Политические романы, или Как делают президентов в Америке

 

Не то чтобы повиниться, но признаться в покраже придется: название этой портретной главы принадлежит не мне, а Наташе Шапиро, редактору нью‑йоркской газеты «Русский базар», где под этим заголовком была опубликована моя статья в авторской рубрике «Парадоксы Владимира Соловьева». С другой стороны, копирайта на названия нет – отсюда, скажем, столько «Бурь»: от «Бури» Шекспира до «Бури» Эренбурга. Тем более когда название подсказывает редактор. Со мной такое не впервые. Из моих книг одна из самых востребованных, тиражных и неоднократно переиздаваемых по обе стороны океана – питерская горячечная исповедь о двух моих друзьях‑поэтах антиподах Бродском и Кушнере и о самом авторе. Очередной ее издатель – Игорь Захаров – решил, что изначальное название «Роман с эпиграфами» формально и вяловато и пустил его в подзаголовок, зато придумал новое броское и хлесткое «Три еврея», под которым книга с тех пор и известна читателю. Был у меня, наконец, редактор – Миша Гусев из «В новом свете», нью‑йоркского филиала «МК», – с которым у нас было творческое состязание: он переиначивал заголовки моих статей – у кого эффектнее? Честно: он часто выигрывал.

А когда я жалился, что его название не соответствует моему содержанию, он парировал: «Главное – прокукарекать». А тут, в данном случае, редакторский у меня выигрыш был налицо, что бы я еще ни напридумал, пусть сам этот гендерный перевертыш хрестоматийный и гуляет по мировой литературе (к примеру, пушкинский «Домик в Коломне»).

Ну, читатель, пораскинь теперь мозгами: кто у Барака Обамы усатый нянь? Вестимо, усатый Дэвид Аксельрод, дважды стратег его президентской кампании, политический гуру, ближайший друг и главный советник, а по психоаналитической схеме – «отцовская фигура», хоть между ними возрастная разница всего шесть лет. Но Барак Обама рано лишился отца – когда отец ушел из семьи, Бараку было только два года, а потом Обама‑старший погиб в автокатастрофе. Считай, безотцовщина. Ладно, назовем это «политическим отцовством», чтобы не тревожить великую тень великого Фрейда.

Секрет Полишинеля: не было бы никакого президента Барака Обамы, не сведи его судьба с Аксом. Так коллеги и друзья сокращенно зовут Дэвида Аксельрода, хотя ничего от «топора» в его характере нет: добрый, отзывчивый, совестливый человек. Потому аналогии этого великого политического романа с другими подобными – Карл Роув – Джордж Буш‑младший, Майкл Дивер – Рональд Рейган или Джеймс Фарли – Франклин Рузвельт – возможны только с известной натяжкой.

Того же Карла Роува взять – прожженный циник, атакующий, без тормозов, стиль, не брезглив в средствах, был даже под следствием за свои махинации, но чудом вывернулся. Как читатель помнит, его прозвали «мозгами Буша» – в том смысле, что своих собственных нашему двукратному республиканскому президенту явно не хватало. Так или не так – разве в этом сейчас дело? В любом случае, это Карл Роув всеми правдами и неправдами дважды обеспечил своему протеже победу на президентских выборах, а победителя не судят. Или все‑таки судят, супротив мнению императрицы?

Для Карла Роува все средства были хороши: черный пиар против соперника он использовал намного ловчее, чем белый пиар в пользу своего подопечного. В самом деле, как ни старайся, трудно было найти харизму в Буше‑младшем, особенно когда тот баллотировался второй раз, тем более, его противником был обаяшка Джон Керри, высокий, спортивный, речистый, остроумный. Дебаты между кандидатами, которые Буш люто ненавидел, Керри выигрывал легко и изящно – все три! К тому же герой вьетнамской войны – грудь в медалях: Серебряная, Бронзовая и три Пурпурных сердца. Есть чем гордиться, да? Но именно одна из этих медалей и стала точкой преткновения – первая ложка дегтя в бочке меда. Заслужил ли эту медаль демократический кандидат в президенты? Она давалась за полученную во вьетнамской войне рану, а рана у лейтенанта Джона Керри, как утверждали республиканцы с ловкой подсказки Карла Роува, была пустяковая, даже не рана, а маленькая ранка, скорее даже царапина, никак медали не заслужившая. И вот, получив отмашку, делегаты явились на республиканский конвент с легкими наклейками на разных видимых частях тела, демонстрируя ничтожность царапины, за которую Джон Керри незаслуженно получил награду.

