Развертывание Кали и двенадцать совершаемых ими действий

Согласно Абхинавагупте, двенадцать спиц неописуемого колеса (анакхьячакра) образуют двенадцать сменяющих друг друга аспектов, в которые облекается сознание йогина, а именно четыре энергии (создание, поддержание, поглощение и неописуемое состояние), связанных соответственно с объектом познания, средствами познания, познающим объектом и вселенским Субъектом. Если к этим четырем энергиям добавить сияние или божественную свободу, распространяющую милость, мы получим пятеричную деятельность Шивы. Эта деятельность, согласно Кшемарадже, постоянно осуществляется в каждом индивиде, при этом процесс интеграции происходит безостановочно. А значит, достаточно постичь ее глубокий смысл, чтобы взойти к высшему Сознанию[259].

Мы попытаемся вкратце определить местоположение практик кали (во мн. ч.) по отношению к пятеричной человеческой и божественной деятельности. Но вначале, чтобы избежать любого непонимания, уточним, что данная деятельность предназначена исключительно для мистика, который проник в свое сердце и стремится стать хозяином своих органов при всех обстоятельствах, и это чтобы никогда не утратить спокойствия сердца. Таким образом, он сможет взойти к вселенскому Сердцу и будет совершенно уравновешенным хозяином себя.

А значит, вот в чем заключается для него игра кали (во мн. ч.), когда, в полном покое Четвертого состояния он направляется вовне: все его энергии, будучи совершенно сконцентрированными, развертываются в двенадцати действиях, и из колеса сердца он последовательно извлекает двенадцать кали, направляя их к своим органам, находящимся в контакте с чувственно воспринимаемым миром, а затем приводит их к своему сердцу; выступая вначале в качестве излучателя, он порождает объект во время скоротечного восприятия, творческого акта, не имеющего длительности, а затем делает его устойчивым, когда воспринимает его в его постоянстве, способный ясно различать его и наслаждаться им; после этого он снова забирает его внутрь себя путем поглощения, затем, когда его любопытство удовлетворено, он прячет объект в себя. Но если следы объекта сохраняются в бессознательном, всегда готовые к проявлению, в таком случае чтобы заставить их исчезнуть полностью, мистик беспрерывно занимается тем, что извергает и поглощает их, свертывая и растворяя эти следы, вплоть до того, что они расплавляются в Сознании.

Таково окончательное поглощение, соответствующее милости или свободному Сиянию системы Крама [260]. Таким образом, твердо утвердившись в кали (во мн. ч.), их постигнутой сущности, мистик сохраняет лишь свободное сознание, чей неописуемый акт носит самопроизвольный характер. Именно чтобы достичь такой самопроизвольности он прибегнет к практике, именуемой «анакхья деятельности», которая касается двенадцати действий, а именно четырех действий появления, постоянства, поглощения и неописуемого Четвертого состояния, обходя за три раза области объекта познания, процесса познания и познающего субъекта. Помимо этой системы существует и другая, которую Шивананданатха упоминает в стихах 8 и 9 своего гимна и в субъективном сознании ее называют анакхья. Данная система касается самой субстанции энергий и также насчитывает три области: появление, постоянство и поглощение, в которых производятся объект познания, процесс познания, познающий и интуитивная уверенность (прамити); эта последняя соответствует неописуемому из системы, именуемой «анакхья деятельности», воспринятой гимнами, потому что речь идет об актах почитания.

Так как Крамакели утверждает, что каждое из этих действий содержит в себе все остальные, поскольку все прибывает во всем[261], необходимо, ввиду такой сложности, глубоко изучить области и действия, если мы хотим уловить черты развертывания, присущие каждой кали.

