Области Среднего Подунавья в составе Османской империи в XVI в.

 

После распада королевства Венгрии в результате поражения под Мохачем (1526) отдельные части ранее единой венгерской этнической общности продолжали существовать в новых социально-экономи­ческих и политических рамках габсбургской Венгрии, Трансильван­ского княжества и эйялетов Османской империи.

Социальные организации габсбургской Венгрии и Трансильван­ского княжества являлись в общем результатом внутренней эволю­ции домохачской Венгрии, осложненной османской экспансией, которая не могла, однако, изменить внутреннюю экономическую структуру.

Что же касается территории королевства, включенной в состав Османской империи, то ее население оказалось в новых социаль­ных условиях ⁴⁵.

В 20—30-е годы XVI в. в результате вторжений османских войск обезлюдели районы междуречий Савы и Дравы, Дуная и Дравы в комитате Баранья, комитатах Бач и Бодрог (историческая область Бачка) — до Кал очи. Исключение здесь составляли окрестности некоторых крепостей (например, Печа). После 1541 г. начались набеги османских отрядов на более северные районы. Их испытал каждый населенный пункт, расположенный южнее линии крепостей: Дьер — Ноград — Сольнок.

Те области, которых не коснулись набеги отдельных османских отрядов, опустошались османами во время больших султанских похо­дов. Население бежало на север и в Трансильванию. К опустошению вели и действия крымских татар, которые принимали участие в по­ходах султана и его полководцев. Иногда татары оставались и на зи­мовку в занятых османами областях.

В страхе перед ужасами османских набегов венгерское население в течение XVI — первой четверти XVII в. покинуло территорию, ограниченную на юге Дравой, а на севере — линией Сегед — Калоча. Переселившиеся сюда в XV в. группы сербов составляли перед 1526 г. лишь 5—6% общей численности населения. Опустошая эти области, османы не делали различий между венграми и сербами. В комитате Шомодь с конца XV до конца XVI в. осталось менее 10% населения. Сохранившееся к началу 50-х годов XVI в. в Те-мешском банате сербское население (оно давало наемников в войска, боровшиеся с османами) после падения Темешвара (1552) перешло на службу к османам, в войсках которых уже находилось множество сербских марталосов, рекрутировавшихся на Балканах. Марталосы составляли часть гарнизонов всех османских крепостей в Венгрии.

После занятия османскими властями указанной территории и ухода венгров приток сербов на эти земли усилился. Постепенно сербы заселили оба берега Тисы, окрестности Зенты (Сенты) и Уйвидека (Нови Сад). В отличие от венгров они в большей степени зани­мались скотоводством, в том числе пастушеством. Плотность серб­ского населения была меньше, чем плотность прежнего, венгерского населения. Сербы использовали для поселения деревни венгров. Венгерские топонимы получали при этом сербскую огласовку или осмысление. Сербские названия деревень (со слов самих сербов) были внесены и в описи налогов — дефтеры.

Сербские общины возглавлялись кнезами, руководившими, в частности, и самим переселением. За привилегии, предоставляемые при заселении, сербы несли дополнительные военные обязанности.

В церковном отношении сербы, жившие на оставленной венграми территории, были подчинены Печской патриархии. От Печской пат­риархии зависели около двенадцати сербских епископов, проживав­ших в монастырях, которые основали на занятых османами венгер­ских территориях сербские феодалы Бранковичи и Якшичи.

Важнейшее значение для дальнейшей этносоциальной истории венгров имели демографические изменения на той, занятой османами части этнической территории венгров, которая лежала севернее зе­мель, ставших местом расселения сербов. Сюда наряду с османами также проникали сербы, нередко они поселялись в городах. Сербы брали на откуп у султанской казны места сбора пошлин на приста­нях, сбор подушного налога (хараджа), рыбные ловли и переправы.

Набеги османов и татар-крымчаков в Затисье, Задунавье и север­нее Буды вели лишь к временному запустению. Жители деревень под угрозой набегов иногда на десятки лет оставляли свои опустошенные, сожженные поселения, чтобы потом снова занять их. Однако не все поселения отстраивались вновь. В условиях постоянной военной опас­ности возник новый тип сельских поселений — так называемые хай-дуцкие городки, где дома и хозяйственные постройки располагались в виде круга и были укреплены заборами и палисадами.