Вынужден пересказывать эту историю снова, потому как кстати.

Дальше – больше. Сначала в книге‑скорописке, потом на пресс‑конференциях и, наконец, в проплаченной рекламе вьетнамские ветераны, служившие, как и Джон Керри, капитанами быстроходных речных катеров, поставили под сомнение его тактику во время войны, объявив ее легкомысленной и неоправданно рисковой. Сам он не считал нужным опускаться до такого уровня и не опровергал инсинуаций, и впоследствии они были признаны беспочвенными, а служба лейтенанта Джона Керри во Вьетнаме безупречной, но очернительная эта кампания в глазах кой‑кого опустила его кандидатуру. Тем более его заодно обвинили в антипатриотизме – за то, что он участвовал в движении ветеранов против войны во Вьетнаме. Удар под дых.

 

Карабас‑Барабас? цареТворец? серый кардинал? ангел‑хранитель?

 

У Дэвида Аксельрода противоположный, человечески немного старомодный стиль, скорее защитный, чем наступательный, адекватный его интеллигентной психике, доброму характеру и либеральным взглядам, хотя политтехнологии у него суперпупермодерные, их еще будут изучать в политических школах. Акс всегда притормаживал своих субординатов по чикагскому штабу, когда они собирались запустить против обамовских соперников (сначала Хиллари Клинтон внутри партии, а потом республиканцы Джона Маккейна и, забегая вперед, Митта Ромни) слишком уж черную компру – не токмо по доброте душевной, но из опасения обратной отдачи, противоположного эффекта. Политическая стратагема Дэвида Аксельрода сработала дважды – когда его клиент был избран президентом и когда спустя четыре года переизбран.

Обе кампании были нелегкими, каждая по‑своему, но в первой Дэвид Аксельрод сотворил чудо, буквально втащив своего протеже за длинные уши в Белый дом. Тогда его и прозвали «kingmaker» – сленговое словцо, которому нет соответствия по‑русски, а само оно, несмотря на множество англицизмов в русской новоречи, так почему‑то и не перекочевало в наш язык. В словаре оно переводится длинно и не совсем точно: «влиятельное лицо, определяющее выбор кандидатов на политические должности». Я уже ссылался на себя любимого, что мне повезло ввести несколько мемов в идиоматический ряд родного языка – «не от мира сего последняя дрянь», «всю ночь, бывало, не смыкаю ног», «отсутствие есть присутствие», «речеписец», «маверик», «кудос» и проч. Вот я и надеялся, написав это слово кириллицей – кингмейкер и путем неоднократного повтора в моих статьях и телевыступлениях ввести его в политический обиход, но когда мне это в конце концов удалось, с суфлерской подсказки моего дружка журналиста Саши Гранта я обнаружил русский ему эквивалент: цареТворец. Коли есть царедворец, почему в самом деле не быть царетворцу?

Это лучше, чем кукловод, потому что Барак Обама – все‑таки не марионетка, а Дэвид Аксельрод – не Карабас‑Барабас. Кто‑то, правда, обмолвился, назвав Дэвида Аксельрода закулисным президентом. Это, конечно, не так, но недаром Барак Обама упомянул своего друга в благодарственной речи перед стотысячной толпой в Чикаго ночью 4 ноября 2008 года, выиграв президентские выборы, и еще до объявления своего кабинета министров объявил его своим старшим белодомовским советником. Он уже не может представить себе жизнь без своего дядьки и хотел, чтобы тот всегда был под рукой.

Хотя сам Барак Обама – лицо, несомненно, историческое, незаурядное и независимое, о чем я неоднократно писал и ставил на него как на будущего президента, когда он только начинал свою первую кампанию. С другой стороны, понимал я, какие мощные закулисные силы стоят за его спиной и тянут в президенты (часто против его воли), приняв вызов от разного рода истеблишментов: вашингтонского, республиканского, да и демократического, который, как читатель помнит, тянул‑толкал первоначально в президенты Хиллари Клинтон. Множество раз видел я по ящику либо читал в американских СМИ о бесподобной и бесчисленной обамовской команде – от иностранных до финансовых советников, – чей триумфальный опыт еще будет изучаться и анализироваться американскими политтехнологами. Это отборные, в основном молодые и белые интеллектуалы, которые находились в полном подчинении у Дэвида Аксельрода, бывшего корреспондента «Чикаго трибюн».

