Негативная кампания и мормонство

 

Касаемо обрушившегося на юг Америки урагана, то, как его ни называй – Исаак или Айзек, он внес некоторый разнобой, а то и раздрай в расписание партийного съезда в Тампе и рикошетом в телепиар, от которого во многом зависит рейтинг претендентов на четырехлетний срок пребывания в Белом доме. А значит и исход ноябрьских выборов. Мелочь, скажете? Да, это не главная головная боль республиканцев, но с учетом, что Обама и Ромни идут ноздря к ноздре, любая мелочь приобретает значение. Тем более что негативная кампания, которую развернул против Ромни обамовский чикагский штаб вкупе с либерально настроенными СМИ, хоть и сохраняющими видимость объективности, в самом разгаре. Наступление на Ромни идет по всем фронтам – от сокрытия налоговых ведомостей республиканского кандидата до его реального состояния, которое будто бы куда больше, чем принято считать (250 миллионов долларов), и некоторые его владения расположены на Каймановых островах, в Люксембурге и прочих чужеземных территориях. «Зато от меня не требуют свидетельство о рождении», – отбояривается Митт Ромни, намекая на сомнения, которые все еще существуют по поводу места рождения Барака Обамы: родился ли тот в США? А родиться за пределами США, согласитесь, в разы хуже, чем иметь за пределами США кое‑какую собственность. Ха‑ха! Шутка.

Тем временем одним из лидеров кинопроката становится пропагандистский фильм по дискредитации президента «Америка Обамы: 2016», в котором политические взгляды Барака Обамы даны сквозь призму мировоззрения его кенийского отца – в том смысле, что яблоко от яблони недалеко катится.

Так или не так, но многие наблюдатели и комментаторы полагают эту избирательную кампанию худшей за всю историю Америки: слишком много лжи и слишком мало правды.

Понятно, черный пиар не мог не коснуться редкостной и экзотической религии Митта Ромни – пусть не прямо, но косвенно, по касательной. Казалось бы, кто посмеет в нашей веротерпимой и политкорректной стране бросить камень в сторону мормонства? Однако шастаю по телеканалам – и всюду подробные передачи об этой таинственной, невнятной, со странными традициями религии, которой придерживаются всего два процента американцев, включая республиканского кандидата. Если его изберут, это будет первый президент‑мормон. Вроде бы не беда. У нас уже был первый (и пока что единственный) президент‑католик Джон Фицджеральд Кеннеди, а теперь хозяином в Белом доме первый и опять‑таки единственный темнокожий Барак Хуссейн Обама. Чем мормон хуже католика или мулата?

Речь, однако, не о «хуже – лучше», а о предрассудках, которые в обоих случаях – с католиком Кеннеди и мулатом Обамой – электорату пришлось преодолевать. Преодолеют ли свои «мормонские» предубеждения американские избиратели, многие из которых считают мормонство не религией, а культом?

Вот именно: перед тем как перейти лично к Митту Ромни, который‑таки был в свое время избран губернатором Массачусетса, надо все‑таки заглянуть в душу американского электората, которая не то чтобы, согласно русской поговорке, потемки, но кое‑какие темные уголки в ней имеются – религиозно‑этническо‑расовые предрассудки.

И Кеннеди, и Обама – всего‑навсего два исключения из общего правила, которые правило доказывают: остальные президенты – белые и протестанты, подавляющее большинство (за исключением трех ирландцев) – WASPs: White Anglo‑Saxon Protestants. Даже евреи, политически, экономически и культурно очень продвинутые, активные и влиятельные в Америке, никогда не становились президентами, хотя при многих, даже при президенте‑антисемите Никсоне, играли определяющую роль в политике: Генри Киссинджер, который одно время противоконституционно занимал сразу два поста – госсекретаря и помощника по национальной безопасности – и сосредоточил в своих руках неимоверную власть. При двух демократических президентах Билле Клинтоне и Бараке Обаме вокруг них образовалась настолько плотная еврейская камарилья, что их недаром называли «еврейскими президентами». Этот предрассудок в Америке преодолен: около 80 % избирателей готовы отдать свои голоса за еврейского кандидата в президенты. Неудивительно: в европейских странах евреи с давних пор занимают высшие посты – в Италии, Британии, Франции, Венгрии и проч. Почему же, по последним опросам, число американцев, готовых избрать президентом мормона с трудом переваливает за половину? Почему американцы, избрав чернокожего президента и готовы избрать президента‑еврея, не очень готовы к президенту‑мормону, даже если Митт Ромни добьется республиканской номинации?

