Амфигиперальная апперцепция как герменевтическое единство сознания

Основанием, на котором амфигиперальная апперцепция выстраивает свои потусторонне-идеальные конструкции, является герменевтическая диалектика. Родство амфигиперальной и герменевтической реальностей не случайно. Амфигиперальное – это бессубъектное и беспредикатное есть-бытие, поскольку лежит по ту сторону субъекта и предиката. Герменевтическое – это бытие, в своей самобытности равное чистому беспредикатному субъекту, ибо вся предметность в нем заимствована из иного или прошлого. Но и сам герменевтический субъект – факт соответствующей интерпретации, в пределе тоже стремящийся к бессубъектности. Этот выход за границы логической субъект-предикатности и сближает амфигиперальное с герменевтическим, оставляя их свободно брачеваться на просторах диалектического есть-истечения. Плодом такого метафизического эроса является амфигиперальное Понятие, уже самостоятельно творящее единство бытия-сознания.

~ Интерпретация сущего Бытия.

Есть-истечение, если сказать о нем общедоступным языком, представляет саму сущую жизнь, как она ниспосылается человеку извне, без логических предикатов, в непосредственной данности. Жизнь – это живая Идея, а Идея – это то, что верифицирует себя через жизнь. Жизнь, сопрягаясь с субъективностью и идеальностью человека, порождает то, что как раз и обозначается понятием «Бытие». Бытие определенным образом людьми фиксируется и составляет поток предикативности, который, надбавляясь к наличному (Dasein), развертывает весь человеческий микрокосмос.

Фиксация сущего Бытия осуществляется одними людьми в продуктах труда, в словах, в творениях, в понятиях-терминах и т.п., а расфиксирование осуществляется другими людьми и требует, как правило, не простого воспроизводства, а специфических творческих усилий. Применительно к высшим формам Бытия это творчество сводится к герменевтической интерпретации.

Чтобы понять, в чем суть герменевтической интерпретации, необходимо ответить на вопрос: в чем смысл фиксирования Бытия? Смысл фиксирования не в фиксировании же; главное здесь – нечто про-жить, в некой бытийственности пропребывать, некой апперцептивностью этот промежуток жизни высветить, схватить и только затем каким-либо известным способом зафиксировать в творении.

Аналогично и при интерпретации главное будет заключаться не в том, чтобы как можно лучше овладеть методологией дешифровки, а в том, чтобы под воздействием внешнего источника воссоздать, возобновить, сотворить в себе преподносимую бытийственность, ее живую Идею и жить этим как собственным настоящим, пусть даже развертывающимся из иного и прошлого.

Критерием качества герменевтической интерпретации является достижение живой Идеи, которая не имеет ни прошлого, ни будущего, а лишь вечность бытийствующего настоящего. Живая Идея выступает как бы ничейной, вечно длящейся сущностью, которая лишь в узловых точках контактирует с отдельными интерпретирующими ее личностями. В моменты контакта она и сигнализирует о приобщении Я к общеродовой идеальности.

~ Интерпретация Понятия-Истины.

Отражение идеальности одного Я в идеальности другого Я, с точки зрения теории интерпретации66, представляет морфизм источника и интерпретатора. Этот морфизм не является изоморфизмом, он скорее гомоморфизм, так как работает только в одном направлении: от источника к интерпретатору, от прошлого к настоящему – и обратной силы не имеет. Но поскольку на этот морфизм накладывается и изоморфизм Я самому себе, и эндогерменевтические рефлексии, постольку совокупный морфизм продукта интерпретации может быть назван герменевтическим изо-эндо-гомо-морфизмом самобытного Я.

Этот словесный монстр «герменевтический изо-эндо-гомо-морфизм самобытного Я» в свою очередь представляет нечто общеизвестное, до боли знакомое, философски традиционное и банальное, а именно: Понятие. А различие между гомоморфизмом и изоморфизмом в Понятии – это Истина как потаенный идеальный проект снятия различия при надежде на стопроцентную адекватность интерпретации.

Таким образом, в герменевтической диалектике соучастия субъектов интерпретации в общем деле познания Понятие достигает истинности, а Истина обретает понимание. С учетом вскрытого упрощения уточняется и задача герменевтики, как ее сформулировал Гадамер, ученик Хайдеггера: «Задачей герменевтики является прояснение этого чуда понимания, которым является не таинственное причастие душ, а участие в общем смыслообразовании»67.

~ Интерпретация Идеи.

Понятие – это герменевтический морфизм. В данном определении важно то, что содержание Понятия не закрепляется за ним однозначно. Вообще, в процессе исторического смыслообразования возможны иные модификации содержания одного и того же Понятия. Здесь суть в том, что понятийная предикативность как бы затенена, умалена, удалена, а выпячена исключительная субъектность. Понятие оказывается доминантой субъектности, творящей с помощью исторической интенциальности собственную реальность. Понятие в самоданной, самосознающей рефлексии заряжает себя субстанциальной самодвижущей мощью – мощью causa sui.

По Гегелю, Понятие – это свободный, открытый к предикации субъект, самодвижущийся в рефлексии абсолютного тождества. По Хайдеггеру, Понятие – это чистый смысл, возникающий в процессе интерпретирующего сопереживания и превращающийся в самостоятельный субстанциальный субъект. Последний, учитывая связи с другими понятиями-субъектами, формирует вокруг себя поле соответствующего предикативного притяжения. Гадамер пишет по этому поводу, указывая на Хайдеггера: «Он открыл глаза нам – мне и многим другим – на то, что понятия, в которых мы мыслим, всегда уже заранее продумывают всё за нас. Иначе говоря: понятийная система, в которую мы пытаемся облечь свои мысли, пред-запечатлена в нас и предопределяет то, что мы способны постичь исходя из нашего собственного мыслительного опыта»68.

Новое, что должно быть поднято до уровня современного философского самосознания, это истина, существующая ведь (хотя и в своей сокрытости) в «нашем собственном мыслительном опыте», в «нашей» срощенной с философией жизни. Эта истина, которая в качестве самообнаруживающейся живой Идеи входит в Понятие, отождествляется с ним, преобразуя герменевтическую диалектику в амфигиперальную логику творчества самого человеческого Бытия. Тут некоторый возврат к «Гегелю», но с сохранением «Хайдеггера» и с добавлением новой идеи амфигиперальной апперцепции.

Амфигиперальная апперцепция в этом объективном процессе эпохального самосознания призвана обеспечивать единство формо-содержаний понятий-истин и живого нового бытия, непосредственно зарождающегося по ту сторону формальной логики и содержательной пропедевтики. Амфигиперальная апперцепция здесь уже не просто запредельные сознанию механизмы и протосмыслы, а само единящее герменевтическое понимание амфигиперальной сущей идеальности, само живое Понятие амфигиперальной Идеи.