 

Лед и пламень

 

Родился и вырос Дэвид в Манхэттене в семье еврейских либералов (отец кончил жизнь самоубийством после развода с женой), а в Чикаго переехал, когда был принят в Чикагский университет, где встретил свою будущую жену Сюзан Ландау. У них трое детей, причем старшая – хронический эпилептик. Вместе с другими родителями эпилетиков Аксельроды собирали средства в фонд для исследования этой страшной болезни. Благодаря политическим связям Дэвида Аксельрода к этому делу удалось привлечь многих ВИПов, включая президента Клинтона и Барака Обаму. Особенно усердствовала Хиллари Клинтон. И даже в январе 1999 года, когда начался процесс импичмента над Биллом Клинтоном, Хиллари не только не отменила своего выступления перед собирателями средств в пользу детей‑эпилептиков в Чикаго, но и провела несколько часов в палате для эпилептиков в пресвитерианском госпитале. По словам Сюзан Аксельрод, никто не сделал столько для борьбы с эпилепсией, как женщина, чью политическую карьеру ее муж Дэвид Аксельрод, поставив на Барака Обаму, пресек на корню. Его упрекали в неблагодарности и цинизме, что не так: Барака Обаму и Дэвида Аксельрода связывали к тому времени 16‑летние деловые и дружеские отношения. Будь по‑другому и возглавь Дэвид Аксельрод команду Хиллари Клинтон, скорее всего, она бы и победила – сначала среди демократов, а потом на всеобщих выборах. К счастью или к несчастью, у истории нет сослагательного наклонения и изменить прошлое не могут даже боги. Сам Дэвид Аксельрод рассуждает философически: «Жизнь может быть трагической, но надо попытаться сосредоточиться на ликующих мгновениях». Одним из таких счастливых моментов в его не очень веселой личной жизни (самоубийство отца, дочь‑эпилептик) была ночь 4 ноября 2008 года, когда его друг, ставленник и клиент был избран его стараниями президентом США.

К тому времени Дэвид Аксельрод давно уже ушел из «Чикаго трибюн» и организовал собственное рекламное агентство, которое обслуживало политиков – потенциальных мэров, вице‑президентов, сенаторов (Пол Саймэн и Барак Обама), губернаторов (губернатор Массачусетса Девал Патрик), конгрессменов (будущий шеф белодомовской администрации «агрессивный демократ» конгрессмен Рам Эмануэль, кстати, сын члена сионистской террористической организации «Иргун» – давний клиент Дэвида Аксельрода), но ни разу – будущего президента. Само собой, Дэвид Аксельрод – человек принципиальный, еще с нью‑йоркских времен его симпатии на стороне демократов. Среди прочего, он изощрился в продвижении черных кандидатов среди белого электората, что, несомненно, помогло ему в работе с Бараком Обамой, когда тот баллотировался в Сенат, а спустя четыре года – в президенты США. Дэвида Аксельрода связывают с избранным президентом не только деловые отношения, но и тесная дружба: друг, советник, консультант, конфидент, единомышленник, правая рука.

А начало этому политическому роману положила Бетти Залцман, чикагская активистка, которая работала волонтершей в первой президентской кампании Билла Клинтона. Она и свела вместе этих двух чикагцев Дэвида Аксельрода и Барака Обаму еще в 1992 году. Сама она находилась под сильным впечатлением от Барака и уже тогда предсказывала, что он станет первым черным президентом США. А посему, считала Бетти, его нужно познакомить и сдружить с самым лучшим и самым известным в Чикаго политическим стратегом – Дэвидом Аксельродом. Само это имя уже было брендом, заполучить Аксельрода в качестве консультанта мечтали многие политики. Не удивительно, что Бетти долго пришлось уламывать Дэвида Аксельрода встретиться с молодым юристом Бараком Обамой, но это в любом случае не была любовь с первого взгляда – понадобилось еще несколько лет после их знакомства, прежде чем Дэвид Аксельрод согласился взять Обаму в свои клиенты, и они стали неразлучными друзьями, несмотря на разницу в возрасте и характерах. Это о них говорил родоначальник:

 

Они сошлись. Волна и камень,

Стихи и проза, лед и пламень

Не столь различны меж собой.