Таблица поможет лучше понять двойной способ представления кали, но в двух случаях мы констатируем движение прилива и отлива неописуемого колеса энергий:

Термины, обозначающие эти области, имеют своим корнем ма «измерять», отсюда осознание «соразмерно с», то есть нашей связи с «Я» и с вещами. Эта этимология приводит естественно перед подробным рассмотрением действия каждой Кали, к прояснению существенно важного момента, который необходимо знать, иначе ничего не поймешь в текстах Трики и Крамы и будешь натыкаться на неразрешимые противоречия, что касается дифференцированного и недифференцированного мира. То, что оказывается под сомнением, это не сам мир, но то, как мы его воспринимаем, мера, с которой мы к нему подходим. Так как это восприятие будет изменяться благодаря деятельности Кали, мир принимает новые обличья, чтобы, в конце концов, его можно было ощутить в его реальности. Схема позволит ясно определить различные представления, которые можно иметь о себе самом и о мире:

1. Двойственность, которая приковывает к становлению, целенаправленный взор, направленный на его объект, подход обычного человека, воспринимающего вещи в разбросанном состоянии и отдельными от него самого. Такой человек не обладает ни сознанием себя, ни сознанием вселенной в их сущностной природе. Его осознание соразмерно дифференцированному миру.

2. Самадхи, или турия, Четвертое состояние йогина, полностью осознавшего себя. Однако йогин, выйдя из этого состояния, снова воспринимает мир в двойственности по образцу невежды, поэтому его бессознательные устремления требуют очищения и его мышление – обретения глубокого различения и более широкого понимания.

3. Сознание Себя, рассеивающегося в образе мира во время практики Кали, которая стремится к уравниванию, в рамках самого становления, сознания Себя и разнообразной деятельности. Как только воспринимаемое не проецируется более вне Себя, осознание переходит от меры познания к мере субъекта.

4. Наконец, мера теряется в уверенности, когда царит недифференцированное и непрерываемое Сознание, содержащее множество как тождественное самому себе. Двусмысленность касается здесь значения «множества» и «дифференцированного», поскольку отныне вещи являются столь отличными друг от друга, как и для обычного взора, а значит, можно называть их дифференцированными, но тем не менее они недифференцированы, поскольку всегда интегрированы в «Я». Так как все покоится в единственном Сознании, вещи не отличаются ни от него, ни даже друг от друга, поскольку нет более двойственности, противопоставляющей «Я» и «не-Я». Стоит вернуться к сравнению с зеркалом, в котором отражения воспринимаются отличными, но не отделимыми друг от друга и неразличимыми от окружности зеркала[262].

Четыре области реальности

Прамея, или сома, луна, которую мне случится переводить как «познаваемое», покрывает план объективного опыта, среду, в которой мы живем и, согласно Абхинавагупте, «грубые и тонкие элементы и их изначальную причину, природу, связанные с телом и с миром», вещи такие, как они существуют в нас, но экстериоризованные, и служащие объектом нашей деятельности (крияшакти). Наши органы чувств овладевают их особыми объектами, расположенными в определенном пространстве, наделенными цветом, звуком и другими качествами, которые для обычного человека являются как чувственно воспринимаемые аспекты вещей, постигаемых извне. Но с практикой четырех первых кали такое видение объективности преобразуется, как только чистая интеграция исключает привычное овладевание. Абхинавагупта уточняет по этой теме, что «грубые и тонкие элементы, также как природа, выступают объектом прямого познания для йогина, который оказывает свое влияние на них, но что касается находящихся в процессе перевоплощения сущностей, они известны только благодаря умозаключению или откровению священных текстов, как следствие, их называют «выводимыми»[263], другими словами, извлеченными из целого, выделенными согласно мысленным схемам, а не постигнутыми в их сущности.

Для прамеи также характерны множественность и новизна, так как она возникает беспрестанно, отсюда ее связь с появлением (сришти); но если высшая обладающая сознанием энергия не перестает являть вселенную в её разнообразии, она всегда остается единой и недифференцированной. Такой будет «полная луна познаваемого» для того, кто пылко практикует Кали (во мн. ч.).