Увеличивалось в ряде районов и влашское население, переходив­шее к оседлому образу жизни и к занятию земледелием.

Меньше всего изменился этнический состав населения в централь­ных районах территории, попавшей под власть османов: севернее линии Сегед—Калоча и южнее Буды, западнее линии Чанад—Бекеш и восточнее линии Дуная. Но и здесь произошли перемены в рас­пределении венгерского населения. Масса его оставила мелкие дерев­ни и сосредоточилась в местечках, ставших центрами степных райо­нов, где развивалось пастбищное скотоводство⁴⁶. Эти поселения были расположены на султанском домене, в ведении султанской казны (хасс). Их население составляли крестьяне, община которых имела договор (ильтизам) с казной, которой она сообща платила подушный налог (харадж). Эта община не была подчинена какому-либо владельцу тимара, имея статус, подобный статусу свободных ко­ролевских городов в габсбургской (и в домохачской) Венгрии. Осо­бую часть хассов составляли поселения, обязанные содержать части османского войска, соответствующий военачальник которого был в этом случае заинтересован и в защите этих поселений, в частности от разорения крымчаками. Османы осуществляли управление, сбор налогов через совет и судью (главу совета) местечек. Их жители были обязаны также отработками, среди которых наиболее тяжелой повин­ностью был извоз. Переход жителей местечек к пастбищному ското­водству как основной отрасли хозяйства означал регресс хозяйства венгров. Поставляя скот на зарубежные рынки, обогащались отдель­ные жители местечек, составившие особый слой новых богатеев, причастных к отправлению судебных и налоговых функций⁴⁷.

Для междуречья Тисы и Кереша (Надькуншаг) и бассейна право­го притока Тисы — Задьвы (Ясшаг) характерно исчезновение жив­ших здесь с XIV в. потомков кунов (половцев) и ясов (алан), соста­вивших особую этническую группу мадьяр, сохранявших еще в XVI в. двуязычие. Набеги крымчаков 1556, 1594 и 1596 гг. привели к исчезновению этого населения. Определенные привилегии, которы­ми оно некогда пользовалось, были унаследованы новыми поселен­цами — венграми.

Все эти этнодемографические изменения являлись результатом военных акций, которые не прекращались на занятой Портой терри­тории Среднего Подунавья в течение почти полуторавекового суще­ствования здесь эйялетов Османской империи. Однако сохранившиеся источники позволяют проследить также воздействие и социально-экономических факторов. Основную массу этих памятников состав­ляют налоговые описи, учитывавшие доходность каждого населен­ного пункта ⁴⁸, фактически получаемые с подвластного населения денежные суммы или общую оценку натуральных податей ⁴⁹. По му­сульманским законам полагалось отдавать султану вместе с налога­ми десятину всего, что произведено на земле. Поэтому назначенные его казной уполномоченные составляли описи всей территории им­перии, в которых указывали имена жителей, десятины урожаев и суммы налогов. Наиболее богатые города и деревни выделялись во владения султана — в так называемый султанский хасс. Остальные владения распределялись на строго ограниченное время между во­енными и гражданскими должностными лицами, не получавшими жа­лованья наличными деньгами.

Содержание султанского войска и административного аппарата империи основывалось на денежных средствах, получение которых влияло на цели внутренней и внешней политики Порты. Но сбор денег в условиях неразвитости товарно-денежных отношений, ха­рактерной для основной части владений империи, был весьма труд­ной задачей. Поэтому Порта предпочитала не платить наличными должностным лицам и воинам, а распределять среди них хассы, зиаметы и тимары, чтобы их владельцы сами занимались сбором с насе­ления этих владений причитающихся им сумм. Судя по сохранившей­ся смете доходов и расходов Османской империи на 1527 г., султан­ский хасс давал 51% всех доходов, т. е. только половину доходов султана должна была собирать казна (37% доходов собирали вла­дельцы других хассов, зиаметов и тимаров, 12% доходов султана были выделены для церковных и частных владений). Но раздача тимаров и зиаметов не могла уменьшить потребностей казны в наличных деньгах: постоянно росла численность наемников, получавших де­нежную плату.

