Еще один доброволец со своими средствами

 

Сеня шел береговой улицей над Иркутом и небрежно поглядывал на деревянные домики и на женщин, спускавшихся к воде косой тропинкой и поднимавшихся с полными ведрами и корзинами мокрого белья на коромыслах. Если в каждой корзине считать не больше трех ведер мокрого белья, то все же они тащат от трех до шести пудов, размышлял Сеня. Вот здоровые кобылы. И стремительно обернулся.

Необычайно сильный мужской голос возле домиков сказал:

– Главное – не барантратить.

Серединой улицы по траве шел Зырянов с девушкой богатырского телосложения, со сказочной косой до колен. Старый, памятный рюкзак – солдатский «сидор» – торчал на плечах у Зырянова. Девушка несла рюкзак поновее и смеялась.

Она говорила, Василий Игнатьевич очень внимательно слушал и смотрел под ноги.

– Я почти подумала, что это наш Савватей, – говорила она, – до чего похожий голос!

– Этого человека я видел в позапрошлом году, в Танхое, – припомнил Василий.

Сеня медленно перешел дорогу:

– Виноват!

Зырянов поднял глаза:

– Тарутинов!

– А, товарищ Зырянов, я вас приветствую!

– Сеня! – бурно закричал Зырянов и в третий раз – изумленно: – Сеня, здравствуй!

Его внимание успело все оценить: и новый синий костюм, купленный, несомненно, в закрытом распределителе высшей категории, и – черт возьми! – орден?!.

Сеня сжал протянутую руку изо всей силы и не выпустил.

– Я думал – не вспомните…

Но он думал: «Не захотите узнавать».

Он обратился к девушке:

– Позвольте ваш рюкзак.

– Спасибо, не надо, – сказала девушка, но рюкзак уже был в его руках. Она засмеялась и освободилась от ремней. – Вы попортите ваш прекрасный костюм!

– Куда вы теперь, Василий Игнатьевич? – спросил Сеня, вздев рюкзак лихо на одно плечо.

– Опять на Полную, Сеня. А ты в Иркутске работаешь?

– Возьмите меня с собой, Василий Игнатьевич.

– К сожалению, Сеня, у меня деньги отпущены в обрез.

– Не важно! – сказал Сеня. – Денег у меня хватит на все лето.

– За свой счет будешь работать? Кто же так делает?

– Товарищ Зырянов, – сказал Сеня с удовольствием.

Девушка расхохоталась. Сеня вслушался. Ее смех накапливался в нем, как пение. Он даже не предполагал, что есть такие емкости в сердце для накопления певучего смеха. Он заговорил смело, решительно:

– Мы с Василием Игнатьевичем работали на Байкале. Товарищ Зырянов все свое жалованье всадили в общий котел. Они думали, что никто не разбирается в их финансовой самодеятельности.

Девушка смеялась нисколько не обидно для Зырянова, и Сене захотелось, чтобы его тоже она вот так осмеяла.

– Другая закавыка происходит, дорогой Сеня, оттого, что у нас на завтра заказаны два места в самолете.

– И я могу получить билет на самолет.

– Я вижу, ты стал богат, Сеня!.. Настоящий синий шевиот!.. Но мы заказали билеты полтора месяца назад, – продолжал Василий. – Вряд ли есть свободные места не только на завтра, но и на все лето… Когда ты успел получить орден?.. Я еще такого не видел…

Сеня оглянулся на домики, на улицу в оба конца. Может быть, вон тот хорошо одетый бочонок с портфелем?.. Еще не поздно догнать его. И попросить подать голос для опознания. Сейчас он завернет.

– Тогда прощайте. Извините, я должен спешить. Может, еще увидимся! – Сеня помог девушке надеть рюкзак и сразу исчез.

– Вот так Сеня! – воскликнул Василий. – Мне, наверно, еще лет пять, не меньше, наживать ревматизм, пока я орден наживу.

– Почему он так внезапно простился? Он не обиделся?

– Как бы не с милицией у него свидание, – сказал Василий. – Обижаться ему незачем, а ушел действительно… Этот парень у меня всегда вызывал сомнение.

Утром гидросамолет поднялся с Ангары. Пилот посмеялся по поводу требования геологов сбросить их на парашютах над Полной. Он с нескрываемым неудовольствием подчинился приказанию начальника порта высадить двух человек у Чуранской базы. Садиться на Лене у Черендея летчик отказался наотрез.