Лично я знаю все о мормонах из первых рук. Мой друг, славист и переводчик профессор Альтерт Тодд был мормоном и несколько раз брал нас с Леной Клепиковой на службу в нашу куинсовскую церковь Иисуса Христа Святых последних дней. Служба как служба. У католиков веселее, у протестантов преснее. Проповеди были больше похожи на университетские лекции. Берт читал с амвона лекцию об отношении человека к смерти. Такую же он мог прочесть в Куинс‑колледже, где у него был тенюре и куда он нас с Леной взял на год сразу же, как приехали из Москвы, в качестве 8сЬо1аг8‑т‑Ке8Ыепсе. Берт был четырежды женат, и на гражданской панихиде все его четыре жены впервые сошлись вместе друг с другом. Но женат он был на них не одновременно, в чем до сих обвиняют мормонов, а по очереди, с разводами. Теперь этот противозаконный обычай многоженства сохранился разве что в крошечных мормонских сектах, но любое сенсационное открытие подобной практики в глазах среднего американца бросает тень на всех мормонов, которые давно от нее в большинстве своем отказались. Судя по рассказам Альберта Тодда, мормонская полигамия объясняется не прелюбодеянием и распущенностью нравов, а желанием мормонов сохранить накопленное честным трудом в одной большой семье. Мормоны в самом деле экономны и богаты, строго блюдут сухой закон – все эти качества и вызвали знаменитые иллинойские погромы против мормонов, из‑за которых те двинулись в штат Юта, где я тоже бывал. Традиция есть традиция, и хоть мой друг давно расцерковился, веры не поменяв и став агностиком, он никогда в рот не брал спиртного.

 

Черные дни в жизни Ромни

 

Думаю, и Митт Ромни не пригубляет, а что касается его семейного положения, то оно у него примерное, идеальное, трогательное до слез. Пусть его предки (не такие уж далекие) были многоженцами, а его прадед вынужденно бежал со своими женами из Америки в Мексику, где в мормонской коммуне родился сначала дед, а потом отец Митта Ромни. Вряд ли, однако, противникам Митта Ромни удастся обнаружить его тайный гарем. С будущей женой Энн он познакомился, когда ей было пятнадцать лет и она была еще школьницей, а Митт поступал в Стэнфорд. Спустя тридцать лет Энн поставили страшный диагноз: «рассеянный склероз», с которым она борется с помощью альтернативной медицины. У них пятеро сыновей – все участвуют в предвыборной кампании отца. К слову, сам Митт Ромни подростком и юношей трижды принимал участие в избирательной борьбе своего отца за пост губернатора штата Мичиган, и все три раза Ромни‑старший губернаторские выборы выигрывал.

Несмотря на такую семейную традицию, Митт Ромни вступил в политику со стороны, когда, будучи успешным бизнесменом, возглавил организационный комитет Зимних олимпийских игр 2002 года в Солт‑Лейк‑Сити, столице частично мормонского штата Юта. Проведение игр было под угрозой, организаторов обвиняли в даче взяток членам Олимпийского комитета. Митт Ромни добился не только проведения Олимпиады, но и сделал ее прибыльной. Именно эта эффективная организаторская работа дала ему опыт и известность, и в том же году Ромни выдвинул свою кандидатуру на пост массачусетского губернатора, выиграл выборы и пробыл полный губернаторский срок – пять лет.

Вот ведь мормонство не помешало Митту Ромни ни быть избранным, ни служить губернатором Массачусетса, хотя, конечно, губернатор – это не президент. Вдобавок в

Массачусетсе политические настроения куда более либеральные и толерантные, чем по всей Америке, где особенно неприязненно относятся к мормонам христиане‑евангелисты и баптисты Юга. Те и другие припомнят, конечно, Митту Ромни, что его предки были многоженцами. Такой вот фактор риска: от четверти до трети американцев не могут представить себе президента‑мормона.