Для султанской казны превращение желаемого (доходности вла­дений, определенной ее уполномоченными) в действительное (денеж­ные суммы) было задачей практически невыполнимой в полном объеме. Нехватка денег определяла многое в политике Порты, в особен­ности по отношению к областям Среднего Подунавья. Из финансо­вого дневника казны Будского эйялета за 1559—1560 гг. известно, что на его территории находилось 10 328 наемников, для содержания которых требовалось 23 млн. акче. Доход же казны, не считая дохо­дов тимаров, зиаметов и хассов, составлял в год 6—8 млн. акче. Еже­годно из Стамбула в Буду привозили 17—18 млн. акче золотом для покрытия дефицита ⁵⁰ за счет налогов с населения богатого Египта ⁵¹.

Порта считала наиболее выгодным приспосабливать в Среднем Подунавье вводимую ею систему налогообложения к существовавшим некогда в королевстве Венгрии правовым нормам и обычаям. Ежегодно харадж в размере 50 акче должен был вносить каждый, кто имел движимое имущество (кроме дома, виноградника, земли), в том числе — скот, домашний скарб и вино в бочках — стоимостью в 300 акче. Единицей налогообложения была семья, ведшая само­стоятельное хозяйство. Обязанность уплаты хараджа соответство­вала условиям внесения военного налога с имущества в 6 форинтов. Шесть форинтов приравнивались к 300 акче, или цене одного вола. Поскольку пастухов труднее было заставить платить налог, то с них полагалось брать по 50 акче, если у пастуха было более 10 голов крупного рогатого скота или более 50 овец. От уплаты хараджа были освобождены судьи, помогавшие османским сборщикам налога, а также жители, обязанные ремонтировать мосты, дороги и крепо­сти. Сборщику налога (эмину) и писцу каждый налогоплательщик вносил по 1 акче.

В 1578 г. сумма хараджа была увеличена: теперь его должен был платить каждый глава семьи и каждый холостой человек, имеющий какой-либо доход независимо от своего имущественного положения.

Все немусульмане (райя), платившие харадж, были обязаны вно­сить по 25 акче денежной подати (испендж) в пользу своего земле­владельца. Жители Буды и Пешта от этой подати были освобождены, «поскольку обычно не платили во времена королей». Освобожденные от уплаты хараджа были свободны и от этого взноса. Налогоплатель­щики были обязаны поставлять землевладельцу сено и дрова, но позднее вместо поставок того и другого стали взимать по 10 акче. Имущественное положение провинившегося, учитываемое османским судьей (кади), влияло на размеры штрафа. Со всего произведенного на земле райя платила землевладельцу десятину. Если крестьянин имел надел в другой деревне, он вносил владельцу земли десятину, а владельцу деревни, где он жил, тридцатину. Около 1580 г. часть десятины с винограда заменили денежным взносом. Вместо венгер­ского помещичьего «права корчмы» султанская казна «держала монополию» на продажу вина в течение двух месяцев и десяти дней, когда крестьянин не мог продавать своего вина. С оставленной ради другого промысла необрабатываемой земли райя была обязана согласно распоряжению султана от 1571 г. платить землевладельцу 150 акче. В связи с увеличением к концу XVI в. необрабатываемых пашен их мог обрабатывать любой желающий, получая иногда освобождение от налога на 1—2 года. Райя платила землевладельцу десятину с пче­линых ульев, свиней, овец,  рыбы, пойманной в реках. Половина рыбы, выловленной в прудах, полагалась землевладельцу. По му­сульманским законам не подлежали обложению крупный рогатый скот и кони. Однако в 1560 г. в Сегедском санджаке, а в 1580 г. в не­которых поселениях Будского санджака стали собирать пастбищный налог по 1 акче с головы крупного рогатого скота. С мельниц взимали по 50 акче, если они работали в течение года, и 25 — с работавших полгода. В отдельных санджаках собирали налог с храмов — 50 акче в год — в пользу казны. При выходе девушки замуж земле­владельцу полагалось 30 акче, вдове новое замужество стоило половину этой суммы. Все эти взносы райя обязана была делать сообща, всем поселением. Повинности ушедших из поселений несли остав­шиеся вплоть до следующей описи, которая проводилась в XVI в. один раз в каждые 10 лет ⁵².

