Глава восемнадцатая, в которой Нина почти не боится

И за ней бежали все её тридцать три кошки.

(Классика рекламы)

 

Темнота окружала со всех сторон. Ракун прижался затылком к стене, закрыл глаза.

Обычно он предпочитал держать их открытыми, хотя разницы не было никакой, арфактумы передавали картинку напрямую в голову, а мозг уже достраивал остальное.

То есть сейчас не достраивал.

Неоткуда было достраивать.

Магия отключилась несколько минут назад. За это время Ракун успел пересесть на пол (потому что стул внезапно показался слишком высоким и неустойчивым), встать с пола (ну глупость же — в пыли сидеть), переложить рацию из одного кармана в другой (только бы не уронить, не разбить, не потерять), выхлебать полбутылки воды (в горле совершенно пересохло), разлить остатки (главное — чтоб не на рацию), обозвать себя беспомощным идиотом и снова сесть. На стул.

Нет, лучше всё-таки на пол.

Темнота казалась плотной, почти осязаемой. Она клубилась вокруг, прижималась теснее, запускала холодные когти под рубашку, как грубоватая, но умелая любовница.

Магос выдержал ещё немного, спел сам себе песенку. Хотел что-нибудь весёлое, но вспомнилась только детская колыбельная, тягучая и заунывная. К последнему куплету Ракун понял, что открывает рот, но ничего не произносит. Горло сдавило спазмом. Снова захотелось пить.

Ещё больше захотелось открыть глаза и увидеть. Что угодно. Хоть лучик света.

А лучше — живого человека рядом. Увидеть, почувствовать, услышать.

Но не дёргать же Нину из-за такой мелочи? У неё сейчас других дел хватает. Вот выждет немножко и...

Рация ожила сама.

— Ты как там? — осторожно спросила прозорливая выхухоль.

Ракун хотел ответить «Нормально», но вместо этого прошептал:

— Поговори со мной. Пожалуйста.

— Всё будет хорошо. Потерпи немножко. Мы справимся.

«Мы», как же.

Она справится, а он всё это время будет сидеть и медленно умирать от страха.

От страха за неё.

Темноты Ракун не боялся. Раньше не боялся. Говорил, что может управлять лодкой вслепую — и управлял. На спор дрался с завязанными глазами — и выигрывал. Ловил хихикающих девиц в тёмной комнате без окон — и различал их по шагам или наощупь.

Темнота не несла в себе опасности, разве что служила поводом немного пощекотать нервы. Всегда можно было открыть глаза и убедиться, что мир на месте, и лодка причалила к нужному берегу, и девица попалась именно та, на которую нацелился.

Темнота казалась короткой и временной, как летняя ночь, вслед за которой неизменно приходит рассвет.

Ракун скучал по рассветам. А ещё по закатам, по театральным афишам, по ярким цветочным клумбам, по смазанным газетным фотографиям, по смешным гримасам Нины, когда она смущалась, или удивлялась, или посреди разговора вдруг отвлекалась на случайную мысль, обрывала фразу на полуслове и бросалась записывать очередную идею огрызком карандаша на клочке бумаги.

Магос почувствовал, как губы сами по себе расплываются в улыбке, и даже дышать стало легче. Как будто воображаемая Нина одним только своим присутствием разогнала все тёмные мысли.

А реальная тем временем помолчала немного, а потом заявила в рацию:

— Я тут подумала… про Кирилла…

— Нашла про кого думать, — фыркнул Ракун.

— Ты дослушай сначала. Он ведь умную вещь сказал. Про то, что если в событиях не видно логики, то, может, мы просто ищем её не в том месте.

— Это ты сейчас о чём вообще?

— Да о взрывах же! Точнее, о втором взрыве. Все решили, что рвануть должно было во время похоронной процессии. А если нет? Если взрыв произошёл именно в тот момент, когда и было задумано?

— Тогда в нём просто нет смысла. Принцесса же не пострадала.

