D. Соловьев: Идея как существо

 

Введение таких понятий, как «живая идея», «идея-субстанция», «идея-субъект», не является для философии новацией. Это определенная традиция. С опорой на лейбницевское учение о монадах она наиболее ярко выражена в русской философии В.С. Соловьевым. Соловьев учит: «…Содержание всего суть живые и деятельные существа, вечные и пребывающие, своим взаимодействием образующие всю действительность, всё существующее»69. «…Безусловное качество, определяющее все действия существа и все его восприятия, – потому что существо не только действует так, каково оно есть, но и воспринимает действия других согласно тому, что оно есть само, – это безусловное качество, говорю я, составляет собственный внутренний, неизменный характер этого существа, делающий его тем, что оно есть, или составляющий его идею»70.

 

Больше того, по Соловьеву, Идея сама представляет существо. «…Идея есть нечто действительно и определенно существующее, или некоторая действительная реальность, или, выражая эти понятия одним словом… идея есть существо»71.

 

«Безусловное качество существа, определяющее все его действия и восприятия» – это и есть, собственно, определение амфигиперальной апперцепции, цементирующей бытие-сознание во всеединство. А самосущая Идея представляет амфигиперальную идею, которая вкупе с собственным самоопределением восходит на уровень вот-тут-саморазвивающегося Понятия.

[К содержанию]

 

 

Глава V. Амфидея72

 

«АУМ!» – изрекает Мандукья Упанишада. Вот философский термин! Ведь был же кто-то, в духовном порыве первым воскликнувший: «АУМ!». Почему я не могу провозгласить: «Амфидея!»?

 

«АУМ! Этот звук – всё это. Вот его разъяснение: прошедшее, настоящее, будущее – всё это и есть звук АУМ. И то прочее, что за пределами трех времен, – тоже звук АУМ»73.

 

Амфидея! Вот разъяснение этого слова: живое Понятие амфигиперальной Идеи, в котором непосредственно дается амфигиперальная апперцепция. Это слово – всё это. И всё это как философское понятие – Амфидея.

 

Амфидея – это мой аум! Что ж здесь такого?

 

А. Бытие Амфидеи

 

~ Прошлое, настоящее, будущее.

 

Прошлое – значит прошедшее, пройденное. Прошлый путь – значит про-шлый, даже не пройденный, как будто отринутый, а именно шаг за шагом про-шлый.

 

В про-шлом пути каждый шаг – родной, дорогой, ближайший. Каждый шаг соприсутствует в настоящем, т. е. при сути, с сутью стоящего, крепко стоящего, на-дежно стоящего или на-стоящего сейчас.

 

Стоящее сейчас, на-стоящее – это не шаг, это целое со-стояние, это область, долина, конечный пункт (не по цели, а по реальности), куда привел путь про-шлый шаг за шагом.

 

Настоящее обладает мощностью конечного пункта, или благомощностью. С помощью благомощности переоценивается каждый шаг прошлого и прогнозируется будущее движение. Понятно, будущее может явиться и не таким, каким предвидится. Но как можно переоценивать прошлое, которое уже было?

 

Только потому, что в прошлом шаге, когда он был настоящим, присутствовало будущее, которое не осуществилось в шагах, подо-шедших ему на смену, или осуществилось то, что не прогнозировалось, а шаг тем не менее привел к настоящему со-стоянию, прошлое и может быть переоценено.

 

~ Мышление.

 

Прошлое – это пройденное, про-шлое бытие. Будущее – это бытие, которое будет, но это не значит, что сейчас его нет, так как «…небытия вовсе нету»74, это значит, что будущее сейчас светится, про-буждается, будится. Настоящее – это то, что сейчас про-исходит, не про-шлое и не про-буждающееся бытие, а вот-тут идущее – всё то, где, как и в чем иду я, или идея.

 

«Идея» (корень «ид»: вид, видеть – это одно; другое «ид» – иду, пребываю) в итоге: то, что вижу идя, или то, как иду видя.

 

И все же Идея – нечто, хоть чуть-чуть, но отличающееся от Бытия (Dasein), от иррелевантного жизненного потока. Идея – это мыслительная длительность, шаг мышления. То, что Мы все видим, проходя по жизни, или то, как все идем, себя созерцая, – отсюда Мы-шление.

 

Пусть идея вообще – это род. Тогда Идея, о которой говорю я, это вид. Это Идея мы-шления – мышления как блуждания Я по просторам Мы и вхождения Мы в интимные глубины Я. Как таковая эта мыслительная Идея, тождественная бытию Понятия, и представляет Амфидею.