Доходы султанского хасса собирались сборщиками налога или вносились самими жителями. Сборщиков направляли прежде всего в пункты, где находились места сбора торговых пошлин, которые надо было взыскивать ежедневно. Эти пункты были расположены по Дунаю и Тисе ⁵³. В деревнях по этим рекам также действовали сбор­щики налогов. Их статус был своеобразен: как служащие они полу­чали жалованье, а действовали как откупщики. Казна давала им полномочия на три года, но если кто-то предлагал большую сумму, то его тут же назначали новым сборщиком налогов ⁵⁴. Используя со­перничество откупщиков, казна стремилась увеличить суммы налога. Жителям ряда населенных пунктов хасса султана было предостав­лено право самим вносить общую сумму налогов и десятин в будскую казну.

На землях хасса развивалось преимущественно товарное ското­водство. Значительные массы скота гнали на продажу в австрийские земли. Османские власти получали от этой торговли денежные до­ходы в виде пошлин. В 60-е годы XVI в. через г. Вац ежегодно прого­няли для продажи в Вену в среднем 60 000 голов крупного рогатого скота, 1500 лошадей и 25 000 овец. Наибольшие доходы давала сул­танской казне таможня в Сегеде: в 1546 г. пошлины составили 474 550 акче (в Буде собирали 85 000, в Ваце — 46 000)⁵⁶.

Существенной особенностью положения эйялетов Среднего Подунавья было сохранение претензий Габсбургов на сбор налогов в под­чиненных Порте областях в пользу короля, церкви и венгерских дво­рян. Хотя Порта не признавала правомерность этих претензий, сбор податей фактически осуществлялся с крестьян эйялетов воинами пограничных крепостей и хайдуками, служившими светским и цер­ковным землевладельцам королевства Венгрии ⁵⁶. Стремление расши­рить круг налогоплательщиков проявляли и османы, которые совер­шали набеги с целью сбора налога с жителей деревень, расположен­ных в тылу пограничных крепостей Венгрии.

Бичом для этих местностей был угон османами жителей в рабство. Согласно описи 1546 г., казна собирала в Буде ежегодно 40 000 акче для содержания 2000 перегоняемых оттуда рабов ⁵⁷.

В некоторых городах (Эстергом, Вишеград, Ноград) к 1570 г. не осталось ни одного дома, который принадлежал бы местным жите­лям. Часть храмов османы немедленно после завоевания превращали в мечети. Строго запрещалось возводить новые храмы, для ремонта старых требовалось особое разрешение. Взамен сгоревшего храма можно было возвести новый, точно воспроизводивший размерами прежний. Османские власти отдавали предпочтение сторонникам ре­формации как противникам католицизма, которого придерживались Габсбурги⁵⁸.

В целом система эксплуатации османскими властями местного венгерского населения обеспечивала удовлетворение основного стремления султанской казны — получить как можно больше денег и при этом сохранить их источник — крестьянское хозяйство. Быстрое разорение приносили факторы внеэкономического характера, в пер­вую очередь набеги отрядов крымчаков и воинов пограничных кре­постей королевства Венгрии, как и военные действия во время боль­ших походов османских войск.

Введению и функционированию османской системы эксплуата­ции, предполагавшей сохранение объекта эксплуатации, способ­ствовала такая особенность занятой османами части королевства Венгрии, как наличие здесь развитой и прочно укоренившейся сети институтов сельского и городского самоуправления, системы пра­вовых норм и обычаев, характерных для развитого феодализма.