— Значит, она и не должна была пострадать. Цель была не в этом.

— А в чём тогда?

— Не знаю. Пока не поняла. Думаю вот… Вслух лучше думается.

— Блокнот с собой не взяла, что ли? — сообразил Ракун. — Ты со своими гипотезами батарейку не посадишь?

С одной стороны, слышать в динамике сбивчивый голос Нины было приятно, с другой — нашла время о взрывах болтать! Сейчас о другом надо думать.

— Там аккумулятора на несколько суток хватит. А нам всё равно пока что делать нечего, только ждать. Да и...

— Что? — переспросил магос, не расслышав в треске рации окончание фразы.

— Страшно, — тихо повторила Нина. — А так можно представить, что ты рядом — и уже не так страшно.

— Я рядом, — подтвердил Ракун. Потому что «страшно» — это аргумент куда важнее батарейки. — Ладно, давай про взрывы. В чём тогда смысл? Никто не будет взрывать здание просто так, чтоб развлечься.

— Конечно нет! Поэтому я и подумала, что надо вычеркнуть из уравнения принцессу и всё, связанное с покушениями на неё. Просто забудь об этом. Представь, что это обычный дом взорвали.

— Гостиницу, — машинально уточнил магос. — Почти пустую.

— Ну пусть гостиницу. Что бы ты подумал, если бы не знал никаких дополнительных фактов?

— Что владелец здания кому-то дорогу перебежал, и его решили таким образом на место поставить.

— Хорошая версия, — одобрила Нина. — Но не катит. Совет магнатов уже объявил, что всем пострадавшим компенсацию выплатят. И уж хозяина гостиницы точно не забудут, он в этот совет входит, так что ещё и в плюсе останется. Дальше!

— Ну… Подставить Алекса? Взрывчатка-то его.

— Вариант. Но меня кое-что смущает: в прошлый раз, когда его деда казнили, ничего ведь не взрывали? И не убивали никого? Обвинение притянули за уши к имеющимся фактам, но специально закон не нарушали.

— Нет, не нарушали. У старика и без того грехов хватало.

— Значит, если за ультиматумом стоит тот же человек, то и действовать он будет по той же схеме. Увидел повод запихать человека за решётку — и воспользовался им. Но сам этот повод не создавал.

— Ладно, уговорила. Похоже на правду. Но что остаётся? У меня такое чувство, что ты ответ знаешь, просто хочешь из меня его вытянуть.

— Хочу убедиться, что мы думаем в одном направлении, — не стала скрывать Нина.

— Тогда считай, что я просто заранее согласен с твоей гипотезой, насколько бы бредово она не звучала. Потому что у меня идеи кончились. Хотя… — Ракун честно попытался выкинуть из головы лишние мысли и смотреть на взрыв как на независимое происшествие, и картинка внезапно обрела чёткость. — Если представить, что наши террористы сделали ровно то, что запланировали, то, может, целью была не принцесса, а какой-то другой человек? Вообще любой из погибших. Причём если бы этого человека просто убили, то начались бы разборки. А так — списали всё на несчастный случай.

— Вот и мне так показалось. — В голосе подруги явственно послышалось удовлетворение. Попал, значит, в точку.

— И кто у нас там такой интересный среди жертв?

— А вот это я тебе сходу не скажу, разбираться надо. Я список погибших наизусть не заучивала. Когда закончим с нашим делом, тогда и…

— Тебе идти, кстати, не пора? — напомнил Ракун.

— Пора, — согласилась Нина, но связь не прервала. Помолчала немного и продолжила: — У меня одна просьба. Только не смейся, если тебе покажется, что она глупая, но… В общем, поклянись, что не станешь использовать силу Устья, что бы ни случилось.

— Да я и не планировал… — Магос украдкой потеребил серёжку. Камень на ощупь казался совершенно безжизненным, как и все арфактумы. — Мы вроде как договорились.

