Мистер Дулу и гомосексуалисты

Типичным колдуном в первые годы Церкви Сатаны был «Мистер Дулу», как называли его члены Церкви: инициативный член Лиги Сексуальных Свобод и производитель сексуальных игрушек. Для большинства христиан он был извращенцем и преступником. Однако для его покупателей он был настоящим богом, так как он обладал талантом создавать реалистичные устройства, вместо дынь и разрезанных подушек, которые мужчины использовали как вагины и вместо бананов, сосисок и чего там еще женщины использовали в роли пениса.

Для мистера Дулу Церковь Сатаны была местом, где его не только были рады видеть, но даже почитали. Однако, когда он стал действующим членом, он быстро разочаровался в направлении, куда Антон вел свою церковь. Мистер Дулу хотел, чтобы все срывали свои одежды, танцевали голышом и начинали оргию. Но скоро стало ясно, что кроме некоторых первоначальных снимков обнаженных ведьм и колдунов в эротических журналах, единственным нудизмом в ритуалах Церкви Сатаны была обнаженная женщина-алтарь, и секс был исключительно интимным делом. Поэтому, мистер Дулу ушел из Церкви.

В ранние дни Церкви Сатаны, для создания известности, Антон дал задание нескольким колдунам и ведьмам позировать обнаженными для некоторых эротических журналов. На этой фотографии ведьма сделала пластическую операцию по увеличению груди, с подачи Антона, чтобы грудь стала большой и крепкой. [Рука в правой части этой фотографии, поддерживающая руку «ведьмы», принадлежит Чарльзу Хантли.]

 

 

Вместо любителей повеселиться, когда Антон начал отказываться от шалостей, пришли личности, так же абсолютно серьезно относящиеся к Сатанизму, как и сам Антон: такие персоны, как Рекс Кинкейд, органист, описанный в главе о Черной Мессе. Рекса вышвырнули из армии, потому что он спал с подушкой между ног и был обвинен в попытке поцеловать лейтенанта, и потерял свою работу на гражданке из-за своей неприкрытой гомосексуальности. Кто сможет придумать еще более безошибочный способ создать Сатаниста, если не сделать его жертвой христианской моральности, которая порицает его за практикование того, что он считает его природной сексуальностью?

Сатанизм — это жизненно важная сила среди гомосексуалистов, даже если они открыто не признают себя Сатанистами. Так было со дней рыцарей-тамплиеров —- некоторые из них были арестованы и казнены за онанизм и оральный секс. В наши дни во время организованных гей-парадов, особенно в Сан-Франциско, участники носят костюмы рыцарей-тамплиеров и традиционные красные наряды Дьявола с тридцатисантиметровым фаллосом, торчащим из их бедер в насмешку над средневековыми легендами о Дьяволе, появляющемся на шабаше с длинным, как у мула, пенисом, обнажённым для поцелуев его поклонниками. В так называемых «гей-барах» Сан-Франциско, одним из наиболее популярных выражений было «ебал я тебя, Мария». И если еще существуют какие-либо сомнения в том, что это было не намеренная насмешка над «непорочным зачатием», а просто совпадение. то они рассеиваются литературой, находящейся в доме гомосексуальных интеллектуалов. Скажите одному из них, что он живет, как Сатанист, развлекаясь всю ночь и высыпаясь днем, и он с готовностью покажет вам книги о черной магии и ведовстве в его библиотеке.

Рекс Кинкейд был свободен жить жизнью Сатаниста, как он ее себе представлял, но не с помощью черной магии, а благодаря музыке — однако, как и Антон, он считал музыку магией. Рекс был настолько одаренным музыкантом, играющим на органе и рояле, что ему не требовался никакой другой вид заработка — владельцы ночных клубов и даже главы христианских церквей выстраивались в очередь, чтобы нанять его. Это давало ему свободу искать сексуальных партнеров его любимым методом. Он презирал так называемые «гей-бары» и знакомства по объявлению в газетах. Рекс предпочитал ходить по улицам после полуночи и искать мужчин, пешком или на автомобиле, выбирающих любовников таким же способом.

Когда я слушал рассказы о похождениях Рекса, я понимал, что он на улицах заигрывал не только с мужчинами, но и с опасностью. «И ты не боялся, что с тобой может что-то случиться?» — спросил его я. «Бояться того, чего я хотел, чтобы другие сделали со мной? — ответил он и громко рассмеялся, как он обычно делал после подобных фраз. — Я действительно наслаждаюсь собой».