Прамана, или сурья, солнце познания, заключается во внутреннем и устойчивом осознании, понятийном познании, подразумевающем постоянство (стхити). Это область индивидуального мышления, его функционирования, его критериев – правил мышления и поведения, – а их определяет различение добра и зла, истинного и ложного. Мы связываем праману с когнитивной энергией (джнянашакти) погруженного в себя и преданного единственно духовному опыту человека, воздействующего на собственный процесс познания. Такое познание через сменяющие друг друга репрезентации связано главным образом с общей идеей, таково понятие розы в противоположность настоящей розе с ее особенными цветом и запахом, воспринимаемыми органами чувств, которая принадлежит к области данного в ощущениях (прамея). Это понятие выявляется через исключение: «это не жасмин и не лилия», согласно выбору, определяющему этот образ мыслей, который определяет одну вещь за исключением прочих, отсюда ясное и определенное понятие, применяемое к роду. К области праманы принадлежит также память и воспоминания (смрити), воображение и грезы, а также сновидения, следы и остатки[264], вызванные эмоциями и событиями и, наконец, тонкое различающее и общее мышление, характерное для некоторых мистических состояний – одним словом, все, что располагается между чувственно воспринимаемым и чистым Субъектом[265]. Будучи всегда свободной от данных органов чувств и воспринимаемых объектов, эта область, которая распространяется от ограниченного знания к безграничному Знанию, достижима во всей своей чистоте во время практики Кали, когда субъект ускользает от ограничений объективности.

Термин праматри, или агни, обозначает познающий субъект, чья сфера простирается от индивидуального «Я» до всеобщего «Я»[266]. Первое «Я» бывает двух видов: одно, шуньяпраматри, в собственном значении слова, лишенное процесса познания и объекта познания, в большей или меньшей степени не осознает себя и игнорирует окружающий мир[267]; другое, мистическое, Субъект в чистом состоянии, в котором прекратилась двухполюсная деятельность и которое погружено в экстаз Четвертого состояния, в собственное просветление. До тех пор, пока длится его самадхи, оно свободно от сомнений и дилемм; всякий след объективности в нем исчез, но остатки ограниченных знаний еще сохраняются и не позволяют ему признать себя всеобщим Субъектом. Так как его когнитивные способности во время экстаза более не играют роли, мы сравниваем присущее ему состояние нирвикальпа с состоянием человека, погруженного в глубокий сон. Но, в отличие от спящего, он обладает мистическим сознанием «Я». Поскольку его деятельность и его дискурсивное познание сведены к молчанию, у него нет другой энергии, кроме первоначального намерения[268], единственного намерения без возможной альтернативы, отсюда, несомненно, познание «Я».

Зато всеобщий Субъект (парапраматри) сохраняет Сознание «Я» не только в единственности намерения, но и в своей когнитивной деятельности и деятельности органов чувств, поскольку энергия, в которой он непрерывно купается, это не только намерение, но и блаженство[269]. Если с прамея мы развертываем многообразную деятельность и если с прамана – инструментальное и абстрактное познание, мы остаемся подчиненными выбору – познанию, всегда выступающему в роли другого познания – когда мы достигаем круга прамити, интуитивного неописуемого познания, очевидно, по ту сторону Четвертого состояния[270]. Осознание, свободное от любой вносящей двойственность конструкции это лишь уверенность, и само познание более не обременено ни доказательствами, ни действиями, скрывающими от него его безграничную природу. Высший Субъект, не обладая знанием о движении своей мысли, наслаждается в таком случае чистым и спокойным актом сознания (прамити).

На обычном уровне прамити обозначает окончательное бескорыстное познание, достигаемое нормативной функцией праманы, когда нет более необходимости в том. чтобы брать и отталкивать, включать и исключать. Прамити представляется как игра сознания, которое обнаруживает свой покой в себе самом, когда, как только его любопытство удовлетворено, оно отворачивается от объекта познания; но в себе самой прамити это полное познание, этот динамичный источник всякого познания, принадлежащий только совершенно обособленному существу.

В мистическом опыте Кали (во мн.ч.) прамити обладает значением интуиции, охватывающей полноту вещей, так как в отличие от чистого Субъекта, в котором вселенная остается в состоянии зародыша, в прамити вселенная пребывает отныне интегрированной в «Я». Вот почему это познание ведет к высшему обладающему сознанием Субъекту, перебрасывая мост между чистым, но ограниченным Субъектом и всеобщим Субъектом, чья совершенная интуиция обожествленной вселенной имеет своим выражением: «все это есть мое сияние». На этом этапе познание, объект познания и познающий суть лишь одно.