 

Барак Обама – спокойный, выдержанный, холодноватый; Дэвид Аксельрод – эмоциональный, импульсивный, летучий. Во время второй президентской кампании, когда на Обаму обрушивался очередной ушат черного пиара, Дэвид Аксельрод расстраивался, и Обаме приходилось его успокаивать, хотя вроде должно было быть наоборот. «Дэвид – не наемник, он – друг, – говорит о нем Обама. – Он никудышний консультант, если не верит в клиента, но он великий консультант, когда верит в него». После долгих сомнений Дэвид Аксельрод в конце концов уверовал в никому неизвестного Барака Обаму, вытащил его из политического небытия и повел к вершинам власти. Разные характеры, они близки друг другу идеологически и душевно. Ни у одного из них нет такого долголетнего и близкого политического друга. Они уже не могут один без другого. И хотя за несколько месяцев до выборов Дэвид Аксельрод уверял журналистов, что не собирается покидать Чикаго и уезжать в Вашингтон, он мгновенно откликнулся на призыв друга и принял суперотвественный пост старшего советника при президенте.

Для сравнения: Карл Роув с его кликухой «мозги Буша». С той только существенной разницей, что Обама и сам не лыком шит. У Барака Обамы есть свои мозги, интеллектуал по преимуществу, он любит выслушивать других, но принимает решение самостоятельно. Тем более ему необходим рядом человек, на которого он мог бы всегда положиться, потому что доверяет ему как самому себе. Он звонит Дэвиду Аксельроду в любое время дня и ночи, часто после полуночи, будучи полуночником. Ни одного важного решения не принимает Барак Обама, не посоветовавшись с другом. Все его речи, кто бы их ни писал – сам Обама или его спичрайтер, а по‑нашему, речеписец молодой квебекуа Джон Фавро – предварительно просматривает и корректирует Дэвид Аксельрод.

 

Обама и обамоделы

 

Когда в январе 2007 года решено выставить кандидатуру Барака на президентских выборах, у Аксельрода было уже все готово. В течение предыдущих четырех лет команды нанятых им операторов следовали за Обамой во всех его общественных и политических мероприятиях – разговоре с ветеранами Второй мировой войны на юге Иллинойса, встрече с избирателями, когда Обама баллотировался в Сенат, посещении деревушки на западе Кении, где родился его отец, вплоть до ключевой речи, которую Барак Обама произнес на демократическом конгрессе в 2004 году. Бывали случаи, особенно в ранние годы, когда аксельродовских операторов было больше, чем присутствующих на встрече граждан. Из этих клипов путем тщательного отбора и было сделано пятиминутное интернет‑видео, которое сопровождало сенсационное объявление Обамы 16 января 2007 года. Этот же материал разошелся по всем мировым СМИ, а потом уже выборочно дублировался при каждом упоминании Барака Обамы. С самого начала Дэвид Аксельрод взял под контроль образ своего клиента – начиная от его смешанного, бело‑черного происхождения. Все лежало на ответственности Аксельрода – от интервью, которые давал Барак Обама, до неизбежных ошибок, которые его клиент делал и их надлежало срочно исправлять. «Если мы поведем обычную кампанию с обычным кандидатом, мы ее проиграем» – таков был главный тезис Аксельрода с самого начала.

Перед тем как начать президентскую кампанию Барака Обамы, Дэвид Аксельрод проанализировал причины поражения двух предыдущих демократических кандидатов в президенты – Ала Гора и Джона Керри. Его постидеологический подход заключался в том, чтобы подавать избирателю не только и не столько политику, сколько личность кандидата. Для этого Барак Обама подходил идеально: его незаурядность была изначальным условием игры. С самого начала он был представлен как своего рода персонификация изменений, надежд и будущего. Отсюда слоганы Барака Обамы: «The Change We Need», «Yes, We Сап». Эти лозунги идеально подошли, когда ситуация в стране круто изменилась и начался экономический кризис. Соответственно, произошла сюжетная переориентация речей Барака Обамы. По словам резкого на высказывания Рама Эмануэля, к концу кампании Дэвид Аксельрод понял, что коли экономику в Америке можно определить неприличным словом из четырех букв, то и говорить с избирателями следует прежде всего о ней.

Приближаясь к финишной черте, Обама обрастал все большим числом советников (по одним иностранным делам – 300 спартанцев, что стало притчей во языцех!), но ни один из них не сравнится по значению с Дэвидом Аксельродом. Некоторые считали, что Аксельрод, играя такую роль при Бараке Обаме, значительно превысил свои полномочия главного стратега его кампании. Но о чем говорить, когда царетворец Дэвид Аксельрод работал высокопрофессионально и привел своего клиента к политическому триумфу.