Восхищение черной магией было одной из причин, которые завлекли органиста Рекса Кинкейда и других гомосексуалистов в Церковь Сатаны, и они стали одними из наиболее влиятельных членов организации. Время от времени Антон даже передавал лидирующую роль в ритуале Джону Ферро, молодому гомосексуалисту, который преподавал средневековую историю в университетах вдоль залива Сан-Франциско.

Ферро был отпрыском большой американо-итальянской семьи в Сан-Франциско. Католичество было неотъемлемой частью их жизни, привезенной первыми членами семьи с их исторической родины. Однако эта традиция дала сбой на единственном их потомке, Джоне, который предпочитал для компании мужчин, а не женщин, был более склонен заниматься гончарством или живописью вместо бейсбола или другого вида спорта, и который любил готовить шоколадный мусс, как Минни Кастевет из «Ребенка Розмари». Ферро сказал мне, что его подавляло и ставило в неловкое положение присутствие родственников, которые знали об его гомосексуальности и чувствовали себя вынужденными скрывать это от тех, которые не знали, ведя себя так, как будто бы Джон был «нормальным». Так же его подавляло, сказал он мне, посещение месс в избранной его семьей католической церкви (исключительно в виде одолжения его родственникам, так как сам Ферро не верил ни в «Иисуса», ни в Новый Завет), так как знал, что ему грозит экскоммуникация, если его ориентация станет известной.

Скорее всего неизбежно, в свои двадцать с лишним лет Ферро заинтересовался намеренно порочной, темной стороной человеческой натуры, и другими «прелестями», обычно приписываемыми Сатанистам. Он отрастил мефистофельскую бородку в компанию к его черным волосам и глазам. Он стал одевать черные брюки, черные куртки с глухим воротом и черные туфли с острым носом. На вечеринках он одевал костюм дьявола. Каждый раз, когда я его видел, он мне напоминал Чеза́ре Сье́пи в роли главного героя пьесы Моцарта «Дон Джованни», даже когда я знал, что Ферро, в отличии от Дона Жуана, было пофигу, как реагируют женщины на его внешность или какими разочарованными они были, когда он не отвечал на их заигрывания, которых было множество, так как из Ферро получился привлекательный дьявол.

Ферро был одет в его традиционно стильный черный наряд, когда мы беседовали однажды пополудни в его элегантно обставленном доме, где он жил со своей матерью. Он подал мне сухое шампанское с маленькими пирожными, пока мы беседовали о философии и религии. Как обычно, его речь была приправлена ссылками на древние ассирийские, египетские, месопотамские и персидские королевства; на афинскую демократию и римскую республику; на Аристотеля, Платона, Канта, Ницше и других философов; на такие древние легенды, как легенда о Гильгамеше и Озирисе; даже на такие персонажи, как «Иисус Христос» и «пророк Мухаммед», которых он считал несуществующими. Я был готов ко всему этому, так как каждый раз, когда он говорил со мной, Антоном или всеми другими в «Черном доме», он трындел так, как вроде мы понимали все его ссылки, хотя многие из них были такими эзотерическими, что мы с трудом пытались понять, что они означают и что он этим хотел сказать.

Я бегло строчил записи в перерывах между глотками шампанского и кусочками пирожного — так как в тот день я брал у него интервью для статьи о Сатанизме — Ферро ответил на мой вопрос об его образе: «Я ношу все черное, так как это создает атмосферу таинственности. Я понимаю, что люди думают, что я пытаюсь выглядеть зловещим, и я пытаюсь действовать согласно моему образу. Но в действительности это часть поиска темной, плотской стороны жизни, пропущенной в католичестве. Видеть свет без тьмы, духовное без материального, боль без удовольствия — это пропустить значительную часть жизни. Сатанизм означает для меня переосознание темных, земных, чувственных аспектов жизни, которые иудо-христианская религия отвергла или оклеветала. Он означает путь развития человека безо всяких помех, потому что невозможно стать целостным человеком без полного возврата его тела».

«Я чувствую, что дуализм, который считает, что свет и тьма воюют между собою, — это опасная вещь. Это одна из причин, почему современный человек так сильно себя ненавидит. Если он не способен принять всего себя как что-то прирожденно хорошее, красивое и правильное, то он станет ненавидеть себя, а ненависть к самому себе ведет к неврозам, и именно поэтому в нашем обществе столько много нервных людей. Считать, что поклонение Богу и следование религии требует отказа от половины себя — это предполагать, что божество желает, чтобы вы уничтожили ту самую свою природу, которую это божество вложило в вас. И как вы видите, это не правильная религия, а фальшивая религия. Смысл правильной религии — это принятие всего того, что создало божество, которому вы поклоняетесь».