 

Амфидея – это амфигепиральная идея, лежащая по ту сторону Бытия и Понятия. Она же – передаточное звено, «шестеренка», пробуждающая сила амфигиперальной апперцепции, единящей те же Бытие и Понятие. Амфидея сосредоточивается по ту сторону про-шлого и про-буждающегося, по сю сторону про-истекающего.

 

Амфидея – это не просто мыслительное истечение, это со-стояние амфигиперальной философской идеальности. Это именно философское видение и самосозерцающий философский исход, исток. Амфидея – ис-ток, но и ист-ок. Ист-ок как на-стоящее Ист-ины. Истина – это единство прошлого, настоящего и будущего, подобное процессу роста во времени, но и рост-ок, нынешний, исключительно настоящий.

 

~ Извывёртывание75.

 

Амфидея – это рост-ок, исток, по-бег настоящего философского самосознания. Это плод разносторонне бытийствующей личности. Это живой философский цветок, распускающийся сразу всеми своими органами: стеблем, листьями, соцветием.

 

Стебель – это логос, листья – это идеи как свидетельства Бытия, соцветие – это философское творение, произведение, оформление духа в Понятии.

 

Логос – он 1) как бы внутренний стержень, на котором распускаются цветы и листья, – протологос и 2) как бы затвердевание и переход соцветий, листьев, идей в несущий стебель, – металогос.

 

Листья – это живые, непосредственно вырывающиеся из стихии стебля, духа, Бытия феномены, идеи-существа, экзистенциалы.

 

Сам-цвет – это творение интеллектуального труда, шлифующего, оттачивающего, инкрустирующего материал стебля, листьев, растения в целом.

 

Амфидея как таковая – это израстание Бытия и логоса по ту сторону самих себя. Амфидея – это как бы извывёртывание самой себя наизнанку, причем при сохранении тождества с собственным онтологическим первообразцом.

 

Первообразец, или онтологическая идея, Амфидеи – величина строго постоянная, а ее феноменологический образ неустанно текуч, подвижен, импульсивен и в этой изменчивости сливается с вечной константой прообраза.

 

Логическое определение – это статический продукт, объемлющий нечто. Амфидея – это бытийствующее динамическое месиво внутри логических границ, нечто объемлемое. Тождество, которое возникает между определением и Амфидеей, не математическое, а метафизическое, динамическое, постоянно извывёртывающееся к своему различию. И в таком различении обретающее сущность своего бытия.

 

В. Сущая сущность Амфидеи

 

~ Схемы онтологической и феноменологической идей.

 

Амфидея представляет концентрированное Бытие, вкрапленное в неисчерпаемое Сущее при забвении онто-логической проективности. В отличие от онтологической идеи, существующей в волнах протологоса при забвении Бытия. И в отличие от феноменологической идеи, которая в противоположность онто-идее восстанавливает значение Бытия, но за счет понижения ранга метафизической логики.

 

Амфидея как амфигиперальная идея представляет, в одном аспекте, нечто среднее между онто-идеей и идеей-феноменом, сохраняя в себе высокий уровень бытийствующей метафизической логики, в другом – нечто особенное, синтетическое, выступающее основанием идеальности вообще.

 

В борьбе амфигиперальных идеальных сил участвуют субстраты: Бытие (Б), Сущность (С), Логос (L), Софос (S). Диалектика их взаимодействия следующая.

 

: В онтологической идее происходит абсолютизация, гипертрофирование Сущности и принижение, затенение, забвение Бытия. Если идеальную норму сочетания Сущности и Бытия обозначить как «С•Б», то символ онтологической идеи – С↑↓Б, где первая стрелка указывает на увеличение Сущности, а вторая – на сжатие Бытия. Сила, работающая на расширение, упрочение, утверждение Сущности, – это традиционно Логос, но он же ограничивает, усекает Бытие. В итоге имеем:

 

С•Б → С↑↓Б L (1)

 

: В феноменологической идее происходит обратное: Бытие

(Dasein) абсолютизируется, субстанциализируется, а Сущность уходит в тень, умаляется. При этом усилие, которое детерминирует подобные отклонения, в принципе отлично от Логоса. Я называю его Софосом. В таком случае итоговая картинка такова:

 

С•Б → S C↓↑Б (2)

 

~ Софос.