Из рации раздалось крайне скептическое хмыканье.

Ну да, точно. Не договорились, потому что он увёл разговор в сторону. А не планировал потому, что вообще не привык строить планы. Но если бы возникла необходимость рискнуть — сделал бы это не задумываясь.

Нина не могла об этом не знать. Как уж тут удержаться от скепсиса?

— Вот и замечательно, что договорились, — произнесла она. — Тогда если ты дашь клятву, то ничего не изменится, правда же?

— Ты мне не веришь, женщина?

— Я совершенно уверена, что ты не станешь рисковать без крайней необходимости. И сделаю всё, чтоб этой необходимости не возникло. Но для этого мне надо думать о деле, а не бояться за тебя в фоновом режиме.

Теперь настала очередь Ракуна скептически хмыкать.

Вот же выхухоль! Она ведь сразу призналась: затеяла разговор, потому что страшно. Но не за себя страшно. За себя бояться это упрямое создание, кажется, так и не научилось.

— Ладно, что ты хочешь? Клятву?

— Да. Настоящую.

— И чем тебе поклясться? Жизнью?

— Не надо жизнью, ты ей и так постоянно рискуешь, — не одобрила идею Нина. — Давай проще. Поклянись силой Устья, что не станешь использовать силу Устья.

— Это какая-то ловушка? — нахмурился Ракун. — Долго условие придумывала?

— Пришлось повозиться. Но иначе с тебя бы сталось поклясться чем-нибудь действительно важным, а мне рыдать потом, оплакивать.

Магос покрутил в голове формулировку. Да, просто, но действенно. Если ему вздумается применить свою силу, то нарушенная клятва сама её отключит и применять станет попросту нечего.

По крайней мере, в идеале всё должно сработать именно так.

А на практике могло получиться что угодно. Несдержанные обещания иногда оборачивались большими проблемами, поэтому обращались с ними аккуратно и давать старались пореже. Но иногда приходилось, и опыта в этом деле у Ракуна было побольше, чем у его подруги.

— Клянусь расплатиться силой Устья, если использую сегодня силу Устья, — осторожно проговорил он.

На «сегодня» Нина ожидаемо поворчала, но в целом осталась довольна услышанным. Ракун тихонько выдохнул. Одну лазейку он себе всё-таки оставил.

Но очень надеялся, что она не понадобится.

 

Нина отключила связь, тщательно замотала рацию в плотный полиэтиленовый пакет и только потом уложила в рюкзак — тоже водонепроницаемый. Вытерла о штаны вспотевшие от волнения ладони — и сразу же снова намочила их, зачерпнув воду.

Вода была тёплая и чистая.

В такой воде хотелось весело плескаться с друзьями, а потом валяться на пляже, подставляя бока солнцу. А вот плыть в глубину тёмного грота не хотелось совершенно. Но выбора не осталось. Первый шаг она уже сделала, причём совершенно добровольно. Теперь только вперёд.

Нина ещё раз проверила герметичность рюкзака, закинула его на спину и аккуратно, почти без плеска скользнула в воду. Одежда осталась в лодке. Прощай, футболка с енотом, ты служила верой и правдой весь этот год, но иногда приходится расставаться!

Чем дальше от решётки, тем прохладнее становилась вода, ниже потолок и темнее вокруг. Нина щёлкнула по налобному фонарику, тот послушно высветил кусок пространства.

Дальней стены у грота практически не было. В скале друг над другом виднелись несколько отверстий: вентиляционное (предусмотрительно закрытое решёткой), техническое (с запертой дверцей) и здоровенная труба водозаборника, не зарытая ничем.

Конечно, в ней тоже была сетка, и не одна — целая система фильтрации. Но установлена она была гораздо дальше, во внутренней части. А с этой стороны путь преграждал разве что огромный винт, загоняющий воду в трубу.

Винт работал на магии.