«Я ответил Антону по этому вопросу: мое пробуждение в цельности жизни. Я пытаюсь интегрировать себя в эту целостность. Ты знаешь, в индуисткой мифологии есть что-то подобное: «Создание — это радостный танец Божества». Я пытаюсь быть в курсе этого полного, эклектического мировоззрения и подключить себя ко всем его каналам».

Для Ферро, индуистская доктрина того, что побороть искушение можно только овладев этим искушением, означала, что он иногда злоупотреблял едой и обжирался сладким до тех пор, когда его начинало тошнить. Это означало, что иногда он устраивал сексуальный разгул и подбирал нескольких партнеров за одну ночь, и предавался шокирующим извращениям, выходящими далеко за рамки общепринятого американского секса. Это означало повторяющуюся фантазию закончить все кутежи, в которой он греб вниз по Нилу в позолоченной барже, в окружении гепардов и лесбиянок с обнаженной грудью или монашек, одетых только в вуали, которых бережно хлестали чернокожие рабы, в то время как главный гребец пел: «Гребите, дочери, в Сион».

Если всего этого было недостаточно, чтобы Ферро отлучили от католической церкви, еще оставался его мрачный взгляд на человечество, который он разделял с Антоном. «Я абсолютно презираю большинство людей, — вещал он однажды мне и Антону во время посиделок в «Черном доме, — они просто умоляют быт обманутыми, обсчитанными и обворованными. Именно поэтому, если вы пытаетесь дать что-то массам, в лучшем случае получится безвкусица. Мы дали каждой семье автомобиль, и смотрите, что из этого вышло. Если мы научим каждого наслаждаться Шекспиром, никто не сможет попасть в театры, и качество значительно ухудшится. Попытка обучить массы людей самому высокому искусству — это пустая трата времени. Их мозги с горошину просто лопнут от натуги».

К несчастью для Ферро, он терпеть не мог автомобили, и даже не ездил на такси. Поэтому он часто пользовался общественным транспортом, где он встречался с худшим огребьем общества, среди которых он вел себя, как император. Однажды Ферро ехал в переполненном автобусе, забитом пассажирами, которые вели себя, как скот в переполненном загоне, когда идиотского вида мужик нечаянно толкнул автобусного императора. Ферро закричал на него: «Как ты смеешь прикасаться ко мне? Ты всегда ведешь себя, как свинья в свинарнике?» Когда обиженный пассажир сделал ошибку, ответить Ферро, тирада Ферро стала еще более оскорбительной: «Ты — свинья, — закричал Ферро так громко, что весь автобус услышал его. — Таких, как ты, надо бичевать на публике!» Он повторял это снова и снова, пока мужчина не покинул автобус.

Как вы можете себе представить, Ферро так же дурно обращался с женщинами, если он считал, что они неправильно себя ведут. Он мне поведал спор с женщиной, которая посоветовала ему покинуть автобус и ехать на такси, если ему не нравилось ее поведение. Ферро огрызнулся: «Тебе это легче сделать. Просто открой окно и улетай на своей метле». И еще было дневное представление в театре, с теми шалящими детьми, которых можно было наблюдать там и в ресторанах. Этот ребенок всё время вставал перед сидением Ферро, а мать не обращала внимания. Ферро рассердился и сказал женщине: «Пожалуйста, мэм, не могли бы вы посадить вашего ребенка?»

«Сядь, Джойси, — пробурчала женщина. — Некоторые люди в этом мире ненавидят детей».

Ошибка. После этого Ферро начал громко говорить другу, сидящему рядом с ним: «Неудивительно, что в школе столько много избалованных детей. Их родители не в состоянии контролировать их дома; так они приносят свое проблемное поведение в школу».

Мать недовольно на него покосилась. Еще одна ошибка. Он ткнул в нее пальцем и прорычал: «Не смей оборачиваться и смотреть на меня, если я тебя не звал. Ни один разговор не должен тебя касаться, если тебя не пригласили в нем участвовать, и я сомневаюсь, что с тобой кто-нибудь станет разговаривать, только если он не такое же глупое создание, как и ты, и желает общаться на таком же уровне».

Женщина пересела в другую секцию театра. Так говорил Джон Ферро, вспоминая при мне различные случаи его общения с простонародьем.

Я не могу удержаться от комментария: я заметил, что во всех этих историях, рассказанных Ферро, он противостоял с личностями одного типа — теми, которые были неспособны хорошенько навалять ему. Я задаюсь вопросом, был ли он таким же грубым с сильным молодым мужчиной, если бы такой оскорбил его. Думаю, что как Сатанисту, ему бы пришлось промолчать, и именно ему бы пришлось уйти в другое место.