Это не мешает Митту Ромни рваться в президенты. В его политическом арсенале – губернаторский опыт. При его активной поддержке в Массачусетсе был принят беспрецедентный для США закон, устанавливающий обязательное медицинское страхование для всех взрослых жителей штата. Однако в другом случае он вступил в противоречие с либеральным Верховным судом Массачусетса, который легализовал браки гомосексуалистов. В ответ Митт Ромни вернул в силу старый закон, запрещавший жителям других штатов вступать в Массачусетсе в браки, противоречащие действующему у них на родине законодательству.

К концу своего губернаторского срока Митт Ромни из массачусетского либерала превращается в общеамериканского консерватора: выступает против абортов, однополых браков, использования в медицине стволовых клеток эмбрионов и госконтроля над частным стрелковым оружием. Само собой, это было связано с его президентскими амбициями – чтобы заручиться поддержкой консервативного электората. Благодаря своим успехам в бизнесе, он оказывается самым богатым кандидатом, когда вступает в 2008 году в президентскую гонку. Это, однако, тогда не помогло ему. Помимо мормонства, консервативные избиратели не очень‑то верят ему, припоминают былые либеральные высказывания и считают оппортунистом. Он захватывает первенство на ранних праймериз в ключевых штатах Айове и Нью‑Гемпшире, но вскоре отстает и выходит из игры: республиканским кандидатом становится престарелый Джон Маккейн, для которого возраст – такая же ахиллесова пята, как для Митта Ромни мормонство.

Повторится ли в этом году для него аналогичная история – с обвинениями в оппортунизме и недоверием к мормонству? Не думаю. Одно очевидно: это будет экзамен не только для Митта Ромни, но и для республиканского электората. Экзамен на политическую зрелость.

Митт Ромни – богатей и счастливчик, но его жизнь не такая уж безоблачная, как может показаться на поверхностный взгляд. Как минимум два черных дня: когда он в 1998 году узнал, что у его жены неизлечимая болезнь, а еще прежде, в юношестве, когда, будучи миссионером во Франции, он попал в автомобильную катастрофу, в которой погибла жена президента мормонской миссии, а сам Ромни был без сознания и объявлен врачами мертвым – к счастью, ошибочно. К этому надо добавить, что за рулем того злосчастного «ситроена» сидел девятнадцатилетний Митт Ромни.

Придя в себя после этого трагического дорожного инцидента, Митт Ромни со сломанной рукой взялся за свою миссионерскую деятельность с удвоенной, утроенной энергией, чтобы обратить в истинную веру (мормонство) как можно больше людей.

Схоже повел он себя и тридцать лет спустя, когда врач объявил ему и Энн, что она неизлечимо больна рассеянным склерозом. По словам их сына Джоша, его родители сидели, обнявшись, и плакали. Однако уже на следующий день Митт Ромни развил бурную деятельность, разузнал все про болезнь жены, стал мини‑экспертом по рассеянному склерозу и приступил к планомерному гомеопатическому лечению своей жены.

Энергии ему не занимать, что бы он ни делал в бизнесе, в миссионерстве, в семейной жизни. В критических ситуациях Митт Ромни умеет вести себя мужественно, целеустремленно, практически. Что может ему пригодится, если он волеизъявлением избирателей попадет в Белый дом.

 

Предвыборный калейдоскоп

 

Свершилось! Вровень! Кто бы мог подумать всего две недели назад, что в опросах общественного мнения еще не номинированный, но уже несомненный республиканский кандидат в президенты Митт Ромни догонит действующего президента Барака Обаму? Электорат раскололся пополам: согласно недавнему опросу «Нью‑Йорк тайме» – Си‑би‑эс, каждый из них имеет по 46 процентов поддержки зарегистрированных избирателей, тогда как опрос авторитетного Gallup дает фору в два процента мормону перед мулатом: 47:45. Еще два опроса 46–44: в одном случае в пользу Обамы, в другом в пользу Ромни. А ведь совсем еще недавно, в марте, рейтинг Обамы был на 11 процентов выше, чем у любого республиканского кандидата имярек. Что изменилось за эти полтора месяца? Прежде всего, конечно, экономическая нестабильность в стране – предложенную Ромни программу реформ и снижения безработицы поддерживают 45 процентов, тогда как экономическую программу Обамы – на пару процентов меньше. Конечно, все эти данные в пределах статистической погрешности и за полгода до выборов могут круто измениться. Тем не менее в недавнем интервью Дайане Сойер из Эй‑би‑си Митт Ромни уверенно – или самоуверенно? – посоветовал Бараку Обаме начать паковать чемоданы. А по Интернету гуляет прикольный фотомонтаж: сидит бомж‑попрошайка с шантажистским плакатом «I want money or I’ll vote for Obama again» и перед ним видано‑невидано долларовых купюр.