Почти всё оснащение тюрьмы работало на магии — так выходило проще и дешевле. Да и в те давние года, когда строили эту систему, техническое развитие Истока вряд ли позволило бы установить в недрах скалы круглосуточно работающий механический мотор. Его же ещё и питать чем-то пришлось бы, керосин вёдрами таскать.

Сложно! Проще запускать двигатель с помощью арфактумов, изредка приглашая магосов, чтоб зарядили. А раз в поколение, во время коронации, можно пару дней и без воды посидеть, не смертельно.

Так, наверное, думали проектировщики.

По крайней мере, Нина надеялась, что они думали именно так и дальше её не ждёт непредвиденный сюрприз.

Сейчас винт не двигался. Не чистили его, похоже, с момента установки: огромные лопасти покрывала ржавчина и налипшие водоросли.

— Ну, погнали, — шёпотом приказала себе Нина и поплыла вперёд, в тоннель.

На удивление, было почти не страшно. Волнительно, немного тревожно — да, не без этого. Но в остальном, чем дальше она продвигалась, тем спокойнее становилось на душе. Дорога в никуда казалась знакомым, почти привычным делом.

Главное: не думать про Ракуна. Вообще не думать про окружающий мир и суровую реальность, а представлять себя… ну, например Человеком-Муравьём в канализации.

А что? Ему тоже приходилось друзей из тюрьмы вытаскивать!

Вода заполняла трубу примерно наполовину, так что воздуха внутри было более чем достаточно. Правда, пах он тиной, затхлостью и рыбой (иногда дохлой), так что преодолеть первое препятствие хотелось побыстрее.

Не получилось: внутри обнаружился ещё один винт, причём вставший не очень удачно. Лопасти перегородили проход так, что протиснуться между ними и стеной никак не получалось, надо было либо подныривать, либо перелезать.

Нина потрогала скользкий от грязи и ила металл и решила, что нырять будет проще.

Жалко, очки для плавания не взяла. А ведь хотела!

Открывать глаза в воде (особенно такой мутной) она так и не научилась, поэтому пришлось пробираться вслепую. Набрала побольше воздуха, погрузилась на самое дно (глубины было метра два, не больше), сделала несколько гребков и, оттолкнувшись ногами, вынырнула на поверхность.

И сразу же саданулась плечом о край лопасти.

Не рассчитала.

Да, Человеку-Муравью всё-таки проще приходилось, у него костюм был, шлем и всякие технические примочки, а у неё только старый купальник и инвентарь родом из туристического магазина.

Ссадину пощипывало, и Нина пыталась не думать, сколько микробов скопилось в трубе за время её существования. В конце концов, не болото же, а вполне проточная вода. В ней мальки плавают.

Но боевое настроение испарилось, как ни бывало.

Страшно не стало. Просто нахлынуло осознание, куда она лезет и что собирается сделать. И что им всем грозит, если она (именно она!) облажается. Особенно учитывая, что она теперь тоже сотрудник разведуправления, а не случайный человек из дальних витков.

Тишина и темнота позитива мыслям не добавляли, да и вода по мере продвижения вперёд становилась всё холоднее. А Ракун, на которого можно было бы отвлечься, сидел где-то бесконечно далеко.

Хотя не самом деле не так уж далеко, на чердаке одного из домов, соседствующих с тюрьмой. Волновался и ждал развязки.

Нина вспомнила, как он смотрел, когда она рассказывала свой план.

Не глазами, но всё равно смотрел. Ловил каждое слово. Держал за руку.

Не запрещал. Хотел запретить, конечно. Это чувствовалось в каждом его движении, в каждой наглой ухмылке, в каждой неловкой паузе.

Но всё-таки смог отпустить. И теперь совершенно невозможно стало его подвести.

 

Тоннель кончился внезапно: в свете фонаря мелькнула решётка фильтра. Нина доплыла до неё за пару гребков, ухватилась, осмотрелась.

