Отказ от религии и норм, которые она сформировала, как фактор распространения наркомания

Мировоззренческий сдвиг. Ч. 5. Крушение культуры и открытость для наркотизации

8 ноября 2019 г.

Мировоззренческий сдвиг. Ч. 5. Крушение культуры и открытость для наркотизации

8 ноября 2019 г.

Отказ от религии и норм, которые она сформировала, как фактор распространения наркомания

Размышления, высказанные насчет последствий разрушения культурного ядра можно сопоставить с некоторыми идеями, упомянутыми в главе «Провал регулирующего действия культуры как следствие отказа от религиозной традиции». В этой главе приводились слова антрополога Конрада Лоренца насчет того, что «разрыв с традицией может привести к тому, что все культурные нормы социального поведения угаснут, как пламя свечи»[1].

В упомянутой главе также, помимо прочего, приводилось размышление насчет того, что «вся оценочная шкала «хорошо – плохо» задается в культуре ее традиционной религией». Если происходит отказ от традиционной религии, то человек перестает ориентироваться: где – «хорошо», а где – «плохо»[2].

Отказавшись от религиозной традиции, люди утратили и ось координат, на которую, поместив, явления, могли бы посмотреть, относится явления к области «минус» или оно относится к области «плюс». То есть люди утратили возможность «взвесить» явление. Когда четкие ориентиры отсутствуют, то человек, пытается опереться на собственные эмоции. Человек, лишенный ориентиров и ищущий ярких эмоций, рискует прийти к наркотику. Ведь наркотик, по крайней мере, на первых порах обычно действует ярко и нравится. А для многих людей эмоциональная громкость является чуть ли не единственным критерием оценки: «нравится – значит, хорошо».

Отказавшись от религиозного мировоззрения, общество спилило сук, на котором сидело. Многим казалось, что дышать полной грудью можно будет только тогда, когда религия и совесть будут объявлены частным делом.

И европейские мыслители, провозглашавшие свободу, равенство и братство, настаивали на безусловном отходе от «религиозного, – как они называли, – мракобесия». Отход от религиозной нормы поведения должен был совершиться, как отметил профессор Симаков, ради «благополучия всего человечества». Результатом работы нескольких поколений стало построение общества, идеологией которого стал всеобщий прогресс для всего человечества, который осуществляется в ущерб «духовным ценностям»[3] человечества.

С нормами разделались, но спокойно зажить спокойно так и не получилось. «Благополучие всего человечества» так и не настало. Разрушение религиозного сознания повлекло за собой то, на что общество и не рассчитывало. «Таков закон последовательности фактов»[4] (совершая действие, человек сталкивается с последствиями, о которых и не думал).

У философов появились дети-наркоманы, которые расставили всё на свои места. Вчера отцы отвергали нормы христианские, а сегодня дети отвергают нормы своих отцов. Отцы объясняли, что человек должен быть свободен от всего. Вот дети и освободились вначале от религиозного мировоззрения, а потом и от культурных норм морали. Отцы им объясняли, что всякие предрассудки нужно отбросить. А дети взяли, да и объявили предрассудком уважение к родителям. Чтить отца и быть честным гражданином – это предрассудки или нет? Если нет, то почему? Где это написано?

Свобода и рабство (эксплуатация понятия свободы и пропаганда наркотиков)

«СВОБОДА – ЭТО РАБСТВО»

(эти слова Джорджа Оруэла – автора романа «1984» относятся к мировоззрению людей, живущих в условиях, сформированных после разрушения системы ценностей. Для людей, живущих в описанном Оруэлом обществе, одним из следствий краха подлинной культуры являлась подчиненность прессингу тоталитарной идеологии. Люди воспринимали свое рабство как свободу, и им внушалось, что способность самостоятельно мыслить – это болезнь)

Так гуманисты, мечтавшие об обществе счастливых «сверхлюдей», в итоге получили наркозависимых людей. Идея свободы вне религиозного контекста привела человека к беспределу.

Идея приоритета свободы при отказе «от приоритета нравственной нормы» стала, по мысли одного иерарха, бомбой замедленного действия для западной цивилизации. «Абсолютизация свободы выбора в отрыве от нравственных установок является смертельно опасной для человека и для общества, потому что выбрать-то можно и зло». Ложно понятая свобода может обернуться драмой. Драматизм ситуации связан с тем, что и из сознания, и из жизни людей «исключается высшая справедливость и высшая правда». Последствия такого положения дел становятся плачевными для общества, которое в данном случае становится нежизнеспособным[5].

Неправильная понятая свобода может привести человека к рабству страстям. На этот счет, в частности, можно привести слова иеромонаха Серафима (Роуза). Отец Серафим был современником тех людей, на чьи «молодые» годы пришлось распространения лозунга «Секс, наркотики и рок-н-ролл».