 

Вопрос с Софосом весьма запутанный. Если термин «логос» возникает в адекватной форме чуть ли не на заре философии и до сих пор характеризует нечто такое, что, несомненно, является атрибутом мышления, то противолежащая Логосу сила (формаль76) имеет, пожалуй, столько терминологических вариаций, сколько существует философских систем. Это и мудрость, и религиозное чувство, и иррациональное знание, и интуиция, и вера, и мировая душа, и живое знание, и непосредственное знание, и откровение, и нирвана, и мистическое познание, и многое-многое другое, что в едином для всех веков и народов термине не закрепилось. И все же, при всем разнообразии определений, всё это имеет один общий предикат, а именно: это не Логос, не чистый Логос, это в пику Логосу. И вот для всего этого я, конечно, осознавая тщетность усилий в историческом плане, предлагаю общий термин «Софос».

 

Софос, таким образом, есть некое «нечто» (суть, суть дела, Sache) плюс «не-логос». Парадокс весь в том, что ни одно «нечто», входящее в философию и мышление вообще, не может быть лишено логоса, а посему само представляет некую суть дела плюс соответствующее логическое обрамление. Иначе: Софос есть суть дела (sh), плюс «логос», плюс «не-логос»:

 

S = sh + L + не-L (3)

 

Вот эта-то последняя сумма Логоса со своим отрицанием, парадоксальная с точки зрения формальной логики, и составляет тайну Софоса, удерживающую его от оформления в соответствующую логическую операцию. Закон исключенного третьего: «Либо А, либо не-А, третьего не дано», не позволяет это сделать там, где третье дано, а именно: «L и не-L зараз».

 

Однако отсутствие логической фиксации Софоса вполне восполняется плюральным уловлением его в амфигиперальной апперцепции77. С точки зрения амфигиперального сознания, ничего парадоксального в противоречии «L и не-L» нет. Это естественный закон герменевтико-диалектической логики. Он не подменяет и не отменяет формально-логические законы, ибо Логос в нем остается, но этот закон вкупе с Логосом и одновременно помимо него одевает познание и в другие, плюральные, «одежды», вспахивая софиологическую почву для ростков единой трансимманентной идеальности, или Амфидеи.

 

~ Единство Логоса и Софоса.

 

В Амфидее осуществляется метафизическая попытка восстановить перекосы в диаде «Сущность-Бытие» (схемы 1 и 2). В первом приближении кажется, что это может быть достигнуто путем уравновешивания компонент и что результатом такого равновесия явится сама Амфидея как раз и равная «С•Б», а как следствие, установится гармоническое единство Логоса и Софоса.

 

Однако хотя в этой кажимости и есть доля истины, все же в действительности дело оказывается намного сложней. В реальном познании Логос и Софос не имеют примирения: «да» и «нет» не сливаются диалектически, а равновесно сосуществуют в сумме.

 

Таким образом, равнозначность Сущности и Бытия в Амфидее достигается не сама собой, путем устранения взрывающих и сплющивающих сил Логоса и Софоса, а путем приложения этих же сил к самим Логосу и Софосу, да еще чуть ли ни с возведенной в степень благомощностью. Чтобы Логос не буйствовал в стремлении заполонить Бытие панлогической Сущностью, к нему прикладывается сила Софоса, сдерживающая его притязания. В свою очередь, чтобы Софос не возомнил себя единственной гносеологической энтелехией, причем имеющей право ограничивать логическую природу, к нему прикладывается сила Логоса, также усмиряющая односторонний волюнтаризм.

 

Между тем здесь имеется нюанс. Непосредственно приложиться к Логосу и Софосу практически невозможно. Хотя бы потому, что они сами суть разнонаправленные силы. Следовательно, механизм предопределен: с помощью сил одной направленности изменять, усиливать или ослаблять, катализировать или нейтрализовывать силы другой направленности.

 

Если в онтологической идее определяющей силой является Логос, расширяющий Сущность и сжимающей Бытие, то воздействие Софоса в Амфидее должно стремиться уменьшить Сущность и увеличить (большая стрелка) Бытие до нормы:

ОНТОИДЕЯ АМФИДЕЯ

С↑↓Б L С↓↑Б S (4)

 

То же самое, только с переменой воздействующих сил, должно происходить и по отношению к феноменологической идее:

ИДЕЯ-ФЕНОМЕН АМФИДЕЯ

S C↓↑Б L C↑↓Б (5)

 

Окончательная схема Амфидеи, как нетрудно догадаться, будет тождеством двух схем (4) и (5):

АМФИДЕЯ

С↓↑Б S ≡ L C↑↓Б (6)

 

Силовое поле, в котором все противоборствующие силы функционируют на уравновешивание, является собственно амфигиперальной апперцепцией, отождествляющей Бытие и Сущность до Истины.

