переход в такую позицию отбрасывает всё остальное на периферию внимания, и возникает странное чувство, что есть один‑единственный мир – мир твоих действий. Труд жизни – универсальный ключ, открывающий ворота вечного мира. И не ради магических эффектов воин должен достичь его и держаться в нем, но ради того, чтобы узнать смысл собственного существования.

В книге «Властелин колец», написанной профессором Толкиеном, есть эпизод, где очень хорошо говорится о вечном мире и о том, как туда попасть. Маг Гэндальф – «служитель вечного солнечного пламени» – бьется с Барлогом, существом, сотканным из глубинного подземного огня. В предельном напряжении Гэндальф побеждает его.

 

«Я одолел врага; он низвергся с заоблачных высот, в паденье обрушивая горные кручи. Но тьма объяла меня, и я блуждал в безначальном безвременье путями, тайна которых пребудет нерушима» [37].

 

Конечно, тайна этих путей нерушима, ведь о «месте», где нет начал и концов, времён и мер, невозможно сказать ни одного разумного слова.

Поразмыслив над книгой профессора, я пришёл к выводу, что её персонажи – Фродо, Сэм, Гэндальф, Арагорн, Барлог, Саурон, Горлум – есть разные части одного и того же энергетического тела. О том, как такое может быть, мы поговорим немного позже. Это энергетическое тело символизировано у Толкиена кольцом Всевластия.

Более того, в своей книге профессор описывает не мифический мир Средиземья. Он рассказывает о нашем обычном повседневном мире. Исход битвы Гэндальфа с Барлогом говорит нам о том, что вечный мир – безначальное безвременье – достижим лишь в борьбе солнечного пламени сознания и глубинного подземного огня страстей. И откроется он лишь тогда, когда потенциал обеих сил будет исчерпан до последней капли.