Современные отцу Серафиму люди, признавая себя рабами сексуальных импульсов, считали, что в таком положении дел проявлялся их реалистический взгляд «на вещи». Но их «вера в то, что безудержный «секс» делает их свободными, – это дикая, дичайшая фантазия. Словосочетание «сексуальная свобода» содержит два несовместимых понятия, ведь «секс» стал формой рабства [со времен «дней» отца Серафима не усугубилось ли описываемое положение?]. Это словосочетание в очередной раз свидетельствует о некомпетентности и неспособности ни к чему, кроме угождения своим страстям. Понятно, что любой вульгарный лозунг, оправдывающий подобную цель, принимается на ура»[6].

Мнение человека (современного отцу Серафиму) выражено в следующей максиме: секс не нужно ничем ограничивать; наоборот, следует свободно заниматься им с теми, с кем пожелаешь. В результате такого отношения к жизни лик человека искажается и превращается в «стандартную, пустую, жадную личину, алчущую «испытать все» без разбора, готовую использовать, поглотить и переварить всех, с кем сведет судьба».

Эти слова отца Серафима соотносятся с приводившимися в третьей части данной статьи[7] словами из романа Ф.М. Достоевского «Бесы». Один из персонажей романа – революционер Петр Верховенский считал, что планы его и его сообщников будут реализовываться по мере разрушения критического восприятия информации у людей. Рассказывая о методах реализации планов, он, помимо прочего, заявил: «Одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, – вот чего надо!»[8].

Как связаны разврат и деградация? Чтобы ответить на этот вопрос не лишним будет знакомство с таким термином как фиксация. Этот термин используется в аддиктологии для обозначения «заточенности» человека на каком-то аспекте жизнедеятельности. Человеку кажется, что, реализуя эту «заточенность» он проявляет свою свободу, но вследствие того, что прочие стороны жизни оставлены без внимания, жизнь человека приходит к слому. Фиксировать свое внимание человек может не только на сексе, но и на употреблении психоактивных веществ, а также – на прочих активностях, реализация которых помогает ему преодолеть неприятные чувства различного генезиса [молодой человека не сдал экзамен и расстроился, и вот теперь он совершает выбор в пользу марихуны, покурив которую он думает расслабиться].

Фиксация, как отмечают Ц.П. Королекно и Н.В. Дмитриева, сопровождается эмоциональным подъемом. Человек испытывает эйфорию и ощущение «взлета», фиксация помогает расслабиться, приносит чувство беззаботности, стимулирует усиление воображения. Человека во время фиксации привлекает «чувство обретения психологической свободы». Человек считает, что обрел возможность изменить свое психологическое состояние, контролировать его. Чувство контроля, ставшее интимным секретом человека, имеет большое значение в деле развития зависимого поведения. «Создается опасная иллюзия самодостаточности, независимости, свободы. В реальности фиксация не расширяет, а ограничивает свободу, она высасывает, поглощает энергию, связывая её с осуществлением однонаправленной активности». Реализуя желания аддиктивного характера, человек лишает себя возможности формировать другие желания. «Иллюзорное чувство свободы оказывается на самом деле порабощением, отстранением от любви, редуцированием эмоционально значимых отношений с людьми, в широком смысле – потерей свободы выбора».

Вследствие совокупного давления различных факторов фиксация «сковывает внимание, отвлекает от главного, лишая аддикта человеческих свойств – интимных привязанностей, способности сопереживать и любить» [согласно учению Льва Выготского потеря духовной активности, направленной на других, может привести к шизофренистическому распаду понятий[9], к регрессии, о чем см. также в статье «Преодоление игрового механизма. Часть 3», в разделе «Эгоизм и порабощение инфернальным силам»]. Фиксация на однонаправленной активности приводит к тому, что человек начинает «приспосабливать» устоявшийся механизм поведения ко все большему числу ситуаций[10] [то есть вначале, например, человек, желая расслабиться, выпивал, и ему казалось, что с помощью алкоголя он может контролировать свое состояние и успешно преодолевать неприятные для него переживания, но со временем в ответ на различные ситуации у него начала вырабатываться склонность следовать одному и тому сценарию: супруга задержалась на работе – выпить, начальник сказал неприятное слово – выпить, не получилось действовать согласно запланированному – опять выпить]

То есть, вкладывая все силы и все время в осуществление однонаправленной активности, человек перестает развиваться в прочих областях. Он теряет способность обучаться и устанавливать новые социальные контакты, его отношения с людьми теряют глубину и становятся поверхностными, так как он не находит ни времени, ни сил, ни желания, эти отношения поддерживать и строить. Отказ от такого рода экспансии (здесь термин берется в смысле освоения внешнего мира и обучения, а не в смысле захвата и агрессивного продвижения вовне) приводит к регрессии.