 

С. Истина Амфидеи

 

Истина Амфидеи открывается в трех фундаментальных амфидеях: Бог, София, Философия.

 

Фундаментальность этих идей заключается в том, что всякое духовное, разумное, философское движение как в истории обществ, так и в отдельной личности начинается только в тот момент, когда понятия Бога, Софии и Философии состоятся и проявятся в форме Амфидеи, причем независимо от сочетания: одно, два или все три неразличимо вкупе. В любом случае каждая из отмеченных амфидей равно является первоначалом интеллектуальной жизни.

 

1. Бог

 

При всей одинаковой фундаментальной предрасположенности трех отмеченных амфидей каждая из них имеет функциональные особенности. В частности, амфидея Бога в наибольшей мере тяготеет к опеке над трансцендентальной реальностью.

 

~ На подступах к этому качеству исторически более ранней является религиозная идея Бога как сверхчувственного, мистического, иррационального, всемогущего, духовного и т.п. существа. Религиозная идея Бога по видимости складывается и затем существует вне амфидеи Бога или параллельно с ней. Гораздо ближе к Амфидее, хотя чересчур обременена логическими и схоластическими формализмами, философская категория Бога как наивысшей и наисовершеннейшей реальности, сущность которой заключается в ее существовании.

 

~ Однако в действительности обе идеи Бога, религиозная и философская, с одной стороны, постоянно подпитывают амфидею Божества соками произрастания в бытии, с другой – сами благоденствуют в миру благодаря амфигиперальной идее Бога как связи личности со своей же наисовершеннейшей, сверх всего лежащей потусторонностью. Если бы не было амфидеи Бога, то ничего бы не было.

 

~ Одним из явных словесных выражений амфидеи Бога выступает тезис «мой Бог». Когда провозглашают: «мой Бог», «есть мой Бог», «это мой Бог», когда живут этим Богом, общаются с ним, то это не религия и не пик философской спекуляции, это самое первоначальное самосознание себя и своего Я как высшего трансцендентально единого существа.

 

Бог выше как религиозного символа, так и метафизического понятия, он по ту сторону, он амфигиперален. Если в религии и этике Бог открывается, постигается, одухотворяет, освящает, облагораживает, если в теологии и философии Бог обосновывает, детерминирует, субстанциализирует, освещает, познается, то в амфигиперальном сознании Бог извывёртывается от одного к другому и сам от себя к себе как вечной сути мыслящей личности.

 

Можно сказать короче: Бог – это то, что лежит по ту сторону Бога. В самом деле, как только Бог фиксируется по сю сторону в какой-либо религиозной, философской или даже атеистической идее, так сразу заявляет о себе (конечно, для вдумчивого ума) находящимся по ту свою сторону и извывёртывается так, чтобы устремиться туда, к себе. После внедрения в новую реальность и ее освоения Бог опять не удерживается в устойчивости, и всё повторяется сначала. В этой дурной бесконечности извывёртывания Бог и утверждает свою амфидею, из которой, как из семени, произрастает пышное дерево софийной трансимманентности78.

 

София

 

София – это идеальное существо, наполняющее жизнь человека смыслом и возвышенным содержанием, вдохновляющее личность на духовный, нравственный, творческий, умственный труд-подвиг. Амфидея Софии в таком качестве предрасположена нести ответственность за бытие трансцендентной реальности.

 

~ Феноменологически София является сознанию в образах вечной женственности. Словно стрелой амура, пронзает она сердца людей и настраивает их на интимнейшее общение с нею. Бог даже в форме «мой Бог» все же немного холоден: не всё самое сокровенное и подноготное можно поведать ему. Если исповедоваться перед Богом, то обязательно надо каяться и просить прощения, а София этого не требует. София довольствуется излиянием голой правды, понимая, принимая и обласкивая человека таким, каков он есть. «…В Софии нет никакого не, а есть только да всему…»79, – отмечает Булгаков.