Питер Попандопулос

«Питер Попандопулос» — так я называл его в моей предыдущей книге; и с таким именем он и останется, так как я не помню его настоящего имени, а его самого, как Ферро и Кинкейда, уже нет с нами. Он был смуглым, привлекательным греком, работающим в похоронном бюро, который стал одним из колдунов Антона после того, как ему не просто пригрозили отлучением от католической церкви, но и взаправду вышвырнули оттуда.

Нельзя сказать, что на это не было причин. В поисках другого стиля жизни, отличного от погрязшей в традиционности католической церкви, Питер отрастил бороду и в таком виде появился на исповедь. Священник, который должен был исповедовать его, был недоволен. Он сказал Питеру побриться; иначе он не выслушает его исповедь.

«В чем проблема с бородой? — удивился Питер. — Св. Петр носил бороду. И остальные апостолы — тоже».

«Сейчас другие времена, — ответил священник. — Ты должен жить по законам нынешнего общества. Современная церковь считает бороды грязными».

«Тогда ты можешь взять свою церковь и запихнуть ее себе в задницу» — ответил Питер.

Священник приказал Питеру уйти, и тот ушел и больше не возвращался ни в ту, ни в другую церковь. Вместо этого он присоединился к коммуне битников в Сан-Франциско и частях округа Сан-Матео. Питеру казалось, что философия битников была более христианская, чем католическая доктрина, и проявляла больше любви к ближним. Но существовала проблема наркотиков. Однажды в коммуне битников один бородатый юноша заявил, что он умеет летать, залез на стол и начал махать руками. Остальные парни и девушки, сидевшие за столом, подбадривали его, аплодируя и крича: «Круто! Улетай!» Раззадоренный бородач шагнул вперед и, как он пообещал, полетел — 9/10 секунды перед тем, как упасть на пол и сломать руку.

Это полная фигня, сказал себе Питер. Это такой же дурдом, как и Католическая Церковь. Он сбрил свою бороду и вернулся к работе на ранчо его отца. Следующей осенью, он поступил в Сити Колледж, выдвинулся на пост президента первокурсников и был избран на этот пост.

Он добился избрания с помощью его любимейшего занятия: розыгрышей. Это было просто гениальной идеей — привести на кампус живого осла с надписью на его боках: «Только последний осел не проголосует за Питера». И, наверное, было более здравомысленно, чем вы бы могли подумать, развесить листовки в его поддержку на дверях общественных туалетов. Принцип Сатанизма, сформулированный Антоном, гласит, что: то, что обществу кажется наиболее безумным, на самом деле больше всего имеет смысл. Какой текст читается тщательнее граффити на стенах или дверях туалетов?

Несмотря на те достоинства, которые возможно были у его избирательной кампании, администрация официально дисквалифицировала его из-за его скандальной тактики. Питер стал еще больше бунтовать против авторитетов. Он не мог понять, что было плохого в его безвредном приколе.

Питер решил бросить Сити Колледж и вместо этого пошел на курсы работников похоронного бюро. После этого он начал работать по этой специальности, в конце концов стал управляющим бюро. Он завел привычку завтракать в близлежащем ресторане, читая утреннюю газету. Однажды он прочитал историю о сумасшедших террористах, организующих взрывы. Одним утром он зашел в ресторан, одетый в длинное черное пальто, черную шляпу, с собой у него был атташе-кейс с черепом на цепочке. Внутри чемодана громко тикал будильник.

Когда Питер сел за ресторанную стойку, ближайшие к нему посетители встали со своих мест и либо пересели как можно дальше, либо вовсе покинули ресторан. Но никто — ни посетители, ни официантка, не спросили Питера, что находится у него в кейсе, и не вызвали полицию. Питер заметил, что они нервно на него поглядывали, но они ничего не сказали и ничего не сделали.

Просто стадо глупых овец, подумал Питер.

Питер как никогда был уверен, что его розыгрыши имели практическую пользу. Так он мог изучить ранее неизведанные стороны человеческой натуры.

В общественном автобусе Питер и его подельник начинали громкий спор на такие тему, должен ли мужчина уступать сидячее место женщинам, и наблюдал реакцию пассажиров. Но в конце концов, один из его розыгрышей — скорее эксперимент, а не прикол, вызвал неприятности на его голову, хотя он его провел в назидание самому себе.