За решёткой виднелся ещё один винт, за ним таяла в темноте мелкая сетка. Пробраться через эту конструкцию не получилось бы при всём желании — кажется, фильтры были намертво вмурованы в фундамент здания.

- Так… ну и где ты? - спросила Нина, обшаривая стенку сбоку от решётки. - Только не надо делать вид, что тебя заделали!

Никто не отозвался, но рука вскоре нащупала место, где от широкой основной трубы отходила ещё одна, более узкая. И всё бы ничего, но место это скрывалось под водой и дышать в нём было совершенно нечем. А ещё диаметр водоотвода оказался едва ли больше полуметра - в таком не больно-то поплаваешь, можно разве что аккуратно протиснуться. Особенно учитывая рюкзак.

Кажется, надо было брать не только очки для плаванья, но и акваланг!

Но что уж теперь...

— Она короткая, — сказала себе Нина. Прозвучало не очень убедительно. — Должна быть короткая.

В плане здания, который чудом удалось раздобыть, злополучная труба вообще выглядела как отверстие в стене, едва заметная чёрточка. Нина и надеялась на отверстие, на дырку, а не на туннель, выход из которого находится непонятно где.

И Долан, зараза, про длину трубы не упоминал, рассказал только, что она есть, и что через неё однажды заплыла внутрь тюрьмы во-о-от такая рыбина, почти дельфин. Знать бы ещё, сколько лет назад это произошло и как мифическая рыбина протиснулась через вполне реальную наружную решётку.

— Короткая, — повторила Нина.

И, набрав побольше воздуха, нырнула в проём.

Полноценно грести там не получалось, только проталкивать себя вперёд руками и ногами. Руками получалось проще, ногами — мощнее, но больнее. В третий раз зацепившись о дно коленкой, Нина перестала экспериментировать и почти целиком перешла на ручной ход.

Цепляясь пальцами за шершавые стенки, она упрямо ползла вперёд, сколько хватало дыхания. Не очень-то намного его хватало. Сначала Нина ещё пыталась следить за временем, но почти сразу поняла, что считает секунды слишком быстро, в ритм движению.

Сколько там обычный человек может дыхание задерживать? Около минуты? А если он при этом старательно ползёт?

Желание вдохнуть мучило всё сильнее, в голове начало гудеть, в груди — гореть, цепляться за стенки трубы стало сложнее, пальцы соскальзывали, движение замедлилось. Нина почувствовала, что ещё немножко — и больше не сможет терпеть.

Она уже не понимала, где верх, где низ, и сколько осталось позади. Знала только одно направление — вперёд, и ползла туда, выбиваясь из сил.

И упрямо верила, что труба короткая. Должна быть короткая. И рано или поздно она обязательно закончится.

Под рукой внезапно оказалась пустота и Нина, не рассчитав, кувырнулась куда-то вниз. От неожиданности вдохнула, но вместо долгожданного воздуха в горло полилась вода. Она всё ещё была вокруг, везде; весь мир был водой, сплошной водой, из которой никуда не деться.

Нина из последних сил дёрнулась наверх, неуверенная, что правильно этот верх определила, упёрлась в стену, оттолкнулась он неё — и наконец почувствовала, как рвётся невидимая плёнка водной глади.

Воздух!

Воздух хлынул в лёгкие так, что голова закружилась. Нина едва удержалась на поверхности, раскашлялась, неудержимо, до слёз, кое-как отплевалась, справилась с собой… и нащупала ногами дно.

Она стояла в небольшом квадратном бассейне, вода едва доставала ей до груди. А вокруг был воздух, много воздуха. Нина дышала и не могла надышаться. Голова всё ещё кружилась, руки дрожали, ноги держали с трудом.

Но она смогла! Она это сделала!

— Молодец! — шёпотом похвалила сама себя Нина. Потом подумала и добавила: — Лодку угробила, едва не захлебнулась, колени разбила и три ногтя сломала. Но это ничего, ещё семь осталось. И на ногах. Есть, к чему стремиться.