 

Бог – это мужчина, муж, друг, отец, который не просто радуется излиянию любви, но и взывает к отчету в делах и помыслах во удостоверение дружества. София – это женщина, жена, невеста, мать, которая сама больше любит и отдается навстречу искреннему чувству. Дело Софии исключительно одно – любовь, как та вообще есть в мире. Следует заметить, что многие женщины, по-видимому, переносят признаки Софии на Бога и любят Бога подобно тому, как мужчины любят Софию; для таких женщин Бог и София – одно и то же.

 

~ Как онтологическая идея София – это граница между Богом и миром, между Творцом и тварью. А посему всё тварное, сотворенное, творческое – это владения Софии. Странно, но Бог не располагает к творчеству, наверное, потому, что сам не сотворен. Как творец всего, он пронизывает любое творение, всякая Истина сияет светом божественного совершенства, и все же этого оказывается недостаточно для творческого вдохновения.

 

Не усладиться тождеством себя с собой или со своим Богом жаждет человек в творчестве, а превозмочь себя, отличить себя от себя. «Не такой я, я лучше!» – вопиет, прозрев, внутренний человек и тут же пытается продемонстрировать это в творении. И, сотворив нечто в божественном блаженстве, тотчас не удовлетворяется.

 

Если удовлетворится и успокоится, то, значит, Богу служит. Если останется рознь, то, значит, сохранится этот вечный позыв: «Работай дальше, думай, ищи, стремись ко мне!». Чей это глас? Это глас Софии, недостижимой и вечно к себе манящей. Вечно вдохновляющей выйти не только за пределы этого мира, но и того мира к чему-то более высокому и лучшему, чем даже сам Бог.

 

~ Что может быть выше Бога? Только нечто софийное. Но сказать что-либо определенное об этом высшем невозможно, так как София, в силу генетического родства с Софосом, не оформляется в дискурсивную категорию. Категория – это то, что выражает многое и общее в единице, а София – это такая величина, которая божественную единицу распыляет на многое, частное, тварное. Попробуй ее там сыщи.

 

Подобные скрывающиеся духовно-понятийные величины иногда называют философемами. Философему Софии в истории философии искали давно: в ранней античной философии, в неоплатонизме, в гностицизме, в раннехристианской философии, в средневековой немецкой мистике, в русской софиологии, в частности, В.С. Соловьев, тот же С.Н. Булгаков, П.А. Флоренский, Л.П. Карсавин, А.Ф. Лосев. И везде она обретала такое разнообразнейшее терминологическое выражение, что охватывают сомнения, об одном ли и том же идет речь.

 

Однако всё становится на свои места, если уяснить, что София – философема не потому, что ущербна в неохватной разноликости, а потому, что категория Софии вовлечена в многократные герменевтические интерпретации, являющиеся по природе своей принципиально разноликими. София «…одной стороной бытию причастна, а другой ему трансцендентна, от него ускользает. Занимая место между Богом и миром, София пребывает и между бытием, и сверхбытием, не будучи ни тем, ни другим или же являясь обоими зараз»80.

 

Такая амфигиперальная герменевтическая величина, выступающая в истории философии философемой, на уровне эндогерменевтики мыслящего индивида как раз и представляется Амфидеей. Амфидея Софии для всякой личности постоянна и единосущностна: она стягивает в имманентное единство всю неисчерпаемую трансцендентную наличность и освящает ее любовью знающе-незнающего познания. Что же касается диалектического синтеза всего множества интерпретаций Софии, то, пожалуй, в идеале он возможен, хотя, будучи строго системно и всесторонне выдержанным, он попросту воссоздаст всю историю мировой культуры и философии.

Философия81

 

Философия – это объект метафизического эроса для мыслящего гения. В такой определенности философия не столько служение трансцендентальному Богу и не столько любовь к трансцендентной Софии (φιλεω σοφια), сколько некая лежащая по ту сторону Бога и Софии амфигиперальная имманентность, концентрирующаяся в самостоятельную активную Амфидею.

 

~ Амфигиперальные определенности.

 

Существует мнение, будто определить философию невозможно, точно так же, как невозможно указать, что есть Истина. Замечают всё же, что философия – вечный поиск Истины. Но вот само-то это выражение, этот сказ – не постоянен ли? А если постоянен, если извечно сопровождает философию, то что он значит?

 

Он, собственно, представляет одну из модификаций амфидеи Философии как абсолютно адекватного знания незнаемого. Это не Бог, не София, это один только лик Софии, но зато самый прекрасный и божественный. Человек, получивший понятие о философии, еще может оставаться сдержанным, но кто овладел амфидеей Философии, тому обратной дороги уже нет.