В детстве Питер очень боялся пауков. Однажды напротив управления здравоохранения возле похоронного бюро, которым он заведовал, Питер заметил паутину с замершим на ней пауком и решил проверить, был ли паук таким омерзительным существом, как он себе представлял. Он начал искать насекомое, чтобы покормить паука, нашел бабочку и воткнул ее в паутину. Паук быстро ее сожрал. Питер нашел жука и тоже воткнул его в паутину. В этот раз паук не съел пойманное насекомое. Вместо этого он потянул его в свое хранилище. Питер нашел еще одного жука, воткнул его в паутину и стал ожидать реакции паука. Но паук не сдвинулся с места.

Питер удивился своему наблюдению, сравнил его с характеристиками людей, которые он часто наблюдал, и пришел к выводу, что паук менее отвратителен, чем люди, так как он взял только то, что было необходимо для его выживания, в то время, когда люди схватили бы и третье предложение, вне зависимости от того, нуждались они в нем или нет.

Когда Питер проводил свой эксперимент, он не знал, что несколько чиновников управления здравоохранения наблюдали за ним из окна верхнего этажа здания, где они работали. Они опознали Питера, как человека, странно ведущего себя в ресторане, где они тоже иногда завтракали, и который был позже идентифицирован по их запросу как управляющий похоронного бюро недалеко от них. Хотя они ничего не говорили до этого, в этот раз они доложили своему начальству о том, что управляющий похоронного бюро, которого они считали опасным или хотя бы странным, занимался чем-то омерзительным напротив их здания. [Когда Питер позже узнал об их реакции, он удивился, видели ли они когда-то вскрытое животное, или хотя бы задумывались о том, что для их гамбургера необходимо было зарезать корову.] Начальник, в свою очередь, позвонил владельцу похоронного бюро. Когда Питер возвратился в свой офис, ему прочитали мораль и пригрозили увольнением, если еще раз поймают за подобным возмутительным поведением.

После этого назидания Питер понял, что ему надо быть осторожным, так как он был женат и был единственным добытчиком в семье — его молодая жена все еще заканчивала колледж. Поэтому он вел себя тихо, несмотря на то, что наблюдения в похоронном бюро были все больше и больше отвратительными.

Больше всего его тошнило от «поддержки», которую давали христианские священники супругам усопших. К примеру, 60-летняя женщина только что потеряла мужа, с которым прожила 40 лет, и священник «утешал» ее, стоящую заплаканной возле гроба любимого мужа, следующими словами (в пересказе Питера): «Это не время для горя, а время радости. Ваш муж получил награду большую, чем он мог получить тут, на Земле. Сейчас он в самом лучшем месте — подле Бога, и теперь он по-настоящему, впервые начал радоваться жизни. Поэтому, утрите свои слезы и возрадуйтесь, что он познал настоящее блаженство».

Питер много раз слышал подобное от священников — так, как и Антон, чьим излюбленным комментарием было: «Если на небесах так хорошо и так плохо здесь, на земле, почему эти паскуды не покончат с собой, покинут этот мир и не будут тут страдать?» Когда Питер слышал во время похорон подобный совет от человека в рясе, ему хотелось закричать: «Ты, придурок! Эта женщина посвятила всю свою жизнь своему мужу, а ты ей говоришь, что только сейчас, когда он умер, он смог познать настоящее блаженство. У меня в офисе есть пистолет. Если загробный мир так прекрасен, почему бы тебе не использовать его и сразу переселиться туда? Почему ты так держишься за наш мир?»

Питер все больше становился Сатанистом. Теперь он знал, особенно будучи на грани увольнения, что он не может безнаказанно вести себя странно и возмутительно в обществе, где правит конформизм. Иначе будут последствия. Поэтому, он держал свои мысли при себе.

По мнению Питера, то нездоровое отношение к смерти, которое он наблюдал у «людей в рясе», происходило от их одержимости сексом и смертью, и делало их шизофрениками. Подавление сексуальности и отрицание смерти были, как считал Питер, двумя основными проблемами человечества.

Если бы люди не подавляли свои сексуальные желания и полностью осознавали смерть, и как быстро она приходит ко всем нам, думал Питер, не было бы столько жестокости в мире. Если бы Гитлер трахнул несколько светловолосых «ариек», о которых он бредил, вместо того, чтобы быть таким аскетом, как он, если бы он верил, что он когда-нибудь умрет, он бы никогда не стал Гитлером, и не было нацисткой эры. Из-за того, что люди верят, что они как-то могут быть спасены, достижение богатства и власти, завоевания и война за что-то стали так привлекательны и жизненно важны для них. Если бы они верили, что жизнь заканчивается смертью, так же было бы меньше мучеников и героев. Вместо героев, злодеев и дураков, были бы сердобольные люди, старающиеся сосуществовать вместе с другими для взаимной защиты и сохранения тот единственной короткой жизни, которая у них была.