А в Вашингтон Дэвид Аксельрод переехал против своей воли, всячески сопротивлялся, ссылаясь на столичные политические интриги, которым сам не вовсе чужд, пусть и на чикагском уровне. Но Барак Обама настаивал: без своего дядьки‑ментора он и шагу уже ступить не мог. В качестве старшего советника Акс занял небольшой, размером с грузовой лифт, кабинет, зато стеной к стене с Овальным офисом, даже физически ближе всего к президенту. Вот тогда его и прозвали серым кардиналом. Даже в демократической среде выражались опасения, что в Белом доме Дэвид Аксельрод, не будучи выборным лицом, сосредоточил в своих руках слишком большую власть, узурпировал функции, не положенные ему даже по его высокому служебному статусу, и стал чем‑то вроде закулисного президента США. Тем более что начальником администрации Белого дома Рам Эмануэль – ближайший его друг и тоже клиент и ставленник. Но это все гипотезы, а пока что Дэвид Аксельрод играл и играет при Бараке Обаме еще и роль ангела‑хранителя, которого нельзя обгонять и которого надо всячески оберегать. Что Барак Обама и делает.

Что особенно важно было на первых порах, когда Барак Обама и его команда сходу вступили в плавание в бурную погоду – как экономическую, так и международную. На этот сюжет сразу возник американский анекдот о двух новостях для Барака Обамы: хорошая – что он выиграл президентские выборы, плохая – что ему придется работать президентом. (Соответственно, для Джона Маккейна: плохая – что он проиграл выборы, хорошая – что ему не придется быть президентом.) Я думаю, этот анекдот относился и к Дэвиду Аксельроду. Это только казалось, что самое трудное – выборы – у них с президентом позади. На самом деле все было впереди.

Отработав обещанные два года, Дэвид Аксельрод вернулся в Чикаго, где снова возглавил штаб по переизбранию Барака Обамы, но и оставлять президента без присмотра не решился и на пост старшего президентского советника вместо себя отправил своего тезку и коллегу Дэвида Плаффа, второго человека обамовской кампании, ее менеджера. А я‑то, помню, печатно удивлялся, что после избрания Барака Обамы президентом в 2008 году Плафф пролетел над Белым домом, что фанера над Парижем, оказался не удел и, как отставной игрок, успел даже к годовщине избрания Барака Обамы сочинить и выпустить в престижном издательстве «Вайкинг» мемуар «Смелость победы» – история изнутри, как подчеркивает подзаголовок: про то, как они с Аксельродом, оба‑два Дэвида делали из Барака Обамы президента.

Одновременно с Дэвидом Плаффом эту годовщину ухитрились отметить и другие оперативные авторы. У колумниста «Нью‑Йоркера» Гендрика Гертзберга в «Пингвине» появилась книга с двумя, как у испанцев и латинос, восклицательными знаками, спереди и сзади – «ЮЬатапо8!» с подзаголовком «Рождение новой политической эры». Плюс репортерские книги Ричарда Волффе и Дана Балза в соавторстве с Хайнесом Джонсоном. Название одной – «Ренегад: как делали президента», другой – «Битва за Америку: история экстраординарных выборов». Добавьте к этому огромную статью Джо Клайна в журнале «Тайм» на ту же тему – получим подробный отчет о том, как это делается в Америке: в данном случае секрет, действительно, экстраординарного успеха Барака Обамы. Сам бы этот без году неделя чикагский сенатор добиться этого не мог, но смогли бы этого достичь мастера‑кукловоды с другой кандидатурой? Не факт.

Возвращаясь к Плаффу: оказался не отставной игрок, а запасной. Такая вот скорее кадровая рокировка, чем ротация, пользуясь шахматным языком. При нынешнем уровне коммуникаций проблем связи между Чикаго и Вашингтоном особых нет, но вот что я узнал и чему удивился: Дэвид Аксельрод регулярно, рутинно наведывается в нелюбимый им Вашингтон и вызывает на ковер президента и его помощников во главе с Дэвидом Плаффом.

 

Паутина Аксельрода

 

Мало того, встречается не только с нынешними сотрудниками Белого дома, но и с бывшими, типа пресс‑секретаря Роберта Гиббса, у которого в бытность его в Белом доме не сложились отношения с Мишель Обамой, и он обматерил сначала ее подружку Валери Джарретт (работала тогда помощником президента – «ну как не порадеть родному человечку!»), а когда та пригрозила пожаловаться первой леди, обматерил заодно и Мишель. И все за то, что произошла утечка информации и мир узнал, что первая леди США шепнула первой леди Франции, что жизнь в Белом доме – это ад. Но это «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», а выплыло все это (и многое другое) на поверхность благодаря скандально‑сенсационной книге Джоди Кантор «Супруги Обама» («The Obamas”), на которую Мишель мгновенно, не читая ее, откликнулась, что все неправда и она не конфликтовала с помощниками президента, которого, однако, неизменно называет «мой муж», отстаивая супружеское право собственности на него.