¹ Кроме изданий, названных в примеч. к § 2, гл. 3, см. также; Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова Н. Д. Краткая история Албании. М., 1965; Дъюрдъев Бр. Столкновение между охридской и смедеревской церквами в первой поло­вине XVI века.— В кн.: Македония и македонцы в прошлом. Скопье, 1970; Б ур h ев Бр. Турска власт у Црноj Гори у XVI и XVII веку. Сараjево, 1953; Еремеев Д. Е. Этногенез турок: (Происхождение и основные этапы этниче­ской истории). М., 1971; Историj а Црне Горе. Титоград, 1975, кн. 3, т. 1; Крушевац кроз векове. Крушевац, 1972; Лукач Д. Видин и Видинският сан­джак през 15—16 век. София, 1975; Новичев А. Д. Аграрные отношения и положение крестьян в Османской империи в XVI — начале XVII в.: Проб­лема крепостничества.— В кн.: Проблемы социальной структуры и идеоло­гии средневекового общества. Л., 1980; вып. 3; Он же. Рабство в Осман­ской империи в средние века.— Там же, 1978, вып. 2; Попови h Д. Срби у Воjводини. Нови Сад, 1975, кн. 1; Српска православна црква 1219—1969. Бео-град, 1969; Тверитинова А. С. Аграрный строй Османской империи XV— XVII вв. М., 1963; Тодорова М. Подбрани извори за историята на балкански-те народи (XV—XIX вв.) София, 1977; ТричковиН Р. hуприjа и среднее Поморавлье до првог српског устанка.— В кн.: Боj на Иванковцу 1805. године. Београд, 1979; Balic S. Kultura Bosnjaka. Muslimanska komponenta. Wien, 1973; Durdev Br. Die historisch-ethnischen Veranderungen bei den siidslawi-schen Volkern nach der tiirkischen Eroberung. Graz, 1974; Durdev Br. Uloga crkve u starijoj istoriji srpskog naroda. Sarajevo, 1964, Kucerova Kv. Chorvati a Srbi v Strednej Europe. Bratislava, 1976; La ville balkanique XV^e — XX^e ss. Sofia, 1970, (Studia balkanika, N 3); Vacalopulos A. Histoire de la Grece moderne. Paris, 1975, Vasic M. Martolosi u jugoslovenskim zemljama pod turskom vladavinom. Sarajevo, 1967.

² См., например: ИHJ, т. 2, с. 85—86 и др.; Лукач Д. Видин..., с. 48, 49; Va-si6 M. Martolosi..., s. 133, 163; Osmanska moc ve Stredni a jihovychodni. Evrope v 16.— 17. stoleti. Praba, 1977, sv. 1, s. 86.

³ См., например: ИНJ, т. 2, с. 128—129; Vasic M. Sum ami defter sandzaka Aladza Hisar (Krusevac) iz 1516. god. kao istorijski izvor.— POP, 1978—1979, t. XXVIII— XXIX, s. 343, eel. 79.

⁴ ИHJ, т. 2, с. 74—75; ср.: Лукач Д. Видин..., с. 116 и след. (ср. с. 26—27).

⁵ См., например: Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова II. Д. Краткая история Албании..., с. 44, ИHJ, т. 2, с. 124—132; Супеска А. Еволуциjа у наслеhивану оцаклуктимара у Босанском пашалуку.— Годишаак Друштва исторнчара Босне и Хорцеговине, год XIX (1970—1971), с. 32—33.

⁶ См.; например: ИHJ, т. 2, с. 134; ср. также: Боj на Иванковцу 1805. године, с. 115; Vasic М. Sumarno defter..., з. 337.

⁷ Тодоров Н. Балканский город XV—XIX веков. М., 1972, с. 65.

⁸ Там же, с. 66, табл. 4.

⁹ Там же, с. 100.

¹⁰ Там же, с. 67, ср. также с. 98—100.

¹¹ Там же, с. 100.

¹² Там же, с. 72, 74, 100.

¹³ См., например: Динеков П., Куев К., Петканова Л. Христоматия по старо-българската литература. София, 1961, с. 431—438 (о житии Георгия Нового см. также: Калиганов И. И. К вопросу о тестологическом изучении русского жития Георгия Нового.— ССл., 1974, № 3; Он же. «Повесть о Георгии Новом» в русской рукописной традиции XVI—XVII вв.— Там же, 1975, № 5, и др.).