Зато фонарик уцелел, и рюкзак тоже. Нина кинула его на пол за пределами бассейна, кое-как выкарабкалась сама, осмотрелась.

Про бассейн Долан рассказывал. Официально он использовался для того, чтоб замерять уровень воды и следить за её качеством. Неофициально: местные иногда вылавливали из него заплутавшую рыбу. Мелочь кидали кошкам, а крупных несли на кухню и требовали разнообразить меню. Иногда повара даже не сопротивлялись.

Сейчас в помещение, конечно, пустовало. Кому ж охота рыбачить в полной темноте?!

Окон здесь не было, только серые каменные стены, несколько облезлых стульев и ещё более облезлый стол, на котором валялась тетрадка с результатами замеров, заложенная на нужной странице огрызком карандаша. В углу ютились пара сачков и удочка, неподалёку валялся безжизненный светлячок-арфактум.

Нина отодвинула его подальше, чтоб не мешался под ногами, стянула мокрый купальник, достала из рюкзака рацию и сменные вещи, едва различимо пахнущие валерьянкой. Ничего, к счастью, не промокло и не разбилось. И связь была, хоть и паршивая.

— Я внутри, — сообщила Нина, зажав кнопку вызова.

— Молодец, — прозвучал сквозь треск и шипение голос Ракуна. — Береги себя.

— Постараюсь, — время длинных разговоров закончилось, теперь нужно было вести себя тихо и действовать быстро. Нина уже почти отключила связь, когда из рации донеслось:

— Не старайся. Просто сделай.

Пришлось делать.

 

Дверь помещения запиралась снаружи на обычный крючок, да и то не из соображений безопасности, а чтоб не хлопала на сквозняке и чтоб вездесущие кошки не караулили денно и нощно рыбное место.

Кошек Нина услышала раньше, чем увидела. Они засекли взломщицу почти сразу же и теперь раскатисто орали на два голоса, требуя внимания и чего-нибудь вкусненького.

— Тссс, — зашипела Нина, просовывая в щель между дверью и косяком тонкую пластиковую карточку — кассир в магазине вручила её со словами «Пригодится для следующей покупки». Ну вот, пригодилось! И даже раньше!

Одно движение карточки, и крючок с тихим звяканьем вышел из паза. В приоткрывшуюся дверь сразу же сунулись, отпихивая друг друга, две любопытные морды: рыжая и серая. Шерсть у обоих лоснилась, усы топорщились — звери тут явно не голодали.

Когда-то их завели из-за расплодившихся мышей. Если в кухне и других служебных помещениях можно было поставить мышеловки или насыпать яд по углам, то в камерах такие методы не годились. Возможно, в обычной тюрьме оставили бы всё как есть, но здесь к заключённым было особое отношение и грызуны с ним никак не вязались.

Слушая рассказ о местных порядках, Нина не могла отделаться от ассоциаций с Бастилией, причём скорее с книжно-приключенческой, чем с реальной. Государственные преступники, заключение без суда и следствия, личные (и, конечно, тайные) визиты всякие больших шишек и трёхразовое питание по ресторанному меню (если повезёт).

Не хватало только ножовки, спрятанной в батоне, и верёвке в пироге.

Но это исправить недолго. Правда, другие времена требуют других методов, поэтому Нина надеялась, что ножовка не понадобится. А вот верёвку с собой прихватила.

Кошки, не обнаружив еды, не особо расстроились и принялись громким мурчанием тереться об ноги.

— Какое счастье, что вы не сторожевые собаки, — вздохнула Нина, почесав серую мурлыку за ухом. Рыжий кошак немедленно отодвинул подругу и тоже подставился под руку, требуя ласки.

Так и пришлось идти дальше в сопровождении почётного караула, благо дорогу они знали куда лучше Нины. Хотя заблудиться в совершенно прямом коридоре не получилось бы при всём желании, разве что врезаться во что-нибудь — темнотища здесь царила непроглядная. Зато и опасность наткнуться на местных минимальная: вряд ли кому-то понадобиться лезть в технические помещения именно сейчас, когда арфактумы не работают.