Мы называем прамити не поддающейся определению или неописуемой (анакхья), поскольку она недифференцирована (нирвикальпа) и особенно потому что она включает викальпу даже внутри нирвикальпы, в том смысле, что если всеобщий Субъект живет в неопределенности, он, однако, воспринимает мир как сумму божественных энергий. Вот что утверждает по этому поводу Абхинавагупта в своей «Лагхувритти»[271]: «Всеобщее и полное осознание проецирует вселенную на Бхайраву при помощи трех энергий (намерения, познания и деятельности). Эта вселенная, ускользающая от любой временной последовательности, не более чем последнее место покоя. Недифференцированная, она тем не менее познаваема[272], а это означает, что она в высшей степени чиста и самопроизвольна и ее сущность высшего познающего Субъекта тождественна Бхайраве».

Прамити соответствует здесь энергии познания, тождественной Бхайраве и вселенной. Уточним, что отсутствие в ней этих мысленных конструкций, которые как раз расплавляют дифференцированное, не подразумевает ее инертность, напротив, прамити является тем более деятельной, что осуществляет свою активность непосредственным образом, по ту сторону роли, достигаемой цели, в забвении «Я», отсюда ее самопроизвольность. Совершенно умиротворенная, поскольку лишенная сомнений и колебаний, на своей вершине неописуемая интуиция принадлежит всеобщему и по-настоящему автономному «Я».

В сравнительной таблице подведем итоги касательно связей между четырьмя областями:

Существует праматри, когда прамана и прамея недифференцированным образом покоятся в праматри.

Существует прамана, когда прамея и праматри дифференцированным образом покоятся в прамане.

Существует прамея, когда прамана и праматри дифференцированным образом покоятся в прамее только.

Существуют прамити, когда праматри и прамея недифференцированным образом покоятся в прамее, и это высшее состояние[273], подлинное знание, постигающее суть вещей и также дискурсивно на манер праманы.

Праматри, прамана и прамея составляют тройное поле сознания, покрывающее бытие в его полноте. Они постоянно развертываются в жизни человека, образуя три сменяющие друг друга момента, и на их стыках пребывает или рабство или свобода. В первый момент интериорности субъект (праматри), чье чистое сознание содержит вселенную в состоянии зародыша, покоится, как мы видели, в своей собственной сущности, «Я», прежде чем появляется мысль. Второе мгновение представляет собой мгновение понимания и оно состоит в пробуждении познания (прамана). «Я» осознает мир, проявленный в нем в форме ощущений удовольствия или страдания. –А значит, этот мир не одинаков для всех существ, поскольку представления и сны различаются. В третье мгновенье экстериорности[274] имевшиеся ранее представления, направленные на объект, пробудят «Я» к выполнению действий во вселенной, общей для всех и понимаемой одновременно как внешняя и объективно существующая (прамея).

У обычного человека эти три мгновения безостановочно сменяют друг друга, непременно, в краткой и неощутимой последовательности, порождая мучительное рабство. Этот человек ничего не знает о первом мгновении, скрытом тотчас же другими, потому что он стремится знать и действовать, при этом первоначальное отсутствие дифференциации непосредственно уступает место двойственности «Я» и «не-Я», присущей викальпе. И дело обстоит по-другому для йогина, который занимается практикой Кали. Выйдя из плачевного состояния, навязанного интенциональностью[275] в отношении внутреннего и внешнего, он обнаруживает свою опору в себе самом, при этом его деятельность остается недифференцированной (абхедавритти) в том смысле, что объект появляется для него как тождественный его собственному сознанию[276]. Отныне три сменяющих друг друга момента не обладают для него тем же значением, что для обычного человека: в начале любого процесса познания высшее «Я» покоится в своей собственной сущности, прежде чем происходит объективное осознание (идам-вимарша). «Я» схватывает само себя непосредственным образом, без викальпы, как испытывают голод и жажду. Затем, во второе мгновенье, оно наслаждается познанием, не теряя сознания себя, и достигает двенадцати функций (кала). Это прамана внутри праматри. Наконец, в третье мгновенье, постоянно оказывая свое влияние на эту бдительность, «Я» проявляет при помощи двенадцати функций бытие, именуемое объективным, то наполняя его различиями, то лишая его всякого разнообразия. Такова деятельность йогина на уровне двенадцати энергий[277], при этом бытие для него отныне это лишь нектар блаженства. Принесенные в жертву на огонь Сознания, его умиротворенные и удовлетворенные органы побуждают течь нектар божественной Жизни, так как пока не видишь, что мир погружен в Сознание, он представляет только мучения.