Его взгляды разделяли некоторые Сатанисты (но, наверное, не многие). Но каково решение?

Большой мечтой Питера, как он сказал мне, было сколотить такое состояние, что он смог бы предпринять большие, значительные шаги для создания абсолютно нового общества, основанного на понимании нужд сообщества, живущего по принципам экологического и биологического баланса, так что не будет перенаселения, растрат природных ресурсов, загрязнения земли и воздуха, и конфликтов на расовой и классовой почве.

Будучи человеком практичным, Питер понимал, что его мечты несбыточны. Так же он был не в состоянии бороться с пониманием этого, в отличии от прошлого, когда он просто говорил себе, что это не имеет значения, так он «нашел Бога». Его прошлая вера в Бога, основанная на католичестве, завела его в тупик. Теперь он решил пойти абсолютно другим путем: исследованием «темной стороны» его натуры. Эта сторона могла быть исследована через плотские удовольствия, как уже знал Питер; теперь он решил испытать ее через религиозный опыт.

Это откровение снизошло на него, сказал мне Питер, после одного случая, приключившегося с ним, когда он отправился на поиски смысла жизни на Бридж-Маунт — экспериментальной общины в районе хребта Санта-Круз, где люди изучали новый вид сосуществования с самими собой и окружающими.

Во время прогулки по окружающей лощине, где он переворачивал камни и поднимал листья, изучая жизнь насекомых, Питер заметил маленького, практически прозрачного паучка. Он был наполнен удивлением, задумавшись о том, что только он один знает о существовании этого паука. Но был ли он один? Оглянувшись вокруг, он заметил, что солнечный свет был практически везде скрыт кронами деревьев, за исключением одной точки, где солнечные лучи проникали через просвет в листьях, создав нечто, которое определенные люди могли бы назвать «священной поляной». Под влиянием момента, Питер вышел на освещенную солнцем поляну, упал навзничь и начал молиться — впервые с того времени, как он стал подростком. Несмотря на то, что он молился в прошлом, он никогда ни о чем не просил бога, даже когда он страдал от глаукомы, не выходил из дома его родителей много месяцев и еще дольше вынужден был носить маску сварщика во время яркого солнца, за что бесчувственные одноклассники дразнили и гнобили его. Но даже тогда он не просил помощи у бога. Но сейчас, лежа в листве на солнечной поляне, он решил сделать попытку. Он закрыл глаза и попросил Бога выявить свое присутствие ему, простому смертному Питеру Попандопулусу.

Когда Питер открыл глаза, он с ужасом увидел еще одного паука, на этот раз — большого и черного, прямо рядом с его лицом. Сначала Питер почувствовал себя отверженным, даже обманутым. Он попросил Бога показаться ему, а в результате получил самого большого и самого черного паука, которого он когда-либо видел.

Возвращаясь в гостиницу Бридж-Маунт, произошел, однако, еще один случай, который изменил ход мыслей Питера. Птица устремилась к ближайшему кусту и схватила — о, Питер просто с ума сходил от подобных совпадений — еще одного паука и сожрала его. Питер перешел с шага на бег. Он бежал через лес, в его висках стучало, адреналин играл в его жилах, и пауки, пауки и еще больше пауков всплывало в его воображении. Но затем он перестал бежать и успокоился тем, как новые мысли возникли в его голове. Ему было передано послание, решил он, с помощью черного, зловещего паука. Просто ему понадобилось больше наблюдений за пауками, чтобы понять смысл этого послания. Оно гласило: «Мы должны пожирать наши страхи».

Чрез три месяца после последнего происшествия с пауками, прослушав лекцию Антона Шандора ЛаВея на похожую тему, Питер Попандопулос стал членом Церкви Сатаны.