Представляю, как ликуют большинство моих прореспубикански настроенных читателей. А мне, как сейчас говорят, фиолетово: я на стороне победителя. По‑моему, так и должно журналисту‑политологу – не проявлять своих личных симпатий и антипатий, не быть тенденциозным, не становиться ни на чью сторону, сохранять нейтралитет и оставаться бесстрастным и беспристрастным наблюдателем. Как говорил великий римский историк Тацит: «Sine ira et studio». Без гнева и пристрастия.

Однако именно по причине этого статистического тупичка между президентскими кандидатами на передний план борьбы за Белый дом, помимо главного вопроса – экономики, выходят сюжеты не столь важнецкие, а то и вовсе маргинальные, второстепенные и скоропреходящие. В международке, скажем, единичные все‑таки – на 90 тысяч войск! – случаи озверения наших солдат в Афганистане: от расстрела одним солдатом деревенских жителей до фотоснимка других солдат, позирующих перед объективом с частями тел погибших талибов. Ужас, конечно, но что делать! На войне как на войне. Прошу прощения за цитату из непопулярного ныне автора, но как точно сказано: «Мыслима ли многолетняя война без одичания как войск, так и народных масс? Конечно нет. На несколько лет, если не на целое поколение, такое последствие многолетней войны, безусловно, неизбежно», – писал Ленин в статье «Пророческие слова».

Застрахованы ли мы от таких трагических инцидентов впредь? Не уверен. Как они отразятся на настроениях избирателей? А тут еще выборы во Франции, где во втором туре предсказывают победу социалисту Франсуа Олланду, а тот обещает вывести французские войска из Афганистана – еще одна головная боль для Белого дома.

Миную скандал с президентскими телохранителями и колумбийскими проститутками – там больше смешного, чем серьезного. Ну, скажем, как наш агент секретного сервиса торговался с шлюхой в номере дорогого отеля: она просила $800, он предлагал $20, сошлись на $200. Бросает ли этот досадный эпизод тень на президента? Не думаю. Не может же он отвечать за всех своих субординатов – от американских солдат в Афганистане до собственных охранников в Колумбии.

Куда серьезнее казалась история с собаками. У обоих кандидатов. Ну прямо как у Джерома. К. Джерома, если слегка перефразировать название его знаменитой книги: «Трое в лодке, не считая собак». Сначала выяснилось, что, путешествуя в Канаду, Митт Ромни возил своего пса ирландского сеттера Симуса в собачьей коробке, но не внутри машины, а на крыше. Что тут началось! Демократы возликовали: жестокое обращение с животным! Главный стратег обамовской команды Дэвид Аксельрод поспешил вывесить в Твиттере фото Обамы и его пса Бо внутри машины. «Вот как хозяева возят своих собак», – гласила многозначительная подпись. Митту Ромни пришлось оправдываться: сеттеру очень нравилось путешествовать на крыше машины.

Тут, однако, республиканцы припомнили, что в своих мемуарах Барак Обама рассказывает, что в детстве – с шести до десяти лет в Индонезии с мамой и отчимом – ел саранчу, змей и – представьте себе! – собак: такой вот национальный разблюдник. Отчим объяснял пасынку, что это древняя мусульманско‑индуистская традиция: человек набирается качеств тех животных, которые ест. И обещал как‑нибудь принести домой тигрового мяса. На форуме в чате десятки тысяч отзывов – от «By, Obama» до «Dog lovers, you know how to vote». А Эрик Ферстром, стратег Ромни, отпарировал Дэвиду Аксельроду, поместив в Интернете тот же снимок с Обамой и Бо: «С оглядкой в прошлое: ужасающее фото». В том смысле, что президент чего доброго может съесть собственную собаку.