Эта закономерность применительно к теме работы мозга может быть выражена словами: «не использовать – значит потерять». То есть, если определенные отделы мозга не используются для обучения и не загружаются соответствующими задачами, то они переключаются на обслуживание иных процессов. Если, как было отмечено, на повестке дня у человека стоит лишь одна-единственная задача, которая состоит в реализации аддиктивного сценария, то рабочие площади коры головного мозга могут переключиться на реализации этой задачи (там, где иной человек увидел бы перспективу и повод для освоения новых навыков – если часто происходят конфликтные ситуации, то, значит, надо пытаться учиться прислушиваться к другим, – человек зависимый будет видеть повод выпить). Информация же о прочих сторонах жизни может начать постепенно как бы «испаряться» из сознания, за счет разрушения нейронных связей, неиспользуемых человеком в повседневной жизни.

«Синаптические связи и нейроны, – как пишет один автор, – не подвергавшиеся активному использованию, неожиданно умирают». То есть прежние связи, наработанные во время общения с людьми, чтения книг и прочих подобных активностей начинают разрушаться[11] если человек в своей ежедневной жизни не совершает поступков, эти связи поддерживающих (а он не совершает этих поступков, так как все внимание переключено на реализацию одного типа деятельности – аддиктивного).

Применительно к теме наркотиков эту закономерность можно выразить с помощью образов, используемых одним публицистом. Он пишет, что молодые люди, решившиеся искать «приятного» времяпрепровождения в обществе психоактивных веществ «находят всё более изощрённые способы «поймать кайф»: гелий для воздушных шариков, газ для заправки зажигалок, пары дезодорантов и освежителей воздуха». На этих путях они попадают в своего рода «кроличью нору».

Выражение «кроличья нора» расшифровывается словами врача-психиатра[12], цитируемого публицистом: Для тех, «кто втянулся и продолжил употреблять наркотики, жизнь кардинально меняется. При этом абсолютно незаметно для самого начинающего наркомана. Меняются интересы, круг общения, отношение к жизни. Такие традиционные ценности, как семья, работа, благополучие, любимые увлечения, медленно, но верно уходят на второй план. Главная идея, мысль, желание, которые крутятся в голове, ​это поскорее достать дозу, вернуть то блаженное, лёгкое состояние эйфории… Всё остальное не важно и не имеет никакого смысла»[13].

В данном случае фиксация может быть связана с стремлением изменить психическое состояние, которое было вызвано неприятным событием, происшедшим в реальности [чтобы осмыслить событие и сформировать стратегию преодоления неприятной ситуации, нужны натренированные обучением и социальным взаимодействием площади коры головного мозга; если все большие их объемы переключаются на обслуживание фиксации, то способность преодолевать кризисную ситуацию катастрофически регрессирует, а чем сильнее она регрессирует, тем более ситуация воспринимается как непереносимая, и тем сильнее, следовательно, человеку хочется употребить психоактивное вещество, чтобы отключить свое сознание от опознавания болезненно воспринимаемых образов реальности]. «Проблема аддикций, – пишут Ц.П. Короленко и Н.В. Дмитриева, – начинается тогда, когда стремление ухода от реальности, связанное с изменением психического состояния, начинает доминировать в сознании, становясь центральной идеей, вторгающейся в жизнь, приводя к отрыву от реальности»[14].

Фиксация может быть связана не только с действием психоактивного вещества. Речь может идти о участи в каком-то виде активности, например, в игровом. Особенность фиксации состоит в том, что вследствие ее реализации у человека возникает сильное желание испытать пережитое состояние еще раз. Такого рода желание начинает реализовывать все чаще и чаще, «Обычно процесс развивается таким образом, что мысли о реализациях, их осуществление занимают всё большее количество времени, что мешает самовыражению в других направлениях». Во время аддиктивной реализации человек может испытывать интенсивные ощущения, которые кажутся «приятными» вследствие возникающих на фоне реализации иллюзий контроля, комфорта и совершенства. «Жизнь вне реализации воспринимается как серая и неинтересная»[15].

Бывает, что человек фиксирует свои мысли, чувства и активности на рабочем процессе, вкладывая все силы в достижение желаемых им целей. В данном случае из поля зрения выпадает понимание необходимости обращать внимание на прочие стороны жизни, и прежде всего, – на межличностные отношения. При таком положении дел процесс развития человека принимает односторонний и искаженный характер. «Как результат нарушения гармонии через какое-то время неизбежно появляется чувство неудовлетворенности, не полностью осознаваемой тревоги, психического дискомфорта и раздражительности»[16].