Лидия взлетела над Байкалом – и от неожиданности у нее захватило дыхание. Все привычное, нормальное стало незнакомым до нереальности, наново узнаваемым. Колоссальная мощь и тяжесть земных стихий, всю жизнь подавлявшая, умалилась внезапно, стала отвлеченной, лишь геологу известной; а воздух стал видим, приобрел цвет и плотность наравне с нижележащими красками воды и гор, смешался с ними, полупрозрачными, светящимися. Акварельные оттенки небесно‑голубого и зеленого, жемчужные тона невесомо плыли внизу долго, несколько часов.

Дальше самолет полетел над Леной. Первую посадку он сделал в Усть‑Куте, чтобы заправиться горючим и сдать почту.

Как только самолет пришвартовался, заведующий почтовым отделением подскочил на легкой лодке. Помощник пилота открыл дверцу багажника и стал доставать небольшую усть‑кутскую почту. Любопытный почтовик, заглядывая через его плечо, спросил:

– Кто это там?

Помощник пилота захлопнул дверцу. Он тоже увидел человека в багажнике. Неужели заяц на самолете?.. Но то, что он попал на глаза постороннему, было самое неприятное для летчиков. Случай вообще, черт возьми, необычный, и надо было доложить пилоту.

Помощник объявил пассажирам, что заправка займет не меньше двух часов, и предложил всем съехать на берег. Все отправились искать обед, и помощник с пилотом тоже.

Василий повел Лидию к той самой хозяйке, что приютила их прошлой зимой. Лидия оглядывала село и вдруг вскрикнула: рядом шагал Сеня.

Но этого не могло быть! Она посмотрела на человека в упор. Какое поразительное, пугающее сходство! И этот шикарный шевиотовый костюм… Но ордена нет на пиджаке. Человек смотрел в сторону, избегал ее взгляда… Да не может быть – это Сеня и есть! Она приложила пальцы ко лбу. Василий тоже видел Сеню и не удивлялся!

– Здравствуйте, Сеня! – сказала она со страхом. – Где ваш орден?..

– Здравствуйте, Лидия Максимовна, – ответил он обыкновенно.

Конечно, он первый должен был поздороваться, но где уж думать об этом. Сеня вынул орден из кармана, показал и спрятал.

– Вы прилетели другим самолетом? Но когда?

– Вместе с вами. Другого не было.

– Неужели… Но где же вы были?.. На поплавках? – пыталась она сострить. – Почему орден в кармане?

– На поплавках невозможно. Вообще очень неудобная машина. Например, под железнодорожный вагон никто не заглянет на ходу. А самолет показывает свое пузо всему свету, и весь мир будет смеяться над зайцем, а на ближайшем аэродроме встретят с музыкой. Делегация от неорганизованных ребят, от ГПУ и от взрослых несознательных граждан. Кому это нужно? Чтобы меня загепеучили? Пришлось ехать с комфортом: в багажнике. Орден пришлось снять, потому что некрасиво для ордена: красоваться на зайце. А билета не дали.

– Эй! Хозяюшка! – закричал Василий. – Принимай гостей, старых знакомых!

– Не забыли меня, – сказала хозяйка, с достоинством кланяясь. – Спасибо.

– Накорми нас, как на крыльях, через час летим дальше. Поняла?

– Поняла. Все на жару, будто ждала вас. Поелозьте, дорогие гости!

 

Гидросамолет осторожно спрямлял изгибы Лены, не теряя из виду серебристо‑голубую непрерывную посадочную дорожку.

Вторую посадку они сделали в Витиме, чтобы ночевать. Лидия поспешила первой сойти в лодку и сейчас же обернулась к самолету, во все глаза уставясь на багажник.

Помощник пилота выдал витимскому почтовому служащему его долю и захлопнул дверцу багажника. Лидия жалобно воскликнула:

– А наш Сеня?

Помощник оглянулся на нее:

– А Сеня, оказывается, ваш?

– Да!

– И вы надеетесь получить его обратно?

– Да, безусловно! – твердо сказала Лидия. К ним подошел пилот.

– Что такое? – зарычал он и обратился к Лидии: – Почему вы беспокоитесь о багаже? В Черендее получите все, что сдали. С самолета не украдут, не беспокойтесь. Пойдем, Дима!

Помощник негромко сказал, чтобы слышала только пассажирка:

– Нас засмеют на всем Севере: зайцевозы. Придется уйти с Севера.

– Но что вы сделали с Сеней? Где он? – умоляющим шепотом спросила она.

– Имейте терпение.

– Я уплачу стоимость билета за Сеню, – предложил Василий.

– Не в этом дело… Зато высадим вас в Черендее, там уже подготовились принять самолет. – Он повернул обратно к берегу.

 

Глава 12