Интерьер. Квартира семьи ершовых. Гостиная. День.

Владимир вспоминает, как его собирали его на Кубу. Громче и шустрее всех была, конечно, его дорогая сестричка, юркая восьмиклассница, Юля.

 

ЮЛЯ

 

Посмотрите-ка, на эту  «смерть носильщикам».

 

Юля тащит чемодан. Владимир смотрит на сестру осуждающе. И грозит ей пальцем. К ней на помощь спешит мама Владимира, Мария Александровна.

 

МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Ставь сюда. На диван.

 

Мама открывает чемодан, начинает складывать в него под белье буханку бородинского хлеба, батоны копченой колбасы, банки с тушенкой, обернутые в целлофан. Отец кладет в него еще и пакет с семечками, и банку «Бычки в томатном соусе».

 

ВЛАДИМИР

 

Папа, все это отберут таможенники, а семечки – в первую очередь.

МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА

 

Ничего-ничего. Не отберут. Это на первое время. Ты же их любишь.

 

Владимир обреченно вздыхает и затягивает лямки чемодана.

 

ИНТЕРЬЕР. КОМНАТА КВАРТИРЫ СЕМЬИ ЕРШОВЫХ. ДЕНЬ.

Брат и сестра беседуют наедине в комнате Юли.

 

ВЛАДИМИР

 

Мне Муза не звонила?

 

ЮЛЯ

 

За час до твоего прихода.

 

ВЛАДИМИР   И ты молчала! Что – же ты сразу мне не сказала? Где она?   ЮЛЯ   Я сказала, что тебя нет, и повесила трубку.   ВЛАДИМИР   Какая ты!… недобрая, нелюбезная растешь, ЮЛЯИЗЫЮЛЯ. Просто сплошная инфекция какая-то. Инфузория! И что ты так на нее взъелась?   ЮЛЯ   О-О-О! Какие эпитеты! И за что? Как только твоя Музочка - Пузочка узнала, что тебя за границу распределили, что ты за сертификатами с желтой полосой и за машиной едешь, так сразу к тебе любовью воспылала, а до этого к ней на танке не подъедешь!   ВЛАДИМИР   Кто не подъедет?   ЮЛЯ   Да ты! Ты бьешься, бьешься как рыба об лед, а она тебя элементарно игнорировала. И вдруг в ней к тебе такая пышная любовь пробудилась.

ВЛАДИМИР

 

Знаешь что, заткнись! Много ты понимаешь! Приеду в отпуск и на ней женюсь. Тебя не спрошу. Я сам знаю, любят меня или нет.

 

ЮЛЯ

 

Сам ты ничегошеньки не понимаешь. Не мыслишь и не видишь. Крутит она тобой. А ты дурак. У тебя просто больное самолюбие. Хочешь добиться благосклонности, а от тебя просто деньги хотят получить, на сертификаты желтополосые. А любовью здесь и не пахнет. Ты просто пентюх, братец, лопух и простофиля. Да и ты сам ее не любишь. Так, привык. Так не любят!

 

ВЛАДИМИР

 

Как - нибудь без тебя во всем разберемся! Ладно, сестричка?

 

ЮЛЯ

 

Разбирайся, разбирайся. Да только поздно будет! Я с тобой, Вовка, своим чутьем, своей интуицией делюсь. Я просто всеми фибрами своей души чую…А ты…

 

ВЛАДИМИР

 

Слушай, Юлька, прекрати. Я и так весь на нервах с этим отъездом, да еще ты тут ноешь, ноешь. Отстань!

ЮЛЯ

 

Потом пожалеешь! Еще как пожалеешь, что опытную женщину не послушал.

 

ВЛАДИМИР

 

Ну, ты, опытная женщина. Я от тебя уже устал.  Отвали! Все зудишь, зудишь….

 

ЮЛЯ

 

Все! Да кому ты нужен, чтобы зудеть тебе. Собирайся! Тебе же добра желают. Как никак я тебе не чужой человек, а сестра. Кровинушка твоя родненькая! Не буду тебе мешать! Звони своей ненаглядной Музочке – Пузочке!

 

Юля в расстройстве чувств выбегает из комнаты и хлопает за собой дверью. Владимир подсаживается на кресло к телефону.

 

 

Нормалек! Только как там пол не провалится? Он такой тонкий внизу из стекла. Под ним даже звезды видны.

 

ИНТЕРЬЕР. САЛОН САМОЛЕТА. УТРО.

 

Самолет «Ту-114» с треском выпускает шасси. В иллюминатор, к которому всем корпусом прильнул Володя, видны прибрежные рифы, разноцветное, желтовато-зеленовато-голубое мелководье у небольших островков. Самолет идет на снижение. Владимир жадно всматривается в мелькающие внизу большие голубые водоемы, маленькие озерца и прудики, темные зеленые полоски густых кустарников, акаций и стада пальм, низкорослых, лохматых как пауки и высоких, белых, стройных.

..

ВЛАДИМИР

 

Красотища!

   ПРОХОРОВ

 

Это первое впечатление, а оно, как утверждает, какой – то не помню, классик, самое верное…

 

Владимир втискивается в иллюминатор.  

ЭКСТЕРЬЕР. АЭРОПОРТ ГАВАНЫ. ДЕНЬ.

Самолет мягко приземляется и, слегка подпрыгивая, подруливает к месту стоянки. Заурчал, вздыбился, еще немного проехал вперед и остановился, как вкопанный.

Пассажиры хлопают в ладоши летчикам в благодарность.

 На стене аэропорта вывешены портреты национальных героев Кубы: Хосе Мартú, Фиделя Кастро, Рауля Кастро, Че Гевары, Камило Сьенфуэгоса, Антоньо Масео. Над портретами полощутся на ветру кубинские флаги: один бело-синий с одинокой звездой, а другой красно-черный.