 

«Кто однажды воспылал любовью к философскому слову и лишь кончиком пальца вкусил его сладость, тот, распростившись со всеми суетными думами, устремится к этому слову с благоразумным вдохновением»82, – учит средневековая мудрость. «Философия – мир, из которого нет выхода»83, – провозглашает современное знание.

 

Философское единство мира представляет апперцепцию, подчиняющую себе Всё. Эта апперцепция – продукт амфидеи Философии, которая в таком качестве выступает праматерью всех идей, представлений, понятий, категорий и истин. Амфидея Философии является первоистиной и первоблагом. Всё остальное, даже если это и не осознается, извывёртывается из данной первоамфидеи.

 

~ Вот-тут-идеальность.

 

Философия, кроме прочего, порождает высшую, абсолютную Амфидею, а всё, что есть в философии, в свете этого абсолютно амфидеально. Если вершиной философии, по Гегелю, является абсолютная идея, а, по Хайдеггеру, Dasein (вот-тут-бытие), то амфидея Философии, в силу своей верховенствующей синтетичности, – это абсолютная идея Dasein или вот-тут-бытие абсолютной идеи. Я бы определил более кратко: вот-тут-идеальность.

 

Амфидея как таковая представляет форму вот-тут-идеальности. Содержание вот-тут-идеальности многообразно и неисчерпаемо. Оно охватывается несколькими рядами. Онтологический ряд: мир, сущее, бытие, материя, действительность, Всё, социум, человек, дух и т.п. Феноменологический ряд: мифология, религия, мораль, право, политика, искусство, наука, философия и т.п. В этих рядах не находится места Философии как всепронизывающей вот-тут-идеальности, хотя как частное явление она учтиво допущена в феноменологическую рядоположенность. Истинное же место философии – в структуре амфигиперального ряда: Понятие – Бог – София – Философия. Здесь она абсолютно онтологическая космическая величина.

 

Бог может быть вот-тут-идеальным, но тогда он софиен, хотя его идеальность все-таки иная: она не обязательно «вот» и не необходимо «тут», она вечная идеальность. София может быть вот-тут-идеальной, но тогда она уподобляется Божеству, пытающемуся оседлать человеческую экзистенцию. И только Понятие исключительно вот-тут-идеально, хотя и в абстрактной тождественности голому Бытию.

 

Философия – это возврат Истины к вот-тут-идеальности Понятия или поднятие вот-тут-идеальности Понятия до Истины. Вырываясь по ту сторону Бога и Софии в Понятие-Истину, философия вот-тут реализует свою амфидею и вновь обретает и Бога, и Софию, и единство логоса и софоса, экзистенции и разума, мышления и жизни.

 

~ Естественная искренность.

 

Бытие амфидеи Философии предельно искренне. Иные философские понятия и теории утверждают одно, а в действительности представляют совсем другое. Амфидея Философии всегда есть то, что она есть по истине.

 

К примеру, Кант критиковал предшествующую механистическую методологию, а рассуждал о разуме вообще. Гегель строил систему философских категорий, но приравнивал ее к целокупности всего мироздания. Маркс творил политэкономический «Капитал», но представлял свою работу революцией в философии. Л.Н. Толстой фиксировал тончайшие движения мыслящего духа, но в его художественных произведениях вряд ли найдутся герои, равные ему – мудрецу-мыслителю. Философия Хайдеггера – сплошь герменевтические интерпретации, но он говорит об открываемости Сущего как такового84.

 

Здесь налицо сдвиг и несоответствие предмета и объекта познания, самого познания и его самоосознания. Одно смешивается с другим, одно другим подменяется, и, как следствие, философская специфика растворяется во всеобщем или частном сущем. Амфидея Философии при таком подходе как бы затеняется и отодвигается из поля зрения, а ее место занимает привнесенная предметность и чтойность.

 

Категорический императив Канта предписывает: «…Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом»85. И если максимой моей души является «Философия, философия и только философия!», то и рождающаяся под ее влиянием творческая идеальность должна быть не понятием идей вообще (что мне до идей вообще и что я о них знаю?) и не истиной всех первообразцов, о которых я рассуждаю (может ли бесконечность открыться конечному уму?), а именно и только понятием-истиной философской идеи – Амфидеей, как та мне явилась в своей вот-тут-идеальности. Не более.

 

Амфидея – это максима философствующей души и первообразец амфигиперального философского творчества. Зачем философу больше того, что у него есть? А того, что есть, и так предостаточно.