Включить фонарик всё-таки пришлось, чтоб не проскочить ненароком нужный участок. Там вдоль коридорной стены тянулись трубы — водопроводные и канализационные, старые, порядком проржавевшие. Прикасаться к ним было страшновато: а вдруг рассыплются в прах от случайного движения. Но нет, вроде выдержали и прикосновение, и небольшую коробочку, которую Нина примотала к одной из труб скотчем.

Таймер тихо пискнул.

Кошки насторожились, но изучать непонятную штуку, к счастью, не полезли.

Всё, здесь дела закончены, пора идти дальше!

 

До лестницы (такой же тёмной и безлюдной, как коридор) Нина добралась без происшествий, а вот дальше стоило быть осторожнее. Камеры располагались на третьем этаже, пункт охраны — там же, на входе. И до этого входа требовалось добраться идеально.

То есть громко.

«Только не пытайся строить из себя актрису, притворяться и врать ты всё равно не умеешь, — сказал Ракун, когда подруга поделилась с ним планами. — Будь собой, насколько возможно. Представь, что всё происходящее — правда. Что ты действительно та, за кого себя выдаёшь».

«А если мне не поверят?»

«Импровизируй. Иногда у тебя неплохо получается».

Нина постаралась выбросить из головы это «иногда» и оставить только «неплохо». Потопталась на месте, собираясь с духом. Отключила и спрятала в сумку налобный фонарик. Волосы высохнуть, конечно, не успели, но если в пучок собрать, то в темноте вроде и незаметно.

Несколько лестничных пролётов она прокралась на цыпочках, чтоб не засекли обитатели нижних этажей, но на последних ступеньках изменила походку, нарочито звонко стуча каблуками.

Кошки заинтересованно вскинули головы, заметив перемену.

— Да отстаньте вы, попрошайки, — отмахнулась Нина, даже не пытаясь понижать голос. — Нет у меня для вас вкусненького, нет. Никто же не предупреждал, что у вас тут такса две сосиски за вход и ещё две за выход.

Дверь на площадке третьего этажа была одна-единственная — окованная металлом, тяжёлая даже на вид. И с маленьким окошком на уровне глаз, которое приоткрылось ещё до того, как Нина успела постучать.

Свет упал на противоположную стену неровным прямоугольником и почти сразу же снова исчез, когда проём загородило лицо охранника.

Непонятно, что он пытался разглядеть в такой темноте, но беседу с кошками точно услышал. И хорошо!

Человек, болтающий с кошками, внушает доверие. Особенно если это не нахальный мужик типа Ракуна, а круглолицая девушка в очках.

 Нина давно успела уяснить, что внешность у неё совершенно не злодейская и не героическая. Таких не боятся, над такими беззлобно подшучивают, на таких сваливают чужие обязанности, а потом приходят выпрашивать помощь или клянчить конспекты перед экзаменом.

Так было всегда: в студенческие годы, в преподавательские и сейчас, когда стажёрке из аналитического отдела вечно спихивали на разбор кучи документов, к которым никто не притрагивался годами. Иногда она даже умудрялась выудить из этой макулатуры что-то важное. Спустя несколько минут это важное оказывалось на столе Силя, благополучно избежав бюрократического ада и цепких рук начальника отдела.

Начальник был, в общем-то, неплохим мужиком, но присваивать себе чужие заслуги и хвастаться ими ему нравилось больше, чем работать. Порой это раздражало.

— Мряв! — отчётливо и печально сообщил рыжий кошак, которому Нина, задумавшись, наступила на хвост.

— А нечего под ногами вертеться! — Она торопливо отступила и подхватила мохнатого сопровождающего на руки. Тот довольно заурчал и расслабился, зато его серая подруга, невидимая в темноте, принялась ластиться с удвоенной прытью. — Да что ты делаешь?! Сейчас и тебе что-нибудь отдавлю!