Я понимаю профессиональных защитников и просто любителей животных, будучи сам одним из них. Недавно я был возмущен, увидев на фотографии короля Испании рядом с убитым им слоном. Ну ладно бы ради слоновой кости, как делают туземцы‑аборигены (что тоже ужасно, не оправдываю, но хоть как‑то объяснимо меркантильными соображениями), а здесь одной забавы ради. Весь мир был потрясен – не я один. К тому же охоту его величества на слонов оплачивала государственная казна. Когда все это выплыло наружу, король извинился и обещал больше этого не делать. Поверим королю на слово и простим его? Это испанцам решать – казнить или миловать своего монарха. Народ они жесткосердный – одну корриду взять.

Однако обе собачьи истории кандидатов в президенты, мне кажется, другой природы. Не успела обнаружиться первая и использована одним лагерем в качестве компры, как выплыла другая, и на ней уже поплясала противоположная сторона. Не приравниваю – возить собаку на крыше автомобиля и употреблять в детстве собачье мясо в пищу. Мой домашний философ Монтень оправдывал даже каннибалов, с которыми встречался и которые, умирая с голодухи, употребляли в пищу человечину: лучше съесть человека, чем мучить, пытать и убивать его за просто так. Как делалось во все времена, включая нынешнее. Ладно, каннибализм – особый случай, но, честно, я не вижу большой разницы между собакоедами и, скажем, куроедами, бараноедами, свиноедами и прочими мясоедами. Собаку жалко, а корову не жалко, когда мы поедаем говяжьи стейки? Большой любитель лобстеров, я стараюсь не думать, что они чувствуют, когда их живьем бросают в кипящую воду. А у Фолкнера из книги в книгу встречаются белкоеды – оказывается, это лакомство, а иных фермеров на американском юге спасало от голодной смерти. Мне кажется, все это отдает лицемерием: или становись вегетарианцем, как Сократ, Леонардо да Винчи, лорд Байрон, граф Лев Толстой, Исидора Дункан, Шоу, Кафка, Эйнштейн, Гитлер, Исаак Башевис‑Зингер, Мартина Навратилова, Натали Портман и все до одного индусы, или ешь мясо и помалкивай о правах животных не быть съеденными человеком.

Собачья война президентов закончилась по нулям. А потому от собак – обратно к людям.

Широко обсуждался вопрос, кого Митт Ромни выберет себе в напарники. Некоторые прочили в кандидаты в вице‑президенты женщину, но, во‑первых, упряжка мормон – женщина слишком экзотична для электората, а во‑вторых, были прецеденты, и все неудачные: Уолтера Мондейля с Джеральдин Ферраро и Джона Маккейна с Сарой Пэйлин, – а обжегшись на молоке, дуют на воду. Среди мужских кандидатур кого только не называли – от сенаторов Марко Рубио и Роба Портмана и конгрессмена Пола Райана до губернаторов Боба Макдоннола и – представьте себе – нашего (ну, почти нашего – через Гудзон) Криса Кристи. Правда, ньюджерсийкий губернатор сказал, что не собирается баллотироваться на этот пост, но «нет» еще не значит «никогда». К тому же были знаки в пользу этого предположения. Чем еще, к примеру, объяснить его широко разрекламированную недавнюю поездку в Израиль и сделанное там остроумное заявление, что он восхищается этим государством из‑за того, сколько врагов оно приобрело? В самом деле, это надо суметь!

Наконец, тайное оружие кандидатов в президенты – их жены. Пока что все это только пристрелка, настоящее сражение – впереди. Одни темы отпадут сами собой, зато появятся новые. Слухи, которые вчера еще казались сенсацией, завтра устареют и забудутся. Нетрудно предсказать, что сохранит свою актуальность сюжет с женами, хотя кого нам предстоит избрать в первый вторник ноября – первую леди или президента? Борьба за Белый дом предстоит затяжная и тяжкая для обеих сторон.