В «Мстителе Дьявола» я говорил, что Сэмми Дэвис-младший был знаком с Антоном. На самом деле, Антон предложил ему почетное членство Церкви Сатаны, и Дэвис его принял. Его друзья отрицают это, но сам Дэвис не отрицал. Я читал некие статьи, предположительно основанные на интервью с Дэвисом, где он с готовностью подтверждает свое членство в Церкви Сатаны, но сожалеет о своем увлечении Сатанизмом. Безусловно, его дружба с Антоном была достаточно быстротечной, как и все его остальные отношения, за исключением так называемой «Крысиной Стаи», состоящей в основном из Фрэнка Синатры, Дина Мартина, Питера Лоуфорда, Джоя Бишопа, Ширли МакЛейна и Дэвиса. Эта группа казалась наиболее стабильными отношениями в жизни Дэвиса. (Фото Дианы ЛаВей)

 

И его ведьмы

Я не утверждаю, что они настоящие ведьмы. Я знаю, что у них нет реальной магической силы. Но существуют люди, которые в это верят, даже если мы не верим; так же, как моя семья верит, что Бог слышит их молитвы и что облатка — это тело Христа.
— Розмари из «Ребенка Розмари»

После учебы она любила взбираться на ее черном велосипеде с надписью «SATANA» на раме и знаком Бафомета в качестве заднего светоотражателя, возвращаться в ее полностью черную комнату в Беркли, готовить еду с различными специями, и практиковать магию. Она была сексуальной 20-ти летней рыжеволосой студенткой факультета английского языка в университете Калифорнии/Беркли и время от времени служила обнаженным алтарем во время ритуалов в Церкви Сатаны. Если бы она жила несколько столетий тому назад, ее бы сожгли на костре по обвинению в колдовстве. Однако в поздних 1960-тых она свободно могла рассылать проклятия и заклинания из ее жилища, несмотря на то, что ее соседкой была преданная католичка; и она добилась разрешения от своего преподавателя писать сочинения на сатанинские темы.

В моей предыдущей работе я называл ее Мария-Камилла Шатиллон, и так она и останется, так как я потерял ее след и забыл ее настоящее имя. Если она не разыгрывала меня так, как это делал Антон, ее бабушка по отцу была цыганкой и возрасте 14 лет путешествовала с караваном по Турции и России, когда ее продали в рабство владельцу антикварной лавки, так она ему понравилась, и он решил на ней жениться. По словам Марии, именно эта бабушка научила ее читать будущее по ладони и рассказывала множество цыганских легенд о ведьмах.

Мария пыталась читать мысли и предсказывать судьбу по ладони одноклассникам, за что и получила прозвище «Ведьма»: кличку, которую она с радостью приняла. Она отличалась от других университетских девушек. Они любили зависать в местной пиццерии. Она любила возвращаться домой и смотреть фильмы ужасов. Она больше всего любила фильмы с участием Бориса Карлофф, но она готова была смотреть любое кино о девушках, которые стали вампирами, потому что, как объяснила она, они могли быть одновременно и монстрами, и красавицами.

Частичное одиночество Марии закончилось, как она мне сказала, когда она встретила молодого человека, умеющего настраивать электронные приборы для различных нужд. Вместе они проводили спиритические сеансы, комбинируя записи странных звуков со вспышками света, которые создавали загадочные тени на потолке. Пока ее новый друг работал с электроникой, Мария сидела под столом, откуда она манипулировала проволокой с газовым шарфом на конце, имитируя привидение.

Когда она возвращалась домой в Нью-Йорк, говорила мне Мария, возникали проблемы с ее матерью, фанатичной прихожанкой англиканской церкви, не только из-за увлечения оккультизмом, но и из-за того, что Мария стала подрабатывать танцовщицей в ночном клубе. Мать Марии предупреждала ее: «Ты будешь гореть в Аду». Когда это предупреждение не возымело успеха, она дала своей дочери строгие указания, как процитировала Мария: «Ты перестаешь танцевать эти развратные, отвратительные танцы немедленно. Ты заканчиваешь эти ужасные ведовские занятия и в воскресенье мы вместе идем в церковь молиться за тебя. Ты была такой истинной верующей, и даже пела в хоре».

Да, но ее мать не понимала, почему Мария пела в церковном хоре. Это произошло, объяснила Мария, во время ее полового созревания, когда она впервые начала интересоваться сексом и влюбилась в мальчика-блондина, певшего тенором в хоре. Мария верила, что если она достаточно долго и страстно будет петь в хоре, тот прекрасный мальчик обратит на нее внимание, и они станут парой. Но этого не произошло. Мальчик больше интересовался бейсболом, чем девочками. Оказалось, что пение в хоре не было эффективным в такой ситуации. Должны были быть более действенные методы привлечения мужчин, и она все еще рассматривала молитву некоего вида для этой цели, но уже не молитву в церкви.