За дверью прозвучал сдавленный смешок.

— Здравствуйте! — откликнулась на него Нина. — А я к вам с проверкой. Ничего серьёзного, просто велели посмотреть, как вы тут без магии справляетесь. Сейчас, подождите, документы найду…

И она бодро зашуршала бумагой в сумке.

— Здравствуйте, — слегка запоздало ответил охранник. — А от меня-то что требуется? Экскурсию провести?

Внезапной инспекции он не особо удивился — ситуация была вполне реальная. Возможно, настоящие проверяющие даже существовали и действительно направлялись сейчас к тюрьме.

Вероятность, конечно, небольшая, но сильно мешкать не стоило.

— Да нет, зачем мне ваши экскурсии, мне ещё в десяток мест сегодня заскочить надо. Распишетесь просто, что рабочий день проходит в полном соответствии с требованиями техники безопасности и внутреннего распорядка… Как-то так. Я не вчитывалась, честно говоря. Да где же оно… Не можете как-нибудь посветить, а то у меня фонарик умер?

Охранник промолчал, но от обзорного окошка отодвинулся, а затем загремел ключами. И немедленно нарушил и технику безопасности, и внутренний распорядок и ещё пару каких-нибудь важных штук — то есть приоткрыл дверь незнакомому человеку, даже не проверив у него документы.

 Конечно, у проступка были явные смягчающие обстоятельства: посетительница пришла снизу, с первого этажа, где наверняка прошла все стадии досмотра. Стрельбы не было, тревоги тоже. С кошками, опять же, разговаривала.

— О, спасибо большое, — улыбнулась Нина, когда на лицо упал лучик света.

Хотя свет был, прямо сказать, не слишком светлый. Охранник тоже это заметил и торопливо подкрутил фитиль керосинки.

Вот оно, истинное лицо центра вселенной: кабриолеты контрабандой из дальних витков возят, а на нормальные фонари для сотрудников денег пожалели. Нина мысленно усмехнулась, продолжая демонстративно рыться в сумке. Кот балансировал у неё на плечах всей своей немаленькой тушей, изредка запуская когти в синяки, но ради дела можно было и потерпеть.

— Давайте сюда этого дармоеда, — охранник перехватил рыжего, машинально начёсывая его за ухом. Догадался наконец-то!

— Спасибо. А вот и ваша папка! — Нина облегчённо выдохнула и левой рукой выудила из сумки документы. Правой было бы гораздо сподручнее, но именно поэтому она должна была остаться свободной.

Чтоб охранник смотрел на левую. И немного на кота.

Коту в мужских объятьях ожидаемо не понравилось и он с мявом дёрнулся обратно к запаху валерьянки, но получилось только плюхнуться на пол, оставив клок шерсти в кулаке недоумевающего охранника.

Нина отшатнулась от любвеобильного зверя, выронила папку и та полетела вниз, по пути теряя содержимое.

Листы бумаги разлетелись веером по всему полу, Нина ойкнула и наклонилась, чтоб их собрать. Охранник среагировал быстрее, тоже наклонился. И от неожиданности даже не заметил, как в бок упёрся шокер.

А вот удар током он почувствовал. Наверное, даже треск электричества услышал.

Только прокомментировать уже никак не успел, кулем повалился на пол.

Нина искренне понадеялась, что не переборщила с разрядом и не убила бедного мужика, но проверять не стала. Только забрала у него пистолет и тяжёлую связку ключей, стянула за спиной руки (Ракун долго объяснял, как сделать это быстро и надёжно) и заткнула рот (вроде всё-таки дышит).

Грохнулся охранник удачно, большая его часть оказалась внутри коридора. Осталось только подвинуть немного и прикрыть дверь.

Путь к камерам был открыт, и Нина торопливо двинулась вперёд.

Следом бежали кошки.