¹⁴ См., например: Динеков П., Куев К., Петканова Д. Христоматия, с. 439—442.

¹⁵ Там же, с. 431-432.

¹⁶ Там же, с. 442.

¹⁷ См., например: Димитров С., Манчев К. История на балканските народи (XV—XIX в.) София, 1971, с. 83.

¹⁸ Сто j ановиН Л. Стари српски родослови и летописи. Београд, 1927, с. 267, № 923.

¹⁹ Динеков П., Куев К., Петканова Л. Хрестоматия..., с. 436 и ел.

²⁰ См., например: Димитров С., Манчев К. История..., с. 86; Дъюрдъев Бр. Столкновение..., с. 91, 102.

²¹ См., например: Иванов И. Български старини из Македония. София, 1931, с. 569—575; ИНТ, т. 2, с. 100—104; Дъюрдъев Б. Столкновение..., с. 92—102; Димевски Сл. Црковна историка на македонскиот народ. Скопjе, 1965, с. 64 и ел.; Миркови h М. Правни положаj, с. 66—69 и 85 и ел.; Српска право­славна црква..., с. 143—149.

²² См.: например: Дъюрдъев Б. Столкновение..., с. 98.

²³ См., например: Миркови h М. Правни положаj..., с. 67.

²⁴ Српска православна црква..., с. 145—146 (карту диоцеза Печской патриар­хии см. на с. 147).

²⁵ Миркови h М. Правни положаh..., с. 87.

²⁶ ИHJ, т. 2, с. 103.

²⁷ См., например: Vacalopulos A. Histoire..., р. 34.

²⁸ Ср., например: Прилози (Сараjево), 1975—1976, год XI—XII, № 11—12, с. 275—276 и cл. (в выступлениях Н. Филиповича, Б. Джурджева, А. Ханджича); Durdev Br. Die historisch-ethnischen..., S. 17.

²⁹ См., например: Durdev Br. Die historisch-ethnischen..., S. 13, 17.

³⁰ См., например: Чубрилови h В. Историjа политичке мисли у Србиjи XIX века. Београд, 1958, с. 28 и cл.; Durdev Br. Die historisch-ethnischen..., S. 11,14.

³¹ Ср., например: ЧубриловиН В. Историка политичке мисли..., с. 23—28; Dur ­ dev Br. Die historischen-ethnischen..., S. 12—13.

³² См., например: Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова П. Д. Краткая исто­рия Албании..., с. 35—36; Историка Црне Горе, кн. 3, т. 1; ИHJ, т. 2, с. 152— 154.

³³ См., например: Димитров С., Манчев К. История..., с. 90—91; Грозданова Е. Българската селска община през XV—XVIII век. София, 1979.

³⁴ Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова II. Д. Краткая история Албании, с. 36—38; Димитров С., Манчев К. История..., с. 91; h ур h ев Бр. Турска власт..., с. 71 и след.

³⁵ Димитров С., Манчев К. История..., с. 91.

³⁶ Достян И. С. Борьба сербского народа против турецкого ига XV — начало XIX вв. М., 1958, с. 56—58; Димитров С., Манчев К. История..., с. 94—95; ИНТ т. 2, с. 464 и след.

³⁷ Достян И. С. Борьба сербского народа..., с. 25—27; ИНТ, т. 1, с. 446 и след.; Попови h Д. Срби..., с. 133—150.

³⁸ См., например: Димитров М., Манчев К. История..., с. 96.

³⁹ Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова Н. Д. Краткая история Албании, с. 38—39; Историка Црне Горе, кн. 3, т. 1, с. 47—51.

⁴⁰ ИНТ, т. 2, с. 57—58.

⁴¹ Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова Н. Д. Краткая история Албании, с. 39; Исторща Црне Горе, кн. 3, т. 1, с. 55—61; Димитров С., Манчев К. История..., с. 96—97.

⁴² Ср.: Арш Г. Л., Виноградов В. Н., Достян, И. С., Наумов Е. П. Балканы в международной жизни (XV—XX вв.).— ВИ, 1981, № 4. с. 32.