«Я больше не хочу ходить в церковь, потому что я больше не хочу лицемерить, — сказала Мария ее матери. — Англиканская церковь абсолютно смешна. Они хотят, чтобы мы все были святыми. Все, что они могут предложить — это загробная жизнь. Тем временем они рушат вашу земную жизнь, заставляя вас отказываться от удовольствий для шаткой надежды на то, что вам что-то воздастся за ваши воздержания. Они говорят любить ближнего своего, но они все время грызутся, как волки. Я больше туда не пойду».

Но, подчиняясь своей матери, она все же пошла — в новом платье, купленном специально для ее возвращения в лоно церкви. Ее мать тоже одела новое платье в честь этого события. Почему бы не назвать это общественным собранием, подумала Мария, когда она стояла во время пения гимнов. Наиболее важно, кто одет в самое дорогое платье или костюм. Именно за этим люди приходят в церковь.

Посещение церкви прервалось на некоторое время, так как Марие пришлось лечь в больницу в связи с серьезным заболеванием. Она подумала, что было бы неплохо, так как она снова стала ходить в церковь, чтобы ее священник пришел хоть раз ее проведать. Но он так и не появился. Просто как Бог, подумала Мария. Он тоже никогда не приходит на помощь. Вы в беде, и церковь говорит вам «воздерживайся, воздерживайся, молись, молись». Но вы обнаруживаете, что есть только маленький шанс, если есть вообще, что после долгих, утомительных молитв вам помогут. Обычно это только страдание на вершине горы страданий. Я бы прямо сейчас продала мою душу за лучшую жизнь. Так думала Мария, лежа в больничной палате.

И так как она все еще верила в эффективность молитвы, она начала адресовать свои молитвы Сатане вместо христианского Бога.

Во время своей первой молитвы Сатане Мария попросила темное божество сломить упрямство ее матери, чтобы она разрешила Марие поступить в колледж вдали от дома. Эта молитва была успешной — в уме Марии, которая отвергала возможность рассмотрения других причин, по которым ее мать изменила свое мнение и разрешила Марии поступить в университет Калифорнии/Беркли.

Будучи предоставлена сама себе, Мария исполнила свои самые тайные желания. Она покрасила свой велосипед в черный цвет, написала всеми заглавными буквами слово «SATANA» поверх названия марки велосипеда «Геркулес». Она приобрела новый гардероб, полностью состоящий из одежды черного цвета и задрапировала стены своей комнаты черной тканью, так как домохозяин не разрешил бы перекрасить стены в черный цвет, и повесила кнут над камином. Его целью, объяснила Мария, было не практиковать садомазохизма, а только пугать если не ее друзей, так подруг.

После танцев или просмотра кино, Мария приглашала своих ухажеров на прогулку по кладбищу. Она заметила, что молодые люди казалась испуганными, но не желали признаваться в этом.

«Ты знаешь, почему? — спросила меня Мария об ее кладбищенском опыте. Отвечая сама себе, она сказала: — Они не признавались в этом, так как их мужское эго требовало, чтобы они казались смелее женщин».

На кладбищах Мария удивленно наблюдала реакцию ее спутников: они были в шоке от ее очевидного наслаждения пребыванием среди могил. «Посмотри на себя, — говорили они ей, — ты просто светишься в этих местах». Мария объясняла, что она стимулирована энергией, которая исходила от могил и от понимания того, что несмотря на то, что она должна была быть напугана такой таинственной силой, на самом деле она впитывала её в себя и была от нее на подъеме.

Однако была проблема с удержанием ее поклонников, сказала мне Мария: они начинали ее так бояться, что не смели проявлять сексуальный интерес. Вместо того, чтобы воспользоваться ее сексуальной открытостью, они задумывались о ее предполагаемых магических способностях; и хотя Мария наслаждалась этим, в конце концов она хотела, чтобы они чувствовали к ней похоть, а не страх.

Однажды, когда Мария ехала на ее черном велосипеде по улицам Беркли, она остановилась купить местную «хипповскую» газету «Беркли Барб» Макса Спенсера у хиппи, продающего газеты на Телеграфном Авеню. Позже она начала читать ее в кафе и наткнулась на объявление об лекции о ведовстве, которую будут читать в Церкви Сатаны через несколько часов. Она выбежала из кафе, вскочила на велосипед и помчалась домой, где она переоделась в короткое, но красивое платье, села на автобус, идущий вдоль Бэй-Бридж, и провела оставшееся время в Сан-Франциско, ожидая лекцию.

Очарованная лекцией и человеком, который ее проводил — т.е. Антоном, Мария стала постоянной посетительницей «Черного дома» и еженедельных «Семинаров для ведьм». Некоторыми темами были: как максимально сексуально одеваться, как эффективно применять афроди