Нормалек. Но ее вдруг занесло на любимую тему, и она сказала, что представлена в книге, которую не читала, «сердитой черной женщиной», и ей надоело соответствовать этому стереотипу. На что тут же последовало опровержение Джоди Кантор, что в ее книге ничего подобного нет. Судя по большим отрывкам из книги, посвященным лично Мишель и так и озаглавленным «Мишель Обама. Эволюция Первой леди», из двух дам права автор, а не героиня, у которой в этом вопросе небольшой сдвиг по фазе. Тем более что книга – не желтуха и не чернуха, и менее всего можно было ждать слива компры на первую леди от журналистки из «Нью‑Йорк тайме», газеты, которая традиционно поддерживает демократов.

Увы, Мишель Обама не первый раз попадается на своем афроцентризме. После победы Барака Обамы на праймериз в 2008 году она ляпнула, что впервые (!) гордится за свою страну. Разразился скандал, и Дэвид Аксельрод счел за лучшее немедленно отстранить Мишель от дальнейшего участия в кампании. На этот раз, однако, он не углядел, несмотря на виртуальную связь с Белым домом и регулярные наезды в столицу с огнетушителем за пазухой. Подобная реплика первой леди была на руку республиканцам.

Дэвид Аксельрод сражался за Барака Обаму, как Дон Кихот, отбеливая его от напраслины (будто бы родился за пределами США, мусульманской веры и марксистской идеологии), но и нейтрализуя то, что ему инкриминировалось не без оснований: от антиамериканских проповедей его бесноватого пастора до упомянутого афроцентризма Мишель Обама.

Весь вопрос, насколько прочна эта разветвленная предвыборная паутина Дэвида Аксельрода. Между прочим, у его нынешнего соперника Митта Ромни штаб тоже супер – не только же благодаря красивым глазам ему удалось обойти товарищей по республиканской партии. Да и денег на президентскую кампанию Митт Ромни собирал дай бог, хотя до Барака Обамы ему все равно было далеко, но у того остались деньги от предыдущей кампании, и он не только набирал «по рублику» по Интернету, но и получал крупные вклады из Голливуда, «Уолл‑стрит» и, странное дело, даже из Силиконовой долины, на что не без язвительности обратил внимание Руперт Мердок, который, само собой, поддерживает республиканцев. А в каком‑то солидном американском издании промелькнуло, что Барака Обаму избрали президентом как популиста, а правит он, как плутократ.

Конечно, нельзя сводить американские президентские выборы к борьбе двух избирательных штабов. Есть объективные факторы: в первую очередь, экономические и не в последнюю – идеологические. Те и другие между собой тесно переплетены. Республиканцы или демократы, консерваторы или либералы? Программы разные, а иногда противоположные.

Что перевесит в статистике и народном ощущении – негатив или позитив? Да и международные отношения играют все‑таки свою роль – особенно те, что связаны с экономикой. Помимо объективных, есть и субъективные факторы. Не только выбор между двумя индивидуумами Бараком Обамой и Миттом Ромни. Американскому электорату на этот раз предстоит непривычный, нетрадиционный выбор между двумя стереотипами – мулатом и мормоном, и предрассудки здесь никак нельзя сбрасывать со счетов. Три с половиной года назад избиратели смогли преодолеть расовые предубеждения и избрали черного президента, но это вовсе не значит, что какие‑то корешки расовых предубеждений кой у кого из избирателей не остались. Это я к тому, что расовый синдром у первой леди понятен и объясним, но лучше с ним, конечно, не высовываться в нашей суперполиткорректной стране и не напрягать электорат.

А как с мормонами? Точнее, не со всеми мормонами, а с тем одним‑единственным, который метит в президенты? Вот я и говорю, что многое зависит от президентских команд, помимо других факторов, объективных и субъективных. Выборы или выбор? Чей выбор? Можно ли доверить американскому народу выбор президента? А можно ли передоверить его Карлу Роуву или Дэвиду Аксельроду? Американских президентов у нас не только избирают, но делают.

Представьте себе!

 

Елена Клепикова & Владимир Соловьев