⁴³ См., например: ИHJ, т. 2, с. 58.

⁴⁴ Димитров С., Манчев К. История..., с. 97—98; Српска православна црква..., с. 150; Димевски Сл. Црковиа..., с. 70—72; ИНТ, т. 2, с. 460—475; Арш Г. Д., Сенкевич И. Г., Смирнова Н. Д. Краткая история Албании, с. 39—40; Историка Црне Горе, кн. 3, т. 1, с. 73 и ел.

⁴⁵ Szekfii Gy. Magyar tortenet. Bp., 1943, 3., k., 423-437, 613—618.1.

⁴⁶ Szakdly F. A mohacsi csata. Bp., 1975, II, 130.1.

47 Kdldy-Nagy Gy. Haracs-szedok es rajak. Torok vilag a XVI. szazadi Maffvaror-szagon. Bp., 1970, 160. 1.

⁴⁸ Венгерские переводы этих описей (тахрир дефтерлери) по отдельным санджа­кам (эти описи называются специалистами также санджакскими описями) см.: МТКВ, 1, 266—321. 1.; Fekete L. Az esztergomi szandzsak 1570, evi adoos-szeirasa. Br., 1943; подробную источниковедческую характеристику этих памтяников, основная масса которых не опубликована, см.: Kdldy - Nagy Gy. A. penztari naplorol.— BTSz, 1962, 594—595. L; Kdldy-Nagy Gy. Magyaror­szagi torok adoosszeirasok. Bp. 1970,9—55. L; Idem. Haracs-szedok... 55 83— 86, 190. 1

⁴⁹ Одну из этих двух категорий составляют так называемые тимардефтеры — описи доходов, получаемых владельцами хассов (конечно, кроме султанско­го), зиамeтов и тимаров. См.: Kdldy - Nagy Gy. Haracs-szedok..., 175—183, 193. 1. Вторая категория описей доходов с подвластного населения — это особый финансовый (кассовый) дневник отдела казны, занимавшегося учетом доходов и расходов султанского хасса. Венгерский перевод кассового дневника Будской казны за 1558—1560 гг. см.: BTSz, 277—550. 1. Характеристику этого памятника см.: Kaldy - Nagy Gy. A penztaii naplorol, 596. 611.1, Источниковедческий анализ этого и других источников см.: Kdldy - Nagy Gy. Magyarorszagi torok..., 56—61.1.

⁵⁰ Kdldy - Nagy Gy. A penztari naplorol, 610—611.1.

⁵¹ Воспроизведение свидетельства см.: Kdldy - Nagy Gy. Haracs-szedok..., 174.1.

⁵² Сведения о повинностях венгерского населения в пользу османов см.: BTSz., 72, 74, 75, 77-82, 84.1.

⁵³ Венгерский перевод дневников сбора пошлин в Буде и Пеште в 1550—1551, 1572—1574, 1579—1580 гг. см.: BTSz, 12-276. 1. Классификация сведений, содержащихся в дневнике сбора пошлин в Буде и Пеште см.: Fekete L. A vamnaplokrol.— BTSz, 555—593.1.

⁵⁴ Сведения архивных памятников об этой системе сбора повинностей (ильтизам) см.: Kdldy - Nagy Gy. A penztari naplorol, 598—601.1.; Idem. Magyarorszagi torok..., 51—62.1.; Idem. Haracs-szedok..., 87.1.

⁵⁵ Результаты исследования архивных памятников см.: Kdldy - Nagy Gy. 123, 169, 191, 193. 1.; Fekete L., Nagy L. Budapest Haracs-szedok..., tortenete a torok korban.— In: Budapest tortenete, 1975, 2. k., 375—383.1.

⁵⁶ Szakdly F. Magyar adoztatas a torok hodoltsagban. Bp., 1981, 44—148, 476— 478.1.

⁵⁷ Kdldy-Nagy Gy. Haracs-szedok..., 186.1.

⁵⁸ Изложение свидетельств памятников см.: Kaldy - Nagy Gy. Haracs-szedok… 135, 140, 141, 148, 159.1.

 

Глава 13